***
Всё в нём говорило, даже кричало о Его роли и значимости здесь: начиная приветливыми и улыбчивыми подданными, которые встречались на его пути сегодняшним, как и всегда, прекрасным утром, заканчивая его собственным чувством восхищения всем, что его окружало в чудесном замке, в которого он, естественно, также был по уши влюблён. Когда он проходил под стеклянными сводами, его пшеничные волосы отливали золотом благодаря лучезарному Южному Солнцу. Его глаза по чистоте голубого цвета напоминали ясное Северное Небо, а по глубине равнялись блистающему Восточному Морю. Плечи же были так же широки, как и великий Западный Лес. Одним словом, он был воплощением страны, которой правил. Был воплощением самой Нарнии. — Ах, вот ты где! — звонко раздалось сзади юноши, — Я думала, что ты уже внизу, в обеденном зале. Голос принадлежал девушке, которая обладала такими же переливающимися на солнце волосами, только на тон темнее, а значит, ближе к каштановому, из-за чего сверкающие прядки смотрелись более контрастно. Её большие серо-голубые глазки смотрели на брата весьма оживлённо для раннего утра, а впрочем, у этой девушки на любое время припасён немыслимый запас светлой энергии. Она стояла, скрепив руки за спиной, и игриво улыбалась, как будто что-то задумала, но вскоре достаточно неловко, переместив вес тела сначала на одну ножку, потом снова на две, сделала шаг вперёд. — И тебе доброго утра, Люси, — отметил просчёт в этикете сестры Верховный правитель. — Питер! — шуточно обидевшись на брата, Люси свела бровки к переносице и надула аккуратненькие губы. — Я просто ищу Нэйтана, мы договаривались встретится до завтрака. — Тут же разъяснил Питер, испугавшись возможного ухудшения настроения его младшей сестрёнки, хоть он и отличал, когда та шутит, а когда злится по-настоящему, что бывает безумно редко, а правильнее сказать, и не бывает вовсе, — Ты его не видела? — Неа, — Люси отрицательно помотала головой так, что небольшие пряди волос всё-таки выбились из её наспех сделанной причёски, — И Джейн ко мне до сих пор не приходила. Сомневаюсь, что они оба в замке. Питер кивком и поджатием губ дал знать, что он благодарит сестру, но теперь ему интересно, куда же подевалась эта семейка Тёрнер. Верховный король предложил королеве локоть, и под увлекательный рассказ Люси об её сне о девушке, которая попадает в Нарнию из их бывшего мира, они проследовали в обеденный зал, дабы наконец насладиться завтраком.***
Та неделя в Лондоне была особенно дождливой, а густой туман по утрам и вечерам стал чем-то обыденным. Все дети семейства Миддл, за исключением старшей девушки — Вэнди, вместе с Линой Эмбер-Вориа, находясь на школьных каникулах, не знали, чем себя занять, поэтому на предложение Юджина Кёрка поехать вместе к его бабушке тут же согласились. Капитан баскетбольной команды «Лондонские мастифы» узнал о конфликте его сестры с сестрой сокомандника и решил попытаться их померить таким способом. Вот только ни Лина, ни Харпер не догадывались о том, что каникулы им придётся провести под одной крышей. С самой встречи на железнодорожной платформе обе девушки потеряли интерес к этой поездке, всю дорогу старались делать вид, что не замечает одна другую и не присоединялись к общей беседе, хоть и дикой ненависти друг к другу не испытывали. Благо для них, дом бабушки Кёрк оказался невероятно огромным, с таким же просторным участком вокруг. Если в городе приход весны почти не ощущался, то здесь, вдалеке от больших городов, был особенно приятен. Зелёная трава покрывала собой почти всё в округе, многие деревья уже обзавелись новыми листьями, другие же стояли ещё с белыми соцветиями цветков, где-то виднелись только-только высунувшиеся полевые цветы. Бабушка Кёрк жила не одна, в доме имелись пара горничных и кухарка, но работали они на неё с превеликим удовольствием. Эта старушка встретила детей очень тепло и несказанно обрадовалась их немаленькому количеству, ведь чем их больше, тем веселее и разнообразнее она проведёт ближайшую неделю. Свободных комнат была масса, поэтому ребята сначала впали в ступор, не зная, где поселиться. Но вскоре Юджин предложил Нику и Тони комнату рядом со своей на втором этаже в левом углу, комната Харпер же была в правом, и между ними был длиннющий и покрытый тайной коридор. Аполлинарии и Элис ничего не оставалось, как поселится рядом с комнатой Харпер, ведь та была в менее запущенном состоянии, чем те, которые были ближе к их братьям, всё-таки гости у бабушки Кёрк были нечасто, а поддерживать все комнаты в чистоте в этом «дворце» трудно и затратно. Дни тянулись медленно. Погода постепенно ухудшалась, превращаясь в Лондонскую. Особенно по вечерам на улице делать было нечего — рано опускался туман, и гости дома бабушки Кёрк вместе с ней самой собирались в гостиной комнате, разговаривая обо всём подряд и играя в настольные игры. В один из таких вечеров, когда неделя подходила к концу, в гостиной стояла тишина, которую время от времени любила нарушать хозяйка, рассказывая разные истории. Бабушка Кёрк очаровательно улыбнулась, и прикрыв глаза, кажется, окунулась в какие-то чудесные воспоминания. Было заметно, что то, о чём она собирается рассказать — одна из её любимых тем, и ей приятно поделиться своими знаниями с детьми. — Ещё до войны территория дома принадлежала профессору Кёрку. Он был очень мудрым и прожил долгую жизнь. Профессор являлся как первым хозяином дома, так и тем, кто его продал из-за обеднения. У него не было жены. Была одна подруга детства да четверо детей его бывшего ученика, с которыми он хорошо ладил. Трое детей вместе с их родителями, профессором и Полли погибли в железнодорожной катастрофе. Дом снесли. Но вскоре, четвёртая девушка выросла и выкупила вновь эту землю, воздвигнув здесь дом, похожий на особняк профессора. Она подарила всё это моей семье, сказав, что мы родственники с бывшим владельцем и имеем полное право на владение этим участком. Да, чудесная женщина… — Она жива? — Вдруг поинтересовалась Лина. — О да, милая! Ей лет на пятнадцать меньше, чем мне. — А как её имя? — То ли действительно из-за любопытства, то ли из-за чего-то ещё спросил Николас, до этого не подававший ни один знак заинтересованности рассказом. — Сьюзен, дорогой. Сьюзен Певенси.***
Следующий день отличился особой туманностью, поэтому идея Элис поиграть в прятки на улице с самого начала казалась небезопасной. Но младшая так расстроилась из-за отказа, что начала плакать, хотя до этого ей было не свойственно даже просить игрушек в магазине. Всё-таки, чтобы не ссориться с Элис, все решили попробовать и, одевшись потеплее, дабы не замёрзнуть в мокром тумане, поспешили во двор. Аполлинария потерялась практически сразу, что было на неё не особо похоже, ведь топографическим кретинизмом она не отличалась. Но видимость действительно была почти на нуле, и спустя пару минут все ребята стали кричать друг другу и просили подать знак, чтобы найтись. Лина звала других точно также, вот только услышать голоса вблизи ей так и не удавалось, наоборот, чем ближе, ей казалось, она подходит к звукам, тем тише они начинали слышаться. Впереди завиднелся просвет, и, уставшая от белизны вокруг, Лина пошла на него. По приходе туда, прежде чем осмотреться, она дала отдохнуть глазам, но после удивилась: ни крыш соседних коттеджей, ни привычных фруктовых деревьев Лина не увидела. Высокие дубы и сосны — вот что теперь окружало девушку. Она обернулась — сзади по-прежнему стелился туман, и только впереди, в чаще неведомо откуда взявшихся высоких, величественных, деревянных гигантов, витал чистый воздух. Девушка сделала пару шагов, выйдя на небольшую тропинку. Теперь отчётливо было слышно пение птиц, спокойное журчание воды неподалёку, копошение в зарослях разной живности. Но вдруг среди установившегося порядка раздалось лошадиное ржание. Лине показалось, что сюда, прямо по той тропинке, где она стоит, скачет целый табун скакунов. В панике, она сбежала с протоптанной дорожки в дебри трав и зашла за ближайшее древо, обхватив его ствол. Только вот шагнув глубже Аполлинария оказалась на самом краю берега и, не удержавшись на скользкой траве, упала в воду. — Я знаю, ты меня слышишь. — Открой глаза. Приказал неизвестный пробирающий до мурашек голос. Девушка послушалась, не обратив внимание, как ей удалось услышать неизвестного в толще воды, и продолжила пытаться всплыть на поверхность. — Ты можешь дышать здесь. Попробуй. И Лина снова так легко повиновалась этому властному, но не представляющего опасности тембру. Она сделала глоток долгожданного воздуха, всё ещё находясь под водой, и, не веря в происходящее, стала оглядываться в поисках говорящего с ней. — Ты наконец-то здесь, дитя. Я ждал тебя. Тогда Эмбер-Вориа, судорожно вдыхая не успевший раствориться кислород, первый раз увидела Его — огромного льва с золотой гривой, который говорил с ней, не открывая собственного рта, который смотрел на неё своим большими глазами полными тепла, и был он самым настоящим и живым. Но его чёткий и ясный образ вскоре стал рассеиваться — в это же мгновение Лину что-то потянуло наверх. Она бы стала вырывать свою руку, дабы побольше провести время с уже таким родным Львом, но тот одобрительно кивнул, и девушка поддалась, её вытащили из воды. — Миледи? — Вопросительно позвал мужской голос, пытаясь вглядеться в лицо спасённой, которая с абсолютным спокойствием убирала тяжёлые длинные волосы. Подняв голову, она сразу же узнала его.