только не оставляй меня

      просыпается нагито от того, что слишком сильно сжал руку во сне и порезался. он тихо шипит от боли и роняет лезвие. протягивая ладонь, он смотрит за тем, как из пореза начинает течь кровь. такая привычная картина. слегка усмехнувшись, комаэда убирает руку и смотрит в потолок. дождь не прекращается.       «ненавижу осень,» – думает нагито. – «но хината любит ее. и что он нашел в ней? такая пустая, мокрая и скучная. пахнет одиночеством. хината ведь вовсе не одинок, у него так много друзей. почему ему нравится унылая осень?»       такие рассуждения ни к чему не приводят, поэтому плохие мысли возвращаются.       нагито придвигает к себе колени, сжимаясь калачиком. холодно. кажется, батареи отключили. он уже давно не оплачивал счета.       – какого было бы исчезнуть? – спрашивает парень сам себя, кутаясь в изношенную куртку. – это страшно? больно?       он прикрывает глаза, какое-то время слушая тихий стук дождя по стеклу. затем, шурша одеждой, он все же садится на кровати. хватая телефон с тумбы, тот открывает сообщения от соды. взглянув на одно из последних, беловолосый гасит экран с тихим выдохом. резко встав и покачнувшись от внезапного потемнения в глазах, нагито идет к балкону. взяв пачку сигарет, комаэда выходит из дома, не удосужившись даже закрыть дверь. воровать все равно нечего.       «захотят убить? валяйте, раз у меня самого на это сил нет».       перед глазами мелькают серые многоэтажки. дождь неумолимо льет, заставляя кутаться в свою куртку еще сильнее. волосы уже совсем намокли. спустя примерно пятнадцать минут нагито наконец переступает порог больницы, с грохотом открывая металлическую дверь.       «скрежет просто ужасный,» – он морщится.       еще раз сверившись с сообщением от казуичи, беловолосый медленно направляется к нужной палате. на дрожащих ногах он подходит и приоткрывает такую же отвратительно скрипящую дверь, заглядывая внутрь. палата выглядит очень одинокой и, несмотря на обилие белых вещей, слишком темной и пугающей. заходит внутрь нагито с осторожностью, словно боясь, что его сейчас пырнут скальпелем врачи. в палате совсем тихо и никого нет. есть лишь койка и какие-то аппараты, подключенные к хаджиме.       от этой картины сердце сжимается.       «сколько он так... пролежит?» нагито аккуратно присаживается на край кровати, поглядывая на хинату. он еще раз осматривает парня, но уже более внимательно.       – прости, хината, я чуть не решился на... – нагито запинается. – тебе, наверное, было бы все равно? но было бы грустно, если бы я успел это сделать до того, как узнал, что ты в коме. мне жаль, что все так произошло. я всегда хотел только того, чтобы ты был счастлив.       слабая улыбка трогает губы комаэды.       – ты и сония... вы заслуживаете лучшего, в отличие от меня. я думаю, что когда ты очнешься, ты будешь счастлив. ты чувствовал когда-нибудь счастье, хината? оно приятное? я не знаю, что это, но, кажется, я был счастлив, когда родители еще были живы. или нет? я не понимаю, что такое счастье. но многие говорят, что они счастливы, что у них есть родители. а что насчет твоих родителей, хината? ты никогда не говорил о них. наверное, если у тебя есть родители, они хорошие люди. еще сегодня... весь день дождь. как и вчера. и позавчера. почему ты любишь осень? постоянно идет дождь, разве тебе нравится это? разве ты не чувствуешь себя одиноко в такую погоду? я никогда не понимал тебя до конца. и не пытался сделать это, – он на время замолкает. – но я никогда не желал, чтобы ты попал в кому. сколько времени теперь пройдет, прежде чем ты очнешься? и что ты скажешь в первую очередь?       комаэда смотрит в пол. больница... просто ужасное место. он поднимается и подходит к окну, закуривая. в стекле отражается койка с лежащим на ней хаджиме. слишком тоскливо.