Марионетка клана Нара

      Дни проходили мучительно долго, время как назло растягивалось, делая повседневные занятия бесконечными. Хотя прошло всего пару дней, за которые Темари, неожиданно для себя, смогла примерно составить в голове систему работы всего поместья, в коем все это время исполняла обязанности прислуги, к слову довольно исполнительной. Стараясь не держать в голове недавние события близости с Шикамару, что удавалось крайне тяжело, точнее сказать не удавалось совсем, она сильнее замкнулась в своих мыслях. В какой-то степени это стряхнуло ее, заставляя чуть-чуть оживиться и напрячь голову анализом окружающей действительности, а именно запоминанием множества маршрутов на территории поместья, дорог в самом доме, многочисле отнных лестниц и коридоров, всех выходов во двор для прислуги. Их было много, но при этом они были незаметными, для самих же хозяев, их гостей и прочих посторонних людей имелся парадный вход, который вел в холл с широкой раздвоенной лестницей. Был ещё задний выход на террасу, которая в свою очередь вела в сад.       Темари редко выходила на улицу, но когда выпадал шанс, то она старалась запомнить всю местность более детально, расположение флигелей и других построек, кратчайшие дороги к краю леса, что всегда виднелся зелёной стеной к западу от поместья. Каждый день в эти расплывчатые верхушки деревьев садилось солнце, и не было видно красного диска, медленно опускающегося за плавную линию горизонта, как было в родных краях. В пустыне ничто не мешало лицезреть закат до конца, пока солнце полностью не исчезнет за бескрайними песками, до последнего даря прощальные лучи. Эти воспоминания болью отзывались в душе Темари, для которой прежняя жизнь стала давним сном, который изредка напоминает о себе в тихие минуты спокойствия разума. Она не представляла больше никакого будущего для себя, не строила планов и не знала, что ждёт ее впереди, получится ли сбежать, а если и получится, то как быть дальше?       Обдумывая на ходу мысли о побеге, Темари работала на кухне, заготавливая продукты и посуду к ужину: очищала овощи и протирала тарелки. Кухня была большой и занимала как раз западную часть дома на первом этаже, и оттуда можно было выйти во двор. Обычно они выходили этим путем чтобы набрать воды из колодца, к которому среди травы и цветов петляла тропа, вымощенная крупной галькой. От него уже недалеко были деревянные домики, в которых жили другие рабочие и охрана. Если бежать напрямую к границе с лесом, то наверняка заметят, поэтому Темари присматривалась к окольным путям. Справа, на южной части территории, тянулся каменный забор, вдоль которого ходили патрули, как выяснилось из разговоров, а между ним и деревянными домишками была пустошь, открытая местность, этот вариант сразу отпадал. А слева же, где не было видно забора или границ, открывался вид на незаселенную и ничем не нагроможденную часть поместья, недалеко как раз начинался сад, из-за чего там было много деревьев, а во многих местах, где по-видимому редко ступала нога человека, прорастала высокая трава. Такой путь уже больше подходил для побега, среди деревьев и высокой травы выше вероятность оказаться незамеченной для патруля, который в основном проходит на границе поместья и не должен заходить вглубь. Ещё бы пару выходов на улицу для оценки и обхода вероятного маршрута. Как обстоят дела на улице ночью, Темари не представляла, но предполагала, что в случае чего, она может с лёгкостью солгать о причине своего нахождения вне особняка в столь поздний час, если она все же на кого-нибудь наткнется. Что ж, такой расклад уже не мог не радовать девушку, которая всеми силами пыталась отвлечься от других мыслей.       Обед уже прошел, и Темари была рада, что не присутствовала на нем, она почти весь день провела на кухне. Там же она непременно встретилась бы со своим хозяином, чего так отчаянно не желала. Нет, она не боится его, он ей просто был крайне омерзителен, да и кто хотел бы встречаться с виновником множества своих бед. Темари изо всех сил старалась закинуть воспоминания куда подальше, но память услужливо подкидывала в голову образы и ощущения, испытанные тогда. Временами тело само содрогалось, стоило в очередной раз вспомнить прикосновения его рук и губ в самых недопустимых местах, то унижение, что ей пришлось испытать по воле чертовой судьбы. Иногда ей казалось, что жизнь неспроста даёт ей столько тягот, видимо, она должна была со всем справиться, ведь она никогда не сдавалась и считала себя сильной, и вот приходится снова это доказывать самой себе, преодолевая раз за разом новые трудности, от которых в самый раз было бы желать смерти как долгожданного избавления от мук.       — Ты так медленно всё делаешь, работай быстрее! — неприятный резкий голос оборвал нить размышлений, вырвав Темари из пучин мрачных мыслей и заставив поднять голову на посягнувшую на ее покой. Перед ней, уперев руки в бока и пронизывая недовольным взглядом, стояла молодая девушка. Чересчур длинные темные волосы, собранные на уровне поясницы, что было весьма непрактично при их работе, широко распахнутые черные глаза, в иных обстоятельствах Темари могла бы счесть эту девушку довольно симпатичной, но сейчас весь ее внешний вид говорил о не самом дружелюбном настрое по отношению к самой Темари. И с какого перепугу она указывает ей, находясь с ней в равном положении судя по тому, что она ранее работала вместе с ней и носила такое же кимоно, но Темари приметила это не сразу, так как вообще не обращала внимание на других служанок. Но зато сейчас ее внимание целиком и полностью посвящено этому недоразумению, что смеет говорить с ней в таком тоне.       — Что тебе надо от меня? — ответ на ее выпад не заставил себя ждать. Привычная холодность в голосе, приправленная не совсем уместным высокомерием. А как ещё разговаривать с местными обитателями, которые совершенно не ровня Темари. Что ещё следовало ожидать от прислуги богатых выскочек этой треклятой страны.       — Ты здесь новенькая, но не думай, что чем-то отличаешься от других, поэтому работать тебе нужно усерднее. И не надейся, что будешь постоянно греть постель господина Шикамару! Такие, как ты, ему совершенно не нравятся… — эта девица хотела ещё продолжить свою горячую речь про пригодность Темари для здешней работы, а та в свою очередь уже изменилась в лице, яростно сведя брови от услышанного и приготовившись к нападению подобно дикому зверю, как ее неожиданно громко прервали.       — Кин, тебе заняться нечем? Сейчас же займись своей работой! Тебе кажется велели вымыть главную лестницу с остальными. — их неначавшуюся перепалку остановил повар, который до этого нарезал рыбу. Проблемы на кухне из-за повздоривших девушек ему ни к чему. Молодые никак не могли научиться порядку в доме и проявляли неуважение своим поведением, что было абсолютно неприемлемо.       Служанке по имени Кин пришлось подчиниться. Она все так же недовольно поджала губы и нехотя отошла от Темари, напоследок обернувшись и зло зыркнув глазами на неугодную девушку. От резкого поворота головы ее длинные волосы колыхнулись, а сиреневая ленточка, завязанная в виде бантика у самого низа черных волос, пронеслась прямо перед лицом Темари. Она ещё долго глядела вслед стремительно уходящей Кин, буравив ту одним из самых злостных взглядов. Повар это заметил и решил разрядить обстановку, обратившись к задетой злым языком девушке.       — Не обращай на нее внимание. Эта девчонка из страны Рисовых Полей, насколько я знаю, они там все такие задиристые. — ворчание мужчины ни насколько не уменьшило негодование Темари. По её познаниям, страна Рисовых Полей ещё давно была завоёвана страной Огня и фактически являлась одной из ее провинцией. С людьми оттуда она никогда не была знакома, страна Рисовых Полей находилась далеко на севере и с ее страной не контактировала. Не получив ответа от служанки, что лишь недоверчиво и одновременно с этим равнодушно смерила его взглядом, повар продолжил: — А ты сама-то откуда прибыла? Что-то не припомню тебя, когда в последний раз привозили новеньких.       Темари после вопроса опустила голову и уткнулась невидящим взглядом на овощи в миске. После немного давящей паузы она отчужденно ответила, негромко, но так, чтоб он услышал:       — Из страны Ветра. — собственные слова отдались странным эхом в голове, словно это и не она вовсе говорит. Слова, что раньше произносились с гордостью и означавшие дорогую родину, за которую она была частично в ответе, сейчас же больше были пустым звуком. Не осталось гордости в голосе, щемящей сердце ответственности, которую она несла с самого рождения. Никто по сути на нее эту ответственность не возлагал, но так получилось, так она с детства выросла: с диким желанием бороться за свое и защищать то, что нуждалось в ее защите; стойко держаться в любой ситуации, какой бы ни была тяжёлой ноша, держаться и все вынести; закрыть все чувства на замок и хладнокровно действовать, как велит строго выученный разум. Сейчас же все это в прошлом, осталась лишь она одна и разрушенный привычный мир, который она так старательно воздвигала вокруг себя всю жизнь. Остаётся только собирать в голове осколки и пытаться построить все заново, ведь именно так и нужно поступать в таких случаях: чинить поломанное и вновь складывать по кусочкам прежнее.       После услышанного повар на мгновение замер от осознания, глаза шокировано уставились на девушку, но потом он быстро взял себя в руки и как ни в чем не бывало продолжил свое занятие. Он определённо испытал неловкость от сложившейся ситуации вперемешку с замешательством. Значит, девчонку привезли из завоёванной недавно страны. Очередные жертвы кровопролитных войн, которых насильно переселили в чужую страну, чтоб работать на победителей. Хотя что уж ему, он ведь совершенно не разбирается в политике. Понятно же, что все это на пользу для государства и его же процветания, их великой правительнице виднее, что лучше для них самих, никто не вправе оспаривать решения повелительницы.        — Был у меня по молодости знакомый оттуда, когда ещё были торговые пути и я несколько раз в год туда путешествовал чтоб прикупить кое-чего. — после долгого молчания, в котором, как казалось, оба ушли далеко в себя в своих мыслях, повар всё-таки продолжил разговор. — Так вот этот знакомый был до жути упрямый, упрямее его я в жизни никого не встречал, когда мы спорили, я всегда уступал ему, до последнего на своем стоял. Я вот думал, что если его-то вдруг к стенке прижмут и убивать станут, то он все равно от своего не отступит, не признает свою неправоту даже под страхом смерти. — прошлая неловкость будто бы и вовсе прошла, снова ставший разговорчивым повар подался в свои пламенные рассуждения о насущном. Темари невольно усмехнулась его рассказу о знакомом земляке. Этот мужичок так метко угадал с определениями, что подобное просто не могло не вызвать хоть какой-то реакции. — Какие же в этой стране воины, раз одни торговцы чего стоят. — повар ещё раз осекся. Зачем говорить о воинах, которые все равно проиграли войну, и к тому же он даже не предполагал о статусе случайной собеседницы.       В это время к Темари подошла незнакомая женщина в синем кимоно.       — Темари, верно? Отнеси сейчас чай в комнату к господину. Остальные заняты. — она указала на лежащий на столе серебряный поднос с зелёным фарфоровым чайником и такой же чашкой.       Темари не ослышалась? Отнести к господину? Какому господину? Этому Шикамару? Да они, должно быть, издеваются над ней. Она столько времени старалась все делать для того, чтоб не видеть его лишний раз и была вполне довольна результатом, а тут ее заставляют просто так идти к нему. Глядя на сконфуженное в полном непонимании лицо Темари, женщина вздохнула:       — Ты ведь знаешь, где его комната, верно? Мисако должна была тебе все показать. — в ответ Темари слабо кивнула. Как же ей не знать, бывала там, да и работать приходилось чуть ли не по всему дому, поэтому дорогу она знает. Хотелось бы солгать и не браться за это поручение, да вот только какой смысл в этом: если потребуется, то правду в любом случае узнают, да и за столько-то времени как она могла не запомнить весь дом.       И вот теперь она берет этот поднос и медленно идет к лестнице. Поднос немного тяжеловат, но для нее это не проблема, Темари все равно ступает ровно и уверенно, как и всегда. Выходит из кухни в коридор, затем деревянная скрипучая лестница. Кажется, что стало особенно тихо, так как скрип от ступеней был чересчур громким для нее. Второй этаж, она поднимается дальше. Третий этаж, последний. Она выходит в коридор. Пара поворотов, теперь идти прямо по главному коридору до конца, до той злополучной комнаты. По сути в его комнате между ними ничего не было, но нахождение там все равно оставило неприятный осадок из-за его присутствия и разговора между ними, если его так можно назвать. Чем ближе она подходила, тем сильнее росло напряжение внутри, как бы она не хотела унять его, никак не получалось. Тело будто само чувствовало угрозу извне и пыталось предупредить. Темари не собиралась давать слабину и отступать назад, она просто принесет этот поганый чай, положит на столик и уйдет восвояси, вполне возможно, что его вообще нет в комнате, так к чему все эти переживания?       Дверь уже перед носом, осталось лишь открыть ее и войти внутрь. Она перекладывает поднос на предплечье левой руки и прижимает его к груди, чтоб освободить правую руку. Опускает ее на бронзовую дверную ручку, все так же медленно и не спеша открывает дверь и заходит. Первым делом в нос ударяет отвратительный запах сигаретного дыма, от которого лёгкие сжимаются и хочется сразу же откашляться. Вроде бы в прошлый раз этот ужасный запах так сильно не чувствовался, а может она просто не заметила этого, отвлеченная несколько другими вещами. Взору открывается узорчатый ковер, осталось сделать лишь несколько шагов вперёд к столику и положить на него поднос. Но как только Темари ступила на мягкий ворс ковра, она допустила грубую тактическую ошибку: первым делом не осмотрела все помещение, чтоб оценить обстановку и предотвратить вероятную угрозу, раньше такая ошибка могла бы дорого обойтись для нее. Сейчас же она не сразу увидела Шикамару, сидящего в кресле у окна с дымящей сигаретой в зубах, неожиданное для нее появление случилось в миг, когда она соизволила поднять голову и встретиться с этими ненавистными скучающими глазами.        — Долго ты. — молодой человек убрал сигарету с губ чтоб сказать это и вместе со словами выпустить новые клубы дыма изо рта. Темари поморщилась. Было неясно, из-за злосчастного дыма ли, или из-за того, что перед ней сидел тот, кого она презирала больше всего на свете. Шикамару все же удосужился встать, открыть окно, впуская в комнату прохладный осенний ветер, который разгонял всю затхлость и неприятные ароматы, даря только свежесть и расходившийся волной по коже холодок. Темари уже положила поднос на столик и продолжила стоять не шевелясь, только количество мурашек на коже увеличивалось от поступающего холода, снаружи волевая фигура с прямой осанкой, а внутри же натянутая от напряжения струна, ожидающая исхода немой битвы. Только вот ее оппонент кажется и вовсе забыл о ее существовании, так как задумчиво глядел в окно, оперевшись руками о подоконник, сигарета уже выкурена и потушена в пепельнице, пустой и равнодушный взгляд упирается в никуда. Глядя на него со стороны полностью беспристрастно, Темари бы предположила о полной пассивности и апатии ко всему окружающему у этого человека, такие люди, как правило, раздражали ее, от них нечего было ждать, в особенности чего-то стоящего.       — Так зачем я здесь? Если собираешься просто глазеть в окно, то я могу идти. — терпение у Темари отнюдь не железное. Она продолжает держать лицо перед ним, не собирается показывать что чувствует внутри, такая же стойкая и непоколебимая. Неопределенность злит больше всего остального, а этот скучающий мерзавец не подавал своим видом ни единой догадки о том, как развернутся дальнейшие события.       — А что, были какие-то планы со мной? — Шикамару оборачивается со слабой усмешкой. Какая же эта женщина всё-таки нетерпеливая. И все же Шикамару искренне удивлен ей: после того, как он усмирил ее нрав, проявил излишнюю жестокость, дабы сбить с нее всю спесь, она продолжает нахально и дерзко вести себя с ним, смотреть в его глаза так, будто в любой момент готова сорваться с цепи и разорвать его в клочья, будто бы ничего и не было и он не склонил ее насильно к близости, такое просто не может не удивлять. Эта новая служанка оказалась довольно непредсказуемой особой. Он ошибся, допустив мысль, что она станет безропотной и покорной сразу же, как он укажет ей на ее место в такой грубой форме. Думается ему, чтобы по-настоящему сломить ее дух, понадобится куда более масштабные действия, сам Шикамару не считал себя садистом, но вседозволенность и любопытство вдобавок к беспросветной скуке делают свое дело, ведь перед ним сейчас на редкость интересный экземпляр. Да и пока осторожнее следует быть с ней, такая ведь может провернуть что угодно, бесстрашие ей не занимать. Поэтому лучше заранее предпринять меры.       Судя по лицу Темари, шутка явно не удалась, от его наглости она вмиг покраснела от злости. Пока что он представал перед ней только в двух состояниях: безразличным ко всему и издевательски насмехающимся над ней. Она исключила вариант с его возбуждённым состоянием, когда он брал ее на полу в бордовом зале, потому как снова вспоминать это было выше ее сил, тем более перед ним самим. Тем временем он подходил все ближе, как в тот раз, размеренным шагом и не отводя своего взгляда. Ощущение такое, словно внутри ее всю сковали, не давая глубоко вдохнуть, сердцебиение кажется и вовсе участилось, неприятно давя на внутренности. Что же это такое, неужели паника? А из-за чего… Темари проглотила застрявший в горле ком. Не в ее правилах показывать свою слабость, поэтому ничто не выдает ее волнений и тревожности, выражение лица остаётся непроницаемым, мышцы лица так же напряжены, сужая глаза и хмуря ее брови, губы поджаты, все тело замерло в ожидании его следующего хода. Он подошёл слишком близко, запах сигаретного дыма вновь забился в дыхательные пути и кажется окружил ее со всех сторон. Она оказалась в западне. Снова. Как и тогда, она загнана в угол, абсолютно беспомощна перед ним. С самых глубин сознания медленно поднимается отчаяние, захватывая разум.       — А ты все такая же язвительная и дерзкая для служанки. — Шикамару провёл тыльной стороной ладони по щеке Темари, слегка касаясь ее кожи. От едва ощутимого прикосновения холодной руки незамедлительно прошлась волна мурашек по телу. После он заправил выбившуюся прядку светлых волос за ухо и уже собирался опустить руку вниз к шее, растягивая все движения и неотрывно глядя в мутные сине-зеленые глаза, наслаждаясь ее реакцией: девушка застыла в оцепенении, будто и вовсе дышать перестала. В этот момент что-то щёлкнуло в голове Темари: сработал инстинкт самосохранения или же ее вспыльчивая натура дала о себе знать столь неожиданно и резко, но она вмиг опомнилась, вышла из ступора, взяв ситуацию под свой контроль, резким движением отбросила его руку, когда та уже ощутимо касалась шеи, не теряя времени и пользуясь его замешательством, она размашисто и с силой ударила его ладонью по лицу. Раздался характерный звук хлесткой пощёчины, после которого повисла тишина. Возможно, было бы эффективнее ударить кулаком, но, видимо, в Темари взыграло ее женское эго, и она ударила больше не с целью нанести физический ущерб, сколько с желанием выплеснуть свои эмоции и показать наглядно свое категоричное неприятие его поведения. Голова Шикамару резко повернулась в сторону, и он застыл в этом положении, щека неистово горела, всё-таки удар был довольно сильным. Первой и единственной трезвой мыслью было то, что оказывается девчонка ещё более непредсказуемая, чем он думал. Поначалу его охватило некое смятение: будучи в безвыходном и зависимом от него состоянии, она все равно позволяет себе такие вольности, совершенно не думая о последствиях.       До Темари наконец дошло происходящее. Глаза немного расширились в осознании своего поступка и удивлении от самой себя, рука еле заметно дёрнулась перед тем, как опуститься. Не подавая виду внутреннего замешательства, она выпрямилась и как ни в чем не бывало задрала подборок повыше, придавая себе больше уверенности и равнодушия к этой ситуации.       Тем временем Шикамару начал понемногу приходить в себя, часто моргая и возвращаясь в исходное положение. Нахалка перед ним продолжает стоять в своей позе, словно бросая вызов. Гнев потихоньку одолевал разум, беря власть над телом. Видя нарастающую угрозу с его стороны, Темари задумывается о побеге. Конечно, про себя она не назвала эту мысль побегом, просто пришла к выводу, что лучше покинуть это место и вернуться к своей работе, главное, чтоб подальше от него.       Она неуверенно отступает назад, медленно переставляя ноги. Резкие движения в этом случае чреваты неприятностями, как она думает. Девушка уже собирается повернуться боком к молодому человеку, чтоб проследовать к двери, как ее останавливает его рука, что довольно резко и грубо схватила ее за предплечье левой руки и рывком потянула назад, чтоб она снова стояла лицом к нему. Возмущение и усиливающаяся ярость от этих действий затмили боль, причиненную его сжатой ладонью. А он, похоже, и не собирается ее отпускать, буравя тяжёлым испепеляющим взглядом черных глаз, тонкие длинные брови пуще нахмурились и, кажется, слились в одну неровную линию на переносице.       — Совсем страх потеряла? — голос уже не такой апатичный и скучающий, теперь более низкий и угрожающий. Удивительно, как быстро он переменился, стоило вывести его из привычного равновесия. Ленивое и самодовольное настроение мигом смыло, обнажив негативные эмоции. Мысли об этом позабавили ее, и она позволила себе усмехнуться в ответ на его негодующий взгляд, выказывая свое крайнее пренебрежение.        — Не смей прикасаться ко мне, жалкий ублюдок! — выплюнула ему в лицо. После этого она попыталась высвободиться и отбросить его руку, но ничего не вышло. Он лишь крепче сжал ее. После такого точно останутся отметины на коже, но сейчас Темари это совершенно не волновало, хотелось только поскорее избавиться от его премерзкого общества, а эмоции все брали верх, выливаясь в ненависть во взгляде и голосе.       — Поосторожнее с выражениями, иначе потом можно очень сильно пожалеть о них. — Шикамару уже выходил из себя и на выдохе цедил слова. Ещё никогда он не сталкивался с подобной дерзостью от женщины, стоящей ниже него. Глубоко внутри он был обескуражен и не знал, как найти управу на непокорную служанку, обычно ему не приходилось проявлять жестокость, дабы заставлять людей повиноваться из страха. Не хотелось упиваться ее страданиями, хотя за такие слова и пощёчину следовало высечь или бросить в подвал, лишив еды и воды, но сейчас им больше двигало желание проучить ее иными способами, действительно заставить пожалеть о содеянном, но через другое наказание. Она упрямая и гордая, такие выстоят под ударами палок и не сломаются, будут упорно терпеть, сомкнув зубы. С такими надо обращаться по-другому, вызывать страх и ужас не физической болью, а выводить на эмоции, спрятанные глубоко внутри, которые скрывают и никому не показывают, держат в себе. Сейчас перед ним стоит женщина, которая всем своим видом хоть и показывает острые когти, готовые вцепиться в любого, и звериный оскал, но все же напряжена до предела и пытается это скрыть за бушующим гневом, и не потому что Шикамару велит ее наказать или же сам поднимет руку, а потому что он может сделать с ней кое-что другое, то, чего она страшится сейчас больше всего.       Вдруг он резко тянет Темари за собой, пока та, не успев толком сориентироваться и должным образом отреагировать, еле поспевала передвигать ноги, чтобы не упасть, затем он с силой швыряет ее на мягкую кровать лицом к низу, от чего девушка падает на шёлковое покрывало, но успевает вытянуть вперёд руки. Не церемонясь и не растягивая по привычке все свои действия, Шикамару приподнимает ее за бедра, чтоб она стояла на коленях на краю кровати. Для Темари все происходит чересчур быстро, как только она хотела опереться на руки, чтоб приподняться, как ее грубо прижали лицом к кровати, а руки вывернули за спину, надавив на них, тем самым лишив движения. Она почувствовала, как он прижимается к ней сзади, а она же открыта перед ним в самом невыгодном положении. Щекой она ощущает холод и гладкость покрывала, от него пахнет слабым запахом сигарет и свежестью, что пришла с прохладой из окна; в ушах шумит, кажется, она слышит свое дыхание, частое и прерывистое, которое заглушает все вокруг, и тут же до нее доносится оглушительный стук сердца. На миг она перестает двигаться, в потрясении приостановив всякие мыслительные процессы, только продолжает шумно дышать ртом. Его сильная рука держит ее сомкнутые за спиной кисти, сильнее вдавливая вниз. Дыхание спирает, грудная клетка под его тяжестью оказывается словно в тисках, пошевелить головой теперь не представляется возможным, она застыла в одном положении, прижатой щекой к кровати, кругозор ограничен, она видит только небольшую часть комнаты и высокие стены, появляется чувство дежавю. Тогда она тоже глядела в стороны, и взгляд расплывался по темным стенам. Темари не оставляет попыток что-то сделать нижними конечностями, но лишь прогибается в пояснице, пытаясь дать хорошую опору коленям, скользящим на покрывале.       Шикамару тем временем устраивается аккурат меж ее раздвинутых ног, свободной рукой спешно задирая полы рабочего кимоно и коленями раздвигая ее бедра. Делать все одной рукой малость неудобно, но в ее случае это самый подходящий вариант. Она все ещё пытается сопротивляться, хаотично дергаясь, что получается крайне малоэффективно под его натиском. Шикамару в полной мере осязает свое превосходство и доминирующее положение, когда она беспомощно лежит под ним, оттопырив нижнюю часть тела, и яростно сопит от негодования. Он видит, как она напряглась, когда холод его руки прошёлся по коже ее бедер, вот тут он уже позволяет себе медлить, внимательно следя за переменой настроения у служанки. Дыхание ее прерывается, становясь из гневного во взволнованное, даже испуганное, она замирает и прекращает бесполезные попытки освободиться.       Кожа у нее горячая, особенно в контрасте с его холодными пальцами, он поглаживает ими внутреннюю сторону бедра, поднимаясь все выше и выше, пока резким и быстрым движением не спускает ее белье вниз, оголяя все подчистую. Темари сглотнула ком в горле. Непонятно было, появился ли он из-за стремительно поглощающего ее чувства стыда от открытых ему интимных мест в самой невыгодной позе или от страха перед повторной близости, мысли о которой она не хотела даже рассматривать в голове, страшась снова испытать прошлые эмоции, до последнего не веря в такой исход, но все происходящее кричало об обратном, и от этого к ней начала все явственнее подступать паника, выливаясь в виде новых сумбурных порывов в желании вырваться и сбежать подальше от человека, что склонился над ней.       — П-перестань… Пусти меня сейчас же! — собственный сдавленный полушепот неожиданно отдался в ушах. Ее яростные требования потонули в нотах отчаяния и страха. Гнев в голосе сменился на что-то похожее на мольбу. Неужели она докатилась до мольбы о пощаде перед этим уродом?! Нет. Ни за что. Она не станет настолько унижаться, не даст ему наслаждаться ее отчаянием и безысходностью, упиваясь властью над ней.       Шикамару провел пальцами по половым губам, слегка заходя внутрь. Только кончики пальцев немного увлажнились. Сейчас у него не было особого желания стимулировать там, чтоб ей было комфортнее, поэтому придется ей потерпеть. Невзирая на ее выкрики и потуги скинуть его, он нагнулся к ней, сильнее опираясь на ее руки за спиной, тем самым ещё больше вдавливая в кровать и лишая подвижности. Свободной рукой он убрал с ее щеки пряди светлых волос, что успели выбиться из слабого узла и разметаться по покрывалу, и прильнул своим носом к открытой коже. Темари от такого натиска хотела было снова дернуться, но уже не получалось, от его прикосновений и тёплого дыхания у самого уха по телу сразу же пробежались мурашки. Только она затаила дыхание от столь маленького расстояния между ними, как ей пришлось громко выдохнуть, словно весь воздух покинул лёгкие в один миг, до того резко он вошёл в неё. В отличие от прошлого раза, он был грубее и резче, из-за чего его толчки ощущались ещё больнее, повторяясь вновь и вновь и набирая темп.       Лицо перекосило гримасой боли, дышать было тяжело, Шикамару продолжал давить сверху и при этом будто вколачивал ее в кровать своими движениями. Губы плотно сжались, она не раскроет рот, не издаст ни звука, нет. Только посильнее прикусила щеку, чтоб хотя бы чуть-чуть отвлечься от другой боли. Темари прикрыла глаза. Его член казался слишком большим, болезненно растягивая стенки влагалища, кажется, у нее снова кровотечение. После ее первого соития она ощущала рану внутри себя, благо, крови было немного, и она быстро затягивалась, но сейчас ее снова повредили. Но все же эта боль оставалась терпимой, достаточно, чтоб держать себя в руках и сдерживаться от стонов и криков, которые моментами всё-таки вырывались в виде мычания.       Шикамару выпрямился, приняв более удобную позу для имения служанки, одной рукой продолжая держать ее руки, на которых скорее всего останутся синяки, а второй же беспорядочно водя по ее телу, то сжимая одежду на уровне талии, то собирая в кулак ее непослушные волосы, которые кстати были, на его взгляд, весьма короткими для девушки. Жёсткий секс не входил в его планы, но эта женщина умела здорово удивлять его и заодно рушить его мысли и менять уже запланированное. Удивляла она его, к слову, не в лучшую сторону, вызывая лишь лёгкое негодование своим непослушанием, но недавняя пощёчина являлась весомым поводом к его злости на нее. В данный момент он особо не задумывался о ней, погруженный в процесс, с едва запрокинутой головой, а до слуха временами доходили ее тяжёлое пыхтение и периодические сдавленные звуки, вероятно означавшие нестерпимую боль.       Движения стали ещё более резче и быстрее, в воздухе раздавались шлепки тел друг об друга, он уже приближался к финалу. Темари перестала сдерживаться и прикрикивала во время особо сильных и глубоких толчков, голос её был необычно высоким. Лицо Шикамару исказилось перед завершающей истомой, и он, шумно выдохнув, кончил в девушку. После этого, не став задерживаться на ней, он высунул член, с которого ещё тянулась вязкая струйка семени, и плюхнулся рядом на кровать, откинувшись назад.       Темари не сразу осознала, что наконец вольна двигаться. Руки ещё долго не слушались после его долгой хватки в неудобном положении, мышцы и суставы вовсе закоченели, вызывая боль при первых попытках выпрямить руки. Когда она все же рискнула подняться с кровати, спина отдала ноющей болью, ноги слегка подкашивались, стоило перенести на них опору. Во рту было сухо, поэтому она несколько раз сглотнула, глядя вокруг себя отсутствующим взглядом. Руки непроизвольно прицепились к помятой одежде в слабой попытке сгладить все неровности и поправить как следует. Необходимо было что-то сделать, дабы унять нарастающую дрожь. Все движения были ломаными и казались такими чужими, будто это и не она находится в теле и судорожно дышит, пытаясь окончательно прийти в себя. Взгляд сам по себе наткнулся на сидящего на кровати Шикамару, который смотрел на нее самым изучающим взглядом, ловящим, казалось, каждое ее движение. Их глаза встретились; его были серьезными, с толикой отчуждённости, на удивление, в них не было былой насмешки или самодовольства, они словно предупреждали и одновременно выжидали чего-то, пронизывали противницу, ища в ней какой-то знак или подсказку; ее же глаза не изменили своей красноречивости, не блуждали в страхе и волнении, а прямо и уверенно ответили на его немой вызов и вступили в гнетущую схватку, где напирали стальной тяжестью во взгляде и презрительной окраской.       Шикамару сразу понял по ее глазам, что не достиг желаемого, она явно не усвоила его урок. Но ее глаза так же вызывали некую опаску и стремление защититься. Кто знает, что творится в ее голове и что она может натворить, но ненависть на самых глубинах морских вод ее радужки говорила сама за себя. Она могла с таким взглядом спокойно убить его голыми руками и бровью не повести, а что же её, собственно, останавливало от этого в данный момент?       — Господин, позвольте..? — их молчаливую борьбу прервали в самый неожиданный момент. В двери без стука вошёл молодой человек, который явно торопился что-то донести до своего господина. Обескураженные его появлением двое людей уставились на пришельца, сбитые со своих мыслительных баталий. Во внимание новоприбывшего попал довольно таки неряшливый и в какой-то степени неподобающий внешний вид господина и его посетительницы, и он поспешно потупил взгляд, опустив голову для неотложного разглядывания ковров. Первой в этой ситуации отреагировала Темари, второпях шагая к дверям, когда ею двигало безумное желание поскорее покинуть это ужасное помещение и его обитателей. Стоявший там гость незамедлительно отошёл, пропуская спешащую девушку наружу. Когда она проходила мимо него, ей в глаза сразу бросился необычной формы меч на поясе его свободного тёмно-синего кимоно.       Темари чуть ли не бежала по коридору в сторону лестницы, руки все ещё тряслись, а в голове царил хаос из разбросанных мыслей, которые все кричали одновременно, заглушая друг друга и не давая сосредоточиться. Для начала ей нужна вода: надо умыть руки и лицо, а лучше ополоснуться полностью, смывая все следы его насилия. Помимо дрожи в руках, начинали побаливать следы от его пальцев, между ног все ещё разрывало от боли, но эти ощущения были временно приглушены ее шоковым состоянием, ходить было крайне неприятно, а уж тем более неприятно было идти быстрым шагом. Она точно не могла сказать, начало ее трясти от глубочайшего потрясения, что в очередной раз пошатнуло ее душевное равновесие произволом жестокого хозяина, или от бушующего гнева на этого самого хозяина, точнее на зазнавшегося недоноска, который вздумал, что ему ничего не будет от надругательства над рабыней. Казалось, что ненависть к нему начинает растекаться по телу вместе с бурлящей кровью, от чего ее объял жар.       В голове набатом забила мысль о том, что следует отомстить ему за все, заставить страдать и корчиться в муках, а вместе с этим смаковать чудесный вкус возмездия за себя и за свои растоптанные вместе с родиной честь и достоинство. Наряду с этим возникла идея поскорее воспользоваться планом побега в ночи. Она не знала, что ее будет ждать за тем лесом и сможет ли она найти дорогу оттуда в какое-нибудь далёкое поселение, где она сможет окончательно скрыться и залечь на дно, возможно после этого даже начать новую жизнь, но главное ей было то, что она будет подальше от этого проклятого города, дома и его хозяев. Раздумья о мести и побеге пытались слиться воедино в голове Темари, перебирая различные варианты ее будущих действий. На кухне, где она чаще всего работала, были ножи в свободном доступе, и никто бы не обратил на нее внимания, возьми она один из них. Так что она могла спокойно пойти туда за ножом, который бы идеально подошёл для орудия убийства и возможной защиты. Навыки обращения с холодным оружием были все ещё свежи в памяти девушки, которая, несмотря на смену обстановки и, так сказать, рода деятельности, все же оставалась опытным воином и отличным бойцом. С короткими ножами или кинжалами ей редко приходилось иметь дело, но она все равно должна была уметь с ними обращаться, а потому проблем с этим возникнуть не должно. Предстоит подумать над тем, как ей провернуть убийство одного мерзавца и уйти незамеченной.       Внизу, недалеко от кухни была небольшая комната, вымощенная каменной плиткой, где слуги могли принять водные процедуры при необходимости. В больших бочках была подогретая вода, от которой исходило основное тепло. На полу были расставлены деревянные скамьи и табуреты, в некоторых местах пол был испещрен металлической решеткой, куда стекала вся вода. Темари сидела на низеньком табурете и осторожно поливала себя теплой водой из деревянного ковша, задумчиво и тревожно глядя в пустоту. Сложно было это назвать везением, но никто даже не обратил внимание на служанку, которой посреди дня понадобилось искупаться, и она сейчас сидела в полном одиночестве. Возможно, многие были прекрасно осведомлены истинной причиной ее нахождения в комнате господина, а потому просто сделали вид, что не заметили, как она быстро спустилась и поспешила в "ванную" для прислуги.       В очередной раз набирая в ковш воду из таза и поднося его к голове, погружаясь в тепло воды, девушка на миг ощущала желанное успокоение. Дыхание давно выравнилось, но сердце продолжало тяжело биться. Она никогда и подумать не могла, что в будущем испытает нечто подобное, это не было тупой физической болью от увечий, к которой она немного успела привыкнуть за годы сражений и тяжёлых тренировок. В этот раз, казалось, физическая боль смешалась с душевной. Темари ненавидела себя за эти чувства, а его за то, что он посмел с ней сделать. Это было больно, унизительно, стыдно, ужасно, и ещё много похожих слов она могла найти для описания произошедшего с ней. Мышцы все ещё были напряжены, словно связались в тугие узлы, боль на руках утихла, но теперь там явственно вырисовывались багровые следы, обещавшие ещё долго напоминать о себе. После того, как вода стекала с нее, мокрое тело обдавало холодом, из-за чего оно часто слабо подрагивало, требуя снова ощутить на себе теплые струи воды.       Темари сейчас пребывала в глубокой растерянности, запутанная во множестве своих мыслей. Успокоив наконец свои эмоции, которые бушевали в ней как только она покинула спальню Шикамару, она мысленно смирилась с тем, что случилось, готовая теперь начать обдумывать более насущные дела. Стремление убить этого мерзавца ещё осталось, но в данный момент в ход пошел рационализм, и потому она обдумывала это намного тщательнее, размышляя уже более трезво. Получится ли у нее при иных обстоятельствах пробраться к нему в комнату с оружием, напасть и лишить жизни? Пустит ли он ее? За все ее визиты к нему ничто не препятствовало ей, но тогда он сам желал этого и соответственно позволял, и потому ей казалось, что туда попасть довольно легко. Тут же в памяти всплыло, как неожиданный гость прервал их молчаливую борьбу и послужил поводом ей убраться оттуда. Она определенно раньше его не видела, и дело было даже не в маске, закрывающей добрую половину его лица, до которого Темари, если честно, не было никакого дела. Мужчина был хорошо сложен, но одежда выдавала в нем слугу, однако распрямленные плечи и осанка не были признаками тяжёлой работы. К тому же на его поясе был меч, к слову, весьма странный, чересчур широкий и громоздкий по сравнению с катаной, которой преимущественно владели обычные воины. Неужто его личная охрана, промелькнуло в итоге в мыслях. Значит, их стражники могут находиться и внутри дома. Что ж, это значительно затрудняло все дело. Но даже если ей каким-то образом удастся проникнуть к нему и убить, что вряд ли получится тихо и незаметно, то как она скроется и сбежит? Сколько времени успеет пройти до того, как все узнают о ее преступлении и немедленно пошлют схватить ее? Ну а что будет при таком исходе более чем понятно. С ней точно не будут так же учтиво обходиться, как при "дарении". Она будет лишь жалкой рабыней, посмевшей убить своего хозяина, не представляя более никакой ценности. Судя по самому Шикамару, который являл собой пример важного лица в этой стране, жестокости им точно не занимать. В случае, если ее сразу обнаружат, она может вступить в бой со стражниками или другой прислугой.       При этих рассуждениях, Темари нахмурилась. Готова ли она убивать других людей здесь? Они ведь были такими же слугами, как и она, в одном с ней положении. Вспомнился инцидент на кухне перед тем, как ее отправили к Шикамару: другая служанка, которая посмела высказать ей свое недовольство, тоже ведь была привезена из другой страны чтоб служить здешним богачам. Ну а тот повар, который даже решил пойти с ней на контакт и заговорил о неинтересных ей вещах, он был настроен весьма дружелюбно. При всей ее нелюбви к другим людям, а в особенности к тем, кто хоть как-то относится к стране, что напала ее родину, она не была готова убивать этих людей, что ничего ей не сделали и никак не провинились перед ней. Эти слуги уж точно не виноваты ни в чем. Темари покачала головой. Она не должна убивать невиновных только чтоб обрушить свою месть на врагов. Задумка с убийством Шикамару теперь казалась добровольным решением последовать прямо на казнь, это будет последнее, что она сделает перед своей смертью, вероятно очень мучительной.       Темари ещё раз вылила на себя воду. Мокрые волосы прилипали к лицу, пока с них скатывались крупные капли. Она постепенно приходила к выводу, что не собирается вот так умирать. Конечно, она бы предпочла смерть тому, что с ней творят здесь, но если есть шанс сбежать на свободу, где она снова будет хозяйкой своей судьбы и может быть даже найдет способ как-то иначе отомстить за свою страну или же просто начнет новую жизнь вдали от боли и разочарований, главное только снова ощутить на воле любимый ветер, ласкающий кожу и зовущий за собой за горизонт. Быть может, потом, когда она вновь соберётся с силами и составит хороший план, она сможет вернуться сюда чтобы перерезать глотку одному мерзавцу. Тогда она точно будет готова ко всем исходам.       Теперь в голове метались мысли об одном побеге. Взгляд упёрся в одну точку, пока она пыталась вспомнить как можно больше имевшихся сведений о поместье, путей и дорог на его территории. Глаза засверкали предвкушением долгожданной свободой, что одним только ожиданием давала глоток свежего воздуха посреди губительного дыма и пепла ее сгоревших надежд.       Звенящую тишину разрезало тиканье небольших деревянных резных часов, что служили больше декорацией на аккуратном столике у стены в коридоре третьего этажа. Темари правильно рассчитала время и вышла из своего закутка в без десяти минут полночь. Темный коридор слабо освещали оставленные на ночь зажжённые свечи, которым уже явно осталось гореть недолго. Они уже почти расплылись на подсвечниках, а редкие языки пламени колыхались от любого сотрясения воздуха вокруг, грозясь погаснуть в жидком воске в любой момент. Их света вполне хватало, чтобы сориентироваться в полумраке и увидеть время на часах.        Темари ступала тихо и аккуратно, почти что крадучись. Хотя с большей долей вероятности в этот момент поблизости никого не было, чтоб услышать ее шаги и задержать, но осторожность никогда не была лишней. Вот она подходит к долгожданному повороту к лестнице, слева показалось единственное в коридоре окно, откуда лился лунный свет. Ночь была безоблачной, сожалению ли это или к счастью, подумала девушка про себя. С одной стороны это хорошо, так как она бы различала дорогу в темноте, но с другой ее так же бы увидели и кто-нибудь из стражи или прислуги, если конечно они будут прогуливаться в это время неподалеку. На удивление, лестница ни разу не скрипнула, пока Темари по ней спускалась, но тут она больше склонялась к мысли, что ей это удалось из-за превосходных навыков бойца, который должен уметь оставаться незамеченным так же хорошо, как и биться на поле боя. Снова пара поворотов, и теперь она на кухне, откуда есть выход во двор. Обычно эту дверь никогда не запирали, видимо, слуги могли входить и выходить в любое время, если срочно потребуется. Дверь легко поддается, первая преграда пройдена, что ознаменовалось маленьким ликованием внутри.       На улице, как и предполагалось, лунный свет ясно освещал всю землю, и она могла спокойно увидеть мощеную тропинку, за ней колодец, а туда дальше пустырь между домишками. Темари внимательно огляделась, насколько позволяли возможности, в округе не было ни души. В окнах домов было темно и нигде не горел свет. Прислуга начинает работать с раннего утра, потому все наверняка уже давно спали, остерегаться стоило постовых стражников. Пройдя быстрым шагом тропинку и выйдя на пустырь, она повернула направо, чтобы поскорее оказаться среди деревьев и высокой травы и не находиться на открытой местности, где ее будет легко заметить. Сердце забилось от тревоги так громко, что заглушало собой все остальные звуки этого мира, или же наоборот весь мир вокруг так затих, что был слышен лишь стук сердца. Через каждые пару шагов она испуганно оглядывалась, дабы удостовериться, что ее не заметили и она может спокойно идти дальше. Но ни о каком спокойствии не могло быть и речи. От волнения вспотели ладошки, Темари слышалось, что трава под ногами чересчур громко шуршит, и от этого шума ее обязательно выследят. Приходилось несколько раз останавливаться, чтоб перевести дыхание и успокоиться. Дыхание сбивалось больше от переполнявшей ее тревоги, нежели от большой нагрузки.       Темный лес впереди становился все ближе и ближе. Открытая местность кончалась, и начинался кромешный мрак, непроглядная темень из-за высоких деревьев, закрывающих своими кронами лунный свет. Заходить туда было боязно, впереди словно была беспросветная тьма. Перспектива идти буквально на ощупь в темном лесу достаточно пугала, тем более до этого Темари никогда и не бывала в каком-либо лесу и не представляла каково это. Но если такова цена свободы, то она готова заплатить, она вытерпит и выдержит все, что только потребуется для освобождения. Уж лучше заплутать в непроходимом лесу, чем дальше находиться в том доме, поэтому она уж точно не собирается поворачивать назад. Окончательно придя к уверенности в своем решении, она наконец ступила в начавшуюся тень от леса. В нос ударил запах мокрой древесины, она не стала замедляться и продолжила идти в том же темпе, что было немного затруднительно. В груди по неведомым причинам сразу же все успокоилось, будто куда-то исчезли все переживания с души, и дышать стало в разы легче. Неужели она смогла выбраться из этого заточения. Теперь все позади, все боль и страдания, позор и унижения, недостойная работа слуги и пережитые кошмары наедине с хозяином дома. Это оказалось легче, чем она думала. Уже будучи в приподнятом настроении от почти свершившегося побега, Темари не так внимательно вслушивалась в окружающее пространство, не слышала даже громкого хруста опавших веток под ногами. Голову заняли все мысли о свободе и избавлении от всех мучений, что причиняли богатые выскочки страны Огня. Но эйфория от этого продлилась не так долго, как хотелось бы. До слуха дошли вполне разборчивые мужские крики.       — Э-эй!!! Эй ты, а ну стой!!! — теперь же слышались громкие шаги в ее сторону, точнее будет сказать бег. Ветки и опавшие листья вовсю шелестели и ломались под чьими-то ногами, и их количество только увеличивалось. Криков становилось все больше, а с ними и преследовавших ее. Темари побежала вперёд изо всех сил, как можно быстрее отталкиваясь ногами от земли. Проклятое кимоно мешало, распахиваясь при беге и заплетаясь между ног. Мягкие сандалии тоже не были предназначены для бега, сквозь мягкую подошву хорошо чувствовались каждые камушки, а слабо завязанные верёвочки не держались на ноге как следует, и вот уже одна нога босая, а за ней и вторая, так как обувь слетела, не выдержав такого напора. С большой скоростью начали появляться царапины от веток и коры деревьев, за которые Темари постоянно цеплялась руками, чтоб они не мешали по дороге и не саднили лицо. Преследовавшие ее люди все не отставали и, кажется, все больше нагоняли ее. В боку начинало колоть, а воздуха становилось все меньше, сердце было уже готово выпрыгнуть из груди от такой тряски. Она бежала, не различая никакой дороги впереди себя, главное было скорее оторваться, лишь бы оказаться подальше от преследователей, но их крики будто все приближались к ней. В какой-то момент она перестала понимать, что происходит. Ноги уже не чувствовали под собой землю и не болели от острых камней, и потому так легко оступились и споткнулись об какое-то бревно. И вот она уже катится вниз по земле, раздирая кожу на открытых местах. Все закончилось резко, ее падение оборвалось сильным ударом головой об что-то довольно твердое. Темари даже не заметила, как сознание покинуло ее тело, стоило столкнуться с упавшим деревом в овраге. Она уже не видела и не чувствовала, как ее тело подняли с земли и понесли в сторону поместья, откуда она так отчаянно пыталась сбежать.