Редкая птица долетит до середины Днепра. У пегасов такой проблемы нет...
— Ну, что там? Как у Филча? Что делали?! Гарри улыбнулся плохо организованной толпе гриффиндорцев, что окружила его в гостиной. — Да ничем толком. Чай пили, разговоры разговаривали ни о чем и обо всем сразу. — Ага, конечно, так мы тебе и поверили. Гарри повернулся к близнецам Уизли, что и сказали последнюю фразу. — Клясться ни в чем не буду. Не заслужили вы. Но у Филча я пил чай с печеньками. — Врешь! — Видит Свет — не вру, — пожал плечами Гарри. — Но Филч — редкостный говнюк! Он ненавидит студентов! — А студенты его не ненавидят?! — спросил Гарри. — Уверяю тебя, Фред… — Я Джордж, вообще-то. — Не лги мне. Вы — близнецы, конечно, но ваша магия для меня различается так же, как различаются день и ночь, — Гарри выдохнул. — Так вот… Уверяю тебя, если бы кто-то из студентов не пытался пинать кошку и не издевался над сквибом — он и к вам был бы сама любезность. — Ну да… Это Филч-то любезность? Да я готов поставить свой «Чистомет», что он никогда никому доброго слова не скажет. — Ну-ну. Если так уверен — готовь свой «Чистомет». Отдам мистеру Филчу, он им полы подметать будет… Уизли покачал головой, махнул рукой — и поспешил отвалить от какого-то отмороженного, пусть и очень известного первокурсника… Вот еще… Добрый Филч для близнецов был так же реален, как осуществление мечты об открытии своего магазинчика. Впрочем, Гарри не было разницы. К чему слова, если их никто не услышит? Вместо очередного бессмысленного спора ни о чем, он уселся в кресло, достал из сумки книгу о тауматургии — и углубился в чтение. Недостаточно просто быть светлым магом или иметь предрасположенность к Свету, чтобы стать паладином. В первую очередь, чтобы бороться со злом, нужно на некоторое время поставить себя на его место. Изучить его. Учиться по тем же материалам, по которым постигается зло. Иногда даже следовать по его тропе, дабы познать своего врага и при этом — побороть искушение ступить на его сторону. — Ой! Что это ты читаешь? Гарри покачал головой. Опять эта… Грейнджер… — Это что — магия крови?! Но это же темная магия! Мадам Пинс в библиотеке сказала мне, что эта магия запрещена! На факультете эта фамилия за неделю стала нарицательной. Отличница, желая показать, как она превосходит всех вокруг своими познаниями и интеллектом, порой забывала спать или есть. Гарри только качал головой, глядя на баррикаду книг вокруг девочки. Вот нужно оно ей? Ведь потом, когда понадобится что-то действительно важное — она не вспомнит среди всего мусора. И снова побежит за книгой. Или будет долго ломать голову. А еще эта ее маниакальная уверенность в том, что сам Гарри — жуткий черный маг, который лишь притворяется светлым… С чего она вообще это взяла?! Нет, понятно, что ей завидно, ведь он, с виду, не прикладывает никаких усилий, но во всем превосходит ее. И обидно, наверное. Но гордость не позволяет ей это признать и успокоиться, наконец… — Я уже говорил вам, мисс Грейнджер. Не моя проблема, что вы не можете принять мой ответ. — Ты… Ты все врешь! Никакой ты не паладин! И будь уверен — о твоих увлечениях узнает профессор Дамблдор! — Удачной попытки. Он и без твоей скромной персоны знает о моих, как ты сказала, «увлечениях», — Гарри приподнял взгляд, отрываясь от книги. — Он же и рекомендовал это пособие Кругу Света, когда выступал при Храме с лекциями о необходимости обучения паладинов темным дисциплинам. Хотя бы на уровне теории. После этого Грейнджер на неделю «выпала в астрал». Да еще и закопалась в архивы школы с головой. И теперь всеми силами пыталась понять, откуда у Дамблдора в табеле заслуг исследования по тауматургии, основам некромантии и ментальной магии. Гарри знал, что она это найдет. Старый директор вообще был человеком всесторонне развитым, но из всего старался найти пользу для дела Света. «Мир многополярен, — говорил он на своих лекциях в Храме, где выступал не раз и не два. — Учитесь во всем видеть иные полярности. Труд о некромантии научит темного мага тому, как воскрешать нечисть. А вы прочтете принцип истинного воскрешения. Темный увидит мрачную возможность создать армию нежити, а паладин узрит слабое место в ритуале. Демонолог увидит, как призвать страшное создание подземного мира, а талантливый экзорцист, прочитавший те же самые страницы, узрит метод, как избавить мир от работы своего темного коллеги». И Гарри готов был этому учиться. Равно как и многому другому. К концу второй недели, Гарри окончательно уверился как минимум в пяти вещах. Во-первых, Уизли не отстанет, пока его капитально не опозорят. У Гарри уже была идея, как именно это все организовать, чтобы не остаться крайним, но пока было рано об этом думать. Во-вторых, Снейп даже не думает идти на мировую и надо что-то с этим делать. Гарри предполагал, что львиная доля проблемы зловредности зельевара кроется в Темной Метке на его предплечье (Драко однажды проболтался за обедом, что Снейп был слугой, фактически — рабом Темного Лорда). И с этим можно было помочь, если только Снейп позволит повлиять на себя магией Света. А он не позволит. Метка, скорее всего, является чем-то вроде паразита, а потому будет бороться за выживание до конца… Что же, если до Йоля не будет найдено менее болезненное решение — придется идти на некоторые жертвы. А этого не хотелось бы. И плевать, что в случае гибели или лишения зельевара магии ему вся школа «спасибо» скажет. В-третьих, Гарри понял, что с профессором защиты от темных искусств что-то явно не то и надо с этим разобраться. Уж больно нервным и дерганным был учитель. И очень неловким. Слишком неловким, чтобы это было правдой. Такие люди либо одержимы, либо тяжко больны, либо очень хорошо притворяются глупцами. Да и тюрбан этот… Было с ним что-то не так, хотя Гарри так пока и не понял, что именно. В-четвертых, Хагрид — здоровенный великан, что помогал им перебраться через озеро — решил с ним познакомиться. Во всяком случае, его письмо с приглашением в гости настигло Гарри в пятницу второй недели. Гарри решил не отказываться. К слову, не пожалел. Хагрид оказался далеко не глупым, хотя и очень простодушным полувеликаном с большим сердцем, не менее большой собакой по имени Клык… и полностью атрофированным чувством опасности. Во всяком случае, акромантул, о котором он проболтался за кружкой чая, был для него «миленьким и смирным паучком». Гарри в тот день воздал Свету и пообещал себе, что сам он, по своей воле, в Запретный Лес ни ногой. И, наконец, в-пятых, Гарри осознал, что уже вот-вот настанет Мабон — один из древних магических праздников, пришедших на острова от кельтских друидов в незапамятные времена. В такие дни, коих было всего восемь, буйство магии было особенно сильным, а потому в праздники большая часть магов — без малейшей оглядки на свои Путь и Тропу — исполняли строго определенные ритуалы. Друиды воздавали Матери-природе за урожай, чернокнижники и темные маги преклонялись перед Ночью, ведь в день осеннего равноденствия именно она вступала в полные права, и Уриеном — владыкой подземного мира, что покровительствовали им. Сторонники Света жгли жертвенники и воздавали за дарованный год. Маги стихий взывали к духам, обращаясь за мудрыми советами… У Гарри же, помимо прочего, была еще одна необходимость в этом празднике. На Мабон было принято почитать павших женщин в семье. В этот день Гарри каждый год получал разрешение и посещал кладбище в Годриковой Впадине, воздавая почести Лили Поттер. И в этом году он изменять традиции не собирался. И потому готовился заранее.***
— Привет, челядь! — О! — Гарри оторвался от яичницы. — Здорово, аристократ! — У вас тут не занято? — Садись, — Невилл подвинулся, передвинул сумку с учебниками на пол. Драко сразу же приземлился на свободное место. — Чего довольный такой? — С сегодняшнего дня начинаются уроки полетов, — сообщил блондин, сияя довольной усмешкой. — Уже не терпится начать. — Уверен, ваше Темнейшество покажет нам, простым смертным, как мы несведущи, — Терри залпом опрокинул в себя чашку остывшего чая. — И мы припадем к твоим стопам в ожидании безграничной мудрости, о сиятельный! Ребята засмеялись, дали друг другу пять на глазах обалдевших от подобного общения равенкловцев — дело происходило за столом факультета воронов. Почему? Ну, потому что ребята всегда завтракали, обедали и ужинали вместе, периодически оседая то за одним, то за другим столом. Вчера они сидели у барсуков, по-дружески общаясь со всеми подряд, а позавчера чинно и благородно, старательно изображая дворцовый этикет — за столом Слизерина. Сегодня была очередь стола Равенкло. Единственным столом, за которым они не сидели компанией, был стол Гриффиндора. И тому была рыжая причина, моментально вспыхивающая злобой каждый раз, когда Драко приближался к столу львят ближе, чем на три метра. Ребятам было плевать на его инсинуации, но после криков и визгов Рональда аппетит неизменно бывал испорчен. А иногда — еще и заляпаны мантии, ведь Рональд возмущался громко, шумно и не отрываясь от еды. Вообще, подобные дружеские подколки про челядь, аристократов, смертных и Его Темнейшество были для ребят в порядке вещей. В качестве шутки, а не реального оскорбления, разумеется, поскольку, если бы кто-то из них говорил серьезно — это был бы весомый повод дать зазнайке по зубам. Возможно, даже ногой. А так — ради всего сущего. Информация, принесенная Драко, впрочем, давно утратила актуальность — о полетах знал каждый первокурсник в Хогвартсе. Кто-то мечтал об этом, кто-то побаивался, кто-то (все больше — магглорожденные) просто был воодушевлен предстоящей возможностью попробовать что-то совершенно невозможное и, с позволения сказать, классическое. Что-то, о чем говорят даже среди маггловских сказаний — ну, помимо мантии, остроконечной шляпы, волшебной палочки и котла с зельями. Предстоящие уроки полетов были среди первокурсников темой для разговоров номер два — сразу после вести о том, что Гарри Поттер умудрился подружиться с такой зловредной личностью, как Филч. Вообще, Гарри не хотел это особо афишировать, но после приветствия завхоза у входа в Большой Зал, выбора больше не было. Коллектив свидетелей, заметивших это событие, разделился на три неравные части: одни считали, что первокурсник просто старается быть со всеми вежливым и добрым, другие моментально уверились в том, что Гарри — союзник ненавистного завхоза, а потому будет стучать на нарушителей; третьи и вовсе были убеждены, что завхоз на самом деле — злобный мастер вуду, подчинивший себе душу и тело Поттера. Отдельные личности, вроде Уизли и Грейнджер, считали, что Гарри просто злой сам по себе и подобрал союзника по душе. О полетах говорили все. Магглорожденные судачили о том, как это будет, остальные, кто имел хоть минимальный опыт, готовы были часами разглагольствовать перед благодарными слушателями. И если тот же Драко хотя бы пытался говорить что-то, приближенное к реальности — все больше, правда, сбиваясь на стоимость метлы и то, какой замечательный частный учитель полетов у него был — то тот же Рональд откровенно заливал про то, как однажды едва не столкнулся с маггловским вертолетом. Гарри с Терри переглянулись, но не стали говорить рыжему недоразумению о такой штуке, как воздушный поток лопастей, но Невилл, проявив несвойственную для него твердость характера, заметил: — Извини, Рон, но ты врешь. И весьма нагло. — Чего это?! — моментально закипел рыжий. — Ты вообще никогда не летал! — Я и не отрицаю, — пожал плечами Невилл. — Мне это малоинтересно. Но я, по крайней мере, не лгу, что нарушал законы, только для того, чтобы казаться круче. Я надеюсь, конечно, что это ложь. — Чего?! — Ну, — продолжал Невилл, — если ты на метле и правда показался маггловскому вертолету, то твоей семье придется платить серьезный штраф за нарушение Статута. — А еще — оплачивать работу бригады обливиаторов, — включился в разговор Гарри. — Ведь кому-то придется искать и пилотов вертолета, и диспетчеров, и вообще всех, кому они могли рассказать о том, что видели тебя на метле. Произнесено это было с такими серьезными лицами, что Рон, моментально побледнев, куда-то убежал и потом долго шептался с Грейнджер, бледнея от ее слов еще больше. Гарри переглянулся с друзьями. — Мда… Ситуация. — Жалко его немного, — признался Терри. Он вообще был на удивление человечен, как для мага своей направленности. — Уизли сам виноват, что не умеет держать язык за зубами, — прокомментировал Драко, намазывая тост апельсиновым джемом. — У него теперь два выхода — или признавать, что он врал — а это ударит по репутации его семейства, опустив ее еще ниже, чем прежде; или до конца твердить, что он таки едва избежал столкновения с магглами, но тогда его семью ждет штраф, который они едва ли способны оплатить, чтобы не голодать потом целый год. — Точно… — Гарри принялся за утренний кофе. — Впрочем, не нам себя винить за его прокол. — И говори за себя, — закончил разговор Драко. — Лично мне этого Предателя Крови не жалко нисколько.***
— Ну, чего вы ждете? Встаньте по левую сторону от метлы! И побыстрее! Гарри настороженно посмотрел на лежащую на земле палку с прутиками. И это они называют метлой?! Сколько же лет этой рухляди? И почему школа не может позволить себе закупить новые? Да на этом же летать опасно! Видимо, того же мнения придерживались и многие другие, ведь к метлам они подходили с нескрываемым подозрением — из сорока студентов (а на полетах занимались все вместе) только семеро подошли к метлам без всякой опаски. Вот уж действительно — «слабоумие и отвага»… — Мадам Трюк? — решился Гарри. — Что вам, Поттер? — А мы будем летать только на метлах? Или можно пользоваться другими средствам? — И чем вас не устраивают метлы? — Считайте, что натирают, — съязвил Гарри. Мадам Трюк даже не улыбнулась. — Издеваетесь, Поттер? Никому не натирает, а вам… Да и на чем вы будете тогда летать, если не на метле? — Мало вариантов? — удивился Гарри. — Ковры-самолеты, — после этого закивали близняшки Патил, — ступы, крылатые сандалии, гиппогрифы, пегас… — Мистер Поттер! Вообще-то, гиппогрифы — невероятно опасные создания! А ступы и ковры вообще запрещены в Британии! — Идиотизм в угоду поддержки местного производства? — Закрыли тему! Встаньте рядом с метлой! Гарри пожал плечами, встал у своего пучка прутиков. — Так, теперь все вытяните правую руку над метлой и скажите «вверх». Гарри, выдохнув, исполнил указание. Таких «счастливчиков», впрочем, оказалось не так много. Кто-то откровенно боялся метлы, кто-то не проявил достаточной уверенности в голосе, кому-то банально была непривычна магия Зова была для многих проблемой. У кого-то метла подпрыгнула и сразу упала на пол. У кого-то — как у Уизли — вообще не тронулась с места, кто-то получил древком по лбу, у Грейнджер метла вообще покатилась по земле. «Видишь, Грейнджер, даже метла тебя не слушается, — прокомментировал кто-то (кажется, Симус). — Так чего ты от нас ждешь?». Мисс Грейнджер, злобно зыркнув на шутника, попробовала еще пару раз, после чего, выдохнув, наклонилась и подняла непослушный кусок дерева руками. — Теперь сядьте на метлу верхом, — продолжила раздавать указания мадам Трюк, не обращая внимания на то, что многие даже не успели поднять метлу указанным ею методом, — и крепко сожмите метлу ногами. Наконец, после этого мадам Трюк пошла вдоль неровного строя студентов, каждому громко и четко объясняя, в чем именно он не прав. Прицепилась она почти ко всем, включая Малфоя — видите ли, он неправильно держит метлу. — Но я летаю не первый раз! — Значит, все прошлые разы вы летали неправильно! — Это спортивная посадка! Она используется в молодежной лиге! Она удобнее и… — Минус пять очков Слизерину за пререкания с учителем! И возьмите, наконец, метлу так, как я сказала! Драко проворчал что-то в духе «когда мой отец узнает об этом…», взял метлу указанным методом, но стоило мадам Трюк отвернуться — тут же перехватил ее привычным ему методом. По счастью, мадам Трюк второй раз вдоль строя не пошла. — Теперь, по моему свистку, оторвитесь от земли и зависните в воздухе. Держите метлу ровно и крепко. Поднимаетесь на метр, слегка наклоняетесь вперед, пролетаете несколько метров — и приземляетесь, наклонив древко вниз, — мадам Трюк достала свисток. — Итак, три… два… один! Мадам Трюк дунула в свисток, в тот же момент от земли оторвались несколько человек. Сразу стало ясно, кто из присутствующих раньше летал хоть немного. Постепенно, мадам Трюк попросила подняться их повыше, показать, что они умеют. Занявшись «умниками», она, впрочем, совсем забыла про остальных. Надо ли удивляться, что всего через пару минут раздался хруст — и вскрик боли. Кто-то из хаффлпаффцев, видимо, решил показать, что он не хуже остальных летунов и попытался взлететь повыше. Не удержался, естественно — и рухнул на землю, сильно ударившись и, похоже, сломав себе несколько пальцев на руке. Мадам Трюк тут же прервала занятие. — Всем немедленно спуститься и твердо стоять на земле, пока я отвожу его в больничное крыло! — приказала она. — И ни одной метлы в воздухе! Иначе вы вылетите из школы раньше, чем успеете сказать слово «Квиддич»! — Может, я помогу ему? — предложил Гарри. — Свет может вылечить его пальцы. — Вы — не целитель, мистер Поттер! — огрызнулась мадам Трюк. — Не лезьте, куда вас не просят! Мадам Трюк увела хаффлпаффца в сторону замка, Гарри покачал головой, посмотрел на безоблачное небо. — Ай, да черт с этим фарсом… — Гарри! — тут же вспыхнула Грейнджер, поняв его посыл. — Ни в коем случае! Что сказала мадам Трюк?! И вообще — ты даже не умеешь летать! — Я умею летать, мисс Грейнджер! — припечатал он ее. — А что до слов мадам Трюк… Она велела, чтобы не было ни одной метлы в воздухе. Метлы, Грейнджер! А я полечу не на метле. Он швырнул метлу на землю, сложил пальцы в призывающий жест, пронзительно свистнул. — И чего рассвистелся? — попытался поддеть его Рон, но… Громогласное лошадиное ржание заставило всех умолкнуть и восторженно открыть рот. Златошерстый пегас спикировал из поднебесья проскакал по полянке, подбегая к любимому хозяину. Гарри, улыбаясь до ушей, обнял старого друга за шею, почесал гриву, погладил гигантские перистые крылья - и, наконец, коснулся амулета на шее Шайна. Этот талисман был придуман давным-давно и использовался паладинами и их питомцами повсеместно за пределами Храма. В конце концов, не таскать же лошадям всю аммуницию на постоянной основе? Стоило Гарри коснуться амулета — и на спине Шайна сразу появилось седло. То самое. Нужно было лишь застегнуть ремни. Гарри покончил с этим за пару минут — и сразу вскочил в седло на глазах у все еще шокированных школьников, похлопал пегаса по загривку. Шайн, издав гулкое ржание, с места рванул в воздух. — Говорят, повторяться — дурной тон, — прошептал Гарри. — Впрочем, в Хогвартсе падений без парашюта еще никто не видел…