📚📚📚
— Странно, — бормочет себе под нос Чун Юнь, присаживаясь перед разрытой могилой. Лаки, чувствуя противный озноб, фыркает и надёжнее кутается в тёплую накидку. Место ей отчаянно не нравится — полная луна, наблюдающая за рядом безмолвных могил посреди леса, ситуацию лучше делать тоже не собирается. Но это работа Чун Юня — проверять все промелькнувшие слухи про демонов, обитающих рядом с деревней. Всё же он экзорцист и не может подвести семью. Они ведь даже познакомились из-за его долга экзорциста — Лаки, не умеющая держать язык за зубами и не знающая, когда стоит смолчать, умудрилась навлечь на себя гнев обиженного ею пакостливого духа. Чун Юнь, только услышав об этом, пришёл, прогнал и остался на чашечку чая в качестве благодарности, раз денег он не берёт — хотя Лаки и не собиралась её предлагать из жадности. Тогда же Лаки и смекнула, что находиться рядом с экзорцистом, способным прогнать любую нечисть одним своим присутствием, очень безопасно — особенно в деревне, где вечно всё не слава Богу. К тому же хороший он парень — добрый, да и хозяйственный. А Лаки, раньше постоянно бродившая из деревни в деревню, наживаясь одним лишь своим скромным даром, всегда хотела такого человека себе в друзья. Вот только Лаки совершенно не рассчитывала, что тесная дружба с ним в итоге будет означать совместные походы на кладбище глубокой ночью. — Что-то серьёзное? — вяло интересуется Лаки больше для галочки, чем из любопытства. Ничего серьёзного в деревне не случалось уже как лет двадцать с лишним — с момента рождения Чун Юня. — Эту могилу разрыла ху-цзин, — спокойно отвечает Чун Юнь, проведя по краю могилы, собирая на подушечках пальцев оставшуюся сажу, — обычно они делают это, чтобы съесть захороненного человека, если у них совсем плохое время, но этого господина захоронили больше сотни лет назад. К тому же сжигать останки… странная лиса. — Разве они не должны избегать тебя? — Лаки удивляется — впервые за долгое время искренне. Подобные существа не то что в деревне — рядом с ней боятся проходить из-за его энергии Ян. Ладно дурные бесы и прочие глупые духи, но ху-цзин, славящиеся своей осторожностью и хитростью… ну и дела. — Должны, — кивает Чун Юнь, оттряхивая руки и поднимаясь на ноги, прежде чем обернуться на Лаки, — видимо, это либо очень молодая ху-цзин, ещё не различающая присутствие экзорциста, либо очень смелая и наглая, но не думаю, что взрослая. Опасаться стоит обеих, так что будь осторожнее, ладно? Лаки цыкает на маленькое напоминание о её привычке влипать в неприятности, но кивает. Впрочем, напоминание всё равно лишнее — с тех пор, как они сдружились, по словам Чун Юня, на ней можно уловить его энергию, так что мелкие духи бояться в любом случае к ней лезть, даже если она одна. — Ты куда-то собираешься? — уточняет Лаки — обычно он не предостерегает её, если знает, что постоянно будет рядом, чтобы лично уберечь даже от только теоретической опасности. — На пару дней в горы, нужно кое-что проверить, — кивает Чун Юнь, — не думаю, что за это время что-то случится, так что когда вернусь — займёмся поиском лисы, если она всё ещё будет в деревне. Лаки тяжело вздыхает, выражая этим всё своё недовольство. Оставаться в деревне без своеобразной защиты, зная, что где-то рядом может бродить выжившая из ума лисица, зачем-то сжигающая могилы… тёмные нынче времена настали.📚📚📚
Пусть Лаки и способна мельком-мельком заглянуть в будущее и в общих чертах увидеть, что ждёт человека, которого она берёт за руку, это никогда ей особо не помогало. Многое, особенно в таких расплывчатых видениях, можно понять совершенно не так, как будет на самом деле. Намного лучше она умеет заглядывать в прошлое человека, имея возможность уже в красках увидеть его, но такое денег не приносит и никому не нужно. Потому, остановившись в этой тихой и скромной деревеньке для спокойной жизни, пришлось завязать со своими причудами и заняться физической работой. Хоть и не особо активно — Лаки привыкла зарабатывать всё же умом. Соседей у неё — вернее у Чун Юня, в чьём доме она нагло обосновалась, объясняя это тем, что вместе веселее, да и в дом экзорциста ни один дух точно не сунется, чтобы забрать голову бессовестной девицы, а парень и не спорил, не имея ничего против, — отродясь не было. Пусть рядом и был славный — по крайне мере на вид, — домик, но там никто, по словам Чун Юня, уже как несколько лет не живёт. Потому к частичному одиночеству очень быстро привыклось. И из-за этого же, когда в дверь неожиданно постучали, — словно игриво перебирая когтями, — Лаки сильно удивилась. Мысленно проклиная Чун Юня, так и не вернувшегося из своего похода в горы, Лаки закуталась в любимую накидку и пошла открывать на свой страх и риск, надеясь, что на пороге не окажется кровожадной лисы. Но, к очередному удивлению, перед ней оказался юноша. Лаки не привыкла оценивать людей по внешности из вредности, — исключением стал один лишь Чун Юнь, которого Лаки искренне считала милым, даже несмотря на род деятельности, — но сейчас первое, о чём она подумала, пересекаясь с ним взглядом, это было то, что он красивый. Настолько изящных и ухоженных обычных людей она ни разу не видела — лишь знатных господ, которых удавалось заметить лишь краем глаза в столице. Но он не просто красив — в этом есть что-то дьявольское. Статный, высокий, с хитрым прищуром янтарных глаз и мягкой ухмылкой на губах. Длинные, словно шёлковые волосы аккуратно собраны за спиной, и отливают ночной синевой. Он вновь коротко перебирает изящными пальцами по стене, глухо отстукивая, и этот звук отвлекает, позволяя опомниться. Приходится пару раз моргнуть, чтобы согнать навязчивую мысль, появившуюся, словно наваждение. Он не человек — сразу же понимается. Всё же лиса? Но с каких пор ху-цзин имеет мужской облик? От Чун Юня она слышала лишь одну единственную легенду про лиса, а не лисицу — отчаянно-печальную. Лисицам в большинстве легенд везло куда больше, чем ему. — Чем могу помочь? — Лаки наигранно-приветливо улыбается, скрещивая руки на груди и чуть щурясь, глядя непрошенному гостю прямо в глаза. Выдавать своё осознание, пока рядом нет экзорциста, крайне не хочется — мало ли, чем для неё это обернётся. — Просто хотел познакомиться с людьми, с которыми мне, по воле судьбы, выпало жить по соседству, — юноша мягко улыбается, но отвлечься на его улыбку не даёт тот алчный блеск, горящий во взгляде, когда он слегка наклоняет голову, — могу ли я надеяться на приглашение в дом? Плохо дело. Плохо дело. Плохо дело! — Конечно, — непринуждённо смеётся Лаки, раскрывая дверь, словно приглашая, — я гостеприимная хозяйка. Лаки чувствует себя параноиком, когда юноша совершенно никак не выдаёт того, что такое огромное концентрации энергии ян или обилие магических амулетов причиняет ему дискомфорт. Он даже не оглядывается, рассматривая их, словно они для него ничего не значат. Неужели показалось? Гость на поставленный перед ним чай лишь благодарно улыбается, мельком пригубив чашку, прикрывая янтарный взгляд. И всё же такое не может показаться. Лаки, уже давно смирившаяся со своей несуразностью из-за маленького роста и непослушных мягко-розовых волос, всегда собранных в растрёпанный низкий хвост, всё равно начинает чувствовать себя неуютно рядом с ним. Лишь духи могут обладать таким очарованием. — Вы живёте одна? — учтиво интересуется юноша, отставив чашку. Лаки, сев напротив, хмыкает и складывает руки перед собой. Явно же уже почувствовал, что здесь живёт экзорцист — а она на такового не похожа. — Даже если и одна, это что-то меняет? — Просто переживаю, что это может быть небезопасно, — мягко смеётся гость, накрывая её ладонь своей в ненавязчивом жесте, позволяя ощущить холод кожи. Ху-цзин природные обольстители, питающиеся энергией очарованных ими людей. Лаки прекрасно помнит все рассказы Чун Юня про них, когда он решил посвятить её в свой мир чуть больше. Но она не чувствует себя полностью очарованной. Как и не чувствует недомогания, которое появляется после влияния ху-цзин. Потому руку решает не отдёргивать — может, ей всё кажется и он простой человек, а может он просто… достаточно мирный лис, пусть и очень своеобразный. Такие вообще существуют? — Я чувствую себя вполне уютно в одиночестве, — спокойно отвечает Лаки, не отводя взгляда. Юноша, словно одобряя это, улыбается чему-то своему. — Вы поверите мне, если я скажу, что вижу будущее? — Тогда я — вижу прошлое, — усмехается Лаки быстрее, чем успевает в полной мере осмыслить сказанную фразу. Каждый раз, когда её, шарлатанку по своей сути, пытались одурачить сказками про редкий дар предвидения, она шутила про свой — ей никогда не верили и отставали, пару раз даже обиделись. Но её гость на это лишь заинтересованно наклоняет голову, а после, явно зная как проявляется её дар, обхватывает её руку, отвлекая от осознания, что будущее видят только долгоживущие ху-цзин. — И что же вы видите в моём прошлом? Лаки прикрывает глаза, концентрируясь на своих ощущениях, не надеясь увидеть хоть что-то — вряд ли она, маленькая поддельная колдунья, сможет разобрать душу ху-цзин. Но… Но Лаки видит комнату, окружённую мягким предрассветным светом — стены украшены картинами, которых она раньше не видела, а на столе лежит небрежно брошенный букет незабудок. Златой пол залит кровью, которой истекает юноша, пытаясь зажать рану на боку — дорогое белое ханьфу, расшитое изящными узорами, с каждым мгновением всё больше багровеет, теряя вид чистой невинности. Взгляд господина, держащего окровавленный клинок, холоден и безразличен, несмотря на всю причинённую боль, отражающуюся в мокром янтаре напротив. Ху-цзин кривит губы в мрачной ухмылке, прижимая к себе ближе все семь хвостов, прежде чем взмахнуть рукой — и обратить некогда роскошный особняк в пепел. Лаки несмело открывает глаза — прошлое, такое яркое и болезненное, не желает отступать и не даёт просто принять то, что это всё произошло очень-очень давно и, главное, не с ней. Юноша терпеливо и заинтересованно ждёт её рассказа, подперев свободной рукой чуть наклоненную голову. Он больше не кажется ей настолько… дурманяще-привлекательным. Скорее усталым, отчаявшимся и с грустью, спрятавшейся за хитрым прищуром. — Ни за что бы не догадалась, что вы любите выращивать тюльпаны, — невозмутимо произносит Лаки, убирая руку. Произнести вслух то, что она увидела… не кажется хорошей идеей. Почему ху-цзин доверил ей подобное воспоминание? Юноша, удивлённый лишь на мгновение, рассмеялся, прикрывшись ладонью. А после спокойно встал из-за стола, явно намереваясь покинуть дом. Лаки, не ожидавшая такой скорой перемены планов лиса, неосознанно подскочила, словно боясь того, что сделала что-то не то. — Вы… вы даже не представились! — выдаёт первое, что приходит на ум Лаки. Гость удивлённо на неё оглядывается, а после, всё с той же улыбкой, коротко отстукивает шесть раз пальцами по столу. — Син Цю, — легко отвечает юноша, — благодарю за знакомство, Лаки. После этого он выходит из дома, оставляя её наедине со своими мыслями и внезапной дрожью от того, как он легко назвал её по имени, но недолго. Через шесть минут она слышит, как входная дверь вновь открывается — вернулся Чун Юнь. Но нормально его встретить и поздороваться не получается — не успев переступить порог, экзорцист хмурится и задумчиво оглядывается на Лаки, прежде чем спросить: — Здесь была лиса? — Лис, — тяжело вздыхает Лаки, отвечая честно и неуютно скрещивая руки на груди, — и очень… странный.📚📚📚
Когда Чун Юнь сказал, что ху-цзин очень любят курятину, она не думала, что после этого они будут готовить курицу, а после — идти с ней к лису, действительно обосновавшегося по соседству. Вместе с экзорцистом не так страшно, как оставаться наедине с духом, потому Лаки не противится, хоть и очень хотелось. Всё же он очень, очень своеобразный дух. Лис, явно ожидавший их визита, прячет ухмылку за ладонью и привычно щурится, приветствуя гостей, позволяя пройти к себе в комнату. — Сколько у тебя хвостов? — прямо спрашивает Чун Юнь самое важное, ставя перед духом в качестве жеста доброй воли еду. Вряд ли есть причина ходить вокруг да около, когда они уже прознали про суть друг друга. — Неприлично спрашивать подобное у духов, зная, что по хвостам определяется его возраст, — смеётся Син Цю и, сидя на диване, ловко заплетает волосы в свободную косу, а после, легко перекинув её через плечо, всё также навеселе продолжает, — восемь. — Около тысячи лет, значит. И это позволяет тебе сопротивляться моей энергии, — задумчиво произносит Чун Юнь, спокойно присаживаясь на диване рядом. Он впервые видит не то что настолько древнего духа — в принципе духа в такой близи. Это… интересно. — Зачем такой старой лисе лезть к экзорцисту? — хмуро интересуется Лаки. Теперь, когда очарование ху-цзин в присутствии Чун Юня на неё совершенно не действует, она чувствует себя раздраженной. Как она только могла этого лиса с такой наглой ухмылкой посчитать очаровательным?.. — Я возмущён, что меня назвали старым, — ничуть не обиженно смеётся Син Цю, — и я поначалу не знал, что один из вас экзорцист. — Тогда зачем вообще сюда лезть? — цыкает Лаки, получив предупреждающий взгляд от Чун Юня, что грубить древним духам очень плохая идея, вот потому-то тебя вечно и пытаются проклясть. Но Син Цю не злится и на это — лишь с улыбкой пожимает плечами. Не будет же он сейчас говорить, что ни один из восьми хвостов не принёс ему счастье, которое он так желает получить, прожив такую долгую жизнь. Лишь очередной повод для мести, из-за которой он и вернулся в эту деревню — ради собственного успокоения не позволить мирно покоиться бывшему предателю в земле. Не будет признаваться, что даже духу хочется капельки тепла, которую он не мог почувствовать раньше, постоянно получая лишь предательство — даже его человеческая жизнь оборвалась из-за него. Не будет делиться тем, что, впервые увидев для себя счастливое будущее, был рад, что среди людей ещё есть те, с кем можно попытать счастье, особенно когда они такие забавные и интересные на первый взгляд. Но после, если они действительно примут его… может, и стоит рассказать?