Расскажи мне правду

— Ты, — пытаюсь держать себя под контролем, — знала, что Пеппер — мне не мать? Сняв очки и положив их на стол, она устало потерла глаза. — Знала? — Знала, — опустила взгляд. — И молчала. — А зачем тебе это? — вскинула бровь, — ты росла ребёнком, который окружён любовью и заботой. Что-то поменялось, когда ты узнала правду? — Конечно! — Я про то, что ты чувствуешь к Пеппер. — Нет. — Вот и все, — махнула рукой, — она тебя полюбила и будет любить всегда. Ей наплевать, что она не мать. Стыдно стало. — Однажды, — идёт на кухню. Иду за ней. — Я спросила у неё, — ставит чайник, — почему они с Тони не заведут общих детей. Знаешь, что она мне ответила? — Удиви. — У меня уже есть дочь, — бросила на меня взгляд, — ты всегда была у нее на первом месте. Сначала ты, а потом уже Тони и остальные. Пеппер — удивительный человек. Ни каждая сможет полюбить чужого ребёнка, отдавая ему всю себя. — А как, — осеклась, — они познакомились? — Твой отец и мать? — улыбнулась, — ужасно очевидно. Учились вместе. Луна всегда казалась мне немного странной, словно, из другого мира. О, бабуля, ты упадешь, если узнаешь. — Но, в целом девчонка хорошая была, — вздыхает, — жалко. Помню тот день, — усмехнулась, — когда Тони сообщил нам о её беременности. Говард устроил такой разбор полётов, что и представить страшно. Но, — смотрит на меня, — реакция и слова Тони меня удивили. Я впервые видела его настолько решительным. Мы привыкли, что твой отец — гуляка и тусовщик, особенно, в восемнадцать лет. — И сейчас такой же. — Он твёрдо решил, что готов стать отцом и это больше не обсуждается. А позже, когда родилась ты, Тони изменился до неузнаваемости. — Это как? — Стал серьёзным, уверенным и спокойным. Никогда не просил помощи, даже после гибели Луны. — Когда её, — замялась. — 29 апреля 1989 года. Тони нашёл её в их квартире, когда вернулся с тобой. Кажется, вы гуляли в парке. — У тебя есть ее фотография? — прошептала. — Да. Она поднялась на второй этаж, а через минут пять вернулась с фото в руках. — Вот. На снимке был молодой отец, без бороды, в какой-то дурацкой куртке, на руках он держал меня, а рядом улыбалась девушка с карамельными локонами и голубыми, как небо, глазами. Похожа на Фриггу. — Красивая, — любуюсь ею, — но, мы ни капли не похожи. — Все рожденные Старки похожи на Говарда, — улыбается. Когда бабуля поставила передо мной чашку чая и фирменный чизкейк, я выложила ей всё, что произошло за последнее время. Женщина внимательно слушала, иногда подливая чай. Её слова меня удивили: — Сэм, — смотрит в глаза, — твое происхождение абсолютно ничего не меняет. Знаю, сердце вновь разбито, а в голове бардак, но, радуйся, что все сложилось именно так. Могло быть и хуже. — Не знаю, — опустила голову, — как теперь жить? — А мир не изменился, и ты тоже. Просто новая информация, которая не должна мешать тебе жить. Понимаешь? Пользуйся этим. — Надо переварить. — Послушай Стивена, — взяла за руку, — уверена, Капитан не станет врать. — И ты туда же. — Я желаю тебе счастья и добра. Надо, чтобы тебя любили. Он тебя любит, готов разбиться в лепёшку, чтобы ты улыбалась и смеялась. Роджерс боготворит тебя, Сэм. — Как жить с человеком, которого ты не любишь? — Обычно. Эгоистично, не спорю, но лучше жить с тем, кто с тебя пылинки сдувает, нежели с тем, кто долбит палкой по голове. — Ну, — удивляюсь, — ты права. — Я многое простила Говарду в своё время: пьянки, бабы, скандалы, но, — смотрит в глаза, — он любил меня, Тони и тебя. Старк был невыносимым человеком, но он делал все во благо семьи. Даже, — осеклась, — когда случилась та автокатастрофа, он вывернул руль в свою сторону, вылетая на встречку. Говард спас мою жизнь, жертвуя своей. — Я не знала, — прошептала. — Он очень редко говорил «я тебя люблю». Когда я приходила домой, на столе был ужин, дом блестел от чистоты, а в спальне включён обогреватель, чтобы, когда я легла в кровать было тепло, и всегда рядом с которой на тумбе стоял ромашковый чай и любимая книга. Попробуй поговорить со Стивом. С Тором все покончено. — Не хочу отношений. — Одной быть тяжело. — Знаю.

Пару дней спустя

Мы провели с бабулей отличные выходные. Много смеялись, сходили на глобальный шоппинг, даже потусили в клубе. Она та ещё оторва. — Ну, — вышла из парикмахерской, садясь в машину, — как тебе? — Круто, — кивает, — краски на остальное не хватило? — Это так модно. Как и все девушки, после расставания, решила сменить имидж. Пряди у лба, виски и затылок, отныне имели пепельный блонд, который напоминал самую светлую седину. Макушка осталась чёрной. Хорошо, что в Асгарде мои волосы отросли. Сейчас они чуточку ниже лопаток. Как только мы вернулись домой из супермаркета, я принялась разбирать пакеты. Звук подъезжающего автомобиля заставил беспокоиться. Аккуратно выглянув в окно, увидела BMW X5 в черном цвете. — Чёрт, — прошипела, спрятавшись за стену. — Что такое? — спросила бабушка. — Там Тор и он идет сюда, — стук в дверь, — скажи, что меня тут нет! — Детский сад! — шипит. — Пожалуйста. Закатив глаза, она открыла дверь, лучезарно улыбаясь Громовержцу. Сердце вот-вот выпрыгнет из груди. — Добрый день. А Сэм дома? — Добрый. Её здесь нет. — А где она? — Гулять ушла. Шумно выдохнув, мужчина произнёс: — Я чувствую твою энергию. Выходи. Точно. Как могла забыть о таком? Дура. — Пыталась как могла, — она улыбнулась, — прости. — Спасибо, — киваю и выхожу из укрытия. — Привет, — окинул взглядом, — пора домой. — Мне и здесь хорошо. Зачем приехал? — Пора домой, — неугомонный, — поехали, — махнул рукой в сторону авто. Посмотрев на бабушку, увидела в её глазах одобрение и поддержку. Спасибо. — Приезжай ко мне почаще, — обнимает. — Обязательно, ба, — вздыхаю, — не хочу уезжать. — Надо, — гладит по голове, — это необходимо. — Не хочу. — Надо, — повторила, — ступай. Люблю тебя. — И я тебя. Пока я собирала вещи, то краем уха услышала, как бабуля угрожает Тору: — Будешь обижать — засуну Мьёльнир в задницу, а Капитану щит. Так и передай. Понял? — Понял, мэм, — удивлён. — Не смейте моей девочке трепать нервы. — Хорошо. — Заезжайте на мой фирменный чизкейк. Вкуснотища! — смеется. Так то их, ба! Попрощавшись с ней, села в машину, закинув на заднее рюкзак. — Почему ты ушёл? — начала разговор первой. — Отправился к Локи, — смотрит на дорогу. — И что? — Он знал. С самого начала, — вздыхает, — и молчал. — Ничего удивительного. — Его это веселило. Как всегда. Прости, что оставил тебя одну с этим. — Хорошо, — киваю, — и что теперь? — Ты про отношения? — улыбается, — ничего, Сэм. Мы родственники. Будет все так, как было раньше. — Лучшие подружки? — Мне будет тяжело забыть всё, что было между нами. Эти чувства, моменты и ощущения, но иначе никак. — И мне. Разговор крайне неловкий. Тяжело. — Я и Локи — единственные дети Луны? — Да. Ты — вообще исключение из правил. — О чем ты? — Полукровка. — Как Северус Снейп? — Кто? — удивляется. — Забей, — смотрю в окно. — Боги-полукровки имеют безграничную силу. Они способны уничтожать города лишь взмахом руки. Запросто могут убить таких, — подбирает слова, — как я или Один, но, божественную силу не может сдерживать человеческое тело. Полукровки не живут долго. — Мне двадцать семь. — Тессеракт помогает тебе равномерно распределить нагрузку. Подобные тебе, теряют контроль. — Как это проявляется? — Приступы. Адская боль, галлюцинации и прочее. Ни с чем не спутать. Бывало такое? — Нет. — Хорошо. По сути, я не совсем законный царь Асгарда. — Это как? — Луна старше меня, а следовательно, будь она жива — заняла бы трон. Ты и Локи идут по представлению матери. А значит, кто-то из вас должен был быть коронован. — Мне не нужны эти титулы и прочее. Ты — достойный царь. — В случае моей смерти, кто-то из вас займёт мое место. — Давай не будем об этом, ладно? Неприятная тема. — Ты — наследница Асгарда. Это факт. — Спасибо большое тебе. — За что? — За всё.

Нью-Йорк

Когда мы вернулись в Башню, то все, кроме мамы уже спали. Она ждала нас. Меня. — Сэмми! — кинулась ко мне. Тепло обняв и почувствовав цветочный аромат ее духов, я разрыдалась: — Прости меня, — всхлипываю, — пожалуйста. — Ты ничего не сделала. — Мой скандал во дворце — ужасен. Моя реакция тоже. — Все хорошо. — Нет, — выдыхаю, — я знаю, что причинила тебе боль. — Ничего страшного. — Я люблю тебя и мне абсолютно насрать, что по крови мы никто. Ты моя мама, а остальное неважно. — Моя девочка, — расслабилась. — Мам, мне никто и никогда не сможет заменить тебя. Ты меня воспитала и вырастила, научив многому. — Знаешь, когда я впервые увидела тебя, то влюбилась. Всегда буду оберегать, защищать и помогать тебе, мое солнышко. — Прости, — вытираю слёзы. Посмотрев друг на друга и увидев, что обе ревём, рассмеялись. — Я соскучилась, — улыбается. — И я. — Ты как? — Полегче, — замялась, — вроде. Время лечит. — Верно. А где Тор? — Вернулся с парковки, — заходит в холл, — идёт спать, — подмигнул, — доброй ночи, плаксы. — Доброй! — хором. Лишь усмехнувшись краешком губ, он поднялся наверх. — И нам пора, — приобняла за плечи, — утро вечера мудренее. — Да. В Башне у меня была своя комната, которая ужасно нравилась, потому что один в один как в особняке. Только, здесь вся стена усыпана фотографиями. Совместные снимки с Наташей, Сэмом, папой в ковбойской шляпе, Роджерсом, чья моська была в торте, пьяным спящим Клинтом, с плакатом Халка на фоне Беннера, Тора, которому заплели косички и много другого. Даже Фьюри здесь есть. Круто было. — Будет ещё лучше, — провела рукой по рамке, — я уверена.

***

Проснувшись глубокой ночью, ужасно захотелось пить. Выйдя из комнаты, в соседней услышала странные звуки. — Баки? Частенько в Асграде, у него случалось подобное. Процесс лечения очищал его разум от того, что сделал с ним Зола и Гидра. Прогресс был виден на лицо, но Барнс, моментами, забывал что такое сон. Ночами я отпаивала его различными отварами, сбивала температуру, пыталась делать все, чтобы ему было хоть чуть-чуть легче. Открыв дверь, увидела как мужчина дёргается и кричит во сне. — Нет! Пожалуйста! Хватит! — Баки, — слегка трясу его, — проснись! Как он спит на полу? Жутко неудобно. — Хэй, Баки, — чуть сильнее. Открыв глаза, он хотел схватить меня, но осознав кто перед ним, лишь улыбнулся. — Что-то болит? Тебе жарко или холодно? Тошнит? — Нормально, — моргает. — Снова кошмары мучают? — Впервые за долгое время, — пытается подняться. — Давай помогу. Присев, он прикрыл лицо руками. — Извини, что разбудил. — Я тебе попить принесу, — поднимаюсь. — Нет-нет, — взял аккуратно за руку, — останься со мной, — тяжело дышит. — Хорошо, — возвращаюсь обратно, — иди сюда, — раскрыла объятия. С довольной улыбкой, Барнс обнял меня, положив голову на плечо. — Это просто сон, — успокаивающе глажу по волосам, — ничего не случилось и он ничего не значит. Просто дурацкий сон. — Да, — выдохнул, — дурацкий сон. — Вот именно. — Сколько времени? — Половина четвёртого. — Можно ещё спать и спать… В темноте мне удалось заметить, что по щекам мужчины стекают слёзы. — Грустный сон? — Снились родители, крики и какой-то завод. — Тебе надо успокоиться, — вытираю. — Да. — Может, — замялась, — тебе принести что-нибудь? Есть или пить хочешь? — Нет, — убрал волосы с лица, — спать хочу. — Давай спать. — Побудешь со мной? — посмотрел умоляющим взглядом. — Конечно, — улыбаюсь. Поправив подушки и свою «кровать», мы с Баки улеглись в обнимку. — Спасибо, что пришла, — пробормотал в полудрёме, — ты мой спаситель. — Не за что, — усмехнулась, — спи. — Давно вернулась? Кажется, тебя не было целую вечность. — Пару часов назад. Баки, меня не было четыре дня. — Я же говорю, — засопел, — долго… Когда Барнс уснул, я аккуратно, чтобы не разбудить мужчину, поднялась с пола и укрыв одеялом, тихо вышла из комнаты. На кухне заметила силуэт Роджерса, который что-то слишком увлечённо искал в холодильнике. В полной темноте. — Жрать ночью — плохо, — включаю свет. Испугавшись, он дёрнулся и ударился головой. Ничего страшного. Ему полезно. — Напугала, — выдохнул. — Вроде, не страшная, — пожимаю плечами. — Я не есть пришёл, — засмущался. — Ага, — кивнула в сторону сосисок, лежащих на столе, — они сами сбежали из холодильника? — Ладно, — кивнул, — я есть пришёл. — Приятного аппетита, — наливаю стакан воды, — доброй ночи, — отправляюсь к лестнице. — Сэм, — окликнул. — Да? — поворачиваюсь, — Стив. Он хотел что-то сказать, но тяжело вздохнул. — Что? — Сладких снов, — выдавил что-то, похожее на улыбку. — Сосиски от пленки почисти, — улыбаюсь, — а то будет, как в тот раз. — Хорошо! — возмутился.