Алтарь безликого бога

Страшно. Девушка беспомощно хватает тёплый влажный воздух широко раскрытым ртом. Из уголков еë губ стекает затхлая вода. Зайтись судорожным кашлем не хватает дыхания. Страшно. Мокрый мешок на голове оставляет её в душащей темноте. По коже, щекоча, стекают холодные капли. Страшно. К телу липнет насквозь промокшее тонкое платье. Ледяные запястья стянуты грубой верёвкой. Девушка сидит на холодной мостовой. Колени больно упираются в неровную каменную кладку, но она этого не осознает. Несчастная всё ещё думает, что тонет. Её ошибка понятна: ночной воздух поздней осени мало отличим от речной воды. - Что за девчонка? Чей-то бесстрастный голос. Он не волнует жертву. Девушка разучилась дышать. Что её душит: верёвка на шее или паника? - Не знаю, - не менее безэмоциональные интонации - просто заметил, что они что-то сбросили в реку. Холод забирается под кожу, выжигает вены, а голова разрывается от жара и духоты. - Может, она им задолжала? - Давай дождемся босса. У жертвы кончается воздух. Крупная дрожь сотрясает тело. Это всё больше похоже на конвульсии. - Что у вас, парни? Новый голос безобразно беспечен для перепуганного сознания девушки. Страшно. От чего-то мёртвого в нём становится жутко. Или же это просто так кажется объятому агонией и гипоксией мозгу? - Когда мы обнаружили последних крыс, они собирались утопить её. Девушка потерялась в голосах. Может, этих людей вообще не существует? Может, она уже еле заметно покачивается у дна, пока маленькие серебристые рыбки снуют между её волос? - Так зачем вытаскивать-то было? - в недоумении смеётся последний голос - Чужое тело - не наше тело. Неуместный, жестокий каламбур пощечиной возвращает девушку в реальность. Бесчеловечный человек - самый верный признак того, что ты жив. - Нам сбросить её обратно? Никаких эмоций. Никакой жалости. Вообще ничего. - Да, пожалуй. Искусственное легкомыслие. Фальшивое веселье. Карикатурное дружелюбие. - Она ведь слышала наши голоса, ребята. Да и кто его знает, что эта малышка натворила. Приятный смех настолько жуткий, что всё человеческое отторгает его. Девушка чувствует, как внутренности скручиваются в тугой узел от отвращения. Она различает чьи-то шаги через собственное шумное дыхание. Кто-то остановился прямо напротив неё. - Босс, да мы сами. Голос раздаётся неподалёку, значит перед ней стоит тот, другой. Человеческий трафарет, сгусток тьмы под тёплой кожей. Шорох одежды, словно мужчина наклонился к ней. Секунда и верёвка на шее ослабевает, две - змейкой, безжизненно соскальзывает по платью на землю, три - мешок ползёт вверх. - Цубаки. Над застывшей девушкой склонился жестокий фантом с открытым лицом и широкой улыбкой. Четыре. - Сколько же лет прошло? Он откидывает мешок в сторону и кладёт широкую ладонь на вмиг заледеневшую бледную щёку. Пять. - А мы тебя обыскались... Жертва не может пошевелиться, даже вдохнуть столь желаемый после удушья воздух. Шесть. - Камелия де Медичи.

* * *

Перед Ямамото сейчас совершенно точно она. Старше, ей ведь должно быть уже около девятнадцати. Чёрные густые волосы острижены так, что едва спускаются ниже ушей и чуть вьются от влаги. Тёмно-синие глаза широко распахнуты и кажутся обсидиановыми в ночном мраке. Мостовую у реки на окраине города не освещают фонари и даже луны не видно за тяжёлыми облаками, но бледная кожа девушки, словно мерцает изнутри. - Так вот, где ты пряталась. Такеши с пугающей нежностью гладит Камелию по щеке. Чёрное старомодное платье по колено с высоким воротом и свободными рукавами, сужающимися на запястьях до смешного похоже на то, в котором она была при их первой встречи. Это словно судьба. Проклятие завернутое в оболочку чего-то святого. Пальцы Ямамото скользят по волосам и останавливаются на затылке. Медичи скашивает затравленный взгляд на его руку, всё ещё не смея шевельнуться. Лучше бы она этого не делала. В поле зрения попадают тела её первых мучителей. Раскромсанные, залитые кровью, с застывшими изуродованными предсмертными муками и клинками нападавших лицам. Двое мужчин с катанами безразлично стоят над трупами. Их не волнуют ручейки тёмной жидкости, струящейся между камнями по кривой мостовой к реке. - Знаешь, твои родители знатно нам подгадили. Такеши слегка дёргает девушку за волосы, заставляя обратить на себя внимание. Камелия не хочет переводить взгляд. Лицо Ямамото с чистой мальчишеской улыбкой страшнее оскала мертвецов. - Все жаждут твоей крови и мне следует сделать с тобой то же, что с теми, на кого ты так пристально смотришь. Испуганный взгляд жертвы метнулся к непроницаемым глазам Ямамото. Он убирает руку с затылка Медичи. Мимолетное облегчение сменяется новым приступом паники. - Моя милая Цубаки. Камелия уже не дрожит. Всё внутри остановилось, сжалось, умерло. Он прощается?