Время бы сломало

Кас не спал всю ночь. Голова гудела от назойливых и беспокойных мыслей. Страх холодил внутренности, которые и без того скручивало в узлы. Тошнота прочно засела в желудке, который еще урчал как кит от голода. Но стоило только Кастиэлю подумать о еде, как во рту появлялся горький вкус желчи. Живот, кажется, стал еще больше. Кас держал руки на нем, то поглаживал, то просто замирал и не понимал, что чувствовал. Хотелось рыдать, долго и сильно, уткнувшись в подушку, но сил не хватало даже на слезы. Кас лежал бревном под одеялом, дрожа от холода. Он закутался во всю имеющуюся одежду, накрылся одеялом и покрывалом, но этого не хватало. Кас всхлипывал, поджимал губы и все пытался заснуть. Не получилось. Кас лежал на боку, повернувшись к закрытому окну. Сквозь щели он видел, как постепенно светлело небо, как из чёрного становилось темно-серым. Поёжился, когда через трещины просочился сквозняк. Утреннюю тишину разрушил скрип двери, которую Кас не закрыл на ночь, уже в который раз. Павший не повернулся в сторону раздавшихся шагов. Он и так знал, что это Дин. Никого, кроме него, Кас не беспокоил. Да и по-настоящему ли беспокоился о нем Винчестер? Может, это уже синдром лидера? Но уже как-то похуй. Дин подошел к кровати и сел на самый край. Кас так и не посмотрел в его сторону. Дин протянул руку и положил ее на плечо павшего, через секунду почувствовав, как тот дрожит. Дин громко выдохнул, сдерживаясь, чтобы не начать материться и отчитывать Каса за такое безразличие к себе. Встав с кровати, Дин положил на тумбу новый пакетик с пайком, сбросив старые на пол, и вышел из домика. Его не было минут пять… Наверное. Кас пытался считать, но сконцентрироваться все никак не получалось. Вернувшись, Дин накрыл его одеялом. Его одеялом, принесенным из его жилища. Стало немного теплее. Кас сильнее прижал руки к животу, то-ли согревая себя, то-ли неосознанно пытаясь защитить ребе…защититься. Дин вновь скрылся с поля зрения, теперь уже шумел за спиной Каса из того угла, где была импровизированная кухонька, гремя небольшим количеством посуды. Под этот шум, тихие шаги и чертыхание Дина, Кас почти задремал. Из дремы его выдернуло еле ощутимое касание. Кас обернулся и встретился с уверенным, но обеспокоенным взглядом зеленых глаз. Дин молча помог павшему перевернуться на спину и принять полусидячее положение. Он подоткнул одеяла со всех сторон, создавая что-то, похожее на кокон, оставив свободными только руки Кастиэля. Винчестер присел вновь на край кровати и протянул Касу бокал с чем-то горячим. Руки Каса дрожали, поэтому Дин помогал держать бокал. — Пей. Это чай с травами. В столовой выпросил. Говорят, от тошноты помогает. Кас никак не отреагировал, смотрел на несколько листиков, плавающих в темной жидкости. Преподнес, наконец, к губам, аккуратно касаясь горячей поверхности, сделал небольшой глоток. От одного только исходящего от чай пара стало немного теплее. Пальцы, что держали нагревшийся бокал, уже покалывало. Кас отпил еще немного, чувствовал, как небольшое количество жидкости стекает по глотке, согревает изнутри. Его хватило еще на несколько глотков, после чего он слабо оттолкнул от себя руки Дина, который поставил бокал на тумбу. Кас вжался в подушки и подтянул одеяла поближе, теперь уже внимательно смотря на Дина. Тот вел себя спокойно, уверенно даже. Молчал пока, но Кас знал — у Дина еще много вопросов, и отвечать ему придется. Винчестер взял упакованный паёк и достал кусок хлеба и несколько яблок. Нахмурился слегка, после чего вновь встал и подошел к кухонному столу. Кас слышал, как тот разрезал яблоки, как шумел посудой и натирал дольки. Вернулся Дин с небольшой тарелкой, в которой было немного пюре. Хотя Кас даже не знал, можно ли эту массу назвать «пюре». Кусочки были слишком большие, хоть и перетертые. Но Кастиэль понимал, что обычное яблоко у него навряд ли хватило бы сил даже надкусить. Он принял протянутую тарелку с ложкой и зачерпнул немного массы. От сладковатого запаха тошноты не возникло, а живот лишь глухо заурчал. Кас прожевал кусочек. Он даже уже не помнил, когда ел в последнее время. Стараясь не торопиться, он взял еще немного и еще. Через несколько минут тарелка была отставлена в сторону. Дин разломал хлеб на маленькие кусочки и Кас медленно жевал их. Желудок не спазмировало, глотка не горела от желчи. Приятная насыщенность постепенно расползалась по телу. Становилось спокойно. Кас съел последний кусок хлеба и потянулся взять стакан с еле теплым чаем. Дин снова помог ему удержать посуду. Маленькими глотками Кас опустошил стакан, на дне остались лишь листики трав. Кас аккуратно потянулся и чуть сполз по подушке. Стало тепло. Руки перестали так сильно дрожать. Кончики пальцев, и на руках, и на ногах, приятно покалывало. Его больше не знобило. Слабая улыбка появилась на посеревшем лице. Дин убрал посуду, ополоснув всё в воде. Собрал валявшиеся вещи вокруг кровати и поправил половицы, чтобы при экстренном случае Кас не навернулся, споткнувшись обо что-то. Кастиэль наблюдал за ним через прикрытые веки. Спать не хотелось, он просто наслаждался этим моментом спокойствия и тепла. Было так хорошо, что глаза защипало от появившихся слез. Пришлось часто заморгать. Дин вновь оказался рядом, присев на край кровати. Кас бы подвинулся, но что-то делать было слишком лень. Винчестер бросал на него короткие взгляды, которые каждый раз становились длиннее на одну секунду. Павший заметил, что Дин больше смотрит туда, где под одеялом был его живот. Кас тут же положил туда ладони, хоть это было и не видно. — Кас…кхм, с этим можно что-то сделать? — впервые за это утро Дин заговорил. Кастиэль напрягся, неосознанно стал поглаживать свой живот большим пальцем. — А что тут можно сделать? Я все тебе рассказал. Рассказал то, о чем следовало бы сказать раньше. Прости, это моя ошибка. — Ты прав, это твоя ошибка. Но платить за нее такую цену… — Дин сморщился, отвернулся на несколько секунд, за которые сердце Каса будто биться перестало. — Блять, Кас, если бы не я, этого всего не было, — Дин уперся локтями в колени, уронив голову на ладони и сжимая волосы в пальцах. — Мы оба виноваты, наверное… Это я тебе не сказал. Не уследил за происходящим. Мне было так хорошо, Дин… Дин все так же продолжал сидеть, уткнувшись в свои руки. — И что теперь? Как нам быть с этим? — глухо спросил Винчестер. — Я не знаю. Если бы я был ангелом, полным сил и благодати, я бы выносил и родил ребенка. Но сейчас я почти человек, без могущества. Есть лишь остатки, которые, видимо и поспособствовали зачатию. Но сейчас… Я слаб. — Кас, с этим надо что-то делать. — Дин за секунду вновь превратился в лидера. — Провизии мало, с каждым днем становится все холоднее. Кроатонцы нападают, мы теряем людей. Люцифер затих, и мне это очень не нравится. Это, — Дин указал взглядом на область живота Каса, — надо убрать. Кас прекрасно понимал Дина. Понимал, что на нем лежит ответственность за чужие жизни. Но это ребенок… — И как ты хочешь это сделать? — голос стал хриплым. За эти дни Кас успел привязаться к этому неродившемуся существу. Несмотря на всю боль, что тот ему причинял, павший не мог думать о том, что может лишиться его. — Переведем тебя в медпункт. Там осмотрят. Может, аборт? — В человеческой истории встречалось такое, что мужчина носил ребенка? — Нет. Но там мы что-то придумаем. Кас невесело усмехнулся. — Ничего тут не сделаешь, Дин. Я в любом случае сдохну. Облегчу тебе ношу. — Блять, что ты несешь, Кас! — голос Дина дрогнул в конце. — Мы уберем это и ты будешь жить. — А если я не хочу убирать это? — Кас не хотел так отвечать, но желание сбить решительную маску с лица Дина пересилило здравый разум. Он тут же прикусил губу, отводя глаза. Дин опешил от его слов. Зеленые глаза будто загорелись ярче. Губы дрогнули. — Подумай еще, Кас. Лагерю не нужны дети. Если этот ребенок вообще выживет. Живым мне нужен только ты. И если это станет причиной твоей смерти и останется в живых — долго оно не протянет. Я об этом позабочусь. Дрожь прошлась по телу Каса. Он смотрел в глаза Дина и не мог поверить, что Винчестер мог сказать это. Он плотнее обхватил себя руками. — Уходи, Дин. Прошу тебя, — Кас завернулся в одеяло, прячась от пронзительного и холодного взгляда. Дин вышел из домика в течение нескольких секунд, громко хлопнув дверью. Его колотило от смеси злости и отчаяния. Кас был полным придурком, если захотел выносить это… Дин даже ребенком не мог это назвать. Паразит, который сидит в чужом теле и высасывает из него жизнь. У хранилищ с оружием стояло несколько машин — патруль по территории и с обходом близлежащих городов. Дин подошел к группе людей, проверил снаряжение. Осмотрел лагерь и принял решение отправиться в патруль. Повезет, если встретилось бы несколько кроатонцев — Дин с радостью бы снес им головы. Машины загудели, ворота открылись и патруль выехал из лагеря. Дин хмуро смотрел на дорогу и игнорировал взгляды людей. Кас слышал шум машин, слышал как открылись и закрылись ворота. Он слишком хорошо знал Дина, чтобы понять, что лидер отправился на обход. После столь тяжелого разговора, Касу вновь стало плохо. Нет, тошноты не было, как и ложных болей. Лишь в груди неприятно заныло. Его пугала эта привязанность Дина к нему, пугала решимость в его глазах и голосе. Пугало то, что Кас может умереть и оставить своего человека, за которым бы последовал бы в Ад, даже лишившись сил и крыльев. Невыносимо захотелось затянуться травой. Почувствовать дым в голове и тяжесть в теле, забыться в мире, где не было боли. Кас вывернулся из одеяла и нетвёрдой поступью прошёл до стола, в глубине ящичка которого была спрятана заначка с травкой и бумага — истерзанный блокнот, исписанный неровным почерком Кастиэля. Он пытался писать свои мысли о бытии человеком, чтобы относиться к ситуации как к эксперименту… Блокнота хватило на два дня, но не хватило Каса — наркотики довольно скоро стали для него доступным облегчением. Он горько усмехнулся, вспоминая свой первый в жизни приход. Стало так легко… Так безразлично. То, чего он жаждал. В этом воспоминании он насыпал добротно высушенную травку на очередной клочок бумаги, закрутил привычным жестом, прослюнявил край и склеил самокрутку, на секунду радуясь, что в блокноте оказалась такая удобная бумага. Он прикурил, слегка закашлялся — эта просто убойная. Зажал самокрутку между безымянным пальцем и мизинцем, сжал кулак, так чтобы она торчала наружу и всосал воздух вместе с дымом из кулака — в ходе бесчисленных опытов с курением он выяснил, что так «пинает» ещё больше. Он не смог вернуться в кровать — сознание покинуло его тело и он без интереса, как в замедленной съёмке, наблюдал, как его сосуд безвольным мешком валится на ледяной пол — чёрт бы побрал эту осень. Последнее, что он ощутил, прежде чем окунуться в калейдоскоп видений — скручивающая боль по всей области живота. Но ему было уже не до этого.