Авторская методика

— Сережа, не смей, — шипит Лера и стискивает локоть Разумовского, пока Олег маячит позади них. — Не смей задевать Дагбаева, мы в гостях, ну. — Да ну что ты, я только хочу поздороваться, — Сережа пытается сделать шаг в сторону Алтана и его скалящегося телохранителя. — И должен же я поблагодарить его за столь радушный прием! — Серый, я бы на твоем месте не стал пытаться что-то выкинуть, — замечает Олег, останавливаясь за его спиной. — Не сейчас. И вроде бы это срабатывает — Сережа остается на месте, тянет на редкость вкусное шампанское и разговаривает с Лерой, вызывая улыбку своими шутками, а потом хозяин этого вечера подходит к ним сам. Макарова отстраненно приветствует его, делает комплимент организации вечера, тот благосклонно его принимает, и, кажется, опасность миновала их всех. Но Разумовский все же не держит язык за зубами, и они с Дагбаевым все же схлестываются в словесной вакханалии. — А я его предупреждал, — вздыхает Вадим, становясь рядом с Олегом, пока Лера отчаянно делает вид, что она просто мимо проходила, а не пришла с Сергеем Разумовским. — Ты не поверишь, — саркастически отзывается Волков, складывая руки на груди, — мы Серёжу тоже. — Официант! — зовет Лера широким жестом руки. — Шампанского! — Еще не привыкла? — уточняет Вадим, и Олег качает головой. — Слишком близко к сердцу воспринимает выходки Серого, что, конечно, зря. — Ой, да мой такой же. Чем бы дитя ни тешилось, Господи прости. — Вот не скажи, — парирует Волков и следит больше за Лерой, чем за Серым. — Тут глаз да глаз нужен. Дракон ответить не успевает, потому что Валерия Макарова делает свой ход в этой шахматной партии двух самовлюбленных мальчишек: выпивает залпом остатки алкоголя, не глядя оставляет бокал на подносе пробегающего мимо официанта и бесстрашно идет в эпицентр шторма. Бесцеремонно влезает в диалог, прерывая Алтана на полуслове, прижимаясь к Сереже вплотную, кладет руки на плечи и шепчет, обдавая жарким дыханием кожу: — Уйдем сейчас, устрою тебе сюрприз. Сережа, поддерживающий ее за талию, смотрит в ее глаза и видит там все, что она не говорит вслух, поэтому безбожно сливает эту пикировку колкостями и говорит нарочито громко: — Как жаль, что нам срочно нужно покинуть столь прекрасный вечер и такого гостеприимного хозяина. Увы! Олег выдыхает, пожимает руку Вадима на прощание и идет вслед за своими напрочь отбитыми партнерам к выходу.

***

Уже дома Лера стискивает пальцами столешницу, пока Олег вылизывает её и растягивает пальцами. Она уже в курсе, что только ради нее он делает исключение и позволяет им заниматься непотребствами в святая святых — своей кухне. Пока еще не понимает, правда, почему, потому что Сереже до сих пор нельзя и запрещено даже думать про секс в этом месте. Именно поэтому отчасти тот сейчас лежит голый в постели, лишенный возможности двигаться. За плохое поведение обычно наказывают не только маленьких детей, но и Сереженьку Разумовского. У Валерии Макаровой и Олега Волкова есть своя авторская методика. Весьма результативная, кстати. — Я сейчас кончу, — сдавленно предупреждает Лера и будто нарочно цепляется взглядом за собственное платье, небрежно перекинутое через спинку стула. — Хватит. Она оттягивает Олега за волосы от себя и смотрит серьезно. — Нам нужны силы на него, так что пора остановиться. Растяни себя, пока я подготовлю Сережу. Волков кивает, оставляет влажный от ее же смазки поцелуй на внутренней поверхности бедра, и Лера, спрыгнув на пол, уходит в спальню. — Неужели ты про меня вспомнила, — ворчит Разумовский и продолжает: — Олег тебя расслабил? Ну, подумаешь, поцапался я с этим мальчишкой... Она достает из ящика новую игрушку, обрабатывает антисептиком под разглагольствования Сережи, но и ее терпению приходит конец, когда он все продолжает говорить, даже когда она взбирается на кровать и расталкивает его колени шире. — Заткнись, — отбривает Лера, царапая ногтями поджарый живот. — Знала же, что стоило с твоего рта начать, а не с члена. — Может, мне его заткнуть? — ухмыляется Олег, подходя ближе и опускаясь на постель рядом. — Ты же знаешь, я могу. — Нет, — Лера аккуратно держит пока не возбужденный член Сережи, надевая металлическое кольцо и скользя пальцами по металлической дужке, чтобы смазать шарики плага смазкой и после медленно протолкнуть их в дырку. — Ай, блядь! Холодно! — вскрикивает Сережа, но на него не обращают внимания. — Ну за что так жестоко? — Для его болтливого языка у меня есть кое-что лучше. Иди-ка сюда, кстати. На смарт-часах она ставит обратный отсчет на полчаса с напоминанием по истечении каждых десяти минут и вплетает пальцы в темные волосы, чтобы впиться поцелуем в губы и толкается языком между них, вылизывая изнанку. Олег стонет, ласково проводит руками по плечам Леры и удивленно выдыхает, когда на его шее сжимаются пальцы, непреклонно пригибая его к члену Сережи: — Бери. Тебе еще на него садиться. Олег и Сережа стонут в унисон, пока Лера отходит к трюмо. Внутри нее бурлит ярость, адреналин и злое возбуждение. Да ну черт возьми! Она глубоко дышит и, чтобы хоть немного успокоиться, берет в руки страпон-кляп. Снова дотягивается до антисептика, протирает поверхность с особой тщательностью и глубоко выдыхает. Ей полегчает, как только она заткнет этот рот, обязательно. Глупо, конечно, и кратковременно, но Лера держится этой мысли. — Лер, Лера, — зовет, постанывая, Сережа, и она возвращается на кровать, встает на колени и целует в висок. — Открой рот, солнце, — просит она и вставляет кляп, застегивая пряжку на затылке. — Прости, если зацепила волосы. Макарова снова целует, только теперь в скулу, и отстраняется, чтобы посмотреть на Олега, залипнуть взглядом, как он двигает головой, насаживаясь на член ртом. Зрелище восхитительное — по ее телу проходит электрический ток дрожью и дыхание спирает. Ей трудно осознать, что эти двое всю жизнь вместе, что жизнь-то по сути одна на двоих, и как ее к ним занесло до сих пор непонятно. Эти мысли слишком тяжёлые и неповоротливые сейчас, поэтому Лера отбрасывает их в сторону и хрипло зовет: — Олег, достаточно. Теперь нужно сесть. В ответ он стонет, на короткий миг тянется к ней для поцелуя, а после медленно опускается на член. Дышит часто, поверхностно, прикрыв глаза, утирает тыльной стороной ладони влажный от пота лоб. Низ ее живота обжигает спазмом возбуждения, и самой хочется так же, ощутить наполненность и самой брать то, что нужно. Она аккуратно перебрасывает ногу, оказываясь ровно над силиконовым членом, и упирается ладонями в широкую спинку кровати позади себя. Выдохнув Лера медленно опускается ниже и ниже, касаясь лица Сережи промежностью. — Красивая, — шепчет Олег, облизывая ее взглядом и увеличивая амплитуду движений. — Трахнешь его? Лера приподнимается и опускается медленно, позволяя собственной груди соблазнительно качнуться. Закусывает губу и чуть запрокидывает голову, потому что с размером угадала идеально просто. — М-м-м, возможно. Уверена, ему так хочется сделать все самому, — ухмыляется она, продолжая держать неспешный ритм. — И бедрами толкнуться, и головой двинуть, но Сережа — хороший мальчик и не будет этого делать без разрешения, верно? В ответ жалобно стонут, соглашаясь, и краем глаза Лера замечает, насколько крепко Сережа сжимает кулаки. — Не то чтобы мы с тобой были против, на самом-то деле, — лукаво улыбается Олег, поглаживая пресс Разумовского и едва-едва задевая чувствительные соски. Лера постанывает, кивая, двигаясь быстрее и резче. Член массирует переднюю стенку настолько удачно, что по телу сладкими всполохами искрит удовольствие. В груди ворочается желание поцеловать Волкова, вцепиться в его плечи и шею, почувствовать прикосновения его умелого языка. Ей мало того, что берет она сама. Выдыхая на каждый толчок, она чувствует, как вибрируют смарт-часы на запястье. Она делает мысленную пометку, что осталось двадцать минут. — Иди сюда, — шепчет она, наклоняясь и, как хотела, впиваясь в торс ладонями. — Хочу тебя, Волч. Они целуются медленно, пока продолжают двигаться над Сережей. Олег гладит и мягко сжимает ее грудь, перекатывает между большими и указательными тугие вершины сосков, соскальзывает до промежности, лаская клитор. Лера всхлипывает, жмурясь, и в полуприказном тоне обращается к Разумовскому: — Сережа, можно. Давай, трахни меня. Ее слушаются мгновенно — все, что ей остается, — замереть на месте, пока ее трахает Серёжа уверенными движениями собственной головы. Когда Олег снова прижимает пальцы к ее влажным губам и, судя по стонам Серёжи, сжимается на его члене, у нее все тугим клубком внутри сворачивается, а горло перехватывает эфемерной удавкой, и она задыхается. Ритм, в котором ее берет Разумовский, как будто синхронизируется с частящим пульсом, долбящим в виски. Олег снова целует, забирая и без того слабое дыхание. Мышцы бедер дрожат от напряжения, с каждым толчком все сильнее хочется распластаться на рельефном торсе Сережи и прикрыть глаза. Волков мягко приподнимает ее подбородок, смотрит такими же мутными, как и у нее самой — она в этом уверена, — глазами. — Он кончит сегодня? — Да-а-а-а, — тянет она, жмурясь, — но н-н-нужно постараться, блядь! На запястье вновь вибрируют смарт-часы, и Лера через силу улыбается. — У тебя есть две минуты, чтобы довести меня до оргазма, — томно говорит она, чуть опуская корпус ниже, чтобы опереться ладонями в постель, и расставляет колени шире. — Время пошло, Серый. Олег замирает перед ее лицом, переставая двигаться, и она оставляет короткий поцелуй в солнечном сплетении. Макарова знает, что Серёже хватит и минуты: она близка к тому, чтобы кончить, а тот просто мастерски владеет навыком подводить ее к пику за считанные мгновения. — А я? — М-м-м… как только я кончу, можешь снять с него кольцо и выебать, чтобы он… — закончить ей не удается, потому волна удовольствия проносится по телу вспышкой сверхновой, острой сладостью пронзает каждую клетку, и Лера срывается в крик. Ее потряхивает дрожью и легкими судорогами мышц, пока она старается отдышаться. Она слышит, как громко стонет Сережа, и понимает, что Олег вынул плаг и снял кольцо с его члена. Коротко облизнувшись, Макарова поднимает голову и видит, как Волче закинул себе на плечи ноги и плавно вошел в Сережу. Внизу живота снова вскипает возбуждение, и Лера, застонав, снимается с члена, разворачиваясь, чтобы теперь уделить внимание Сереже, увидеть, как он будет кончать. — Какой ты умница, — громко шепчет она, проводит подушечкой по влажной черной головке. У Сережи испарина на лбу и порочный, темный взгляд, от которого она еще сильнее течет. — Так хорошо меня трахнул этим членом… Лера отводит влажные пряди от лица и наклоняется ближе, облизывает силикон, замечает, как зрачки Сережи затягивают радужку наркоманской тьмой и потерей осознанности. Тянет улыбку на короткий миг и опускается ртом на член, принимает все больше, чувствуя свой собственный вкус. У Серёжи дыхание на миг спирает, а потом он глухо низко стонет, прикрывая глаза. Она знает, что он хочет ее губы на собственном члене, хочет сжать ладонями талию или вцепиться в волосы. Но он не может, потому что она не позволяет. Не разрешает делать то, что хочется, а принуждает подчиняться ей, исполнять ее желания. Это бьет в голову лучше любого алкоголя, и Лера чувствует, как восторг затапливает ее с ног до головы. Пальцы сами тянуться к застежке на затылке, освобождая наглый рот с покрасневшими губами, и она тут же набрасывается на них, не давая и слова вымолвить. Трахать его языком Лера любит не меньше, чем членом, что и делает, пока Олег берет Сережу ровными, мощными толчками, от которых тот вскидывается на постели и беспрестанно стонет. — Волч, — зовет она, поглаживая щеку Сережи и не отрывая взгляда от его лица. — Хорошо? Он не отвечает, только взрыкивает и заставляет Сережу тонко всхлипнуть. Тот если и хочет что-то сказать, то просто не может. Лера заводит руку за спину и касается едва ощутимо влажной головки. Разумовский скулит, мечась по постели и изо всех сил пытаясь вырваться из захвата веревок. — Мне надо! Дай! Разреши! — восклицает он, красиво выгибаясь, запрокидывая голову, отчего его покрасневшая шея оказывается так удачно подставленной под укусы и поцелуи. — Да-а-а-ай! У нее темное что-то внутри поет и беснуется оттого, как хорош под ней мужчина, как ему необходимо то, чтобы она позволила ему кончить, позволила получить необходимое удовольствие. — Что думаешь, Олег? Хочешь, чтобы он выжал тебя своей шелковой задницей? — Да-а-а-а, — длинно тянет он, и Лера хищно ухмыляется, перебирается на постели, оказываясь с боку от Сережи, и предупреждает: — Держи его ноги крепко, — и плашмя касается языком бархатной головки, соскальзывает кончиком в уретру, отчего Сережа кричит и бьется в их руках пойманной птицей. — Держи! Она мягко давит языком на уздечку, и Сережа заливает спермой собственный живот, хрипя и крупно содрогаясь всем телом. Его трясёт, и Лера отстраняется, переводит взгляд на Олега, который очумело смотрит на изгибающегося под собой Разумовского и пару раз по инерции двигает бедрами, после чего всхлипывает и прижимается лбом к щиколоткам, жмурясь. Его оргазм мягкий, не такой выматывающе яркий, и Лера думает, что ему тоже нужно показать небо в алмазах как-нибудь потом. Если после такого ее еще подпустят к кому-то из них. — Я вас люблю и ненавижу, — хрипит Сережа, не открывая глаз. — Это охуеть что такое. — Пожалуй, оставлю вас приходить в себя, — расстегнув манжеты, хмыкает Лера и сползает с кровати. — А мне нужен душ. — Стоять, — Олег, отлепившись от Сережи, хватает ее запястье. — Нет. Ты нужна нам здесь. Вернись в постель сейчас же. Лера не спорит, укладывается между Сережей и Олегом, касаясь губами плеча, покрытого крапинками веснушек, и прикрывает глаза. Ей до сих пор непривычно оттого, что они не отпускают ее сразу, держат между собой, давая чувство сопричастности и близости. Она не благодарит за это вслух, лишь крепче прижимается телом и сопит в подставленную шею. В этот момент она чувствует себя цельной, свободной и по-настоящему счастливой.