твои корни, будто нити кукловода
Темнота. Темнота, окружившая Хёна. Способен ли он выбраться из неё? Вопрос хороший и, самое главное, правильный. Казалось, с первой каплей крови из носа его жизнь свернула в эту тьму, а маяком оказалась галлюцинация в виде японского друга. Ужасно. Темнота. Он вновь тонет в ней, выныривая в воспоминании?..Alice 1:03 AM
Хён
Хён
Хён
Хён
Хёёёёён
Хённни
Хён-щи
Хён.
Хён!!
Хённннннн
Чха Хён!!
bllk 1:13 AM
Меня не было в сети всего десять минут.
Что ты хотел?
Alice 1:13 AM
Я хотел обсудить, что бы мы делали, охвати всю землю эпидемия.
bllk 1:13 AM
Эпидемия?
Alice 1:13 AM
Зомби.
Я посмотрел «Поезд в Пусан», и мне немного плохо от тупости некоторых героев.
Нам нужно иметь план на случай нападения зомби.
Ну почему Арису такой? Почему со всей серьёзностью обсуждает невозможное? И почему Хён вновь идёт у него на поводу и берётся рассуждать о чём-то нереальном, пока рядом лежит кипа документов по продаже дома, которой стоило бы заняться в первую очередь?bllk 1:14 AM
Во-первых, это нереально.
Вряд ли кто-то выпустит столь серьёзный вирус.
Во-вторых, почему ты говоришь МЫ?
Мы буквально из разных стран и не сможем коммуницировать.
В-третьих, я запрусь дома и не буду выходить. :)
Alice 1:14 AM
Ску-у-у-у-у-у-учно.
Во-первых, что мешает выпустить этот самый вирус?
Что мешает ему просто появиться?
Во-вторых, Я ПЕРЕЕДУ К ТЕБЕ, ЕСЛИ ТЫ НЕ ПРОДАШЬ ЭТОТ ГРЁБАНЫЙ ДОМ! Серьёзно!
В-третьих, ЕСЛИ ТЫ НЕ ПРОДАШЬ ЭТОТ ГРЁБАНЫЙ ДОМ, ТО ЗОМБИ ВЫБЬЮТ ОКНА И СЪЕДЯТ ТЕБЯ, ХЁН!!
bllk 1:14 AM
Да продам я, продам.
Alice 1:14 AM
Всё ещё жду нормальный ответ.
bllk 1:14 AM
Ох.
Ладно.
Значит, мне нужно успеть купить квартиру до наступления зомби-апокалипсиса, желательно на верхних этажах.
Alice 1:14 AM
Отлично.
Продолжай.
bllk 1:15 AM
Запастись едой. И не выходить их квартиры. :)
Alice 1:15 AM
ХЁН
bllk 1:15 AM
Арису. :)
Alice 1:15 AM
Ненавижу, когда ты так делаешь, кстати.
bllk 1:15 AM
Ладно, но по факту: есть несколько ключевых моментов, которые я успел усвоить за изучение зомби-материалов.
Первое: не верить военным, ни при каком раскладе не верить военным.
Это ошибка.
Alice 1:15 AM
Вот. Это правильно.
Очевидно же, что они будут замешаны.
bllk 1:15 AM
Второе: еда. Первая волна зомби должна быть мягкой и не такой большой, поэтому нужно успеть грабануть ближайший магазин.
Alice 1:15 AM
Воришка :)
bllk 1:15 AM
Третье: постараться определить, что за вид зомби, на что реагируют и как с ними бороться.
Alice 1:15 AM
Бороться?
Вы кто? Верните Хёна к компьютеру.
bllk 1:15 AM
ಥ_ಥ
Alice 1:15 AM
С зомби разобрались.
Обсудим, что будем делать в случае падения метеорита или же ядерной катастрофы?
И НАПАДЕНИЯ ИНОПЛАНЕТЯН!!
Наверное, Хён даже рад. Рад оказаться во всём этом, рад сидеть и часами ждать сообщение от человека, которого видел лишь на пиксельной фотографии. Наверное, Хён назвал бы это влюблённостью, если бы раньше не западал только на девчонок. – Сын? – Он забыл закрыть дверь на замок? Иначе почему мать заглянула в комнату? – Ма? – Хён озирается на кучку документов по продаже дома, а после на пришедшую мать. – Ты разве не умерла неделю назад? Нет… Нет. Хён хватается за голову, пытаясь свести все мысли воедино. Воспоминание неверное. Воспоминания перекликаются. Это неправильно. – Опять переиграл в игры? – Материнская рука касается копны тёмных волос. – Одевайся, отец уже завёл машину. Почему он думал, что семья погибла? Почему воспоминания подменят друг друга со скоростью, превышающей любую существующую? Это сводит с ума. Это сводит с ума, убивая Хёна и изводя.bllk 1:17 AM
Забавно.
Думал, что предки погибли.
Alice 1:17 AM
Моя мечта.
bllk 1:17 AM
Напишу через пару часов.
Не напишет. Тьма вновь застилает глаза. Одна сцена вновь сменяет другую. Сцены, словно в дурном сне, подменятся. Безопасная точка пройдена, дальше будет лишь кошмар, от которого сердце будет готово остановиться или же выпрыгнуть из груди. Тьма. Конечно же, тьма. Безопасная квартира сменяется опасной машиной. Гудящий звук жёсткого диска сменяется родительским рёвом, родительским презрением… Аварией. Та самая авария, которая в воспоминаниях Хёна похоронила сестру и родителей неделями ранее, произошла сейчас. Он словно зритель в первом ряду 8D кинотеатра. Ужасно. Палата. Больничная палата, наполненная солнечным светом. Он прожигал. Казалось, этот свет хотел сжечь Хёна и его тьму, хотел помочь ему исчезнуть. – Не думал, что ты так скоро придёшь в себя, – грубый голос по правое плечо от Хёна заставляет его повернуть голову и посмотреть на обладателя. В этот раз не нужно думать. В этот раз Хён знает, что перед ним Арису. В этот раз нет сомнений. – Как голова? – Голова? – Рука тянется ко лбу и через считанные секунды касается бинта. – Они погибли, да? – Всё вновь прошло по знакомому сценарию. Вновь. – Ага, – Арису пожимает плечами, кивая на инвалидную коляску. – Не хочешь подышать? – Хочу, – ноги ватные, но всё же Хёну удаётся побороть себя и отказаться от облегчения этой ноши. Хён знал, что родители погибнут. Хён уже трижды смирился с их смертью, будто прошла не одна неделя. Хён трижды проклял родителей за жизнь после их смерти. Хён трижды пожалел, что выжил в тот день… То есть вчера. Да, вчера. Никакой аварии до не было, и глупо рассуждать об обратном. Тот самый сон, в котором нелогичное кажется логичным. – Чувствую себя, как Алиса после чая Чешира. – А? Один вопрос, способный разрушить выстроенную реальность. Всего один вопрос. Им не нужно подниматься на крышу, Хёну не нужно вдыхать отравленный воздух, чтобы понять простую вещь. Выстроенная реальность воспоминаний – ложь. Очередной дурной сон. Родители погибли именно тогда, когда Чха Хён хотел этого больше всего. Его ноги не ватные, и он может ходить… что и заставляет делать новая сцена. Солнечные лучи растворились в непроглядной темноте его сознания. В вечерней темноте Сеула. Где Хён сейчас? Кто он? Давно ли он видел пустые улицы Сеула?.. – Давно ли ты видел пустые улицы Сеула? – На правое плечо давит чужая рука, а над ухом разносится до дрожи знакомый голос, больше не вызывающий улыбку. Милый японский акцент сменился на раздражающий. Когда… Когда это произошло? – Никогда, – Хён замирает. Его переполняет тревога и… Спокойствие? Невозможно описать ту смесь эмоций, что сейчас питала парня. Они противоречивы. То, что происходит сейчас, противоречиво. – Но именно этого ты всегда хотел. Засыпал и просыпался с одной лишь мечтой: «Вот бы этих людей никогда не существовало. Вот бы все исчезли». Чьи это слова, малыш Хён? – Мои, – ужасно. Эта галлюцинация проникла в потаённые желания. – Твои, – Рёхей соглашается, а может ли быть иначе? – И кто дал тебе возможность увидеть этот мир? – Ты, – ужасно. Эта галлюцинация пожирала всё вокруг. – Я, – он вновь соглашается. – Я – это ты, Хён. Прими это, и я помогу найти тебе этот мир. Мир без людей. Сколько ещё ложных воспоминаний Хён должен пережить, чтобы очнуться посреди зелёного дома в луже собственной крови? Сколько ещё раз он должен оказаться в пучине тьмы, чтобы выйти к хоть какому-то свету реальности? Сколько ещё?.. – Открой глаза, – голос Арису, наполняется странной доминантностью, словно он нашёл рычаг давления на Хёна. Открывает. Комната в уже проданном доме, стопка томиков с мангой, открытая линия звонка в дискорде. От этого веет теплом. Уже забытым теплом. – Нет-нет, Хён, так не годится, – выкрикивает Арису, заставляя своего собеседника подскочить на месте. Господи, почему даже в воспоминаниях у него такой хороший микрофон? – Как? – Кореец перебирает мангу в своих руках. – Ты одной своей интонацией высказываешь предпочтение своего героя к моей невероятной героине. – Ну так она мне нравится, – он режется. Хён в воспоминаниях режется о лист. – Мне тоже, но мы ведь должны придерживаться канона? – А у нас разве есть любовный канон? Я думал, это просто ни к чему не обязывающая линия. – Хён! – Арису на том конце линии вздыхает, а вот Арису по правое плечо от Хёна улыбается, словно это он, словно это ему нравилось поправлять корейца. – Наш герой буквально с первых страниц сохнет по другой героине. Мы не можем проецировать свои желания на канон. – А на фанон? – Фанон? – Фанфики. Пошли. Разочарованные выкрики Рёхея перебивает его же образ, заслонивший обзор и погрузивший Хёна за очередной барьер. То, что парень сейчас вспомнил, было реальным, было смешным и согревающим душу. Арису хватает Хёна за футболку, накручивая ткань на кулак и с некой злобой заглядывая в глаза парня. Закрыть глаза. Всё исчезнет. Картинка сменится другой. Впервые запатентованный способ побега от реальности сработал. Никакой тьмы перед глазами, лишь господин мафиози, имени которого Хён так и не узнал. – Я спрошу тебя в последний раз: остаёшься тут или мы идём за дедом? – Рука мафиози крепко сжимает окровавленную футболку Хёна, как делал это Арису в потоке темноты. – Каждый пролёт падаешь, самому не надоело? Способен ли парень ответить? Особенно, когда из его носа безостановочно хлыщет кровь. Лучше бы он захлебнулся. Лучше бы Хён захлебнулся. – Не встанешь и не пойдёшь за этим верзилой, тебя прибьёт первый же монстр на этаже, – Арису, что ещё недавно обитал в ложных воспоминаниях Хёна, сейчас стоит за спиной напарника, недовольно осматривая обстановку. – Я… Я не могу, – через силу шепчет Хён. – Ну и к чёрту тебя, – хватка, наконец, слабнет, словно высвобождая парня и провожая его к желанной свободе. Примечательно, что кровь остановилась в момент, когда названный мафиози отступил. Неужели, эти «припадки» – следствие страха или же… – Эмоции, – сквозь зубы шепчет Рёхей, когда Хён поднимается на ноги. – Эмоции убивают тебя изнутри, малыш Хён. – Замолчи, – будто имитируя шёпот своей галлюцинации, щебечет кореец, взяв в руки биту. – Господин, подождите, – парень быстрым движением смахивает остатки крови со своего лица, по факту лишь размазывая её по щекам, и следует за безымянным верзилой. – Превратишься в монстра – убью, – оказавшись на нужном этаже, сквозь зубы шепчет сопровождающий. – Я контролирую себя, – лжёт Хён. Он не в силах справиться с желаниями. Арису, подобно Змею-искусителю, показывает Хёну лучший мир, мир без людей. И в силах ли он противиться подобному? В силах ли Хён отказаться от своих же желаний ради незнакомцев? Принятие своей «галлюцинации» было похоже на выбор финале игры. Неравный выбор. Один из вариантов этого выбора рано или поздно начнёт шептать на ухо Хёна желания убить кого-то из людей, не так ли? – Про какую там квартиру затирал очкарик? – 1408, – взгляд Хёна проносится по коридору в поисках нужной им номерной таблички. – Давай сопроводим его до лифта. По описанию Хёка Хён начал думать, что квартира «изобретателя» будет подобна неприступной крепости и им с сопровождающим придётся вести длительные переговоры, но… Но дверь даже не была заперта. – Извините? Чего Хён ожидал, вламываясь в жилище того, кого хотят сделать своеобразным поставщиком амуниции? Наверное, он витал в своих мыслях, иначе почему не подумал, что после проникновения за дверь его тут же встретит дуло самодельного оружия? – За едой идите в другие квартиры, – старик, сидящий за столом, направляет на пришедших костыль… Но что-то подсказывает, что этот самый костыль может в любой момент стать похлеще дробовика. – Дедуль, мы не за едой, а за тобой, – сопровождающий мужчина, надавливает на грудь Хёна, встав перед ним и заслонив своей спиной. – Что имеете в виду? – Владелец квартиры не сводит свой прицел с незваных гостей. – Нам птичка нашептала, что ты хороший изобретатель, а у нас там внизу оплот сопротивления против монстров. Прекрасный союз может получиться. – Мне и тут неплохо. – Господин, – Хён вздыхает, но всё же делает шаг из своего укрытия за спиной верзилы, – боюсь, без вас мы далеко не уйдём, – он выставляет правую руку вперёд, показывая биту. – Первый крупный монстр – она тут же сломается, а вы, – бита взмывает в воздух, соприкасаясь с самодельным оружием мужчины, – могли бы сделать из неё что-то крутое. – Хан Дусик, – недовольно произносит старик. – Что? – Не зови меня господин. Дусик – моё имя. Да и пойти я с вами не могу, – мужчина вздыхает, положив костыль на стол. – На одной ноге далеко не упрыгаешь, – он сбрасывает плед со своих ног, демонстрируя пришедшим полную картину своего существования. – Прыгай на спину, дедуль, – второй гость подходит к старику, кивнув на своё плечо. – По нижнему этажу тоже ты меня таскать будешь? В уборную и перекусить? В случае нападения монстров тут же бросишься меня спасать? – Дусик недовольно качает головой. – Нет. – Что мы можем сделать? – Логичный вопросы от Хёна. – Притащи из двадцать восьмой инвалидную коляску, и я пойду за вами. Тому бедняге она больше не нужна. – Слышал? – Старший гость озирается на юного парня. – Дуй за коляской, а я пока дотащу старика на первый этаж. – Я? – Хён со страхом смотрит на обоих присутствующих. – Я, – сглатывая, отвечает он на свой же вопрос. – Что-то ещё нужно? – Он останавливает свой взгляд на владельце квартиры. – Ты заражён, да? – Взгляд Дусика блуждал по щекам парня, по всей видимости, цепляясь за кровь на них. – Да. – Значит, борись с этой заразой, пока можешь. Громкий телевизор заглушал шаги. Даже если монстр решит выследить Хёна по непроизвольным звукам, у него вряд ли выйдет. Слишком громко. Цифровой шум, казалось, заглушал даже мысли парня, но у этого, несомненно, был плюс. Этот чёртов шум заглушал и Арису. Вновь появившийся японец шёл впереди, заглядывая в квартиры. – Ещё есть время одуматься, Хён, – он попадает. Рёхей попадает со своей фразой в тот самый момент, когда шум сходит на «нет», вновь вызывая некое раздражение внутри корейца. А ведь когда-то он ждал подобных фраз от Арису… – Одуматься? – Парень останавливается рядом с приоткрытой дверью. – Хорошая квартира, – Арису делает шаг, воссоздав идеальную картину: он стоял у одного косяка этой проклятой квартиры, а Хён – у другой. Остаётся лишь сделать шаг. – У нас нет нужды спускаться вниз, мы можем остаться тут. – До первого же монстра. – Ты же всё понял? – Ему не нужно делать ещё один шаг, чтобы вторгнуться в личное пространство Хёна, достаточно протянуть руку и коснуться шрама. – Ты справишься с любым монстром. У тебя ещё остались частички разума, и это… – Надолго ли? – Хён впервые готов взглянуть своему страху в глаза. Страху с лицом его лучшего друга. – Надолго ли разум остаётся со мной? Через сколько я стану таким же безмозглым, как те, о ком мне успели рассказать, как те, кого я успел увидеть? Надолго ли… Арису? Отбросить проблему в лице галлюцинации, отбросить тревожность в сторону, и картина, развернувшаяся у квартиры номер 1428, уже не казалась такой ужасной. Просто беседа двух друзей посреди самого настоящего апокалипсиса, не так ли? – Надолго, – руки очевидного признака монстеризации дрожат. Пальцы, не сумевшие справиться с дрожью, скользят вверх по шраму. – Пока я с тобой, пока ты не откажешься от меня, разум будет с тобой. – Ты и разум – несовместимые вещи, – Хён одёргивает руку, наконец, сделав то, на что не мог решиться никто из них. Пройти в квартиру, на которую указал Дусик. – Как же ты ошибаешься, малыш Хён. – Послушай, – Хён срывается. То, чего больше всего боялся Чха Хён. Он срывается. Вот уже указательный палец стремится к самодовольному японскому лицу, и кто бы знал, как это выглядит со стороны. – Я согласился принять тебя, что тебе ещё нужно? В чём я ошибаюсь? В том, что ты моё сумасшествие? – О, так ты понял? – Улыбается. Самодовольно улыбается. – Понял? – Понял, – усмешка, от которой только больше хочется скрыться. – Если тебе нравится называть меня сумасшествием, лишь бы вновь не возвращаться к разговору о глубоком с самим собой… Пожалуйста. Только не отрицай меня, Хён. Умоляю. Ещё немного и он закипит. Эмоции – это ошибка, именно так и сказал Рёхей на лестничном пролёте. Эмоции – это ошибка. Эмоции – это то, что заставляет Хёна вновь переживать ложные воспоминания, из которых порой не хочется выбираться. Эмоции губят. Нужно с ним совладать. Парень делает глубокий вдох, сделав несколько шагов назад, но всё ещё оставляя Арису в поле видимости. Нужно отвлечься и, кажется, он находит, на что. Телевизор, сменивший цифровой шум, на тишину, резко дал о себе знать. Вместо помех на арену вышла военная девушка со своей речью. «Начиная с 00-00 этого дня на территории всей Республики Корея вводится военное положение в соответствии со статьёй 77 (часть 1) Конституции и статьёй 2 закона «О военном положении». Оборона и все гражданские дела переходят под контроль военных». – Правило номер один, – приглушённо произносит Арису. – Не доверять военным, – Хён равняется с ним и даже посмеивается. Словно два друга, придерживающихся своей выработанной стратегии. Жаль, что выработалась она не в реальности, а во сне Хёна.