Капли крови

Одинокий, ненужный, беззащитный. Все эти слова описывают меня в полной мере. Я не стою ни гроша, ни одной копеечки. И даже бартером я никому не нужен. Я пью антидепрессанты уже месяц. Как можно понять - они не помогают. Сколько бы я не пытался отделаться от суицидальных мыслей, он с прежней скоростью лезут в мою рыжую пустую голову. Мой проект давно перестал быть рутиной. Я не садился за компьютер примерно столько, сколько сижу на этих сраных таблетках. Не хочу. Не могу пересилить свою апатию и начать что то делать. Олег умер. Я получил извещение о его кончине спустя две недели, как он подорвался на мине. Довольно большой срок. Но я бы и не знал этого всю жизнь, если б была возможность искоренить почту. Но до меня дошла весть и я поник как никогда до этого. Тот, чей голос снился мне каждый день, и дарил мне чувство эйфории, сейчас совсем утих. Я просыпаюсь с чувством великой потери. Ладно бы она была только во снах, но нет. Жизнь оказалась той ещё жестокой тварью. Мои конечности - сплошной лёд. Ни тёплые штаны, ни свитеры, ни даже варежки не помогают. И это я говорю про отапливаемое помещение. На улице я б давно окоченел и рухнул на грубый шершавый асфальт, собирая лицом мелкие камушки. Даже после душа, спустя лишь минут десять, я вновь превращаюсь в статую из голубой глины. Лицо так же отдаёт лёгкой синевой, от чего волосы на контрасте смотрятся ярче. Я ни ем, ни пью. Это вышло, как обиход. Единственный приём пищи за день, это всё те же белые капсулки, которые, мол, дают хоть малейший шанс на восстановление привычного ритма. Всё это пиздёжь. Становится лишь хуже. День за днём усиливается желание всадить себе нож в живот, но я пока держусь. Пока. Мускулы на лице, да и во всём теле, атрофировались. Я давно забыл, каково это, улыбаться восходящему солнцу, или смешным монологам по телевизору. Кстати, его я и вовсе перестал смотреть. Последнюю неделю я пребываю в абсолютной тишине. Даже хожу тихо, чтобы не слышать, что я всё таки жив. Птица перестал наведываться ко мне. Тут да, таблетки и вправду помогли. Но от этого состояние не стало лучше. Наоборот я понял, что совсем один вот уже год после ухода Олега. А галюны, как успокоительные, не давали сойти с ума. Тут я мог сказать им спасибо, но пожалуй не буду. А то Птиц воспримет это как ебучий комплимент, и снова будет докучать своими идеями сжечь пол Питера. Единственный, кто со мной, это Марго. Да, она не человек вовсе, а искусственный интеллект, но с ней я мог поговорить. И как "настоящий" психолог, она каждый грёбаный раз советовала обратиться к врачу. Её позывы уберечь меня от самоубийства я игнорировал. Пропускал мимо ушей, прям как на уроках химии и биологии. То ещё говно, кстати. Новый день. Я уже жалею, что открыл глаза и снова увидел... Пустое помещение. Я опять один, казалось, нужно было давно привыкнуть. Но в такие моменты я вспоминал о пернатом друге, что хоть и трахал мне мозги о правосудии, но с ним хоть можно было поговорить. И снова день сурка. Почистил зубы, умылся, не смотря в зеркало, вышел, сел на диван и погрузился в мысли. Точнее в их отсутствие. Посмеивался над собой, потому что такими темпами и Буддой можно стать. - Доброе утро, Сергей. Как всегда не вовремя. Только ведь сосредоточился... - Доброе. - Ваше самочувствие ухудшилось по сравнению с показателями недельной давности. Вам срочно требуется помощь. - Нет, мне не нужна помощь, спасибо. На этом разговор был окончен. О моём самочувствии она твердила каждый день одни и те же слова. И она была права. Ну а мне то что? Я сам загнал себя в угол и не давал вдохнуть свежего воздуха. Как же мне всё надоело. Может, попробовать включить музыку? - Марго, включи крайний плейлист. - Слушаюсь. Заиграла знакомая мне мелодия. Именно эту песню я сохранил, когда узнал о смерти моего друга. Сердце предательски ёкнуло, сжалось в плотный комочек. Перед глазами пробегали все моменты, когда мы были вместе. Детдом, универ... Всё, как вчера. Из глаз полились слёзы. Пальцы автоматически забрели в густые копны волос, сжимая их до боли в скальпе. Жевалки свело от такого напряжения, зубы будто начали трескаться под давлением. Я - подбитый лебедь, потерявший не только любимого, но и смысл жизни без него. Меня подстрелили, просто у меня есть свойство терпеть. Но мне давно больно. Я устал терпеть ту гниль, сочившуюся из всех мест на моём теле. Душа, сердце. Я давно очерствел, окончательно стал Тряпкой. Состояние аффекта накатило волной во время шторма. Я направился на кухню, вслушиваясь в грустную мелодию песни. Та, словно вся моя жизнь, создавала впечатление потерянности в никчёмной пучине событий. Не раздумывая, взял самый острый нож, и медленно провёл поперёк запястья. Тоненькая алая струйка сочилась из свежего пореза, постепенно вбирая плотность. Стекла, оставляя красную отметку, заявляющую о своём присутствии. Следующая рана была глубже и длиннее первой. Оттуда сразу вырвался злостный поток моего содержимого, медленно сползая на столешницу. Потом снова порез, и снова... И так до десяти единиц, которые я успел насчитать. После этого разум затуманился, а я вновь растворился в воспоминаниях следующей песни. Такая же печальная, как предыдущая, заставляла неукоризненно двигаться по направлению освобождения. От муки, от боли, от потерь. Количество полосок достигло двадцати, вся мраморная поверхность столешницы была покрыта кровавыми каплями и разводами от моих ладоней. Белая рубашка превратилась в абстрактный рисунок талантливого художника. Я бы мог это услышать, если бы показался в таком виде на улице. И никто бы не узнал, что краска из моих рук. Детский лепет. Будто обиженный на весь мир подросток вот так втихаря стоит на кухне и режет кожу, думая, что так излечится от всех проблем. Даже смешно. А я давно не подросток. Значит, нужно действовать по взрослому. Я направился в ванную комнату. "Белоснежные кафельные стены и мраморный пол будут красиво выглядеть на фоне окровавленного тела..." Эти мысли вызвали глупую улыбку, лишь раззадорив пыл почти тридцатилетнего мужчины. Включил воду, заткнул слив и настроил нужную температуру. Если быть точнее, просто врубил кипяток. "Приму ванну и боль утихнет...)" Да уж, конечно. Пока сосуд наполнялся, я снова переместился на кухню. Оглядев свои хоромы, понял, что и вправду, чертовски богат, как говорили некоторые.Кругом белый мрамор с характерными разводами, стол из красного дуба, стоящий баснословных денег, панорамные окна, как впринципе по всей башне, и куча новомодной техники. Да, любой миллионер высказал бы свой восторг. Жаль, что такую красоту я вижу последний раз... Прихватив холодное оружие со стола, медленно прошёлся по офису, предвкушая его дальнейшую судьбу. И интересные новости о смерти основателя популярной соцсети. Им будет что обсудить. - - Сергей, остановитесь.- пролепетала ассистентка. - Подумайте, пока не поздно. - Я давно подумал, Марго. - Хорошо. Мне вызвать скорую? - Да, через двадцать минут. - Слушаюсь, Сергей... Хоть она и не человек и не может чувствовать эмоции, но что то было в последнем её высказывании. Сожаление? Не думаю. Скорее мой очередной припадок. Погрузившись в горячую воду прямо в одежде заметил подсохшие порезы, идущие до локтевого сгиба. "Скоро эти двадцать пересечёт один, зато какой..." Я засмеялся. Со стороны, полагаю, вся эта ситуация попахивала сарказмом и тупой шутейкой, дабы развеселить окружающих своей беспомощностью. Но это было не смешно. Глубокий вдох... Лезвие ножа аккуратно и непрерывно, словно кисть опытного творца, заскользила по бледному предплечью, погружаясь своим кончиком прямиком в вену. Тут же захлестала кровь, вытекая с бурным потоком в кипяток. Нашёл схожесть с молодой речушкой или ручейком. Улыбнулся мыслям и чувству освобождения от ненужного хлама. Разум поволокли дымкой. Я потерял место, где сон, а где реальность. Голова облокотилась о стену, а мокрые волосы раскидались по её поверхности, изображая рисунок, подобный пламени. Вода приобрела светло красный окрас, так же, как и моя белая шёлковая рубашка. Силы покидали меня. Я был воистину рад, что наконец смогу увидеть Олега и провести с ним всю загробную жизнь. Я обмяк. Сердце перестало отдавать гулкий ритм. Грудь не вздымалась в поиске кислорода. Единственное, что имело жизнь в моём уже мёртвом теле, это бегущие красные капли, предающие воде всё более плотный оттенок. Я был счастлив.