Реальность — миф?

Может быть, Саша слишком устал за период усиленной подготовки перед долгожданной премьерой. Нет, правда, голова просто шла кругом, а тексты его (и не только его) персонажа давно были заучены до такой степени, что сами собой вспоминались и вне репетиций; да что уж там, образы или какие-то сцены подчас приходили во снах. Последние несколько недель Саша в буквальном смысле существовал этим, так что в случившемся одной ночью, кажется, не было ничего сколько-то удивительного. Тишину вокруг что-то разрушило. Саша, нахмурившись, перевернулся во сне; подложил руку под голову и… вдруг почувствовал чьё-то присутствие. «Спать», — категорично потребовало сознание. Если он как следует не отдохнёт, это он, а не Ярик, окажется обладателем спутанной копны волос и привлекающих чужое внимание синяков под глазами. К тому же никто не мог вот так просто проникнуть к нему, а Яр должен был оказаться в Москве только утром. Однако же некто склонился ещё ближе и, совсем уже осмелев, провёл пальцем вдоль Сашиного напряжённого лба — раз, другой. Некто дышал ему почти в лицо. Саша закричал, резко сел, бросил в него подушкой, не целясь, и лишь затем открыл глаза. Почему-то ему первым делом подумалось о безрассудной, едва адекватной, но верной поклоннице, тайно пробравшейся в эту квартиру затем, чтобы нежно коснуться его… лба (а может, не только, ведь он не мог знать того наверняка). Иначе скорее его придушили бы, а не поглаживали! Но подушка была метко поймана; прищур чернильно-чёрных совиных глаз притянул к себе Сашин рассерженно-непонимающий взгляд. — Kira, watashi o koroshitai no? Makura dake wa kore ni tekishite imasen. Seikō no kakuritsu wa go pāsento ikadesu. И спустя долю секунды бледное сосредоточенное лицо вновь оказалось совсем рядом — да они двое едва не столкнулись лбами! Какого… какого чёрта в его квартире посреди ночи делал японец или кто-либо, им притворяющийся? Саша с силой толкнул его, только в то же мгновение оказался прижат и совсем обездвижен в своей же постели (когда над ним нависал не Ярик, такое положение, без сомнения, ощущалось весьма отвратительным, а не волнующим). И какого чёрта он сказал «Kira»? — Что… что вам нужно? — всеми силами Саша пытался не вызвать волну раздражения в человеке, столь явно физически превосходившем его и сумевшем взломать замок или иным образом оказаться здесь. Саша полностью отдавал себе отчёт, что был обнажён там, где кончалось лёгкое одеяло, и что наверняка выглядел почти беспомощным. Требовалось его отвлечь, но предполагаемый японец был крайне внимателен — прямо как… — Русский? — его глаза расширились в удивлении, и он поднёс большой палец к губам. Саша быстро кивнул. Незнакомец (хотя одна безумная теория прорисовывалась всё яснее) прошёл назад, сам нашёл выключатель, и наконец свет позволил им полноценно увидеть друг друга. Нет, Саша действительно искренне восхитился, ведь очевидного сходства нельзя было не уловить, но он всё-таки не понимал, для чего столь одарённый актёрски поклонник — косплеер? — забрался к нему… поиграть захотел? Обозвал ещё Кирой… — Всё же с поклонницей было бы лучше, — пробормотал Саша вполголоса, вспомнив первую версию, что породил его полусонный на тот момент мозг. Этот якобы Эл, мельком глянув на него невыразительно, бесцеремонно уселся на краю кровати, очень отточенным движением подтянув колени к груди, и уставился уже в упор. Саша чуть нервно натянул одеяло едва не до самой шеи; подался назад; ощутимо ударился затылком о деревянную спинку; в конце концов просто застыл. — Поклонница… — медленно повторил его визави без явного акцента, хотя на японском его голос звучал немного свободнее. — Ты говоришь об Аманэ Мисе? Её предпочёл бы здесь видеть? — Что?.. Нет, — Саша фыркнул. Происходящее с ним неуклонно скатывалось в абсурд. Конечно же, он предпочёл бы видеть в собственной расстеленной ночью кровати лишь… — Меня? — Эл рывком подполз к Сашиному плечу, и эта незаконченная мысль мигом оборвалась. Он едва не касался плеча подбородком, и Саша почувствовал, как кровь вдруг прилила к щекам. Существовала ли у него хоть и тень представления о тактичности? Но толкать его вновь Саша остерегался. Эл будто смотрел выжидающе — так, словно его вопрос был серьёзен! — Зачем вы здесь? — Саша попытался придать голосу решительной твёрдости (но при их расстоянии и взаимном расположении это, конечно, нисколько не удалось). Эл совсем по-птичьи склонил голову набок, разглядывая своего собеседника с тем выражением, с каким исследуют бактерию под микроскопом. Саша почти слышал, как в его голове происходил какой-то анализ полученных сведений. Наконец, усмехнувшись, он выдал: — Ты в целом похож на него. Только явно не школьник и не студент. Но на вторжение в ваше пространство вы с ним реагируете одинаково, это забавно. — Хватит играть со мной! — вопреки собственным недавним выводам Саша дёрнул его за воротник кофты, невольно потянув слишком сильно, и тонкие, длинные пальцы опустились поверх его руки, но не отвели с резкостью — лишь сжали совсем легко. — Я об этом, — Эл точно бы улыбнулся, как будто предавшись минутному воспоминанию. — Кто ты? — этот Сашин вопрос был попыткой вернуться к нормальному миру, где быть не могло никаких вдруг свалившихся из ниоткуда… — Я Эл, — вот так просто ответил тот. — Ты ведь начал догадываться, ещё когда я назвал тебя Кирой, а теперь лишь стремишься найти повод не поверить мне в том, что я вполне реален. Саша на это лишь выдохнул, не найдя что сказать: вывод был очень точен — как раз в духе того, кто озвучил его. Саша непроизвольно поёжился, вздрогнул от холода… или от осознания, что, может быть, он сейчас совершенно погряз в этой причудливой, странно-логичной иллюзии-сне. — Тебе не стоит бояться, — проговорил Эл довольно-таки дружелюбно, но его взгляд оставался изучающим, цепким, горящим какой-то неведомой мыслью, а голос звучал монотонно, негромко и оттого несколько… гипнотически. Сквозь мгновенно накрывшую темноту Саша почувствовал, словно что-то прицельно коснулось его шеи.

***

Очередное утро влекло за собой очередной ранний подъём, потому как — ну, угадайте, что? — правильно, они вновь репетировали «Тетрадку». Они репетировали её каждый день, и сегодня Саше предстояло прогнать свои сцены со вторым составом богов смерти: Дашей Бурлюкало и Ростиком, а потом ещё с Яриком вновь показаться Кириллу, который продюсер, хотя уж у них двоих всё давно было доведено до безупречного автоматизма. Потом ещё вечером «Шахматы» — что ж, Саше было отнюдь не впервой совмещать репетиции пусть даже и с двойниками, так что ему следовало поскорее разогнать этот странный туман в голове. Ему снился Эл. Настоящий, сошедший ли со страниц манги или, может, со сцены какой-нибудь из постановок… нет, вернее всего, это был собирательный, очень живой образ. Саша действительно верил, что, будь Эл реален, он был бы тем, кто этой ночью как будто явился к нему. В конце концов усилием воли перестав думать об этой иллюзии, он натянул футболку и отправился умываться. В голове сколько-то прояснилось. Ему сейчас требовалось несколько увеличить темп… Эл в той самой позе с комфортом устроился на одном из его стульев и доедал торт — ну да, торт, подаренный кем-то, у Саши действительно… был. Саша вздрогнул, когда двумя пальцами Эл приподнял тетрадь, выразительно на него посмотрев. Тетрадь смерти, разумеется, у него тоже была — но это значило, что Эл порылся в его вещах. «А ещё — что, по-видимому, никакой он не сон», — подсказало сознание. Саша мысленно огрызнулся, что, мол, теперь он отчётливо понимал это и сам. — Она ненастоящая, — проговорил он, чувствуя, что должен был что-то сказать. С Эл ведь станется и обвинить его. — Но вот торт — более чем. — Александр полагает, я должен лишить себя сладкого? — хмыкнул тот, а затем ловко спрыгнул на пол, отодвинув от себя блюдце и пустую коробку (конечно же, и не подумав убрать их). Назвал его по имени. — Ну конечно, ты знаешь меня, — кивнул Саша сам себе, ещё не понимая, как к этому относиться. — Пока ты спал, у меня было достаточно времени, чтобы найти это, — Эл указал на тетрадь, — и разузнать, что ты за человек. — И какой же, по-твоему? — полюбопытствовал он, очень сильно стараясь принять это всё как случившийся факт. И не думать, не думать, не думать, что Эл может быть просто глюком, ну или иным нездоровым элементом его реальности, что пошатнулась, как пел Ярик в «Гении зла» (вот ещё одно подтверждение, как эти тексты самовольно всплывали в любой момент). — Безусловно, известный в своих кругах, пусть небольших, — протянул Эл, зачем-то принявшись сосредоточенно разглядывать форзацы тетради. Саша почувствовал острое желание тотчас избавиться от неё… будто она в самом деле могла быть уликой. — Работоспособный и для своего окружения, в общем, неглупый; имеющий принципы и устоявшиеся взгляды на жизнь, но иногда по-мальчишески увлекающийся и ошибающийся, как и все. — Моей ошибкой было оставить этот торт без присмотра, — бросил Саша, заливая свой кофе кипятком. — Но ты не очень любишь сладкое, так что вряд ли собирался съесть его весь, — справедливо заметил Эл. — Твоими стараниями мне не досталось ни крошки! — Прости, но ты не проявил должного гостеприимства. Терпение, надо признать, постепенно рассеивалось, как ускользающий из рук Мисы песок в финальной сцене. — Ты пролез ко мне в дом… — Что совсем очевидно, ведь я же здесь, — ответил Эл невозмутимо. В глазах читалась беззлобная (хотя кто его знает) насмешка. — Но, может быть, ты боишься, что твой романтический партнёр обнаружит меня? Интересно сложилось, что вы с ним, играя нас с Лайтом в спектакле, в таких отношениях. Саша моргнул. — Ты копался в моих переписках? Последним, что Ярик писал ему в их диалоге в ВК, было длинное голосовое и… кажется, россыпь сердец. Саша невольно отвёл взгляд, смутившись и всё больше ощущая, что к нему буквальным образом пробрались под кожу. Он никогда не выставлял отношения с Яриком на обозрение даже их близким знакомым, и личный чат должен был оставаться открыт лишь им двоим! Ну, что ещё Эл отыскал у него, о нём? Тем временем занимающий Сашины мысли направился прочь из кухни, к дивану, не выпуская тетради из рук, и Саша последовал за ним, так толком и не позавтракав. — Стоит сказать, ваши с ним сообщения и признания иногда очень трогательны, — Эл прыгнул к подушкам, совершенно игнорируя Сашин отчётливо помрачневший вид. — А ещё любопытны фантазии — насколько я это помню, Лайт никогда, вот как вы, полушёпотом не рассказывал Мисе, как он бы её… Саша просто схватил его за край светлой широкой штанины, желая внезапно ударить, избавиться и поскорее вернуть всё как было. Эл извернулся, толкнул его пяткой, затем поймал и больно надавил на горло ребром тетради за считанные секунды. Саша не сразу смог различить, что тяжёлое, сбившееся дыхание принадлежало ему самому. — Наконец ты становишься похож на Киру, — удовлетворённо оповестил Эл, словно этого и добивался. — Да, вот этот взгляд. Не скрывай своих истинных чувств и позволь сердцу биться быстрее в желании переиграть и убить. Ладонь едва ощутимо прошлась по скуле вниз. — Насладись каждым мгновением. — Пусти! — Саша резко дёрнулся, но расцепиться им не удалось, и он всё ещё оставался в ловушке. — Зачем ты… — Ты так хочешь знать, почему я здесь? — тихий и мягкий, практически вкрадчивый голос как будто звучал из любой точки пространства, окутывая собой. Эл прижался ещё ближе, и Саша в бессилии прикрыл глаза, подчиняясь его рукам. — Просто пришёл убедиться, насколько твой образ окажется достоверным. — Что?.. — Omae shika mienai, — как Саша мог помнить, Эл процитировал их центральный дуэт. — Огонь в глазах и огонь внутри не должны угаснуть, пока не совершится последний удар. Удар сердца? Ракеткой? Последний удар в их смертельном сражении? Может быть, Эл имел в виду все три значения вместе. Щёки и шея горели. Дышать становилось труднее, и к горлу как будто приставили лезвие, только Саша не мог ни отстраниться, ни вывернуться, сколько бы ни пытался. В ушах стоял сильный шум, пропускающий лишь один голос Эл, и никто из них больше не воспринимал ничего, кроме их одного на двоих положения, разума, пульса, их близости и борьбы. Саша знал, что все действия Эл (тот вычерчивал некие символы на его груди и касался губами артерии, но не переставал его удерживать) сейчас были обращены к Кире; что ж, теперь Саша являлся им, сросшись с ролью уже до конца. Ничто, кроме них двоих, не имело значения. Не настоящее — прошлое было лишь сном, и его очертания таяли, размывались. Когда Эл наконец сократил расстояние до нуля, растворяясь в игре, вместе с Кирой шагая вниз, тетрадь смерти упала на пол с глухим стуком.

***

— …слышишь, Саш? Сашка, очнись! Очень знакомый голос доносился нечётко, как будто сквозь толщу воды или стену. Саша с трудом раскрыл глаза, натолкнувшись на явственно обеспокоенный взгляд. Ярик сидел на полу, осторожно удерживая Сашину голову на коленях. Благодаря раздвинутым по краям шторам всю комнату заливал ровный солнечный свет. — Яр, ты… — собственный охрипший голос казался чужим. — Тш-ш, тише. Не вставай, — Ярик предупредительно положил ладонь ему на плечо, угадывая ещё не оформившийся порыв. Саша честно попытался привести мысли в порядок и прояснить ситуацию. Насколько он опоздал? И… и видел ли Ярик Эл? — Если сейчас ты хоть что-нибудь скажешь про репетицию, я тебя придушу, Казьмин, — вопреки этой угрозе прикосновения ощущались очень родными и мягкими, вот только Саша непроизвольно отпрянул, вспоминая былую почти неспособность дышать. Его прошлое было лишь сном. Яр встревоженно чуть отодвинулся сам. — Что ты… — Можешь душить, — кивнул Саша, смиряясь. Ярик мгновение всматривался в его лицо, а затем рассмеялся, несмело приобнимая и, к облегчению, больше не встречая сопротивления. Затем всё-таки отстранился и проговорил укоризненно: — Твой нечеловеческий график однажды тебя доведёт, Саш. Мы с Дашей и Леной звонили тебе, но, когда опоздание стало критическим, я поехал сюда, если честно, не зная, что думать. Мы списывались только вечером, и… Саша безмолвно погладил его запястье. Он бы и сам, окажись на месте Ярика, уже надумал всего. Сколько там времени-то прошло?.. — Ты, видимо, отключился и спал прямо здесь. Саш, я даже не знаю, ты сам почему-то прилёг на пол или… свалился вдруг. У тебя когда был выходной, самый востребованный артист мюзиклов? Саша немного растерянно усмехнулся. Выходит, всё это и правда было лишь сном — удивительно реалистичным, однако, конечно же, невероятным. На финишной прямой перед самой премьерой в подобном выверте подсознания не было ничего странного. В конце концов, Ваня как-то рассказывал, как и ему одной ночью пригрезился Кролок[1], реальность которого, как и Эл, также равнялась нулю. — Я… я правда не знаю, когда я уснул, — Саша провёл рукой по лицу, наконец поднимаясь. — Вчера были вечерние «Шахматы», и… может быть, после них. Яр, так что с репетицией? — Я написал Лене, что нашёл тебя, всё нормально, — Ярик успокаивающе — для них двоих — притянул Сашу ближе к себе. — Сашка, ты готовишь очень знаковую для тебя роль, у меня перед Рейстлином и Раскольниковым тоже было максимальное вовлечение — и максимальное отстранение от всего, что вне спектакля и образа. Просто нужен постоянный здоровый сон и более-менее правильное распределение сил, — Яр провёл носом по Сашиной переносице, улыбнувшись. Затем внимательнее вгляделся куда-то вперёд, за плечо. — Саш, ты что, входишь в образ вот даже наедине с собой? — А? — Нет, я всё понимаю, и у меня в Питере есть свой топор, но… Ярик разомкнул объятия, сделал пару шагов и поднял тетрадь. — Так ты с ней и уснул, что ли? Саш? — Яр легко боднул его в плечо, не дождавшись реакции. Саша как будто невидяще смотрел перед собой, а затем ринулся по направлению к кухне. На пустом блюдце, оставленном на столе, можно было увидеть остатки крема. Саша поймал Ярика в дверном проёме и утянул за собой назад, едва поморщившись от фантомного ощущения, что дыхание вновь перекрыло. «Я приму нереальность ту за аксиому и найду ответ», — в соответствии с ситуацией прошелестело в сознании голосом не то самого Эл, не то Эл в исполнении Ярика, и Саша на одну секунду прикрыл глаза, осознавая. Эл из недавнего воспоминания просто смотрел на него — изучающе, не прерываясь и проникая внутрь очень легко, оставаясь в чужой голове, узнавая чужой образ, вновь становясь с ним одним. На финальном прогоне взгляд Киры горел этим самым огнём, пробираясь к противнику в самую душу. Они двое видели только друг друга.