Ведьмак школы Бикон

      Из всех возможных человеческих качеств Геральта больше всего раздражало, когда тянули кота за хвост. Особенно досаждало чувство, когда человеку, казалось, было неловко признаться, мол: ничего не видел, ничего не знаю. Вроде и какими-то обрывками информации владеет, но в общую картину связать не может. Или не хочет, что ещё хуже.       Поэтому, обычно, такие индивидуумы, неуверенно водя ножкой по земле и почесывая в затылке неловко мямлят:       — Ну-у… видел, да, точно видел! На рассвете два дня назад. Или три?.. да, там где мальчонка-то обнаружили. Там и были гриммы в последний раз, — доложил абориген, не отрывая взгляд от ботинок.       Вздохнув, Геральт сухо поблагодарил мужика и отойдя на достаточное расстояние вытащил свиток. Присев на пенек, услужливо вырубленный на отшибе, ведьмак открыл карту местности, обозначив ещё несколько предполагаемых точек. Картина складывалась следующая:       За последнее время — четыре атаки гримм. Две — со смертельным исходом, остальные оставили раненых. Также много где гримм были просто замечены. Появляясь на горизонте, исчадья тьмы заставляли людей бросать работу и отправляться в укрытие.       Вокруг стен Дредстоуна раскидывались бескрайние поля. И основная масса атак пришла со стороны границ королевства — юго-запада.       Геральт отметил ключевые места знаком вопроса, где со слов аборигенов последний раз сталкивались или замечены были гримм. Последнее время без помощи технологических новинок было совсем не обойтись. Вспомнилось, как Жон ещё удивлялся, насколько быстро и цепко ведьмак усвоил полезность технических наворочек и внедрил их в обиход.       — Жон, профессионала делает его инструментарий, — ответил ему тогда Геральт. — Знания, подготовка и опыт тоже играют немаловажную роль. Если к тебе завалится мужик лохмотьях и назовется охотником, доверишь ли ты ему свою жизнь? И дело ведь даже не во внешности. Профессионализм себя обычно не выпячивает, однако заметен невооруженным глазом. Ведьмаки и ваши охотники — профессиональные убийцы чудовищ. И это означает, что лучше нас в этом не разбирается никто. Мы должны быть максимально сведущи, безупречно подготовлены к тому, что ждет нас за безопасными стенами.       Возможно, именно поэтому Жон был вынужден со стоном выписывать, штудировать и заучивать назубок все возможные подвиды гримм и их свойства. Впрочем, возмущаться не приходилось: Геральт делал все то же, и даже больше. Ещё вначале, только ухватив основы языка он уже скрупулезно выписывал все важное, что можно было найти о существах гримм.       Однажды заглянув в подвал, Арк замер с отвисшей челюстью: все стены были увешаны выписками и разрисованы гримм. Названия, свойства, подвиды, уязвимые места. Геральт неумолимо изучал, постигал и систематизировал все, до чего мог дотянуться его пытливый ум. Он тогда часами просиживал, делая пометки, смотря различные материалы по борьбе и самозащите от извечного врага человечества.       Примечательно, что информации об уязвимостях гримм было довольно много, а вот об охотниках, использовании Ауры и их сверхспособностях — пшик. По крайней мере — в открытом доступе.       Вскоре и самому Жону, к его отчаянью, пришлось погрузиться в материал. Со стоном и скрипом помимо основных занятий в школе ему ещё предстояло дополнительно нагружать ум тоннами информации, безжалостно доставляемой ведьмаком. Научил пользоваться поисковиком, на свою голову!       — Это ещё ничего, совершенная ерунда по сравнению с Неверлендом, — «успокоил» его ведьмак. — Из того, что я вижу — Гримм от силы пара десятков подвидов. Если брать Вейл — то в восьми из десяти случаев ты столкнешься либо с урсами, либо с беовульфами. Это открывает невероятные возможности к подготовке!       Жон узнал, что мир Геральта был населен таким широким изобилием самых разнообразных тварей, что сам черт ногу сломит. Более того — они были совершенно различны по свойствам, поведению, причинам и следствиям появления. Часть из них была магической хреновиной, другая — силами природы, третья — вообще призраками.       И хуже всего, что они различались как по уровню интеллекта, так и степенью человечности. Что, в свою очередь, накладывало моральную ношу на каждое решение охотников из их мира.       Жон сглотнул, представив, как бы себя чувствовал, доведись ему поднять меч на прекрасную, полуобнаженную, молящую о снисхождении девицу, залитую слезами, причитающую о своем горе невинную красавицу, а на деле — таящейся кровожадной тварью. И промедление смерти подобно. У подростка буквально голова пошла кругом, когда он услышал лишь о части средств и приемов, которые использовали ведьмаки для обнаружения и борьбы со сверхъестественным.       — У вас с этим гораздо проще, радуйся, — заверил его Геральт. — И я сам ничуть не опечален по этому поводу. Это даже в чем-то отдушина для ведьмака. Никаких тебе моральных дилемм и сложных выборов: существа гримм — объективно злы и враждебны. Мы белое — они черное. Знай ухватись покрепче, да руби посильнее, пока не закончатся. К тому же изучить, строго говоря, два десятка существ — пустяк по сравнению с тем, что пришлось бы тебе пройти в Каэр Морхене. Ведьмака который не вызубрил наизусть бестиарий на большак не выпустят.       Таким образом, совсем скоро Жон оказался единственным подкованным на эту тему подростком в своем окружении. Он не раз блистал познаниями на уроках Гриммоведения, чем и заслужил славу знатока гримм. Сами уроки, конечно, ничуть не напоминали таковые у охотников, а скорее инструкцию по выживанию для гражданских: куда бежать и где спрятаться. Тем не менее, Жон исправно получал наивысший балл по предмету, впрочем, поумерил свой пыл, когда одноклассник спросил его:       — Арк, ты что, в Охотники намылился?       Пришлось затаиться. Слишком велик риск, что информация дойдет до одной из его сестер. А там и до отца.       А там и до матери.       Невольная дрожь пробежала по спине.       Переживать последствия разоблачения Жон отнюдь не планировал. Хотя бы потому, что мог их и не пережить.       Поэтому отвечал он теперь лишь от случая к случаю, когда спрашивали. Сам же продолжал изучать науку истребления чудовищ, под руководством личного профессора Ривийского. И не сказать, что тот пичкал его одной лишь теорией. Полученные знания ведьмак исправно испытывал на практике, регулярно совершая вылазки в чащобу. Как правило, в выходные дни, которые частенько Жону все же доводилось проводить с родителями и сестрами.       Проверив теорию на практике, Геральт вносил правки в свои личные записи, по необходимости. Следом корректировались тренировки Жона. Геральт исправно готовил ученика именно к тому, с чем ему предстояло столкнуться. Описывал опасные странствия и сражения с гримм в подробностях. Объяснял, изучая под лупой повадки гримм, каждое их действие, каждый инстинкт, каждую реакцию в зависимости от внешних условий. Втолковывал даже такие, казалось, мелочи, как ритм лап в движении, или тембр рычания.       — Многие списывали эффективность ведьмаков на их мутации. Мол, они нелюди и уроды — сильны и быстры, и поэтому настолько хороши. Настоящий же секрет кроется в подготовке. Жемчужина эффективности — в знании. Знай своего противника, Жон, и твои знания станут гарантией победы. Зная действие противника через секунду, понимая его позицию в следующий момент — ты заведомо начинаешь удар, который обрекает тебя на победу. Выбрав удобное время и место сражения, заготовив снаряжение и наварив эликсиры, подготовленный боец уже выходит не сражаться, а побеждать. Именно поэтому мы, в свое время, за относительно короткий промежуток истории истребили большую часть чудовищ. Не все из них заслуживали вымирания. Многие, возможно, смогли бы сосуществовать с человеками… не будь те самыми что ни на есть людьми. Но этого, почему-то не произошло в вашем мире. Ещё предстоит выяснить почему. Есть у меня некоторые идеи, но я пока не могу назвать их состоятельными без должной проверки.       Что могу сказать? Тренируйся, Жон! Изучай гримм, если собрался стать охотником, изучай как ничто другое в этом мире. От этого будет зависеть и твоя жизнь, и жизни тех кого ты призван защитить. Подготовка — это все. Больше скажу, при верной подготовке сам бой — лишь формальность. И его мог бы провести даже просто отлично тренированный воин — без изуверств, что проводили над нашим видом. А если сражение перешло в плоскость где твоя жизнь зависит от физических характеристик и ведьмачьих мутаций… значит подготовку ты запорол.       Например, для Жона оказалось откровением свыше, что оказывается среди беовульфов были правши и левши! И определить это можно было, если задержать внимание на его походке, или успеть заметить с какой лапы тот начал свое движение к тебе.       — А зная об этом, — поделился свежим опытом ведьмак. — ты почти со стопроцентной вероятностью поймешь, какой именно лапой тот нанесет свой первый удар! И поверь мне, Жон, сильному бойцу уже этого достаточно чтобы выйти победителем в схватке. Даже не слышав о том, что мы уже с тобой узнали: длительность его серии атак, слабые места, повадки, невозможность мгновенно развернуться на сто восемьдесят и прочее…       И прежде чем взять Жона на охоту за его первым гримм — Геральт удостоверился в том, что сам досконально изучил тему. И наконец втемяшил основы в голову ученика. Набор опыта — процесс непрерывный. Главное, идти избранной стезёй не сворачивая. И подход Геральта приносил свои плоды. Не сразу, конечно, но спустя месяцы и годы — Белый Волк и его ученик стали обладателями уникальнейших знаний и опыта по борьбе с гримм.       А инструментарий Ремнанта оказал неоценимую помощь.       Ведьмак и представить себе не мог, как бы он справлялся с языковым барьером, вливанием в новое общество, и постижением гримм без технологических благ нового мира.       Вернувшись в сегодня, нанеся последние точки на карту, Геральт имел удовольствие наблюдать то, что отдаленно можно было назвать веером. Условный полукруг из знаков вопроса и линий врезался в поля у Дредстоуна. Отметины являли собой все случаи атак или обнаружений гримм.       И эпицентр, рукоять сего веера должна была располагаться за несколько миль от края обжитых здесь земель. На юго-западе, в необитаемых землях. Учитывая, что за последние дни он уже проверил множество знаков вопроса, оставался лишь корень.       Именно оттуда, предполагал Геральт, по округе расползались гримм. Судя по карте происшествий, это была именно точка. Что конкретно это было — логово, источник, или что-то ещё — пока неизвестно.       В землях под властью гримм поля уступали пространство лесу, а целью Геральта являлось образовавшееся в горном русле ущелье.       И отправиться туда придется. Уже почти четыре дня, и днем, и ночью, ведьмак выходил патрулировать окрестности впустую. Гримм будто сквозь землю провалились. Никаких тебе атак в дневное время. Жители вчера вернулись за работу — все было спокойно.       Как следствие, Геральт ещё раз собрал народ и безуспешно попросил воздержаться от работы в последующие пару дней. Он собирался проверить теорию и на это могло уйти время. Свои мысли о том, что гриммы могли быть управляемы — ведьмак решил придержать. Больно уж все на Ремнанте были убеждены в том, что чудища — не более чем безмозглые порождения мрака. Сама мысль о том, что они могли затаиться в каком-то логове — прозвучала бы кощунством.       Хватило и того недавнего случая, когда Жон заявил в школе об эффективности серебра против гримм. Того высмеяли, порекомендовав поменьше смотреть девчоночьих фильмов о вампирах. А насмехались они зря.       Серебро против гримм работало.       Серебряный клинок, взаимодействуя с плотью тварей вызывал несомненные внутренние повреждения. Внешне это походило на ожоги, будто палку колбасы разрезали раскаленным лезвием. И коль удавалось проникнуть сквозь толщу брони — считай дело сделано.       Геральт не знал, смеяться над этим фактом или плакать, учитывая, что он недавно наткнулся на легенду о среброглазых воинах — бесстрашных героях, что испепеляли гримм одним лишь взором. Фольклор этого мира был довольно занятен, и ведьмак поначалу надеялся там найти ответы на некоторые вопросы. Все-таки его собственный фольклор мог на многое намекнуть, пусть и приплетая изрядную толику фантазий.       И было довольно-таки странно, что столь развитая цивилизация, за все века борьбы, имея даже сказки-подсказки, как бы намекающие на неприятие гримм серебра… просто не додумалась его использовать?!       И действительно, проводя собственное исследование, Геральт нигде не нашел упоминаний о боязни гримм серебра. Можно было лишь предположить, что даже приди кому в голову такая мысль несколько веков назад — в реальности она разбилась о грозную броню чудовищ. Даже самому ведьмаку приходилось иногда со скрипом протискиваться к уязвимым точкам, чтобы бить сразу наверняка. Не теряя сил и времени наносить удар в самое уязвимое место. Что уж говорить, даже в своем мире много где Белый Волк использовал лишь один стальной меч — серебряный был слишком ценен, чтобы рисковать понапрасну.       Сделать серебряное оружие против чудовищ — сложная задача, скорее невозможная, если не знать, как. Возможно давно в прошлом, люди попробовали нечто подобное и опустили руки. Ведьмаки этими знаниями обладали. Люди Ремнанта — нет. Однако, что невозможно в средневековье — возможно сейчас. Перед глазами будто пронеслись различне виды современного вооружения Ремнанта. Многие из них возможно усилить серебром.       Ещё одну мысль, зловещую, о том, что это знание было осознанно сокрыто от людей ведьмак отогнал. Слишком уж попахивало конспирологией.       Геральт сделал зарубку на памяти — доведись ему встретиться с сильными мира сего — обязательно намекнуть человечеству на ещё одно оружие против гримм.       Сам же ведьмак рассеяно поправил связку самодельных бомб на поясе. Добротные разрывные осколочные штуковины, парочка с серебром. Профессионалу не пристало выходить на работу без козырей в рукаве. Тем более, что взрывчатка этого мира была гораздо эффективнее, чем родная, гораздо более простая в добыче и производстве. Белый Волк споро позаимствовал некоторые прогрессивные идеи современного вооружения. Многое из арсенала охотников приглянулось и ему самому, осталось лишь добыть денег на все это добро.       Чем он и планировал вскоре заняться.       Осталась лишь малость — найти и уничтожить гримм.       Геральт целеустремленно пробирался сквозь заросли девственного леса. Густая чаща, нетронутая человеком, скрывала ведьмака от посторонних глаз. Позднее земля пошла в гору, и оборвалась, словно обрубленная топором.       Путь пересекало ущелье, на дне которого шумел поток узкой горной речушки. Геральт огляделся влево-вправо, прикинул высоту и отправился на поиски удобного спуска. Его цель находилась чуть южнее, дальше по течению, отмеченная на карте золотым знаком вопроса. Вскоре ущелье должно раздаться вширь, образовывая удобную ложбину. Найдет ли он там хоть что-нибудь? Это ещё предстояло узнать. *       Синдер Фолл считала себя сильной женщиной. Начиная с потери родителей, невыносимого детства и жестокого отрочества она отчетливо поняла, что сила — единственное что позволяет тебе диктовать жизнь, а не следовать диктовке извне. Деньги, слава, влияние, физическая способность к самозащите и причинению ущерба… все это лишь паззлы, составляющие сущность самой вожделенной вещи в реальности: власти.       Власти, как способности гнуть мир и людей под свою волю. Могущества, способного заставить трепетать подчиненных, а врагов — страшиться своей участи. И как любое искусство невозможно совершенствовать без наставника, так ей посчастливилось найти достойный пример для подражания.       Салем, Королева Гримм. Могущество во плоти. Бессмертное существо, держащее в страхе весь Ремнант. Подавляющая аура власти и личного могущества с которым невозможно соперничать.       Она спасла её. Дала кров, пищу и наставников. Салем была требовательным учителем… болезненно требовательным. Но и дать могла больше чем кто-либо другой в этом мире.       Сегодня — день, когда она должна подтвердить королеве свою готовность. День, когда она выполнит поставленную на неё задачу, доказав готовность к более сложным, более ответственным делам. Настоящим свершениям, от которых содрогнется мир!       Разделяй и властвуй. Смута и разложение, посеянные коварством Синдер приносили свои плоды в отдельно взятом регионе. Фигуры расставлены, хвосты подчищены, нужные люди куплены и любые возможные помехи убраны с доски. Продажные охотники убраны из уравнения, подкрепление не придет, ворота открыты и расслабившиеся овцы вышли на свой обычный рабочий день. Дредстоун, одна из юго-западных житниц Вейла, падет сегодня.       Это была её песочница, детская площадка, где, по словам Салем, её последовательница должна была подтвердить свою компетентность. Начинать с малого, чтобы дойти до великого. Доказать на примере Дредстоуна, что она готова к большему, к Хэйвену… к Вейлу.       Сегодня её экзамен. Сегодня подводится итог обучению. Уроки планирования от Воттса и самой Салем сделали из неё мастера манипуляции и контроля. Невыносимые часы безжалостных тренировок от Хазела Рейнарта и Тириона Каллоуза выковали из неё смерть во плоти.       Солнце поднялось выше, слева и справа люд на полях занимался своими делами, а в центре по дороге шагала одинокая женская фигура. Она была словно жемчужина среди грязи. Вороные, черные волосы до плеч, точёное лицо и огромные янтарные озера глаз. Гибкое развитое тело, плавный шаг от бедра, обольстительная улыбка. Великолепное багряное платье выгодно подчёркивало прелести, сияя маяком исключительности среди полей и огородов.       Она — само совершенство. Не только по навыкам, но и внешне. Идеальный инструмент своей госпожи, сильнейшая фигура, ждущая своего часа чтобы самой стать Игроком.       Синдер Фолл остановилась. Окинула взором окрестности, впитывая пьянящий чувство победы и хорошо выполненной работы. Вокруг неё работал на полях люд, мычал скот, вдали гудели сельскохозяйственные машины, а впереди гостеприимно распахивались ворота Дредстоуна. Изредка снующие из ворот аборигены окидывали странным взглядом одинокую, величественную фигуру застывшую посреди проселочной дороги.       — Посторонись, шельма! — вдруг гаркнули сверху.       Синдер вздрогнула и метнулась в сторону. Мимо пронеслась повозка, запряженная парой лошадей, а плеть кучера щелкнула в полуметре от уха.       — Уснула, что ли, ротозейка?! Заняться нечем? — окрикнули с телеги. — Не стой посреди дороги! Затопчут!       Девушка скривилась, потирая ушибленное повозкой плечо. Аура, конечно, нивелировала урон, однако она настолько сильно погрузилась в торжество, что не успела сфокусироваться на защите.       Её губы искривила ухмылка, а взор янтарных глаз сделался откровенно недобрым. Они ещё не ведают, что их ждет! Ничто не поколеблет её триумфа. Над жалкими овцами уже занес клинок злой Рок, а она — его вершитель. Насколько же они жалки в своем невежестве. По окрестным огородам прошелестел негромкий зловещий смех…       Внезапно взор Синдер остановился на маленькой девчушке, что сконфужено за ней наблюдала. Увидев, что её заметили, пигалица рванула с места, широко размахивая руками:       — Мама-мама, плячь папу, к нам снова плохие тёти из Вейла плиехали!.. Глаз Синдер дернулся. Губы резко втянули воздух со злобным шипением.       — Ну что же… — протянула она. — Да свершится казнь!       Девушка снова ступила на дорогу, и предварительно посмотрев влево-вправо — прошествовала к самим воротам. Горделиво выпрямилась, оперев ладонь левой руки на соблазнительное бедро, правую она демонстративно вытянула в сторону.       И щелкнула пальцами.       На спине нагрелся сигиль, наложенный госпожой. Приказ был отдан и отправился по назначению.       Сконфуженные охранники на стенах, насторожено за ней наблюдающие и о чем-то тихо переговаривающиеся, ещё ни о чем не подозревали.       Конечно, им было невдомек, что прямо сейчас, десятки гримм, до поры ждавшие своего часа, неслись прямо сюда. Гримм, которых Синдер неутомимо собирала по окрестностям, собрав их всех в ущелье неподалёку. И теперь гостеприимно распахнутая деревушка, лишенная охотников, была совершенно беззащитна пред грозящей обрушиться лавиной.       Фолл запрокинула голову, подставив лицо лучам теплого солнца. Губы искривила ухмылка. Она уже могла слышать этот топот, предвкушала миг, когда её темное войско, повинуясь приказу госпожи, обрушится на врага.       Шла минута, другая, пятая. Ветер всколыхнул вороные волосы, поднял пыль с дороги, заставляя зажмурить глаза, прикрывая лицо рукой. Через дорогу прокатилось перекати-поле. Сопроводив его медленным взором, Синдер снова сосредоточилась на сигиле, отдавая приказ.       — Глянь, тужиться что-то, — негромко сообщил стражник напарнику на стене. — Живот быть может прихватило? Слышал, что наша Сью после вчерашнего тунца до сих пор из толчка не вылезает. Хотя эта вроде совсем новенькая, раньше её здесь не видел. Сама явилась? Или…       — Кто-то из наших? — осведомился партнер.       — Вряд ли. После того случая… сам понимаешь.       — Это да, — вздохнул второй. — Жаль, ничего не попишешь. Моя Кэрол мне голову оторвет, чуть что.       — Тоже самое. Так что я пас.       — Но хороша конфетка! Сразу видно, столичная!       — Это уже точно… элитная! Пожалуй, передам мужикам дальше, а там как хотят, — принял решение стражник, и вскоре торопливо забормотал в рацию.       Прошло ещё пятнадцать минут.       Раздраженно фыркнув, Синдер принялась сновать туда-сюда в недоумении. Руки сжались в ярости, ногти впились в ладони. Она попыталась нащупать связь, но безуспешно. Гримм уже должны были быть тут! Обрушиться лавиной! Им не составило бы труда добраться сюда минут за десять быстрого бега.       Что-то пошло не так. Какую-то переменную она не учла. Какой-то винтик вылетел из безупречно спланированной и выверенной схемы…       ШМЯК!!!       Мокрая тряпка влетела прямо в лицо задумавшейся Синдер. Пропитанная влагой ткань прилипла к белоснежной коже, намочила волосы, перекрыла дыхание. Смахнув с яростным рыком преграду с лица, Фолл оказалась нос к носу с толпой разъяренных бабищ.       Яростные фурии среднего возраста. Женщины в возрасте крепко стискивающие скалки. Молодые замужние, раскрасневшиеся от негодования, похлопывающие сковородой по ладони. Взоры женской части Дредстоуна были недобрыми.       — Так-так-так, что тут у нас?       — Ещё одна потаскуха из Вейла!       — Только попробуй тут начать свои флюиды раздувать, мигом переломаем!       — Последнюю из твоих у нас в столичный госпиталь увезли, прямым Буллхэдом!       Шок. Синдер буквально оцепенела от столь вопиющей наглости. Эти… эти ходячие мертвецы смеют предположить, что она… что она какая-то…?!       — Вы что, совсем тут сбрендили в этой глуши?! — завопила она. Эмоции клокотали с вулканической силой, ком в горле мешал дышать. Её шипение срывалось на рык, переходило в ультразвук и обратно.       — Я не шлюха! И не проститутка! Да вы бы обделались от ужаса, только узнай, кто я на самом деле!       Бабы на секунду умолкли, пытливо взирая на девицу. Синдер буквально кожей ощущала эти взгляды: пронизывающие, изучающие, пытливые.       — Не верю! — изрекла самая старая.       — Не-а!       — Брешет шо дышит.       Синдер неверующе впилась руками в волосы. Да они, что, совсем ОХРЕНЕЛИ? Да они хоть понимают, что она может их всех выпотрошить, прямо здесь и сейчас?!       Фолл пронзила пылающим взором этот сброд. Кинула взгляд на охранников. На мужичье, что начало сбредаться с полей дабы поглазеть на представление. Конечно, она могла вырезать всю деревню. Даже не запыхавшись, в одиночку. Но достаточно одной видеосъёмки со стен, достаточно одного снимка или беженца, и все полетит прахом. Её миссия была гораздо важнее этого, а её инкогнито — критично. Госпожа скорее простит ей деревню Дредстоун, но точно не пощадит, доведись ей разрушить прикрытие.       Рискнуть своей Судьбой, своим предназначением — обречь себя на неминуемую гибель.       Поэтому, или с помощью гримм, или никак. Уже достаточно плохо, что её столько народу увидело. Несколько мужиков вокруг, злющие женщины, несколько детских лиц. И ноль сомнений в её профессии. Ни у мужиков. Ни у баб. Даже маленькая девочка осуждающе покачивает головой сердито нахмурив бровки.       — Да с чего вы взяли вообще?! — возопила она отчаянно, воздев руки к небу. Какая-то селючка фыркнула:       — Нахрена ты в тогда в такое блядское платье вырядилась и стоишь тут, морозишь себе…       — Хватит! Я снова вам говорю, я не… не занимаюсь таким!       Но отважных блюстительниц нравственности Дредстоуна было не переубедить:       — Была тут уже одна, тоже самое говорила… поначалу. Потом уехала отдыхать… на больничную койку!       — Да, как я её со скалкой своей познакомила так сразу и решилась сьехать…       — Проваливай-ка ты подобру-поздорову!       — А я слышала, — вклинилась ещё одна бабёнка в переднике. — что обычно в окраины с Вейла съезжают только уже непригодные. У них там справки, проверки, все строго! Что же такая краля тут забыла, если в столице денюг-то больше?! Знамо дело, подхватила заразу какую-то, да на промысел не пускают больше!       Скалящиеся вокруг мужики отпрянули от неё, как от огня. Вожделенные взоры тотчас сменились сочувствующими… в лучшем случае. Бабы напротив — надвигались грозовой тучей. Синдер отпрянула тоже: растерянная, ошеломленная, со взорванным мозгом.       Убийца обвела загнанным взором собравшуюся толпу. Мужичье, взиравшее изначально с вожделеньем а теперь с опаской и гадливостью. Бабье, потрясающее кухонной утварью. Охранники, скалящиеся со стен.       Дар речи к ней наконец вернулся в полной мере. Нужно действовать. Взяв под контроль голос, она собрала эмоции в кулак и прошелестела привычным елейным шепотом. Тем фирменным шепотом Синдер Фолл, который обычно предвещает смерть.       — Вы ещё пожалеете… о-о, как вы пожалеете, — тихо произнесла она. — Ваши оскорбления не будут забыты, и уж тем более прощены. Скальтесь, плебеи, пока ещё можете…       — Чаво?! — какая-то бабка наклонилась вперед, приложив ладонь к уху, силясь услышать. — Чавой ты там шепчешь?! Говори громче!       — Та походу у неё зараза уже до горла добралась! Вейл-же — гнездо разврата!       — Походу ей гланды сорвали-то каким-то здоровым…       Не слушая дальше, Синдер развернулась и яростно зашагала прочь. В спину ей доносился разношерстый гомон толпы. Осуждающий, насмешничающий, язвительной. Кто-то ей в спину прокричал адрес кожвендиспансера в Вейле сочувствующим голосом. Примечательно, что мужским. Следом раздалось громкое «Ай!» и яростный женский рык поинтересовался источником данной информации.       — Ай!.. Ирэн, стой! Да погоди-ты, говорю, случайно наткнулся! Ай! Не бей, я сказал! Ну пожалуйста, оно само выскочило в рекомендациях! В личку спамили!..       — Мертвецы… — прошептала словно сомнамбула Синдер. — Все вы — ходячие мертвецы.       О, она будет поистине смаковать крики боли и ужаса. Когда их плоть станут терзать когти гримм, когда безжалостные твари начнут кромсать детей на глазах у родителей, тогда она будет смеяться. А они — плакать.       Осталось только добраться до убежища и выяснить, почему проклятые гриммы не реагируют на приказ.       И совершить свою месть.