***
Морозное начало марта настало неожиданно для всех. На улице все еще был: снег, слякоть, грязь. Холодный ветер неприятно обдувал лицо, заставляя Киллера поморщиться. Обувь намокла еще вначале пути в среднее учебное заведение. Впервые за месяц прогулов он решился пойти в школу. Мать, конечно, сделала ему хорошую справку, имея высшее медицинское образование. Расписала о сильнейшем ОРВИ своего сына, которого в помине не было. В действительности, тот лишь плакал и лежал в кровати, пытаясь как-то собраться с мыслями. Смерть его любимого «друга» сильно ударила по психике юного Киллера. Ранее он мог лишь хвастаться собственным везением во всех делах, в особенности в любовных. Фреш нравился ему так давно, и он так и не сумел сказать нужных слов. Тяжело вздохнув, поправив рюкзак, тот вошел в ворота школы. Она стояла за невысоким забором из прутьев, была видна небольшая детская площадка с новыми горками и качелями, на которых так любил «зависать» его возлюбленный. Это отдавало болью не только в сердце, но и во всем теле. Как же его ломало. Зайдя в школу, Киллер огляделся. Ребята написали ему, что уже сидят в классе и ждут того с распростертыми объятиями. Даже Хоррор пришел. Хех, совсем недавно похоронил своего возлюбленного и вот уже ходит в школу. Даст выбрал не его, он выбрал героин. Наркотики были ему важнее друзей, любимого человека и матери. Да, возможно, галлюцинации в виде брата придавали ему немного сил, но это же не означает, что нужно гробить себя. Этот поступок некогда лучшего друга остается вне его понимания. Поднявшись, Киллер краем глаза заметил Гено и Рипера. Первый выглядел очень опечаленным, листал новостную ленту, пока второй обнимал его и, кажется, посапывал. Нужно будет подойти к нему и спросить, где похоронили Фреша. Хоть так он сможет принести ему цветы и признаться в собственных чувствах. Желание плакать нарастало, продолжил идти, не смотря на сильный ком в горле, тремор во всем теле и жажду уйти домой. Зайдя в приоткрытую дверь классе, тот оглядел его, замечая своих друзей. Они что-то показывали Хоррору, от чего тот даже улыбнулся. Зависть накрыла волной, он не мог чувствовать что-то из-за своей боли, на время это неприятное чувство стало его основным спутником. Киллер прошел к ним и с тяжелым вздохом опустился на стул, садясь тем самым за парту, сразу уткнулся в нее носом. — Ты как? — подал голос Эррор, тот был пропитан горестью и сожалением. Им всем было нелегко в последнее время. — А сам как думаешь? — буркнул Киллер, прикрывая глаза. Хорошо, что хоть ребята давали ему небольшое чувство комфорта, позволяя на время забыть о том горе, что случилось с ним. Раньше на этом месте сидел Даст, теперь сидит он. А около Эррора — Фреш. Теперь там пусто, как и в душе у «Убийцы». Почему всё именно так? Ни его возлюбленный, ни лучший друг не должны были умереть вот так. Слишком рано, слишком быстро, Киллер даже не попрощался с ними двумя. — Думаю, нам обоим поможет только время и, скорее всего, терапия, — он впервые услышал голос Хоррора за долгое время. Ошибся, думая, что ему весело, чувство некой зависти ушло, если оно вообще было, — хотя мне не становится лучше даже с таблетками. — Все еще будет. Вам троим будет легче, просто дайте себе пережить это и адаптироваться к жизни без этих людей. Забыть не забудете, но простить и, опят же, адаптироваться сможете. Время, близкие и терапия. Мы с Кроссом всегда будем с вами, да ведь? — Найтмер слегка улыбнулся своему парню, что уже поглаживал Киллера по голове, легонько перебирая волосы. — Разумеется. Мы же ваши близкие друзья. — Кросс улыбнулся. — Не думаю, что смогу. Я умер с ним в тот день и похоронил свое будущее. — Киллер поднялся, пряча лицо за ладонями, стараясь вытереть слезы. Он не мог верить, что его солнышка больше нет. Единственное, что согревало в этом мерзком мрачном городе — был Фреш. А теперь что? Вечная пустота? Кажется, «Убийца» оставил самого себя позади, живя лишь этим горем. Друзья тяжело вздохнули. До урока было 10 минут. Хотелось самоуничтожиться. — Хей, привет? Вы тут одни в классе пока, хехе. Я Инк, новенький. — Парень неряшливо одетый стоял рядом, неловко почесывая свой затылок. Все ребята уставились на него, словно раздевая взглядом, стараясь добраться до его души и увидеть в ней что-то темное. Но кажется, тот не представлял особой угрозы. — Хм, привет! Я Кросс, а это мои друзья. Извини, у них сегодня нет настроения, поэтому они так заворожено смотрят, — он усмехнулся, — Это Киллер, Хоррор, Эррор и мой молодой человек — Найтмер. — Будем знакомы! Вы не против, если я сяду рядом? Не хочу чувствовать себя некомфортно в окружении тех, чьих имен даже не знаю. — Не против. — Стараясь быть приветливым произнес Найтмер, все равно бы место Фреша рано или поздно кто-то бы занял. Взгляд упал на Киллера, чьи зрачки сузились, будто их вообще не было. Инк на самом деле напоминал умершего стилем одежды, но явно не увлечениями. По всей видимости новенький был художником, а бывший хозяин места — гитарист. Причем какой гитарист! Хотя, в их семье все играют на чем-то, фишка, так сказать, была. — А… Но... — Киллер не мог вымолвить не слова. Новенький сел на место, раскладывая свои вещи на парту, улыбаясь, — но... — Оно не принадлежит нам. И ему не принадлежало. — Произнес Кросс. Спустя пару минут раздался звонок, оповещающий о начале урока. Все одноклассники успели вовремя, перед Найтмером и Кроссом сел его брат с БлуБерри, эти двое явно положили глаз на Инка. Он мало чем отличался от этих двоих. Английский язык. Ненавистный всей компанией, даже избитыми гуманитариями, а все дело в преподавателе. Уж слишком душной та была, оставляла неприятные ощущения на сердце после каждого урока. Будто с помощью рта, как дементор из Гарри Поттера, высасывала души. — Ого, Кирилл появился, да неужели. Зачем пришел? — произнесла преподавательница с явной издевкой над парнем. — Знания получать, я болел вообще-то, у меня справка есть. Хоррор тихо вздохнул, стараясь спрятаться за учебником, что поставил перед собой еще вначале урока. Хоть бы учитель его не увидела и не начала опять лекцию на весь урок о вреде наркотиков. После смерти Даста все учителя ее рассказывают, заставляют подписывать бумаги о том, что ты послушал это, звали нарколога, они даже тест писали и сдавали анализы. Потому что еще один такой «позор» школа не переживет. В любом случае, Хоррора мало волновало это. Весь день тот вспоминал начало их отношений, в некоторых моментах даже улыбался, ведь неловкость в тот день, точнее вечер, была просто запредельной! Но это все больше не имело какого-то значения. Осталось лишь теплым воспоминанием о некогда прошедшем счастье. — Точно, у нас же новенький. Подойди ко мне, пожалуйста, — Инк встает из-за парты, обходя ряд и становится рядом с учителем, смотря в журнал, где она что-то показывала ему пальцем, — распишись вот здесь и сегодня после уроков нужно пройти тест на наркозависимость. — Хм? Зачем? — Хоррор уткнулся лбом в парту, после его вопроса, накрывая голову учебником. Киллер дружественно похлопал по плечу, тяжело вздыхая. — Мальчик у нас наркоман был, умер недавно, теперь все тест сдавать обязаны. Какой же позор для его семьи и школы, ох. — Монотонно произнесла преподавательница. Инк краем глаза заметил новых знакомых, что были слегка сконфужены? Им не нравились эти разговоры? Потому что устали или? Кажется понял. — Хм, понятно. — Художник сел на место, показывая учителю, что ему не хочется продолжать данный диалог. Все равно он услышал бы один негатив в сторону этого мальчика, который его новым друзьям был дорог. Урок шёл своим чередом, новый материал усваивался тяжело, учитель так медленно диктовала и писала на доске, что пока она выписывает предложение — можно было хорошо выспаться. Повторение местоимений — одна из самых просто тем для уроков в одиннадцатом классе. Многие, например, Найтмер и Дрим — сдавали английский на едином государственном экзамене, ибо вместе шли на лингвистическое направление. После урока им запретили покидать кабинеты, говоря, что какой-то новый вирус из Китая сейчас гуляет, уже десять тысяч зараженных по всей стране, учителя к ним придут сами. Даже рассматривался вариант с дистанционным обучением и карантином, но «указа еще не было!» твердили в один голос преподаватели, отчего ребята тяжело вздыхали. Киллер подбирал голову рукой, листая ленту в социальной сети «тик ток», звуки видео разносились по всему классу, Хоррор положил голову ему на плечо, заглядывая в чужой телефон. И вправду помогает отвлечься. — Надеюсь, мы справимся. — Тихо прошептал Киллер, тяжело вздыхая. Хоррор издал звук, похожий на «мгм». Одно видео сменялось другим, настроение было на нуле. Одноклассники шумно обсуждали мировые новости, Кросс вспоминал отрывок из произведения, который недавно задавали наизусть. Да уж, сдает литературу, а память на все эти скучные штуки так и не натренировал. Неожиданно на телефон поступило сообщение от контакта «Гено», в котором был лишь один вопрос: «не хочешь навестить Фреша?». Конечно хочет, он и хотел спросить, где тот похоронен. Открыв мессенджер, Киллер написал: «да, когда?», ощущая, как тревожность нарастает, становится тяжело дышать, ладони потеют, мысли путаются. Через минуту ответ, наконец, поступил, это была самая долгая минуту в его жизни: «Подожди меня и Рипера после уроков, у нас их пять ещё, вместе поедем. Ток Эррору не говори, пожалуйста.» Киллер сидел как на иголках все уроки, он реально не могу дождаться окончания этого учебного дня, время как на зло стало идти медленнее, от чего тот злился и крутился на месте. Даже Хоррор сделал ему замечание! Хоррор! Прозвенел последний звонок с математики, освобождающий их наконец из этого злосчастного кабинета. «Убийца» скинул все вещи в рюкзак, чуть ли не со скоростью света выбегая из кабинета, почти сбивая других учеников и учителей с ног. Он желал увидеть хотя бы его могилу, чтобы рассказать ей о своей любви, о которой долгое время молчал. Сейчас он стоял перед машиной Рипера, облокотившись об колени, стараясь восстановить, сбитое во время бега, дыхание. Гено виднелся на переднем, вроде как ковырялся в телефоне, если Киллер правильно понял. Тот открыл заднюю дверь, садясь на кресло, кинув портфель где-то рядом с собой. Черная машина тронулась, выворачивая со стоянки возле школы. — Нам ехать минут десять, наверное. Я не засекал. Ты в порядке? — подал голос Гено, оборачиваясь на своего друга. Они подъехали к светофору, пропуская поворот к кладбищу. Стоп, что? — Страшно очень. А ты выглядишь достаточно, я даже не знаю, спокойным? В отличии от Эррора. — Киллер перестал понимать куда они едут, после пропуска еще одного поворота. У них в городе что, есть еще одно кладбище? Тогда почему он не знал об этом, прожив здесь всю свою жизнь. — А чего беспокоиться? Показатели его состояния в норме, должен очнуться скоро! Это же отлично, разве нет?Что? Что, блять?
— Что с твоим лицом, ты будто, как и Эррор, его уже похоронил. «Эррор его уже похоронил»? То есть Фреш в больнице и он в порядке? Лицо Киллера показывало полное непонимание и шок от ситуации. Да что вообще случилось? Почему эта ебучая Ошибка сказала ему свои догадки, а не правду? Ему хотелось набить ему лицо и самого похоронить, где-нибудь рядом с Дастом. Конечно, он наконец выдохнул спокойно, понимая, что еще не все потеряно. Кроме месяца его жизни и ужасного состояния. Виновника тот нашел сразу и тот ответит перед ним за все хорошее. Любящий накручивать себя друг, который самостоятельно делает выводы это кошмарно. Но тогда тот почему-то и не думал об этом. Машина остановилась на стоянке рядом с детской больницей. Гено поцеловал Рипера в щеку, сказав, чтобы тот немного подождал здесь, а после, открыв дверь, вышел из машины. Киллер повторил его действия, без поцелуя, разумеется. Больница была четырехэтажная, покрашена в белый цвет и отличалась от тех поликлиник, где они проходили медицинские осмотры. Новые и не расписанные стены, ровный асфальт, не треснутый фундамент. Рядом, через метров десять, красовалась бригада скорой помощи и парковка с машинами. Похоже мэр вторым крылом больницы решил сделать районную поликлинику. Да уж, соединил все вместе для экономии места. Но сказать, что Киллер был против — соврать. Это, на самом деле куда удобнее, нежели вызывать скорую ребенку, что пришел на прием с температурой под 40 и ждать несколько часов. А тут все рядом. Прежде тот не был около подобных зданий, но все бывает в первый раз. — Что вообще случилось тогда? Эррор мне сказал, что Фреш умер. — О господи, он как обычно! Вечно видит лишь плохое и выделяет из слов других, кстати, тоже. Ну, если кратко обо все событиях, то…***
— Так мы пойдем на свидание? — Киллер стоял перед Фрешем, как щенок, что ждал свою еду, хвостом, правда что, не вилял, но в глазах таился лёгкий восторг, приглаженный куда более значимым ожиданием. Ожиданием положительного или отрицательного ответа. — Ты не пожалеешь, я обещаю! — собеседник же улыбнулся в ответ на эти слова и кивнул в знак согласия, а после произнес: — Сегодня я свободен. Уроки в музыкалке продлятся до часов трех, я думаю. И если меня не доведет препод по сольфеджио, то пошли. — Тогда набери мне или напиши, я пока пойду, иначе англичанка весь мозг выест из-за опоздания! — Киллер с дружелюбной, — было в ней что-то мягкое и тонко любящее, совсем искреннее и счастливое, — ухмылкой рассмеялся, на что его друг издал смешок, прикрывая рот ладонью. Да уж, их учитель был что-то с чем-то, благо у того освобождение на некоторые дни из-за уроков в музыкальной школе. Иногда те совпадали с основным расписанием и раз уж у него последний год, то директор дал согласие, но с учетом, чтобы не было долгов. Ну, их и не было. — Иди-иди. Ощути весь pressure на себе. Двое ребят обнялись на прощание и, постояв так минуту, что в объятьях казалась вовсе незаметно пролетевшей, разошлись в разные стороны. Если быть точнее, один спокойно пошел, придерживая сумку через плечо, брелки, что были на двух замках молнии, бренчали, сталкивая друг с другом. Эррор называл его ходячим колокольчиком, когда они шли в полной тишине, например, в магазине. Перед светофором, показывающим красный свет, Фреш обернулся через плечо, смотря на маленький силуэт удаляющегося друга… Друга. Если бы они и вправду лишь дружили. Их взаимоотношения были слишком тесными с класса пятого уж точно. В младшей школе Свежий мало с кем контактировал, кроме, разумеется, братьев и все это было из-за проблемного отца. Как только мать развелась, узнав о его измене — жизнь стала куда лучше, хоть и значительно беднее. Да и все же, он был благодарен ему за музыкальную школу, в который был отдан достаточно рано. Фреш отличался от двух братьев слишком многим, но все же они могли находить общий язык и часто гуляли вместе, разговаривая обо всем. Красный свет светофора изменился на зеленый, оповещая этим мерзким писком для слепых. Свежий обернулся, как можно скорее пытаясь перейти дорогу, дабы точно не опоздать на урок сольфеджио, иначе учитель его сожрет. Устраивать другим потеху — последнее, чего хотелось, это точно. Фреш вышел на проезжую часть, его взгляд был направлен лишь на находящееся впереди, но через буквально секунду. Он там и замер. Расширились зрачки, сердце, кажется, утонуло в мерзкой холодной жиже. Уши уловили лишь громкий звук тормозящих шин, а тело резкий толчок в правый бок. Боль молниеносно распространилась по всему телу, словно пуля, вылетевшая из дула пистолета, дабы точно поразить свою цель. Ноги отрываются от земли, тело приподнимается в воздух и, кажется, отлетает на метров десять от машины, что резко остановилась. Из носа хлынула кровь, ребра, сломавшиеся от удара, задевают остротой легкие и печень. Синюшные гематомы от внутренних переломов покрывают большую часть тела, их было не особо видно под одеждой, но они яро чувствовались сильной болью. Голова была забита кучей мыслей, среди них яро выбивалась одна: «я больше не чувствую ног». Кровь приливала в мозг, затмевая даже, казалось, глаза, и мир темнеет, а подросток на мгновение теряет сознание, после приземления на, тогда еще сухой, асфальт. Оставаясь в сознании, Фреш слышит писк в ушах и чьи-то голоса, видит небо с тучами и, кажется, знакомый силуэт. Дыхание замедляется и становится прерывистым, по подбородку стекает кровь, смешанная со слюнями, она текла из носа и рта. Металлический привкус во рту и запах сожженных шин из-за резких тормозов ударил в нос. Теплота под рукой заставляла сильно напугаться и захотеть плакать. Он даже не пытался шевелиться или осмотреть свои раны, в любом случае, сегодня его ждала лишь смерть. Жаль, что их мир невозможно было перезапустить, тогда бы никто не повторял ошибок и смотрел хотя бы по сторонам, когда идет по оживленной дороге. Через секунд пятнадцать глаза начали непроизвольно закрываться, чувства сожаления и оставшегося страха отступали на второй план, растворяясь в где-то глубинах груди. Слезы от боли текли по вискам, попадая в раковины ушей. Тяжелый вздох и, под звуки сирены машин скорой помощи и полиции, Фреш теряет сознание, решаясь отдаться окутавшей его боли полностью. В конце концов, не только он один уходит с разбитыми надеждами и нереализованными планами. Это нормально, такова судьба. — Черт, он вырубился! Быстрее тащите свои носилки, счет на минуты идет! — кричал Рипер, сидя в луже крови знакомого. Штаны пропитались красной жидкостью, в носу стоял металлический запах крови, который тот еще нескоро забудет. К сожалению, тот видел весь момент удара, пока разговаривал с Гено по телефону. Даже ему ничего не сказал, сразу сбросил, трясущимися руками вызывая скорую, пока хозяин машины на ватных ногах выходил из машины и медленно шел к Фрешу. На лице, конечно, было сожаление и страх, но жалости, как таковой, он не вызывал. Знак «рядом дети» и лежачие полицейские его вообще никак не смутили, пока он гнал на высокой скорости? Рипер был и зол, и наполнен страхом за жизнь другого одновременно. Врачи скорой помощи вывезли каталки, аккуратно поднимая подростка на них, с помощью подъемной пленки, укладывая пациента как можно комфортнее. Кислородная маска украсила его лицо, санитары как можно скорее закатили назад в машину, сразу подключая к аппаратам, дабы проверить его жизненные показатели. Рипер залез к ним, садясь на лавку возле врача бригады, тревожно смотря на друга. — Кем вы приходитесь потерпевшему? — задал вопрос сотрудник, заполняя специальный бланк про пациента. — Я парень его брата, тот велел ехать с ним, после его семья привезет все нужны документы. — Он старался быть максимально холодным. Очевидная ложь, но собеседник никак не сможет доказать ее, что было тому на руку. И кому звонить первым? Гено? Эррору? Сразу их матери? Мысли вращались в голове, у всех у них будет одинаковая реакция и нужно придумать речь для утешения, подобрать верные слова. Слишком сложно. Доехали они достаточно быстро, скорая гнала на превышающей норму скорости, очень хорошо объезжая машины перед собой. Рипера в больницу, разумеется, не пустили. Да и толк там сидеть? Нужно ждать родственников и уже с ними идти отдавать нужную документацию. Как сказал врач из бригады — состояние критичное, но вовремя вызванная помощь сыграла большую роль и есть процентов восемьдесят, что тот придет в себя в течение нескольких дней. Обдумывая данную информацию, на лице парня играла улыбка, он, наконец, решившись набрал Гено, тот через три гудка поднял трубку: — Рипер? Что слу- — ему не дали продолжить, кладя ладони на плечи в крепкой хватке. — Гено, дорогой, ты только не переживай и лучше сядь. Фреша сбила машина и он в критическом состоянии, пожалуйста, не впадай в панику, все будет хорошо. Скажи Эррору и привезите его документы, вы ему очень нужны. — Речь прошла не по плану, но так то же сойдет. На другой стороне молчание, а после быстрые гудки сброса вызова. Кажется, не стоило так резко выдавать главную мысль. Семья в неполном сборе приехала через минут тридцать. Хотя Рипер потерял счет времени, слушая музыку, сидя на холодном бордюре, упираясь лбом в сложенные на коленях руки. Креен чуть ли не вбежала в эту больницу с выражением чистого страха, в её взгляде неутешимой бурей выло волнение, она прокричала имя Фреша, тревожа тем самым других. Эррор был поникшим, как и его брат, вместе те опустились рядом с ним. Гено положил голову на плечо парня, тяжело вздыхая.***
— И после, мы втроем пошли в близстоящее кафе, дабы не умереть от холода. Через часа три мама пришла, сказала, что шансы есть и стоит продолжать верить в лучшее. Но Эррор, как всегда, сам себе придумал — всем и высказал то, что есть. Извини за это. — На лице у рассказчика красовалась кривая извиняющаяся улыбка, в которой можно было заметить агрессию к упомянутому. Все же его можно было понять: потерять друга и после трагедия с братом. Первого откачать попросту не успели, вот Ошибка и решил, что теперь с каждым такое будет происходить. Драматичный человек. — Все хорошо, я понимаю. — Он хотел ударить Эррора как можно сильнее, чтобы выбить всю дурь из его тупой башки. Двое парней зашли в больницу, в нос сразу ударил сладковатый запах медикаментов, в уши звук топота ног и множества чужих разговор. Где-то слышался плачь ребенка, вроде как из кабинета сдачи крови, если Киллер правильно интерпретировал кабинет. Кабинет находился на четвертом этаже, что спасало двоицу от задачи подняться по лестнице и получить инсульт от нехватки воздуха. Зайдя в лифт, где стоял один из врачей и, по всей видимости пациент, они поехали вначале на второй этаж, а после уже на четвертый. Дойдя до палаты в тишине, они остановились. Не находилось слов, Гено лишь передал ему какую-то странную игрушку и улыбнулся, произнеся шепотом: «он ее очень любит». Киллер принял, улыбаясь в ответ. Собеседник отошел, садясь на скрепленные три кресла, видимо, давая время парню поговорить с возлюбленным. Наконец, черноволосый зашел, закрывая за собой дверь. Белый просторный кабинет, писк аппарата для контролирования сердцебиения, аппарат искусственной вентиляции легких присоединялся через разрез в горле. Да уж. Парень накинул белый халат, висевший на вешалке, и быстро ополоснул руки, намазывая их антисептиком. — Привет, цветочек, извини, что задержался, — Киллер подошел к прикроватной тумбочке, ставя игрушку рядом, дабы она смотрела на Фреша, — твои волосы отросли, видимо мне придется тебя покрасить, — он усмехнулся, садясь рядом на табуретку, беря его нежно за руку, — не стоило мне тогда так торопиться на урок, правда? Хотя винить себя в этой ситуации не стоит, но… я все равно виню, мой хороший. Завтра я принесу для тебя самые красивые ромашки и васильки, которые ты любишь, хорошо? Не обижайся, что я сегодня с пустыми руками. — Горечь внутри, слезы скопились в уголках глаз, при моргании они скатились по щекам, отдавая место новой порции. Киллер уткнулся лбом в его ладонь, стараясь их «спрятать». — Мне было так плохо без тебя, я не представлял свою жизнь, она будто потухла в тот день. И…мне правда жаль, что подобное произошло. — Рука была теплой, от чего на душе заиграла новыми нотками радость и теплота. — Возвращайся скорее, мы все тебя очень ждем. Я, Найтмер, Кросс, Хоррор, Эррор и Гено. Мы все. Я очень скучаю по тебе и надеюсь, что скоро смогу увидеть твою улыбку. — Он развернул чужую ладонь, прикладывая к своей щеке и сильно улыбаясь до боли лицевых мышц. Спустя пятнадцать минут Киллер покинул палату, не забывая снять халат. Номер он запомнил достаточно хорошо и, кинув Гено на прощанье, : «до встречи», ушел к лифту, в душе радуясь. Фреш жив, а значит теперь все будет хорошо. Должно быть просто отлично!***
— Ладно, Киллер, я не рисковал спрашивать ранее, но сейчас я готов, — Найтмер сделал паузу, — ты весь день такой радостный, даже домашку сделал, это на тебя не похоже, не хочешь поделиться с лучшими друзьями — что произошло? — Произошло то, что Эррор драма квин, а Фреш живой! Правда он в искусственной коме, но живой! — он буквально сиял от счастья, попивая сок из картонной упаковки и улыбаясь. — Всм, это как возможно? — непонимающе спросил Кросс, поднимая одну бровь. — Ну, как мне объяснил Гено: из-за быстрой реакции Рипера и оперативной работы общего хирурга — Фреш был спасен и отправлен в искусственную кому для восстановления пробитой печени и легкого плюс для заживления переломов, вот. А еще, скажи спасибо Гено, Эррор, или я бы тебе хорошенько въебал. — Киллер косо и недовольно посмотрел на рядом сидящего, уткнувшегося в телефон парня, что после этого заявления, испуганно расширил глаза, отодвигаясь ближе к поникшему, после данного заявления, Хоррору. — А че я? Это мама и врачи виноваты! — он чуть повысил голос. — Действительно, че ты то? Ты неправильно говоришь, и ты не виноват, да? Все, отстань, я с тобой не разговариваю! — Киллер наигранно обиженно развернулся в сторону Найтмера и Кросса, что слегка посмеивались. Хоррор сжал телефон в руке, все звуки на фоне затихли, а мысли путались в голове: «почему Фреш, а не Даст? Почему именно он? Почему? Почему?» Неимоверно хотелось плакать, кричать от боли, пойти к любимому на могилу и пожаловаться, жаль, что он не ответит. Киллер такого не заслужил, в отличии от него самого! Правда, он же должен радоваться? Свежий за две недели столько текстов ему написал перед своим ДТП, что даже его друзья с подобной поддержкой рядом не стояли. Но почему все сложилось именно так? Чувство зависти захлестнуло его полностью, оставляя лишь эмоции и гнев. Чем он заслужил подобную участь? В чем он провинился, что не может быть с любимым человеком вместе? Недостаточно красив, умен и вежлив? Хоррор пытался включит рациональность: все же адекватной стороной сознания он понимал, что Даст сам виноват, он выбрал наркотики, а не его и нормальную жизнь, но чувства так и кричали о его виновности и о том, что он мог помочь, но не сделал этого. Прозвенел звонок, все аккуратно встали из-за стола, беря портфели и отправились на урок, выходя из столовой, что располагалась на первом этаже, Хоррор же на него не пошел, тихо уходя в раздевалку. Больше он не может сдерживать это, осталось лишь дотерпеть до дома минут пятнадцать и там Ужас спокойно проплачется, выплеснет негатив и решит, что ему делать дальше. Надев куртку и большие наушники, что автоматически подключились к телефону, тот включил музыку. И сразу же ему попалась тоскливая. Фортуна явно не на его стороне. Весь путь до школы он размышлял, стараясь стерпеть слезы, что были готовы вырваться наружу, губы стиснулись. Хоррор ускорился, дабы не заплакать на улице и быстрее попасть домой. Музыка очень хорошо перебивала навязчивые мысли, но сама же и добивала своим содержанием. Зачем он вообще добавил это в плэйлист? Чтобы убить себя морально окончательно? Зайдя в пустую квартиру, Ужас осел на пол, начиная громко плакать. Музыка в наушниках играла громко, захотелось ее перекричать. Давящая пустая квартира, кажется, он на мгновение услышал голос Даста, что позвал его в комнату. Парень скинул с себя обувь, вбегая в помещение, в надежде увидеть любимого, который опять проспал школу в его кровати, хоть и обещал прийти ко второму. Но там было пусто и очень холодно из-за открытого матерью или братом окна. Хоррор осел на пол, из-под комода торчала зеленая помятая тетрадь, на полке в бархатной коробке стояло помолвночное кольцо, что Пыльный так и не успел подарить. Тяжело вздохнув, он отвернулся, сворачиваясь калачиком на полу, зарываясь рукой в белые, как снег, волосы, представляя руку Даста. Нужно подумать, нужно прийти в себя и успокоиться. Фреш многое для него сделал, но это не значит, что Хоррор должен радоваться о его скорейшем выздоровлении! В конечном итоге, это событие вывело его из колеи. Да, Киллер разделял его боль, но она также быстро прошла, а у него длилась уже почти два месяца. И неизвестно сколько еще продлится. На время отстраниться от компании, дабы прийти в нужное русло для общения — казалось ему наиболее прекрасным вариантом, нежели общаться через силу и терпеть их мерзкие улыбки. Он ударил себя по голове, что была зарыта в волосах. Нет! Улыбки его друзей не мерзкие! Он не имеет права так даже думать! Их жизнь не наполнена трауром, в отличии от него, но это и не означает, что те не убиты горем. Найтмер всегда был тем, кто умело скрывал чувства и эмоции, Кросс казался потухшим, но не в его характере по долгу находиться в состоянии апатии, тот очень добр и заботливый, направил на своего близкого друга всю заботу и поддержку. Киллер тоже поддерживал, даже в ужасном состоянии. Они заслужили быть счастливыми… Они, но почему не он? Что он не так сделал? Глаза слипались от недосыпа, в животе урчало. За два месяца он потерял в весе, мать не особо следила за его питанием. То есть, напротив, следила, но верила сыну, что тот поел, хотя он просто смывал еду в унитаз, чувствуя вину даже за это. Телефон зазвонил, Хоррор вздрогнул, смотря на входящий контакт, что показывался на ярко горящем экране. Найтмер. Нет, сейчас он не настроен на разговор. «Извини, друг, в другой раз» — прошептал тот, отклоняя вызов. Желание поспать было слишком сильным, тот не нашел в себе силы вставать и хотя бы лечь на кровать. Вырубился на полу, с незакрытой дверью, в зимней куртке и телефоном в руке. Да уж.***