Игра со смертью.

Вскоре можно будет подать заявление на турник трёх волшебников. Конечно же, Крам подал заявку первым. Навсегда запомнился этот ажиотаж. Девушки вились вокруг него, не давая прохода. А он, бросив лист бумаги со своим именем в синий огонь, взглянул на меня. Сколько решимости было в его взгляде. Его походка была твёрдой, уверенной. Как и всегда. Ничего в нём не выдавало сомнения. Красивый болгарин, чемпион мира по квиддичу. Пусть некоторые и утверждали, что голова Крама набита опилками и он живёт игрой, я верила, что это не так. Следующей бросила своё имя Флёр. Прекрасная француженка, блондинка, облачённая в голубой. Её походка была летящей. Она точно знала, что делает, знала, чего хочет и напролом шла к своей цели. Как и Седрик. Он бросил своё имя следующим, под одобрительные возгласы ребят. Чжоу улыбнулась ему, а он, задержав короткий взгляд на мне, улыбнулся ей в ответ. Они были красивой парой. Юный волшебник и девушка азиатка, которая была ему верной подругой, и, видимо, смогла дать то, чего в силу своего возраста не могла дать ему я. Мы были с ним слишком разными. И всё же я не жалела о том, что какое-то время были вместе. Седрик относился ко мне с особым трепетом, обещал познакомить с семьёй. Ему было плевать, что я магглорождённая, как и было плевать близнецам, Фреду и Джорджу. Они, отпив зелье старения, вышли следующими. — Пей, пей, пей до дна! — Весело заголосил Фред Рыжие братья осужили колбу на брудершафт и бросили свои имена в костёр. — Гиблая затея. — Произнесла я, словно предвещая беду. — Если бы обмануть пламя было так просто… — О, великая ворожея! — Не скрывая своего раздражения, хмыкнул Рон. — Что ты еще видишь, помимо очевидных вещей? Можешь, предскажешь мне, помру ли я нецелованным? — Помрёшь. Если не перестанешь вести себя как идиот. — Пробормотала я, испепеляя рыжего взглядом. — Но, думаю, всё же найдёшь себе кого-то, кто, всё же, полюбит тебя, несмотря на несносный характер. У твоей мамы ведь получилось! — Не смей трогать мою мать, Бэлла. — Сквозь зубы процедил он. — А разве это не так? — Заткнись. — Испепеляя меня взглядом, пробормотал он. — Получилось! Получилось! — Завопил Джордж. — У нас получилось! — Невероятно! Я хотела было обрадоваться за братьев. Еще никому не удавалось обмануть систему. Возраст для участия в турнире рос с каждым годом, и в этом году дошёл до семнадцати. Это объяснялось выполнением довольно опасных заданий. Детский организм еще не окреп, не окрепла психика для того, что бы вынести все испытания. Это были слова Дамбрлдора, не мои. Но спустя несколько секунд, близнецов отбросило за черту круга, а их волосы в миг поседели. Фред накинулся на Джорджа. — Это была твоя идея! — Нет, твоя! — Нет, твоя! — Из-за тебя я стал похож на деда! — Ты и есть дед, посмотри в зеркало! — Убью! Убью! Закопаю! — Вообще-то, это не навсегда, мальчики. — С умным видом заявила Гермиона. — Всего пара часов и вы снова станете молодыми. — Да неужели? — Хмыкнула я. — По-моему, их разнимать пора! Крам! Виктор и его друзья из Дурмстранга оттащили дерущихся, и я взглянула на Виктора с благодарностью. На глазах у всех, он мягко улыбнулся мне, и я тут же заметила на себе завистливые взгляды девчонок. Теперь, с его появлением, меня ненавидели с каждым днём всё больше. Впрочем, я тоже ненавидела большую половину учащихся. Фред и Джордж были едва ли не моими единственными друзьями. С ними никогда не возникало конфликтов. Они буквально носили меня на руках. Еще бы. Мы с ними с первых курсов проворачивали схемы, как бы разбогатеть. Перепродавали купленные сладости по более высокой цене, после занялись продажей предсказаний. Иногда ребята даже умудрялись продавать чуть ли не воздух — вязанные свитера и носки, которые им вечно штопала их мамаша. А на Новый год, они заранее закупались сливочным пивом и продавали его в тридорога, обходя запрет на распитие спиртного несовершеннолетними в Хогвартсе. — Завтра объявят результаты. — Растерянно произнёс Гарри. — Буду болеть за Седрика. — Подожди! — Догоняя его, взяла за руку. Гарри резко обернулся. Я посмотрела ему в глаза. Мерлин… В них столько боли. Не нужно уметь предсказывать будущее. Не нужно уметь видеть прошлое, что бы заметить, как был напуган. Гарри потупил взгляд, пытаясь не смотреть на меня. Еще бы. Зная о моей способности, так поступали многие, будто боясь, что я считаю все их мысли и пригрешения, лишь глядя в глаза. Некоторые считали меня шарлотанкой, ведь что может уметь магглорождённая?! Как бы сильно я ни старалась, мне это давалось в разы тяжелее, чем тем, в жилах которых текла кровь магов с самых незапамятных времён. — Гарри. — Прошёптала я. — Постой. — В чём дело, Бэлль? — Ты выглядишь озадаченным. Тебя удручает факт того, что не сможешь принять участие? — И это, тоже. — Признаётся Поттер. — Но больше всего… Да нет, это всё вздор. — Тебя мучают сны? Снова? — Всё еще держа его ладонь в своей, спрашиваю я. — Что на этот раз? — Говорят, сны лучше не рассказывать. Особенно — если они пророчат беду. — Ты ведь знаешь, что можешь довериться мне. Ты мой друг, Гарри. — Шёпчу в ответ, касаясь ладонью его лица. На лице Гарри еще нет щетины, которая присутствует у Виктора Крама. Его кожа гладкая, мягкая, похожа на шёлк. Как у младенца. С Гарри не должно было произойти всё то, что он пережил. Он всё еще ребёнок. Гарри закрывает глаза, кажется, искренне наслаждаясь этим мгновением — секундами, когда может побыть самим собой. — У меня дурное предчувствие. — Сжимая мою ладонь в своей, неспешно отвечает он. — Я не чувствую больше себя в безопасности. Скажи, мои опасения ведь беспочвенны? Утешь меня. — Просит он. — Скажи, что это всё моя паранойя. Что в какой-то момент поехала крыша. Я лучше буду сумасшедшим, чем мёртвым. — Я могу разложить карты. — Карты могут и лгать. Я знаю, что они — лишь атрибут, Бэлла. Ты всё знаешь и без них. Правда в том была. Карты были лишь частью имиджа. Я знала трактовки, но могла обходиться и без них, когда того требовал случай. Держа в руке игральные карты, я просто выглядела более правдоподобно. Как и если во время гадания зажигала свечу и накидывала на голову расшитый платок. Карты могли лгать. Мне никогда не лгали. Я знала все возможные комбинации, но, в основном, пользовалась собственными ощущениями, полагаясь лишь на них. — Гарри. Посмотри на меня. Парень, делая над собой усилие, смотрит мне в глаза. И я погружаюсь в поток его мыслей, в океан ледяных, бездонных, серо-голубых глаз, таких холодный, что холод этот обжигает, заставляя поёжиться. — Что ты увидела? Говори. — О таком лучше молчать. — Ты меня пугаешь, Бэлла. — Глупости это всё. Не может магглорождённая видеть то, чего не видят другие. — Значит, это правда? Я умру? — Голос парня срывается на истерический смех. Но на глазах проступают слёзы. — Значит, всё было зря?! — Мы все рано или поздно умрём, Гарри. — Спасибо. Обнадёжила. — Твоя жизнь будет долгой. Но полной опасности. Она будто ходит за тобой по пятам, поджидая на каждом углу. Смерть. Люди с её знаменем на руках. Они ведут охоту. Их цель — ты, Гарри. — Шёпчу на ухо ему я. Наверное, со стороны это выглядит так, будто мы стоим в обнимку. Я всё еще сжимаю его ладонь в своей, что бы наполниться его энергией, что бы увидеть больше, чем могла бы, просто глядя в глаза. — Один из тех, кто желает тебе смерти, рядом. Слишком близок к тебе. Я вижу испытания на твоём пути. Потерю того, кто дорог. — И…Что же мне делать? — Будь уверен в собственных силах. Ты можешь намного большее, чем тебе кажется. Пропуская каждое слово через себя, я, наконец, отпускаю Гарри и отхожу назад, замечая вдали коридора Виктора. И от чего-то чувствую себя неуютно. Так, словно он нарушил некое таинство, помешав мне сосредоточиться. Словно подслушал наш разговор. Каркаров проходит мимо него, позвав за собой. Я же удаляюсь в башню Гриффиндора, где, пытаясь игнорировать сплетни девчат о «том самом» Краме, закрываю глаза. Последним уроком становится защита от тёмных искусств. И у меня дурное предчувствие. Учитель, имя которого так и не запомнила, выглядит самобытно и даже эксцентрично. У него имеется глазной протез и стальная нога. А сам он — неповоротлив, и тучен. Говорят, он алкоголик. Впрочем, меня смущает не это. А его жёсткость. Манера речи. Он учит нас трём заклинаниям, за которые могут засадить в Азкабан. Из них одно — самое страшное, несущее смерть. На глазах у всех нас, он убивает паучиху этим заклинанием и дрожь пробегает по коже. Я выбегаю из класса, ощущая, как подкашиваются ноги и настежь открываю окно. Становится дурно. Нет, я не боюсь насекомых. Но меня пугает профессор. Я ощущаю опасность, которая исходит от него за версту, и не решаюсь вернуться в класс. Вместо этого, сбегаю по лестнице вниз, где уже стоит несколько учеников и профессор Дамблдор. Каждый из ребят хочет услышать своё имя в списке. Из пламени вылетает лист, и Дамблдор оглашает имя первого участника. Виктор Крам. Конечно же, Крам. Кто же еще? Его встречают бурными овациями, а он, не сводя взгдяла с меня, ухмыляется, тихо, почти неслышно, произнеся «да». Каркаров хлопает его по плечу, не скрывая своей гордости за ученика. Следующим звучит имя Флёр. Француженка делает реверанс, смущенно улыбнувшись. Затем Дигори. Седрик пожимает руку друзьям, принимая поздравления. Пора расходиться. Дамблдор поздравляет участников, желая каждому из них победы, но вдруг замирает. Пламя извергает еще одно имя. — Невероятно… Этого не может быть… Гарри… Гарри Поттер! — Профессор, побледнев, тут же хватает Гарри и уводит прочь, что бы решить, что с этим делать. — Немыслимо! Как он только посмел?! Как он посмел подать заявку?! — Злится Рон. — И, главное, когда успел? — Не понимает Гермиона. — Мы всё время были вместе! — Поттер вонючка! — Задорно смеётся Малфой. — Пора бы его давно исключить за его выходки. — Пора бы тебя давно исключить за твой длинный язык. — Отвечаю я. — Считаешь, Гарри мог это сделать?! Если да, то каким образом?! Он всего лишь на четвёртом курсе. — Может, грязнокровка какое-то зелье дала. — Глядя на Гермиону, отзывается Малфой. — Мало ли. Надеюсь, его вышвырнут отсюда. Таким как он, здесь не место. — Ты такой завистливый, Драко. Обидно, что не ты на его месте? — Я улыбаюсь, прожигая блондина взглядом. — Было бы чему завидовать. Мать — грязнокровка и отец-мародёр. И сам нищий и убогий. Даже родной тётушке даром не нужен. — Закрой свой поганый рот, Драко. — А то что? Что ты сделаешь, Бэлла?! Изобьёшь палочкой?! Или, может, нажалуешься Краму?! А?! Экзотики захотелось? Не удивительно. Ты всегда была дешёвкой. Посмотри только на себя. — Драко с принебрежением касается моих волос. — Выглядишь как портовая шлюха. Хотя, почему как? Ты и есть портовая шлюха. Настолько дешёвая, что тебя за пятак можно купить. Ты готова каждому отдаться, кто ласково посмотрит на тебя. Его дружки смеются. Вместе с ними смеётся и Джинни, и я готова впиться ногтями ей в глотку. Как и готова собственноручно придушить Драко. Дав ему оглушительную пощечину, в слезах ухожу, игнорируя крики Гермионы вернуться. Даже приходится оттолкнуть её от себя. Мне не должно быть больно. Но мне больно. Настолько, что я, упав на корточки у Плакучей Ивы, закрываю руками лицо. Раньше я часто приходила сюда. Когда была помладше. Тогда, самым ужасным оскорблением казалось «грязнокровка». Я и понятия не имела, что спустя пару лет жизнь в Хогвартсе станет почти невыносимой. Что меня затравят до такой степени, что захочется бросить всё… Рон не сказал Драко ни слова. Ни когда он задевал Гарри, ни когда задел меня. Он не решился — Драко стоял со своей сворой друзей. К тому же, отец Драко был влиятельным и запросто мог подпортить жизнь нищим родителям Уизли. Гермиона смолчала. Хотя и закипала с каждой секундой, смолчала, что бы вся эта грязь не обрушилась и на неё. Я впервые ощутила себя такой одинокой, среди толпы людей, где никто так и не решился вступиться. И сейчас просто обнимала свои колени, пытаясь успокоиться. Всё пройдёт. Рано или поздно, пройдёт. Тогда от чего так больно? — Эй, принцесса! Принцесса, стой! — Запыхавшийся Фред Уизли падает на сырую землю рядом со мной. — Хух! Иди сюда… Он крепко обнимает меня, прижав к себе. — Иди сюда, Бэлла, вот так… Поплачь. Может, станет легче, родная. — Он мягко целует меня в лоб, поглаживая по волосам. — Мне рассказали, что случилось. Милая, Бэлла… Ты не заслуживаешь такого. Никто не заслуживает такого. Ну, хочешь, хочешь, я его в жабу превращу? В уродливую жабу? А? Я готов его даже потом зажарить, если ты разрешишь. Представив Драко в образе жабы, да еще и на грилле, я с трудом сдерживаю улыбку. — Вот, так-то лучше. Ты прекрасна, когда улыбаешься, Бэлль. Ты всегда прекрасна. А его дружков мы можем сделать крысами. И тоже их зажарить на сковороде. Вот умора будет! Я знаю несколько заклинаний… — Фред… Ты лучший. — Я улыбаюсь, глядя в золотые глаза парня. — Ты самый лучший, знаешь это? Если бы не ты… Не ты и Джордж. Наверное, давно бы забросила учёбу. Вы — одни из немногих, которые мне дороги по-настоящему. Фред улыбается, убирая мои волосы с лица. В его медовых глазах отражается солнце. Несколько секунд он смотрит на меня, нежно перебирая пряди моих волос. — Он не стоит того, что бы бросать из-за него учёбу… Не стоит, что бы ты лила слёзы. Никто не стоит этого, принцесса. — Шёпотом отвечает он, даря улыбку. — Пообещай, что не будешь больше расстраиваться из-за этого хорька. Что бы он там ни квакал. Его слова не в силах очернить тебя. Потому, что я знаю тебя, настоящую. Добрую, отзывчивую, улыбчивую… Искреннюю. Мой лучик света… Помнишь, я тебя так назвал, когда поранился, а ты бинтовала мне ногу? Мы были детьми. Но ты навсегда останешься моим лучиком. Не теряй эту искорку в себе. Я улыбаюсь, прижимаясь крепче к нему. Его объятия защищают от порывов ветра. Мы сидим, прижавшись друг к другу, обнявшись. И ни один Драко не в силах сейчас оборвать этот момент. Только невольно ёжусь, вспомнив о Краме. Что бы он сказал, увидев нас сейчас вместе? Поверил бы Драко, если бы услышал? Он ушёл почти сразу, как Дамлдор произнёс его имя. Напоследок подарил один, испепеляющий взгляд. Вчера он видел нас с Гарри вместе. Вероятно, нам с Крамом предстоит разговор. Но я не стану думать об этом сейчас.