Your co-worker

— Проклятье. Кто бы мог подумать, что существуют забегаловки хуже нашей? Вся сосредоточенность ТК уходит на то, чтобы подавить нервный смех и двигаться естественно. Y/n, кажется, тоже изо всех сил сдерживает недовольство, поджимая губы и резко вытирая мокрые руки об одежду. — Угу, — хмыкает она и проходит мимо ТК к их машине, явно не желая оставаться здесь ни секунды дольше, — я бы прожила и без этого открытия. — Ну-ну, каприза, — ТК садится за руль. — Мы и не такое вместе переживали, так ведь? Y/n фыркает: — Вроде той прогулки в парке час назад? — Эй, откуда мне было знать, что это собачий парк! — Из табличек «собачий парк», дурила. — Ты сама увидела их когда мы уже уносили оттуда ноги! А эти очки я не просто так, между прочим, ношу. — Ох… Пока ТК заводит мотор, y/n щёлкает их по переносице, сбивая очки набок. ТК тут же парирует тычком под рёбра, и y/n, сгибаясь, хохочет от щекотки. Пока она стирает влагу с уголков глаз, кажется, будто даже в ночном полумраке её лицо светится. Глядя на неё такую — легко забыть, что свидание обернулось полнейшим провалом. Стоп… — Свидание?.. — Что-что?! ТК хватает ртом воздух и делает вид, что закашлялись. — Ничего! — вырывается само собой (громче, чем было нужно), и ТК незамедлительно жмёт на газ, чтобы не дать разрастись неловкости и заглушить свой внутренний крик. Может она не услышала? Лучше бы она не услышала. Сейчас нужно срочно придумать, куда- — Сворачивай к моему дому, — вздыхает y/n. Сердце у ТК сжимается, как резиновое, готовое лопнуть. — Ох… уже? То-есть, конечно, если ты… — Я придумала, куда ещё можно сходить. Она посмеивается, и ТК, хоть и расслабляется, всё равно слышит знакомые нотки снисхождения… Чёрт, мысли об этом отравляют весь настрой. Их следует оставить на любую другую, непраздничную ночь. Когда рядом не будет никого, кроме подушки, сериала «Офис» и бутылки прогорклого магазинного пива. Ради неё ТК отложит это в сторону сколько угодно раз. — Веди, y/n.

***

— Старушечий парк, y/n? Ты привела меня в грёбаный старушечий парк?! ТК передумали. С этого дня вести будут они. Y/n закатывает глаза и цокает, даже не подумав остановиться. ТК пробирается сквозь нестриженые кусты прямо за ней, иногда мельком касаясь её плеча. — Я имею в виду, ты сегодня постарела, конечно, но чтобы настолько… — Сказала британская жопа, всё ещё слушающая «blink-182»! ТК вспомнили, как она ночевала в его квартире и одалживала в качестве пижамы футболку с принтом этой группы. Пришлось встряхнуть увлечённую этим миражом голову, чтобы выдать ответ: — Ты же знаешь, я не слушали и половины дерьма со своих футболок. Y/n немного замедляется, чтобы бросить на ТК недоумевающий взгляд через плечо. Эта морщинка между её бровей обычно означает «проблемы». — Кто вообще говорил о твоих футболках? — она фыркает. — Они играли в твоей магнитоле, пока мы ехали. Вот чёрт. Чёрт чёрт чёрт, ТК! — Э-э… кх-м, то есть, — скрипучий смешок, явно не помогающий делу, назад, увы, не воротится, — я, эм, не сильно различаю группы на слух, и всё такое. Вот так вот. Внутри всё леденеет и сжимается, по коже бегут неприятные мурашки. ТК готовится к худшему, но y/n хрюкает от смеха: — Что? Лол, ты точно барабанщик, чувак? О боги, y/n. ТК улыбается, как идиот. Как она. Эта бестолочь точно не должна была дожить до своего возраста, и назвать это достижение иначе, нежели чудом, будет странно. ТК постепенно растекается в сентиментальную лужу, как иногда бывает с ними в рабочие часы, и очень хочет назвать это ещё и судьбой, но хватка холодных пальцев на их запястье отрезвляет, а заодно грубо вытаскивает из кустов и из мечтаний наяву. Ух, да уж. У неё в этом явно больше опыта. — Ауч… — Ш-ш! Будешь ныть из-за царапин — отправлю назад тем же путём в одиночку. — Я просто… Может ты мне хоть пластыри наклеишь? У тебя ведь всегда с собой припасены. ТК дотрагивается до щеки и шипит слишком громко, за что y/n стягивает шапку им на лицо. — Заткнись! Тут в ночное время быть запрещено. ТК сдувает с глаз растрепавшуюся чёлку и быстро поправляет очки. — Что? Тогда какого дьявола ты нас сюда прит- — Я быстро бегаю, — отрезает y/n и вздёргивает бровь. — А ты? ТК хмыкает и размышляет об этом считанные мгновения. Они не припоминает, чтобы уличали её в занятиях спортом (если не считать переработок и первого места среди коллег по опозданиям), но теперь они может поклясться, что через окно видели в углу её комнаты бейсбольную биту. А ещё… не потому ли она всё время носит эти тёмные козырьки? Может стоило подарить ей мяч, или одну из этих крутых перчаток? Блин. — Хэй… Y/n злобно шикает. — …хэй, — повторяет ТК, уже на два тона тише, — так ты, типо, играешь в бейсбол или что-то? Y/n поджимает губы. Блин. — Пришли. Она останавливается у ржавого ограждения, чтобы облокотиться. Даже не оборачиваясь, начинает говорить, как ни в чём не бывало: — Я любила прохлаждаться в этом парке. Но в последние дни тут как-то… неуютно. Одна из многих вещей, которые она недоговаривает. Но ТК привыкли к этому, так же, как привыкли со всем разбираться по порядку. Они молча пристраиваются рядом: на достаточно комфортном для обоих расстоянии. Последнее, что сейчас хочет ТК — смутить её ещё больше. «Подушка и пиво, дождитесь меня». Вместо этого они просто в ожидании смотрит на небольшой ручей под ними. Иногда поглядывает на y/n: так, чтобы она заметила. Она наклоняет голову и выпускает весь воздух из лёгких: — Ты не отстанешь, я права? — Редкое явление, но да, ты права, — подмигивает ТК. Y/n сбрасывает капюшон. Взгляда от ручья не отводит, а её пальцы — наверняка ледяные — дрожаще, нерешительно сплетаются. — Да ничего особенного, на самом деле, — шмыгает носом от холода, и тут же отворачивается, будто жалея об этом. — С отцом раньше играли. Арендовали площадки, и всё такое. Он на дни рождения всегда дарил обмундирование. Наверное на что-то надеялся. Уф. Хорошо, что ТК всё же не припас для неё мяч или перчатку. — Забей. Держу пари: ты на них тоже надеялась, — слова вылетели прежде, чем ТК осознали их смысл и успели прикусить язык. — Чёрт, извини, я лезу куда не- — Всё ок, расслабься, — y/n улыбается и поддевает их плечом. — Я туда не оглядываюсь. Теперь пусть разбираются сами. Сейчас ТК смотрит на неё и в который раз отчаянно мечтает познакомить её со своей семьёй. Большой, шумной, разношёрстной, такой непохожей на семью, что она оставила позади, не забрав с собой ничего, кроме бейсбольной биты и каменеющего одиночества. Эта тупица непременно очарует их с первых минут, уж она-то умеет. И тогда, может, память о них будет согревать её так же, как ежедневно согревает ТК вдали от дома. Будто в подтверждение ходу их мыслей y/n потирает ладони и дует на них. Чёрт возьми, ТК и не заметили, насколько тут похолодало. — Тебе действительно пора домой, — боги, пусть она не заметит, как отчаянно это прозвучало. — Брось, чувак, не бросай меня сейчас, — будто вторя тону ТК она умножает отчаяние надвое. Наигранно, и всё же… — Люси наверняка ещё не все презервативы израсходовала, и я блять не хочу всю ночь считать, сколько их осталось. — Блин… Всё не может быть так плохо. — Хочешь махнуться жилплощадью и проверить — будь моим гостем. ТК тяжело вздыхает и убирает чёлку с лица. Видимо, y/n не преувеличивала всё это время, жалуясь на соседку. Но вести себя так в чей-то день рождения… ТК действительно было жаль оставлять там y/n и дальше. — Ну, я имею в виду… может, тебе действительно стоит… — Сучка наверняка напилась или ширнулась сильнее, чем рассчитывала, — y/n продолжает озвучивать мысли, целиком проигнорировав речь ТК. Они же в который раз остаётся думать, было ли это нарочно. — Утром она сделала мне этот милый кофе с зефирками в новой подаренной чашке, а потом что? Снова за своё. ТК усмехнулись. — Хорошо хоть завтра не твоя смена. В ответ y/n ворчит и кивает без особого энтузиазма. Ночь начинает давить на них с удвоенной силой, а холодный ветер подбирается со спины, будто вор. К счастью, ТК — те, кто хватает его за руку прежде, чем y/n снова задрожит. Поочерёдно они снимает с каждой руки объёмные напульсники. — Вот, давай-ка сюда, — не дождавшись ответа или реакции ТК берёт y/n за руки. Ледяные, как и ожидалось. — Я в детстве были тощими, как зубочистка, поэтому тоже постоянно мёрзли. А потом старшая сестра показала мне этот фокус, — с положенного места (теперь уже на её запястьях) ТК одним движением стягивает ткань вниз, чтобы напульсник оказался обёрнут вокруг её пальцев. — Ну вот. Так ведь гораздо лучше, правда? Y/n какое-то время рассматривает свои руки в импровизированных перчатках. — Да! Так тепло… — Отлично! — ТК широко улыбается, отпихивая подальше системное уведомление о том, что коллега в их одежде становится их персональным фетишем. — С днём рождения, y/n! Она дёргает руками, почти коснувшись прикрытыми пальцами рта. Ох, определённо, фетиш. — Стоп, ты что, их не забираешь? Не-а, я не могу их оставить! ТК без напульсников — грех, за который я попаду в ад! — Пф-ф, да ладно, ты думаешь, у меня дома не лежит таких целая тонна? Барабанщик я или кто, в конце концов? Y/n щурит глаза. — Ты говорили, что эти — твои счастливые. С первого школьного концерта, или… Она помнит. Звёзды, дайте им сил не поцеловать её прямо здесь и сейчас. — Ты путаешь, как всегда, — лжёт ТК. — Стали бы я носить счастливые напульсники каждый день! — Но ты даже снимаешь их перед мытьём посуды, и всё такое… Держись, ТК, держись, для своего же блага- — Кто захочет ходить в мокрых браслетах? Это же противно, — ТК качает головой и цокает. — Просто заткнись уже и оставь их, ладно? Не похоже, чтобы y/n горела желанием расставаться с ними в ближайшее время, так что послушаться ТК в этот раз не составило для неё много труда. Она кивает и устало, но благодарно улыбается, всё ещё не разводя бровей. — Хорошая девочка. Чёрт возьми, но теперь ТК — те, кому явно пора домой. Мышцы напрягаются, когда их слух улавливает знакомый шелест. Они смотрит на кусты, сквозь которые они пробрались в этот парк: те слабо шевелятся, будто от ветра, но проверять это ТК точно не планирует. Они с y/n переглядываются, и это всё, что им нужно; в тот же миг они дают оттуда дёру. Не успев устать от бега они возвращаются туда, откуда всё началось: к окну в комнату y/n. Она поддевает камешек в щели между створкой и подоконником и, подпрыгнув, ловко проскальзывает внутрь. ТК прижимается спиной к холодной стене и оглядывается на путь, которым они сбежали из парка. — Думаешь это охранники? — вполголоса и сквозь отдышку спрашивает ТК. — Хрен знает. Но выяснять неохота, — y/n поддерживает окно одной рукой, чтобы посмотреть в том же направлении, что ТК. Быть может потому она и разлюбила этот парк. — Найдёшь дорогу до машины? ТК кивает. Они не узнали эти места сразу, но оказались приятно удивлены тем, что этот парк оказался так близко к её дому. — Не волнуйся. Но… Как же твоя соседка? Y/n быстро оглядывается за спину. Тёплый воздух из её комнаты пахнет ею, а окно достаточно низко, чтобы ТК на секунду захлебнулись в нём даже стоя на улице. — Кажется там… тихо? Но я ещё проверю, — y/n пожимает плечами и снова высовывается из окна, вдруг раздавшись хихиканьем. — Блин, мне не было так весело со школы! Спасибо за сегодня, ТК. Ты нечто. — Хах! Ну ещё бы. Я- Их прерывает невесомое прикосновение отогретых пальцев к щеке и быстрый поцелуй в ту область, где осталась царапина от кустов. — Не забудь наклеить пластырь! Окно закрывается, и y/n машет им из темноты через пыльное стекло. — Как давно она не убиралась? — бормочет ТК. Их рука не отрывается от щеки, а взгляд — от тающей в тёплой темноте фигурки y/n. … И это… действительно то, чем они интересуется прямо сейчас? На автомате ТК добирается до машины. Воздух в салоне успел стать почти таким же, как в её комнате. Глубоко вдохнув, они откидываются на скрипучую спинку кресла и смотрят на дурацкую подвеску-ароматизатор на лобовом стекле. Спустя секунду она летит в приоткрытое окно, а ТК включает радио. Резкие мелодии выводят из транса: чтобы вызвать улыбку и тут же завести обратно. — Грёбаные «blink-182»? Чёрт возьми, да. До следующей поездки к родителям им непременно стоит избавиться от лексикона y/n. А прямо сейчас они планируют добраться до дома и остаток ночи перебрать в своей памяти всё, что так или иначе связано с ней. Ключ включает зажигание. Руки ложатся на руль. ТК замечает, что без своих счастливых напульсников им не так уж и плохо. — Грёбаные «blink-182»… Барабаня пальцами в такт «Violence» ТК жмёт на газ, пока кто-то остаётся позади и тихо напевает: — …you kill me, forever and after~