Дуэт и Мародёры

У каждого человека есть место, где он чувствует себя, как дома. Место, где можно расслабиться и быть собой. Место, воспоминание о котором даёт силы двигаться дальше. Для Ливии Люпин домом была не точка на карте, а общество её брата-двойняшки, и этот дом у неё собирались отнять.   Для каждого ребёнка, знающего хоть что-то о Хогвартсе, последние месяцы лета являлись чуть ли не самыми радостными в жизни. Это было время ожидания заветного письма, начала новой жизни, полной магии и волшебства. Для семьи Люпин это было время ожидания предстоящей разлуки. Все понимали, что письмо с зачислением придёт только Ливии, потому что оборотням в Хогвартсе не место.   Прошло уже семь лет с тех пор, как Фенрир Сивый напал на Ремуса. За эти годы Лайелл в полной мере понял, какая участь ждёт всех оборотней: осуждение, страх, изгнание. Он так и не простил себе слов, брошенных тогда на заседании по делу Фенрира, за которые потом поплатился: «Оборотни — бездушные, злобные существа, которые не заслуживают ничего кроме смерти». Из-за этой болезни Ремуса не лишали любви, даже наоборот — несчастье сплотило семью сильнее, чем дьявольские силки. Но боясь упрёков, Лайелл так и не сказал сыну, из-за кого тот каждое полнолуние превращается из милого и доброго мальчика в беспощадного монстра, готового разорвать сестру на части. Правда пока Ремус был ещё маленьким ребёнком, за ним было проще следить: наложить оглушающие заклинания и запереть дверь, вот и вся работа. Но вот мальчику уже одиннадцать, и одних заклинаний уже становится мало.    Новая работа Лайелла Люпина поначалу радовала, ведь он стал министром! Его семья никогда не добивалась таких успехов, и теперь посмотрите куда добрался этот охотник на боггартов. Семейное счастье, большой уютный дом вблизи гор Шотландии, престижная работа и свежий кусок мяса. Чистое ночное небо так заворожило его дочь Ливию, что ему пришлось купить ей телескоп и различные астрологические книги. Однако потом это счастье сменилось болью и страданиями. От прошлой жизни осталась только работа в Министерстве. Постоянные переезды заставили детей забыть о стабильности и чувстве безопасности. Хмурые взгляды некогда счастливо улыбающейся жены Хоуп уже просверлили дырку в затылке Лайелла за эти несколько тревожных лет. Весь отдел по регулированию магических популяций знал о несчастье Люпинов и часто над этим подтрунивал. Его коллега, Гектор Фуллбастер, работавший дольше него и один из немногих, кто не смеялся над его ироничной ситуацией, часто давал дельные советы. Именно он посоветовал не переезжать так часто, потому что Ремус в первую очередь ребёнок, а потом уже голодный волк, и излишний стресс только усугубляет его состояние. Но когда в очередной раз соседи прекращали разговаривать, стоило детям появиться на улице, Лайелл с Хоуп собирали вещи и бежали прочь. Гектор постоянно ворчал на неопытность и импульсивность своего коллеги, но в те редкие минуты, когда они только вдвоём из всего отдела оставались допоздна за кучей бумаг, Люпин ловил сочувствующие взгляды его тёмного пальто. «В работе не должны быть никаких субъективных взглядов, — причитал Гектор, осуждая очередное маниакальное рвение Люпина присутствовать на заседании, где подозреваемым был оборотень. — Полукровка, он и в Африке полукровка!» Лайелл заметил, что чистокровность Фуллбастера держала того на расстоянии с ним и не могла позволить назвать его другом, но Люпин был благодарен, когда тот составлял компанию на этих “глупых” заседаниях. Помощь, оказанная Гектором для Ремуса, была столь значительна и полезна, что Лайелл заглядывал коллеге в рот за каждым словом, что того только раздражало.    За окном была прекрасная погода, редкая для округа Норт-Эршира: яркое июльское солнце освещало вдали зелёный лес. Дети сидели на крыше маленького коричневого дома, где за месяц после новоселья уже привыкли проводить время за разговорами. Лёгкий ветерок щекотал их босые ноги. Птицы пели что-то бодрящее и перелетали с ветки на ветку ближе и ближе, от чего звуки становились всё звонче и ярче. Однако ни Ливии, ни Ремусу не было весело. И солнце, и ветер, и птицы их раздражали. Ливия смотрела вдаль, как вдруг её глаза заблестели новой идеей, и она повернулась к брату:   — Рем, а что если я откажусь поступать в Хогвартс? — с нотой надежды предложила девочка, не обращая внимания на удивлённые взгляды брата. — Мы можем учиться на дому вместе или… — тот, услышав эти слова, чуть не свалился с крыши.   — Лив! — перебил Ремус. — Если ты сделаешь это, я буду чувствовать себя виноватым. Ты не должна упускать такую возможность из-за меня, — кричал он, но, увидев печаль в глазах сестры, добавил мягче. — Это не конец света. Мы будем видеться на каникулах, писать друг другу каждую неделю. В крайнем случае, я продолжу обучение с папой.    Ответить Ливии помешало неожиданное появление мужчины с седой аккуратной бородой внизу, перед дверьми их дома. Он пришел будто бы из ниоткуда. Сначала дети разглядывали фигуру с высоты, но после окрика матери мигом спустились в гостиную. Когда они вошли в комнату, то увидели взволнованные лица родителей.   — Директор, — кивнул Лайелл Люпин незнакомцу. — Мы не ожидали вашего визита.   — Прошу прощения, наверно надо было для начала прислать сову. Я очень торопился к мальчику, — мужчина перевёл взгляд на Ремуса. Увидев его отступающие шаги, он с теплотой в голосе сказал. — Здравствуй, Ремус. Меня зовут Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор. Я директор школы чародейства и волшебства Хогвартс.   — Разве всё уже не ясно? — стараясь не звучать грубо, произнёс Лайелл. Хоуп потянула мужа за рукав, приговаривая что-то про вежливость. Старик улыбнулся.   — Не будите ли вы против, если я поговорю с вашим сыном наедине? — спокойно, даже несколько отстранённо произнёс Дамблдор.   Ремус со страхом посмотрел на сестру. Он узнал старика — слышал истории от каждого волшебника про великого и могучего волшебника всех времён. Ливия поспешила успокоить брата, уверенно кивая с улыбкой. Директор и мальчик зашли в соседнюю комнату, провожаемые обеспокоенными взглядами членами семьи.   — Ты знаешь игру “плюй-камни”? — деловито спросил Дамблдор.    — Да, — неуверенно произнёс Ремус, закрывая дверь.    — Говорят, что именно в играх люди показывают все свои способности, — старик довольно резво сел на пол, поправляя мантию. — Покажешь, что умеешь ты?   — Я не думаю, что это хорошая идея, — тарабанил по шортам Ремус.    — У меня для тебя есть подарок, но отдам его, если ты меня победишь, — полукруглые очки на носу старика игриво блеснули на солнце. — А я играю очень даже неплохо!   — Только не поддавайтесь, — Ремус сел напротив и улыбнулся, предвкушая нечто новое и магическое.   

***

Поместье Фуллбастеров окутал ранний туман. Именно такая погода нравилась Белле, и никто не мог понять, что такого привлекательного она находила в мраке и сырости за окном. Девочка проснулась довольно рано и ринулась к балкону, стуча босыми ногами по холодному полу и выглядывая карету отца. Внизу Белла у дверей дома увидела мистера Ломана —  ямщика — и своего отца вместе с незнакомой женщиной. «Скорее всего, — предполагала Белла, — он вновь задержался на работе в Министерстве. И вот настал день, когда работа приехала с ним домой».    Как только открылись двери, шаги этажом ниже утихли, зато в коридорах и на лестнице загремела посуда, заскрипели ставни окон. Всё ещё одетая в пижаму Белла выглянула из комнаты и встретилась с серыми глазами брата Эзры, который тоже заинтересованно разглядывал всё вокруг.   — Госпожа Фуллбастер просит пройти к завтраку мистера Эзру и мисс Изабеллу. — Домашний эльф Финд появился из неоткуда, но его тихий голос нисколько не напугал девочку. Он добавил настойчивее, — Также госпожа настоятельно попросила прилично одеть юную леди и привести её в надлежащий вид.   К девочке тут же подбежали три служанки, каждая с длинными тканями и лентами, заталкивая ту обратно в спальню. Через несколько минут Белла увидела в зеркале синее платье, которое никогда до этого не надевала. «Разве сегодня праздник какой-то?» — удивилась она праздничному виду. Отражение показало, как быстро прелестная голубизна её глаз сменилась на вызывающий красный, почти алый цвет. Когда Белла находилась дома, она практически не прятала внешние особенности вампира, но сегодня, видимо, ожидаются гости. Поэтому она спешно порылась на полках личной коллекции отваров и настоек и нашла в самом дальнем углу маленький коричневый бутылёк, который Гектор недавно отдал ей на такие экстренные случаи. «Ты же не хочешь никого напугать, правда? — спросил он тогда. — Выпей его, когда твоя настоящая красота начнёт исчезать. И тогда ты вновь станешь той Беллой, которую я знаю». Подождав, когда подействует зелье и глаза вновь станут голубыми, девочка мигом спустилась в столовую, предчувствуя, что внизу происходит нечто интересное.    За последние несколько лет Белла посетила не одно праздничное застолье в других поместьях, и даже самый простой завтрак у Краучей нельзя было назвать скромным, но сегодня сервировка выглядела особенно волшебно. Около своей тарелки Белла заметила свой любимый йоркширский пудинг, который подавался, к её сожалению, очень редко.   Пару лет назад Белла построила маленькие башни из склянок с какой-то серой жидкостью в отцовском кабинете. Когда вся эта конструкция обрушилась, деревянную мебель и ковёр пришлось тогда отмывать неделями вручную, так как ни зелья, ни заклинания не помогали. В наказание Диана лишила её самой вкусной еды и неделю кормила только варёными овощами.   В столовой уже все собрались к завтраку. Эзра каким-то образом всё же опередил Беллу и уже стоял в красивом костюме, хотя она точно помнит, что в коридоре видела его в одной ночной рубашке. “Ох уж эти мальчики! — подумала она. — Конечно, им не нужно стоять часами в окружении слуг и шнуровать всё что только можно. Раз, два и готово!” За столом уже сидели Гектор и Гермафридурин, врач Беллы. Диана так долго вчера вечером обсуждала последнее полнолуние вместе с доктором, что тому даже разрешили занять одну из спален на верхнем этаже. Герм, как любила называть его Белла, внешне вообще не был похож на доктора, о его профессии напоминал только чемодан, внутри которого лежало столько разных настоек и сушённых растений. Медного цвета мантия, огромные очки на половину лица, тёмные волнистые волосы и худое тело, по которому никто сразу не мог понять мужчина или женщина сидит перед ним — доктор явно любил впечатлять своих пациентов. Сейчас же Диана стояла в стороне и не садилась за стол, будто находясь на страже столовой. Гектор же сейчас больше переживал за чертежи и карты, где отмечены места, где последний раз видели змею Нагайну. Вернее, где в последний раз она нападала на людей. Тёмный Лорд тонко намекнул, что эта змея нужна ему, и Гектору была оказана “великая” честь отыскать её. Спокойно сидя за столом, Гектор молился Мерлину, чтобы его рабочий стол не увидел кто-то из посторонних.    Послышался щебет незнакомой совы в открытом окне, но практически никто не замечал его. Белла догадалась, что происходит, но не увидела в клюве птицы долгожданного письма. Увидев растерянные взгляд дочери, Гектор прокашлялся:   — Изабелла, у нас с мамой для тебя есть подарок, — протянул он.   — Это письмо из Хогвартса? — радостно вскрикнула девочка.   И только сейчас Белла вспомнила о незнакомке из окна и разглядела позади себя тёмно-зелёное платье, острую шляпу и длинный нос, торчащий из тени. Женщина встала из-за стола и подошла к девочке:   — Изабелла Фуллбастер, меня зовут Минерва Макгонагалл. Я преподаю в школе Хогвартс, надеюсь ты о нём слышала.   Белла от радости была не в силах даже кивнуть. Конечно, она слышала о Хогвартсе! Несмотря на запреты родителей, Эзра прожужжал ей все уши о волшебном замке. Она таращилась снизу в верх большими глазами, напрочь забыв об этикете. Диана цокнула.    — Я хочу поговорить о твоём поступлении в школу, — гордо произнесла Макгонагалл. Эзра подавился горячим кофе и оглянулся.    — Но разве это будет безопасно? — Диана мяла салфетку от нерешительности. — Простите, профессор, но я не думаю…   — Альбус Дамблдор предусмотрел все меры к безопасности для девочки, — поспешно добавила Макгонагалл. — Я уверяю вас, в школе безопасно. Поводов для волнений нет.   —  Мы беспокоимся не о безопасности Беллы, — сказал Гектор.    Частые нападения тёмных существ, в том числе и знаменитых вампиров графа Факоши и графини Ваноры, стали причиной задержек Гектора на работе. Тёмный Лорд завербовал их, а он закрывал глаза на все ужасные преступления. Он уже перестал считать, сколько раз ему снилось то, что случалось с ним на работе практически каждый день: нападение, страшные увечья на теле жертвы, красные колпаки гномов, неминуемая смерть жертвы. Он боялся, что нечто подобное может случиться с его дочерью. Или что она сама станет причиной этих ужасных преступлений.    После долгой паузы, вздыхая, Гектор, переглянувшись с женой, спокойно спросил:   — Можно уточнить, о каких именно мерах идёт речь?   — За состоянием девочки до полнолуния будет следить наша целительница, мадам Помфри, — Женщина развернулась к родителям. — В день превращения девочку будут провожать до старой хижины нашего лесничего, Хагрида, в Запретном лесу. Надеюсь, вы помните нашего полувеликана. Никто не допустит, чтобы ни ваша дочь, ни другие студенты приблизились друг к другу в эти дни.    Диана тяжело вздохнула. Было непросто примириться с тем, что немногое теперь она сможет контролировать в жизни дочери. От гнева, который на лице никак не отразился, Диана не могла заставить себя сесть за стол и поэтому лишь стояла рядом с профессором.    — Посмотрим, что скажет Белла, — ровно произнесла Диана. Эти слова дались ей очень тяжело.   Все взгляды были обращены на девочку, которая уже успела испугаться, что у неё отберут желаемое. Белла не могла думать ни о чём другом, глаза забегали от одного взрослого к другому. Чтобы успокоить её, Макгонагалл протянула конверт:   — Если хочешь учиться в школе, возьми это. Если же нет, — она посмотрела на Гектора, — тогда мне здесь делать нечего.   Белла резко вытянула руку, но у самого конверта остановилась. Она боялась, что конверт исчезнет также быстро, как и появился, но и не решалась его взять, фантазируя пугающие перемены. Она вздохнула и всё же взяла конверт, медленно и аккуратно. Подождав каких-то пару секунд, Белла вскрыла конверт с такой скоростью, что всё содержимое вмиг оказалось на полу. Она увидела два листа и какой-то золотой билет. Подобрав сдерживаемое, девочка начала читать про себя, бормоча, и Диана попросил прочитать письмо всем вслух:  

"ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА «ХОГВАРТС»

 

Директор: Альбус Дамблдор

(Кавалер ордена Мерлина I степени, Великий волшебник, Верховный, чародей, Президент Международной конфедерации магов)

 

Дорогая мисс Фуллбастер!

 

Мы рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс». Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов.

Занятия начинаются 1 сентября. Ждем вашу сову не позднее 31 июля.

 

Искренне Ваша, Минерва МакГонагалл, заместитель директора!"

  — Мистер Ломан, — позвал Гектор. Улыбка на лице дочери говорила сама за себя. Мужчина появился в проёме, — готовьте карету. Всё-таки пришло время отправлять нашего второго ребёнка в школу.   — Доктор, что вы скажите? — не сдавалась Диана. Она в надежде посмотрела на Гермафридурина, но тот предательски улыбнулся из-под круглых очков.    — Я считаю, что Белле нужен Хогвартс, а Хогвартсу нужна Белла, — мужчина глотнул остывший кофе, который только стал вкуснее. Он кивнул. — Гектор, вы всё правильно делаете.    Мистер и миссис Фуллбастер не любили распространяться о полувампирском происхождении дочери, которое с каждым годом становилось труднее контролировать. В глубине души Гектор жалел, что его дочь — рождённый вампир, но носящий половину генетики, которая передалась ей от дальней родственницы. Опыт работы в Министерстве показал, что таких полувампиров  контролировать (и противостоять им) опаснее всего. Было проще отобрать у дочери общество, чем её — у общества. Все в поместье в тайне надеялись, что Беллу не возьмут в школу, и радовались, когда зарубежные преподаватели наконец соглашались преподавать на дому. Однако уже через неделю им всем пришлось отослать сову с отказом. Письмо от Макгонагалл нарушило все планы Гектора на дочь как минимум на ближайшие семь лет. «Вряд ли ей Хогвартс пойдёт на пользу, — думал он, когда читал письмо своего бывшего преподавателя. — Дети грязнокровок, ужасная дисциплина, полное отсутствие контроля над вампирской дочерью — адская смесь, которая непонятно к чему может привести. Вот Эзре полезно будет увидеть весь этот неидеальный мир, в котором ему предстоит жить и работать, а для впечатлительной Беллы — это сплошные опасности и сомнительные влияния».    Однако выбор остаётся за девочкой, как бы ни считали родители. Да, воспоминания школьных лет отложились в памяти Гектора и Дианы не совсем приятные, и им обоим почти удалось внушить Белле, что дома безопаснее. Но профессор Макгонагалл и в письме, и в столовой была очень убедительна.    — Девочке нужно общение со сверстниками, а здесь она как в клетке, — настаивала Макгонагалл, а доктор ей поддакивал. — Доверьте ее нам, и мы обещаем, что ничего страшного ни с кем не случится.    Когда ни Диане, ни Гектору нечего было добавить, все спокойно продолжили завтракать. Белла не заметила напряжённое молчание: она была слишком счастлива, чтобы о чём-то думать. Когда девочка вновь садилась на стул, её тело чуть не провалилось в темноту. Испытав сильные эмоции, Белла могла бы свалиться в свою собственную тень у всех на глазах, хоть и смысла скрывать свои способности не было. Такие внезапные перемещения по теням происходили редко, и Белла не могла предположить, где именно она может оказаться. Покончив с пудингом, Белла убежала в коридор, к самому большому окну в этом крыле поместья, держась на всякий случай за всё крепкое, что только попадались на пути, чтобы опять не переместиться ненароком, и несколько раз перечитала письмо. Она столько лет его ждала, ища в нём своё спасение. На вопрос Эзры «как же вампир будет учиться в школе» Белла всегда отмахивалась «потом подумаю». Больше всего её поражал список самого необходимого для первокурсника: котлы, перчатки из драконьей кожи, флаконы, телескоп, весы. Она не один раз видела все эти вещи в кабинете отца, но не могла себе представить, что однажды ей они тоже понадобятся да ещё и в таком количестве. И вот в руках у неё золотой билет наружу, и Белла готова пойти на все, чтобы этот билет никто не отобрал.    Хогвартс был глотком свежего воздуха в тюрьме-поместье. Белла предвкушала свободу, едва коснувшись приглашения. На первый взгляд кажется, что огромный дом способен вместить всё неземное счастье человека. Однако в поместье были окна, показывающие неизведанные небольшие холмы вдали, были альбомы матери с научными колдографиями других мест и другими людьми, были рассказы брата о далёкой школе, где учатся разные дети, — невозможно скрыть всё от ребёнка, как и невозможно подавить детское любопытство к познанию мира.    Косая аллея — самое первое место, где Белла побывала, впервые видя лица магов, да и те, казалось, просто скользили по ней равнодушным взглядом. Идти по аллее было неудобно. Название говорило само за себя: неровная брусчатка то и дело заставляла Беллу спотыкаться о свои же ноги. Девочка отметила красоту отдельных зданий, но их различие по стилю рябило ей глаза. «Это всё же лучше, чем громоздкий и по-романски простой дом Флинтов, — подумала Белла. — Ту безвкусицу стоило снести ещё лет двести назад».   — А сложно на первом курсе? — спросила Белла, догоняя быстро шагающую Диану. Неожиданно перед девочкой трансгрессировали какие-то двойняшки с родителями, и Белла кое-как выкрутила тяжёлую тележку, чтобы их не сбить.    — Просто слушай, что нравится профессору Слизнорту. Не пропадёшь, — ответил Эзра.   — Я подозреваю, что ты насколько искусен в заклинаниях, что заставил всех перевести тебя на следующий курс, — девочка засмеялась, догнав брата.   — Спасибо, конечно, за комплимент, если это он был, — теперь засмеялся парень. — Подожди. Ты ещё не выбрала питомца? Вот чёрт! — Эзра выхватил тележку из рук Беллы и уже хотел помчаться в сторону магазина, но Диана остановила его и прорычала о наказании за ругательство.   — Не позорь меня, — женщина сверкнула серыми глазами.   — Прости, мам.   Все замолчали, и Белла решила нарушить эту невыносимую тишину.   — А можно несколько животных взять?   — Несколько? Где ж они все будут жить, скажи-ка мне? В дом я больше никого не пущу, — усмехнулась Диана, поправляя перо на шляпе.    — В подвале. Мы будем там вместе, — мечтательно и по-детски пролепетала Белла.   — Никаких животных в подвале, Изабелла, — холодно, почти по слогам прошептала Диана.    От такого тона детям стало вновь не по себе. Но Эзра понял мысль матери: если уж и что-то будет обитать в подвале, то только тот монстр, который каждый месяц мучает тело его сестры.   — Идите за животным. Постарайтесь выбрать менее оживлённое, иначе я сделаю из него настенные часы, — приказным тоном произнесла Диана и многозначительно посмотрела на сына, всучив аккуратный кожаный кошелёк в его руки. — Я пойду посмотрю вашему отцу набор для чистки мётел, а то его метла уже начинает плеваться ветками. И тебе присмотрю, дорогой. Встретимся около входа в Гринготтс.  

***

«Прогулка по Косой Аллее — это отдельный вид наслаждения», — думала Ливия. Проходя от одного магазина к другому, она буквально могла почувствовать запах волшебства. Люпины-старшие, как только трансгрессировали посреди аллеи и нарушили тем самым спокойный поток пешеходов, оставили детей наедине с их огромным списком для первокурсников, вручив каждому парочку галлеонов и кучу сиклей, а сами исчезли «купить что-то по работе». Первые минуты лицезрения двойняшками красивых зданий сменились долгими поисками лавки для покупки палочек. Ливия хмурила брови. Когда они с Ремусом спрашивали у прохожих куда идти, те, улыбаясь, говорили: "Вам к Олливандеру". Оба стояли в растерянности.   — Лив, мы нашли его! — воскликнул Ремус, быстро махая на вывеску "Лавка Олливандера".    В помещении было темно и так много пыли, что Ливии было страшно вздохнуть лишний раз. Осмотревшись, она никого так и не заметила. Рядом был только рассматривающий всё вокруг брат.   — Тут есть продавец, или тут самообслуживание, как думаешь? — она повернулась к Ремусу, и в этом момент в комнату вошёл мужчина средних лет.   — Прошу прощения, что заставил вас ждать, — вежливо сказал, как догадывалась Ливия, сам Олливандер. Ремус чихнул, чем поднял облако пыли.   — Будьте здоровы, юноша, — подавая платок, сказал хозяин лавки. — Никаких лишних слов! Итак, начнём с вас, юная леди.   Олливандер давал Ливии одну палочку за другой, но каждая или роняла что-то из стеллажа, или добавляла новую трещину к стеклу. Мужчина лишь хмурил брови и возвращался к шкафам.   У Ливии уже начали появляться сомнения, что хоть какая-то палочка ей подойдет. Вдруг они не считают её достойной для того, чтобы быть волшебницей?   — Возможно, это подойдёт вам, — Ливия уже сбилась со счёта, сколько раз он говорил так.   Но, взяв в руку палочку, она готова была поклясться, что почувствовала разряд, пробежавший по всей руке. Взмахнув, ничего сокрушительного не произошло, и Ремус победно воскликнул. На лице Ливии появилась улыбка, и она подняла взгляд на Олливандера.   — Наконец, эта палочка нашла свой дом. Палочки из кипариса подходят для воинов. В ней самый редкий тип ядра, перо феникса, очень привередливые, — усмехнулся продавец. — Вам нужно будет постараться завоевать её доверие.   Ремус повторил практически такую же процедуру знакомства с каждой палочкой, разве что поменьше разгромил стеллажей. Оба, страшно довольные покупкой, вышли из лавки.   — Нам осталось только купить себе животных, — весело объявил Ремус, бегая глазами по списку.   — Отлично, а то это так выматывает, — устало выдохнула Ливия и оглянулась. — И куда пропали мама с папой?   Зайдя в магазин с забавной зелёной вывеской, Люпины сразу пошли к совам: ещё дома они решили, что купят именно их — для почты. В каждом магазине, куда они заходили, была куча народу, и толпа смешивалась в единую кашу, цвет которой менялся от убранства магазина. И сейчас вокруг Люпинов образовались коричневые массы, будто все люди — высокие деревья в лесу, и животные бегают и перелетают с ветки на ветку. По крайней мере, белки и ласки точно бегали из рук в руки. Но среди этой толпы сильно выделялись девочка их возраста с юношей немного выше её. Слишком уж хорошо и ухоженно они выглядели на фоне старых полок, немытых клеток и всей этой природной обстановки.    — Эзра! — воскликнула девочка и взяла парня за руку. — Посмотри на него, он так и просит, чтобы я его купила.   Тот после её слов рассмеялся и приобнял:   — Раз просит, нужно забрать отсюда бедняжку.   Девочка повернулась к нему, улыбаясь, и краем глаза заметила двойняшек. Увидев, что Ливия смотрит на неё в упор, она нахмурилась, готовясь что-то спросить.    — Ты тоже первокурсница? — неожиданно громко крикнула Ливия, шагнув вперёд. Её заворожила бледность на лицах обоих.   — Ну да, — немного замявшись, ответила девочка, отходя от прилавка. Её зелёный берет сполз с чёрных волос на брови. Юноша вернул его на место.   — И в школу можно взять любую сову?   — Да. И филина в том числе, — кивнула та на огромную белую птицу над головой двойняшек.   — Прости, что отвлекаю. Мы просто не знаем всех нюансов, связанных с животными в Хогвартсе, — улыбнулась Ливия. Потом поспешно добавила, протянув руку. — Я Ливия. Ливия Люпин. А это мой брат, Ремус.   Тот скромно махнул рукой и неловко улыбнулся.   — Пока вы беседуете, я буду ждать тебя на выходе, — сказал Эзра, взяв уже купленную сову сестры в клетке и потащил её к тележке.   — Я Изабелла Марвин Фуллбастер, — приподняв подбородок, всё ещё с малой долей неуверенности произнесла девочка, провожая юношу взглядом. Громко вздохнув, она показала на витрину, — Присмотритесь к этим маленьким красавицам. Думаю, они вам понравятся.    С этими словами она указала на двух сов, сидящих на одной жёрдочке. Одна из них была светло-коричневого цвета с тёмными прожилками и удивительными янтарными глазами. Другая, наоборот, бурый цвет мягко чередовала с более светлым.    — Словно шоколад, — с восхищением пробормотала Ливия. Повернувшись к Ремусу, она увидела, что тот тоже улыбается.   — Ладно. Мне нужно идти, — произнесла Белла. Она всматривалась в шрамы на лице Ремуса, но заметив его взгляд, отвернулась. — Увидимся совсем скоро, — напоследок подмигнула девочка и умчалась.   — Пока, — помахала Ливия. — Рем, ты представляешь, это первый человек с кем мы познакомились за такое долгое время.   Повернувшись к брату, она увидела, что тот провожает новую знакомую задумчивым взглядом.   — Что-то не так? — недоумевала Ливия.   — Пока не знаю, — растерянно проговорил Ремус, едва улавливая исчезающий странный запах.  

***

— Уже обзавелась друзьями? — неуверенно произнес Эзра, постоянно оглядываясь назад.    — Посмотрим, — протянула с улыбкой Белла, прищурив глаза. — Может мы вместе будем учиться. И жить в одной гостиной.    — Будь аккуратнее. Нельзя им доверять.   — Брось! Они неплохие ребята, — Белла вспоминала очертания новых знакомых. — У них красивые волнистые волосы. Почти как две капли воды!   — Наш отец работает с их отцом, — остановился Эзра и прошептал, кивая назад. — Они полукровки, Белла! Ты вообще видела во что они были одеты? Готов поспорить, они не первый год носят эти мантии. Как мне вообще в голову пришло оставить тебя там одну!   — Ты можешь хоть раз не читать мне нотаций? — буркнула она.   — Ладно, — протянуто произнёс Эзра. — Но пообещай, что будешь внимательна. Я не смогу всегда быть рядом.   — Может это к лучшему? — девочка толкнула брата локтём. Но увидев его нахмуренное лицо, она добавила серьёзно. — Хорошо. Обещаю быть внимательной. Доволен?   — Более чем, — он взъерошил ей волосы.   Они обошли ещё несколько магазинов: и лавку письменных принадлежностей, и кафе-мороженое Флориана Фортескью, и магазин котлов. Белла почти выла от усталости. Идти по брусчатке в первые минуты было приятно, но сейчас её ноги скорее всего превратились в тоненькие потертые листья.    — Я бы сначала сюда завернул, потому что мне тоже надо учебники купить, — произнёс Эзра, поворачивая тележку левее. Белла заметила фиолетовую вывеску «Флориш и Блоттс» и громко вздохнула, но пошла следом.    Как только они зашли в лавку, в нос ударил запах дерева. Прям как у отца в кабинете. Будто находишься ранним утром в тихом лесу. Хотя слово «тихий» здесь было неуместно: лавка была заполнена толпой, которая собралась вокруг стола с зелёными шёлковыми книгами.   «Видимо, какая встреча с автором, — подумал Эзра, — А вон и тот самый Лайелл Люпин!» Он хотел тыкнуть в него пальцем, чтобы Белла запомнила нежелательное лицо, и повернулся, как заметил, что чёрная макушка сестры стремглав убегала прямо в ту сторону, и бросился за ней:   — Белла, стой!   В помещении находились ряды стеллажей, полностью заставленными книгами. Не было ни одного свободного клочка пространства, и даже на лестнице были выставлены какие-то журналы в ряд. Белла с интересом всё разглядывала, задрав голову вверх. Когда Эзра нашёл-таки её между полками с томами про искусство, ему пришлось вырывать из её рук толстенную книгу с какими-то яркими иллюстрациями. «Как рисовать бразильскими красками и не проклясть кисть: 100 простейших способов», — кричало название. Вдруг резко над Фуллбастерами нависла длинная тень, от чего серебристая надпись на обложке померкла.   — Здравствуйте, — неожиданно выпалил Эзра и робко показал Белле указательным пальцем вверх, давая понять, что присутствует кто-то важный.    — Вам чем-нибудь помочь? — Посмотрела женщина в жёлтых одеяниях на детей. Она оглядела небольшую тележку, пересчитывая книги детей. — Мистер Фуллбастер? Учебники по защите магических существ для третьего курса находятся наверху, рядом с лестницей.    — Да, я помню. Просто помогаю сестре, мадам Кларк, — Эзра виновато улыбнулся.   Белла же вытаращила глаза на высокую фигуру. Крючковатый нос, бородавка над бровью, соболь на шее, косые глаза, квадратные очки — женщина, казалось, никак не сочеталась с классическим интерьером помещения, выделяясь яркими цветами одежды.    — Слушай, ты уверен, что она нас вообще слышит... — прошептала Белла и неуверенно посмотрела снизу на женщину. Мадам Кларк как будто и не замечала присутствие детей: взгляд гулял где-то над их головами.    Эзра слегка дёрнул её за рукав, многозначительно заглядывая в лицо сестры.    — Возьми её, — произнесла мадам Кларк.    — Что? — Белла переглянулась с братом. «Она серьёзно это сказала?»   — В качестве подарка. — Женщина кивнула. — Не каждый день увидишь дочь Гектора. Родители прячут такой миленький цветочек, что легенды о его чистоте и благородности опережают само появление на публике.    Белла стояла в недоумении. «Какие легенды? — нахмурился Эзра. — Если отец пустил какой-то добропорядочный слух о Белле, чтобы отвлечь внимание и от её вампиризма, и от его поисков Нагайны, то либо это самое глупое решение, либо самое гениальное». Белла неуверенно вновь взяла книгу с полки. “Что дальше? Что-то должно произойти, да?” — подумала девочка. «Заставить общественность говорить о семейных сказках вместо того, чтобы расспрашивать, чем же на самом деле занимается министр Гектор Фуллбастер — рисковый ход, если учитывать положение дел», — думал Эзра. Приобняв растерянную сестру, добавил уже вслух:    — Спасибо, мадам Кларк. Это очень ценный подарок.    Женщина взмахнула палочкой, и книга вырвалась из рук Беллы. Девочка широкими шагами смотрела на происходящее: открылись первые страницы, и внизу буква за буквой исчезала какая-то надпись из тёмных чернил.    — Заклинание от воров, — пояснила женщина. Она повернулась к Эзре. — Я подожду, пока вы ищите нужные учебники, и приму вас вне очереди. Если возьмёте один экземпляр “Нумерологии и фонетика” с недостающим ляссе, сделаю вам большую скидку.    Мадам Кларк развернулась на месте и направилась к кассе, оставляя после себя запах кардамона. Через полчаса дети вышли из магазина и, убедившись всё ли купили, довольные направились к банку Гринготтс. Однако долго ждать Диану им не пришлось: она уже вышла из него, держа в руке какие-то тёмные зелья в кожаных ремнях, и отправилась с детьми домой.  

***

Ночь шестого августа была особенной. Обычное полнолуние дополнилось лунным затмением. Теперь Кровавая Луна висела в почти безоблачном небе. Последнее превращение перед началом учёбы.    Белла уже с самого утра сидела, привязанная цепями в подвале поместья Фуллбастеров, когда Ремуса лишь к вечеру закрыли в своей комнате в Норт-Эршире. «И опять по новой», — подумали оба. Судьба будто напоминает, что за волшебную атмосферу Косой аллеи и предстоящую поездку в магическую школу нужно заплатить.    У Ремуса уже начали болеть все кости, желая уже наконец перестроиться в другом, волчьем, порядке. Он почти весь день ни с кем не разговаривал, потому что даже челюсть отказывалась двигаться и ныла от боли. На предложении Ливии плитки шоколада Ремус мог лишь невнятно ответить сквозь губы: «Давай». У Беллы же почти прошло головокружение. Клыки и глаза она уже не скрывала зельями, да и зачем, если сейчас нет никакого смысла притворяться обычной девочкой. От той Беллы не осталось никакого напоминания. Ноющая боль в ушах и глазах исчезла, что только пугало.    Сверху на запертого в комнате Ремуса свисал один лишь паучок на своей тонкой паутине. Его маленькие глазки отражали в своём блеске ужас мальчика. Именно в эти минуты Ремус постоянно осознавал, насколько сильно он отличается от всех. И каждый раз как в первый. А вот Белла была не одна. Гектор просидел с дочкой до её полного превращения. Он всегда сидел с ней, минуту за минутой, час за часом, даже не вздрагивая от звона цепей. Они оба хотели верить, что он делает это из любви к дочери. С каждым годом девочка становилась сильнее, и Гектор скорее внушил себе, что он сейчас здесь для того, чтобы спасти её, а не спасти от неё кого-то.    Чтобы унять эмоции в голове, Белла закрыла глаза. Так было всегда проще. «Вдох и выдох, — шептал голос доктора Герма. — Повторяй это, когда чувствуешь, что кто-то внутри пытается взять над тобой контроль». Но это не помогало. Почти никогда. Белки глаз под закрытыми веками забегали. Моргнешь, и настанет тот момент, который ждёшь месяц. Лучше сразу окунуться в то, что тебя так сильно страшит, чем трусить и бесконечно оттягивать неизбежное. «Вот я сейчас ещё раз моргну, — последнее, о чём смогла подумать ещё Белла, — и окажусь в руках невыспавшегося отца. Он всегда будет рядом». Когда Гектор наконец увидел, как сознание Беллы исчезло, уступив монстру, он встал. Со стороны могло показаться, что ему просто наскучила тишина в подвале и он решил заняться чем-то более интересным. Но голодный, жадный кроваво-алый взгляд сверлил быстро удаляющуюся фигуру отца. Конечно, ему тоже было страшно. Гектор постоянно вспоминал, как тонкий детский голосок твердил, что никогда на него не нападет, но через несколько минут всегда следовали попытки это обещание нарушить. Стоило Белле действительно один раз моргнуть, и за какое-то мгновение без каких-либо признаков одна личность смеялась на другую, полностью противоположной. Ремус же с каждой секундой начинал терять контроль, беспокойно бросаясь из стороны в сторону и опрокидывая мебель. Он всегда сравнивал превращение с рвотой: её ощущаешь каждой мышцей, но не можешь остановить, как сильно бы ни пытался, и тело продолжало извиваться без тебя и корчиться от рефлекса. Боль — это ужасно, но ещё ужаснее были последние минуты, когда начинаешь резать свою кожу, чтобы вернуть себе хоть какое-то чувство контроля. А в лунное затмение кровоточивость длилась ещё дольше, и капли крови стекали по рукам и бёдрам, не переставая. Но эти капли Ремус уже не ощущал. Вернее ощущал, но уже не он, а Он.    Оборотень, наконец приняв свой облик, осматривался и обращал свои уши ко всему, что двигалось и дышало вокруг. К пролетавшим мимо окна птицам, ко всем пробегавшим над потолком мышам. И желание разорвать их на части было настолько сильным, что Он заскулил. Ремус в свои последние минуты был один, а Он — нет и теперь пытался выследить всех вокруг себя и подобраться к ним во что бы то ни стало. Он чувствовал их ушами, носом. И если же Ему было достаточно полакомиться любым животным, то Она же хотела только одного — человека. Ей было плевать на кота, спрыгнувшего прямо на неё откуда-то сверху. Какая разница, есть ли здесь кот или нет, если запах человека ещё остался в помещении, хоть и почти смешался с сыростью и пылью. Когда-то ей всучили оленью кровь, и несколько лет Она правда её пила, будучи полувампиром, тем, кто вообще мог перенести кровь животного. Но эта грязная кровь ­— ничто по сравнению с человеческой. О да, в свои одиннадцать лет у Неё уже был опыт. Глупый брат той Беллы сам пришёл, а родителям и слова не сказал, но они всё равно увидели следы укуса. Она понимала, что человек, который был сейчас здесь, для той другой Беллы тоже был дорог. Эта связь чувствовалась в воздухе. Но сейчас Ей было всё равно на эту связь, сколь завораживающей она не была. Дыхание было частым и прерывистым. Кроме человека ей больше никто не нужен, и пусть хоть весь лес прибежит сюда со словами “Съешь меня! Меня!” — она не отступит от того, что по праву может получить.    Чтобы выбраться из комнаты, Он царапал дверь, как будто не знал, что пару часов назад её заколдовали чарами нерушимости. За дверью было не слышно, но в комнате царил настоящий хаос. Он метался по комнате и норовился выброситься в окно, забыв что находится на высоте пяти метров. Вой отражался по стенам, шерсть летела в стороны от прыжков, а когти царапали мебель под собой. Она же размышляла, какие именно чары наложены на цепи и что можно поставить в противовес им без палочки. Она также пыталась добраться до осколков зеркала, лежащих рядом с прошлого полнолуния. «Будь они на два сантиметра ближе, я бы смогла переместиться наверх, может прямо в столовую, — думала Она, пытаясь дотянуться, что даже под ногти забралась грязь, — стоило лишь мне их коснуться». Очередной рывок не принёс результатов, и Ей пришлось принять поражение. «Дразнят меня», — разозлилась Она. От досады хотелось кричать. Но в подвале было мертвецки тихо.    — Ну как успехи, сынок? — увидев сына, нежно спросил Гектор, поднимаясь по лестнице в холл.    — Как и просил, — ответил Эзра, показывая пучки растений. Кровавое полнолуние — это идеальный момент для сбора лекарственных трав, потому что их целебные свойства были максимальны. А в семейном саду таких трав нашлось достаточно, чтобы готовить зелья дома. — Начать отваривать или сам займёшься?    — Я пойду к твоей матери. — На немой вопрос сына он добавил, раскинув руками, — Она всегда просит зайти к ней сразу после… Ну после…   — Я тогда пойду ещё соберу вербены. Она целый год будет без нас, — с лёгкой грустью произнёс Эзра.    — Не со всеми нами, — приобнял его Гектор. — Но ты будешь с ней. Где и должен всегда быть.    На первом этаже Ливия с пустым взглядом пила горячий шоколад. Родители сидели напротив, беспокойно глядя то на неё, то на дрожащий потолок.    — Ливия, можешь поспать сегодня с нами в кровати, если хочешь, — наконец произнесла Хоуп.    — Я надел кожаный ошейник с частицами серебра, так что не стоит беспокоиться, — не подумав сказал Лайелл. Жена ткнула его локтем, выразительно вскинув брови.    — Нет, я пойду к себе, — произнесла Ливия охрипшим голосом. — Спасибо.    Когда девочка почти скрылась на лестнице, Хоуп спешно прокричала:   — Я постелила новое бельё тебе, со звёздами… Как ты любишь.    Ливия ничего не произнесла, лишь кивнула сама себе и скорее задёрнула штору, скрывая красную луну и яркие звёзды. Она бросилась под одеяло, но так и не уснула. Её любовь к звёздному небу, Луне и планетам сразу исчезла при мысли, что её брат в соседней комнате страдает от этого. «Хоть бы эта Луна остановилась на месте и полнолуние никогда бы не настало!» — кричала про себя Ливия. Но Кровавая Луна слепила в её глаза и будто бы улыбнулась, просачиваясь сквозь тонкий просвет шторы.   

***

Август прошёл довольно быстро, хотя последняя неделя тянулась так медленно, что казалось, что в неё поместился ещё один месяц. И вот настал долгожданный день — первое сентября. До отбытия поезда оставалось ещё полчаса. Стоя рядом со входом на платформу девять и три четверти, Ливия ещё не могла отойти от своеобразного перехода. Она наблюдала за людьми, исчезающими в стене, и не была уверена, после какого курса она сможет так спокойно вбегать в стену и считать это нечто абсолютно нормальным. Последние дни родители заметно волновались, и их нельзя было за это винить: семья Люпин всегда старалась жить в тихом и малонаселённом месте, избегая любых косых взглядов в сторону сына и конфликтов с соседями. Сейчас же их детям нужно будет постоянно находиться в окружении одних и тех же людей, и нужно не ударить в грязь лицом.    — Вы точно ничего не забыли? — спросила уже в какой раз Хоуп, осматривая больше чемоданы, чем детей. Ливия тихо вздохнула, стараясь не выглядеть раздражённой.   — Мам, наш ответ не поменяется спустя пять минут. Всё на месте.   Она посмотрела на брата. Тот всю дорогу нервно оглядывался на остальных детей и в беспокойстве прикусывал губу. Он делал это, когда был очень взволнован или задумывался над чем-то. Ливия сжала его руку. Мальчик немного расслабил плечи и даже попытался улыбнуться родителям.   — О, Гектор! — радостно крикнул Лайелл, увидев неподалёку одинокое тёмное пальто, беспокойно шагающее из стороны в сторону. — А чего ты тут один?   — Заработался, поэтому решил сразу на вокзал приехать, — пояснил Фуллбастер, нехотя подходя к коллеге и дёргая плечами. Он сидел за своим рабочим столом до самого утра и почти не спал — его раздражительность можно было понять. — Диана детей привезёт, нужно помочь с тележками.    — Так много купили для школы? — рассмеялась Хоуп, скрываясь за платком. Она почти не смотрела на Гектора.    — Сын в квиддич играет, — виновато посмотрел Гектор, разводя руками в стороны. — В том году метлу сломал на матче, пришлось купить новую и всё остальное к ней.    — Я слышал в этом году твоя младшая поступает, — Лайелл положил на его плечо руку. Тот, скрывая раздражение, её дружелюбно сбросил. — Надеюсь когда-нибудь увидеть ее.    — Несомненно, — натянуто улыбнулся Гектор.    Увидев своего домовика Финда, Гектор понял, что Диана уже была на вокзале, и поспешил к ней. Двойняшки смотрели мужчине вслед, находя в нём знакомые черты той незнакомки из магазина животных.    — Пап, а почему тот мужчина был такой злой? — продолжая провожать взглядом чёрные как смоль волосы, спросила Ливия. — И почему он так груб с тобой?   — Он не злой, Ливия. — Ответила вместо мужа Хоуп. Она присела, наклонившись к дочери, — Просто есть люди, которые судят людей по крови. Это не очень умные люди, скажу тебе по секрету.    Ремус испугался и сжал руку сестры так сильно, что та вскрикнула:   — Он знает про меня?! — лицо у мальчика побледнело.    — Хоуп! — возмутился Лайелл. — Гектор — мой коллега. Без него мы бы не поймали ирландских боггартов, один из которых, кстати, на тебя в лесу тогда напал.     — Пап! — крикнул Ремус.    — Да, Ремус, он знает, — спокойно произнёс Лайелл, — и он пытался помочь тебе больше, чем кто-либо.    — Он чистокровный, — продолжала Хоуп, обернувшись к мужу. — А чистокровным верить нельзя.    — Чистокровный? В смысле все в семье маги? — переспросила Ливия. Она вспомнила, что именно Белла посоветовала купить тех прелестных сов, которые сейчас сидели перед ней в клетке.  — Какая вообще разница, какая у него семья, если он пытается нам помочь.    — Всё будет в порядке, — заверил Ремус скорее себя, чем родителей. Он немного успокоился после слов отца, но всё ещё кусал губы. «Если было бы всё плохо, профессор Дамблдор не пришёл бы ко мне, да?» — думал Ремус.    — Мы знаем, милый, — в полголоса ответил отец и подошел ближе, чтобы обнять детей. — Вы у меня умницы, — пробормотал куда-то в волосы Лайелл и чмокнул детей в макушки.   Хоуп взяла чемодан Ливии и направилась ко входу в стене, едва сдерживая слёзы.    — Пишите нам почаще! — вдогонку крикнула она, когда дети сели в поезд.   — Обязательно! — улыбнулась Ливия, даже не испугавшись громкого сигнала поезда.  

***

Когда Диана приехала на вокзал Кингс-Росс, она поблагодарила вселенную за то, что существовало заклинание непромокания, которое в дождливое сентябрьское утро спасло ее шляпу и чемоданы юных Фуллбастеров.    Тележка Эзры была наполнена больше, чем у Беллы: приспособлений для полета оказалось очень много. С его чемодана время от времени выпадали приборы за уходом метлы, поэтому приходилось часто останавливаться. В очередной раз он уже на ходу закинул их обратно. Белла шутила, что его чемодан — на самом деле передвижной магазин, выплёвывающий товары для распродажи.    Весь путь до поезда родители говорили, как вести себя в школе. Нотации Белла слушала вполуха, предпочтя разглядывать всё вокруг, потому что атмосфера на вокзале была живой: все вокруг бежали, упавшие билеты и документы летали по всем платформам, кто-то ругался с охраной так, что сама мандрагора оглохнет. Белле было непривычно после месяца ожидания в глухом поместье вновь услышать суетливый шум толпы.    Первой в проход на платформу девять и три четверти вошла Диана, перехватив опять чуть не упавшую с тележки Эзры коробку. «Она просто вошла в стену», — поразилась Белла. Для девочки, которая практически ничего не видела, кроме своего дома, это было также удивительно и завораживающе, как и для любого магглорождённого. Шаг, и нет человека. “Прямо как теневые переходы вампиров, — поразилась Белла. — Только здесь происходит всё на свету”. Следом, разбежавшись, поспешил Эзра, оставив Беллу с отцом одних среди серых магглов.   — Ну же,  —  Гектор мягко положил руку на плечо дочери, — вперёд.    Белла почувствовала, что этот момент почему-то важен для неё.    — Может вместе? — в голосе слышно было волнение и ребячество одновременно. От избытка эмоций её интонация менялась с каждым словом. — Не хочу, чтобы меня стошнило.     Гектор широко улыбнулся:   — Знаешь, я тоже волновался в первый раз. А теперь вас с Эзрой отправляю. Это стало своего рода обычным делом. Ты тоже привыкнешь.    На последних словах мужчина прижал дочь к себе и резко покатил тяжёлую тележку. Выбежав по ту сторону стены, Белла увидела поезд, а вокруг него кружили другие родители с детьми. «Вроде бы не стошнило», — с облегчением вздохнула девочка.    — Где вас Мерлин носит? Быстрее, Изабелла, сейчас вот-вот тронется!   — А где Эз…   — Уже там! — перебила ее Диана. — Скорее!   Гектор помог загрузить всё содержимое в поезд. Когда клетка с совой была поставлена на чемодан, он прошептал Белле:    — Будь осторожна. И слушай брата. Ударишь в грязь лицом — спрятаться дома уже не получится. — Его уставший тяжёлый взгляд остановился на её лице. — Пусть эти слова будут тебе заменой нам с мамой.    Девочка кивнула. Обнявшись с родителями, Белла махала рукой из открытого окна. Многие взрослые желали даже не своим детям удачи и успехов в учёбе. Сначала это позабавило Беллу, но когда какие-то незнакомые люди кричали ей  «счастливого учебного года», то стало совсем неприятно. Она нашла взглядом Диану и Гектора: они стояли с потерянными лицами. Ей показалось, что они прощаются навсегда. Как будто она больше никогда не увидит родной дом, хотя так хотела вырваться из него. “Может дома было лучше?” Что-то внутри сжалось, но она быстро прогнала плохие мысли прочь, встряхнув головой. «Вдох, выдох, Белла. — Послышался знакомый голос доктора в её голове. — Вдох, выдох”.    Спустя пару минут, когда поезд уже был далеко от Лондона, Белла направилась на поиски брата. Коридор казался бесконечным: одна дверь купе шла за другой, поля преследовали окна, узор на ковре не пытался развернуться другим рисунком. Менялись только лица детей. Кто-то уже был одет в аккуратную школьную форму, чёрные мантии и длинные острые колпаки, а кто-то рассыпал сахарную пудру ещё пока на свою обычную одежду.   Эзра сидел не один: вместе с ним четверо парней бурно обсуждали что-то. Когда Белла просунула голову в купе, голоса смолкли, и пары глаз уставились на девочку. Про себя оба Фуллбастера облегченно вздохнули, вспомнив, что ещё дома на девочку наложили долго действующие заклинания незримости клыков и красных глаз.   — Та самая Изабелла? — парень у окна приподнял подбородок.    — Белла, познакомься. Эван Розье, — Эзра указал на того рукой. — Будет читать тебе лекции по зельеварению, пока не завянут уши.    Дети прыснули, а сам Эван закатил глаза:   — Я посмотрю на тебя, когда ты опять пойдешь ко мне за костеростом.    — Уильям Мальсибер, — почти вскрикнул тот, что сидел ближе к выходу, и широко улыбнулся. Резкая смена лица с хмурого на весёлое немного насторожило Беллу. Но мальчик, видимо, знал искусство очарования, потому что через пару секунд она присела на свободное место рядом с ним, чувствуя себя вполне безопасно.    — Эйвери, — приподнялся парень левее, — Грэм Эйвери.    — Кристиан Нотт, можешь звать меня просто Крис, — подмигнул тот, что сидел напротив, и протянул коробку с цветными конфетами. — Угощайся.    На какое-то время в купе повисло неловкое молчание. Все разглядывали Беллу, как редкий экспонат в музее. Новость о поступлении младшей дочери Фуллбастеров разлетелась по всей Британии со скоростью снитча. Немногие её видели вживую в младенчестве, так что появление девочки рассматривали как одно из чудес света. Тишину нарушил стук двери, и Белла от неожиданности выронила конфету.    —  Я смотрю, все в сборе? — Люциус Малфой протиснулся из толпы в коридоре.    — Твоего острого носа здесь не хватало! — посмеялся Мальсибер.    — Изабелла? Ты же должна быть в вагоне первокурсников.    Белла нервно сжала край мантии. «У первого курса свой вагон?» — ей стало досадно, что первый день её начался уже не так удачно. Эзра был прав, когда говорил, что не всегда будет рядом.    — Ну вот, Малфой. Она сейчас заплачет, — привстал Мальсибер, глядя на растерянную девочку в упор.     — Что я такого сказал? — недоумевал Люциус.    Уильям взял Беллу за руку:   — Я тебя провожу, — он злобно оглянулся на Малфоя.    — Всё будет хорошо, — еле слышно прошептал Эзра вслед. — Иди.    Вагон с первокурсниками оказался в другом конце состава. Белла удивилась, что туда её вёл не брат, а его друг.    — Он так называется условно, — отвечал Мальсибер на расспросы Беллы. — Нам когда-то старшие рассказали, что почему-то первокурсники чаще садятся в предпоследний вагон, — парень шел чуть впереди, будто бы защищая маленькую девочку от громких криков ребят, хотя разница в возрасте была совсем маленькая.    — А ты тоже там сидел? — широкими глазами Белла смотрела на него.    Он громко рассмеялся и поправил упавшие на лицо каштановые волосы:   — Да, почему-то я тоже туда сел. Прямо у окна. А потом пришёл твой брат, и мы съели все его шоколадные лягушки.    Белла заметила его взгляд на себе. «И почему он так взбудоражен?»   — Прости моё любопытство, но у тебя правда была белоснежная прядь? — горящими глазами спросил Уильям, вполоборота развернувшись. — Ну, которая появилась, когда Солнце тебя благословило красотой и так далее.    «Так вот что его интересует на самом деле. Очередные наивные легенды, созданные, чтобы отвлечь внимание от моего происхождения, — подумала Белла. — Если Эзра специально остался там, решив проверить меня, и думает, что я не смогу противостоять чарам этого болтливого Мальсибера, то они оба ошибаются. Я прекрасно молчу”.    — Я была маленькой и точно не помню.     — Просто удивительно. Все так долго ждали, когда ты появишься в людях. — юноша остановился у подъехавшей тележки со сладостями и купил Белле булочку с кунжутом, а себе — шоколадных лягушек. — Ты — та, о ком говорят за каждым обеденным столом.    — Я этого не просила.    В тишине они дошли до предпоследнего вагона. «Наверно разочарован, что я ему мало рассказываю. Надо было сказать, что это его не касается. Может быть этот интерес исчез бы с его лица, — размышляла Белла. — Maman учила говорить мало, слушать много. В школе такое правило уж точно пригодиться, как, например, сейчас».    — Ну, удачи в учёбе, — Мальсибер хлопнул её по плечу и ушёл.    Уши вновь заполнил оглушающий шум детей. Свободное место не желало находиться. Дойдя до конца вагона, Белла заметила знакомые лица и надеялась, что те двойняшки всё же стали её друзьями. Они были одни, уже одетые в школьную форму, поэтому девочка постучалась и просунула голову в приоткрытую дверь купе.   

***

Когда поезд тронулся, брат с сестрой заняли места в предпоследнем вагоне, так как Ремус не особо хотел с кем-то знакомиться в первый же день. Когда он проходил мимо очередного шумного и полностью заполненного купе, его шаг становился шире и шире. Он сел слева от окна.   —  Мы хоть и заняли почти дальнее место, но я не уверена, что это помешает прийти к нам нескольким студентам, — сказала Ливия.   — Я знаю, — устало выдохнул Ремус, откидываясь на спинку сиденья.   — Рем, — Ливия заглянула ему в глаза. — Если что-то пойдёт не так, сразу говори мне. Я вычитала пару-тройку заклятий на всякий случай.   Хоть она и сказала это шутя, но Ремус видел, что она настроена серьёзно.   — Спасибо, Лив. Хотя не думаю, что это поможет нам. Ты не умеешь владеть палочкой, — смеясь, подметил он.   Ливия тыкнула его локтем под рёбра, делая очень возмущённый вид.   — Ах вот так! Я вижу, кто-то забыл у кого сейчас весь запас шоколада, и кому он может не достаться, — ухмыльнулась Ливия.   — Ты не посмеешь, — испуганно пробормотал Ремус, но на его лице была видна скрытая улыбка.    Не успела Ливия ответить, как в дверь три раза постучали. Из-за двери выглянули знакомые длинные чёрные волосы, на этот раз без зелёного берета.    — Доброе утро! — робко протараторила Белла. — М-можно к вам? Просто... Просто везде занято, — она с надеждой глядела на привставшую Ливию и озадаченного Ремуса. «Всё-таки правилом мамы можно пренебречь, — решила Белла. —  От одного разговорчика ничего же не будет?» Она подняла свой взгляд на двойняшек.   — Конечно! Я очень рада видеть тебя, Иззи, — Ливия подвинула чемодан, освобождая проход девочке.   — Привет, — вполголоса поприветствовал Ремус. Озадаченный её появлением, он пытался перестать кусать щёки.    Резкий непонятный запах ударил в нос, и Ремус поморщился. Он не знал, что такой металлический запах имеет вампир, который очень долгое время не пил человеческую кровь. Лицо вошедшей несколько отличалось от остальных, и Ремус не мог понять чем именно: или челюсть была слишком длинная, или голубые глаза были по-охотничьи большими. Когда он понял, что таращиться на неё, смущаясь отвернулся к окну. Белла села напротив, удивившись как её назвали, и всё ещё держала булочку в руке. Она, чтобы с чего-то начать разговор, пробормотала что-то про толпу детей в коридоре, которые постоянно наступали ей на ноги.    — Все они наши возможные сокурсники, — радовалась Белла.    — А на каком курсе учиться твой брат? — поинтересовалась Ливия, вспомнив, что видела их вдвоём в магазине.   — Эзра на третьем курсе, в Слизерине, — уже бодро ответила Белла.    Ливия поймала взгляд собеседницы, следивший за их реакцией на название факультета. Ливия стала расспрашивать про Эзру, и Белла отвечала краткими ответами до тех пор, пока не увидела искреннюю заинтересованность карих глаз.    Но Белла следила также и за поведением Ремуса, которое вызывало много вопросов ещё с той встречи. Она заподозрила в нём что-то неладное, но думала, что ей показалось. И дело было вовсе не в шрамах, которые сейчас отчётливее освещались от окна. В этом мальчике, её ровеснике, было что-то странное даже для магического мира. Находясь в закрытом купе, они оба поняли секреты друг друга. Но ни один из них и бровью не повёл — стало интересно, как развернуться события дальше. Ремуса выдавал даже не столько запах, особый для оборотней запах, сколько его волчьи повадки, которые можно было списать за робость, и его стеклянные глаза, которые скрывали зверский голод. Белла же выдала себя тем, что начала пересчитывать кунжут, который посыпался с её булочки на салфетку, шепелявым голосом, как будто что-то во рту ей мешало говорить. Ремус не знал, догадалась ли Ливия, но предпочёл не говорить сейчас ей об этом.    — А вы знаете какие-нибудь заклинания? — Белла решила сменить тему, чтобы отвлечься от кунжута. Иначе просидит так до самого приезда, а про новых друзей хотелось узнать побольше, пока была возможность.    — Только те, которые мама дома использует. В теории, — Ливия пожала плечами. — Палочки же нельзя использовать. А ты?    Вздохнув, Белла откинулась на спинку сиденья. «Изучи своего собеседника, Изабелла, — шептал голос отца над ухом. — Обращай внимание на то, о чём он говорит слишком много, а о чём умалчивает». И широкими глазами она уставилась на двойняшек. «Что если можно доверять Люпинам, несмотря на холодность Ремуса и его происхождение?» — она немного нахмурилась. Но ей казалось, будто на неё смотрит не мальчик со шрамами, а другая версия Беллы с похожей судьбой. Окутанное мраком сердце почему-то наполнилось теплотой, когда она скользила по двойняшкам. «Нет, нельзя открываться сразу. Мама не такому меня учила… — подумала она. — Стоп, я слишком долго молчу!» Белла встряхнула головой и заметила, что в купе будто всё замерло. Ничего не двигалось, ожидая её.    — Несколько, но тоже только в теории. Зато я могу приготовить несколько зелий, где не нужна волшебная палочка! — Белла затараторила, но тут же перебила сама себя. — Они, правда, практически бесполезные.   — Ну, зато это даёт тебе преимущество попасть на Слизерин, — по-доброму захихикала Ливия.    — Почему ты так думаешь? — удивилась такому мнению Белла.    — Наш отец часто говорил, что все хорошие зельевары закончили Слизерин. — Ливия наклонила голову. — И представь, с одним из них он знаком!..   Не успела Ливия упомянуть, что этим знакомым был отец Беллы, как лицо её собеседницы стало неожиданно серьёзным и мрачным.    — Эзра говорит, что со слизеринцами никто не общается, — тихо произнесла Белла.  — Говорит, что их никто не любит, а почти все в моей семье были на Слизерине! Я не хочу чувствовать одиночество.    «О Мерлин, я много болтаю!» — Белла занервничала, когда поняла, что вновь упоминает брата и их совместные разговоры. Пальцы уже начинали болеть от непрерывного напряжения, а край мантии вновь приняла измятое состояние. Ливия заметила, как резко меняется настроение девочки, и пожалела, что вообще завела разговор о факультетах.    — Что Эзра говорит насчёт преподавателей в Хогвартсе? — задал вопрос Ремус, чуть наклонившись вперёд.    Ливия мысленно поблагодарила его за сообразительность. Она заметила, что, когда речь заходила о её брате, Белла расслабляла плечи, её выражение лица менялось с обеспокоенного на приободрённое. Белла, успокоившись и отпустив несчастную ткань, уже было открыла рот, чтобы ответить, как её перебил гогот, а вслед за ним вошли в купе двое мальчишек. Был такой тип людей, на которых смотришь и понимаешь, что с такими точно попадёшь в какие-то приключения, и неизвестно, куда ещё это приведёт. Вот к такому типу относились эти двое. Глядя на одного из них, складывалось впечатление, что у него была аллергия лишь на одно слово "расчёска". Зато круглые очки, за которыми прятались карие глаза, блестели энергией.  Насчёт второго можно было сразу сказать, что относился он к верхним слоям общества: его волосы были аккуратно сложены в бок. Но что-то было в его одежде, взгляде и манере держаться, что как будто кричало: "Не смотрите на это! Меня заставили!" Хищнически пробежавшись взглядом по купе, он замер, увидев Беллу. В его глазах промелькнуло узнавание вперемешку с раздражением. Отметив про себя, что роскошные одежды этого мальчика и её подруги спорили друг с другом в изяществе и искусности, Ливия перевела взгляд на Изабеллу, и та с таким же хмурым лицом смотрела на мальчика в ответ. Эти двое точно были знакомы. Вопрос заключался в том, насколько это знакомство было для них приятным.   — Как делишки? Есть свободное местечко? — мальчик в очках нарушил тяжёлое напряжение, возникшее с их внезапным появлением. Секундное молчание нарушилось. После суетливого и неясного мычания Люпинов, новоприбывшие уже присели к Белле. Мальчики начали понемногу рассказывать о себе, и Ремус приободрился рядом с ними. Он сам начал что-то бурно обсуждать, из-за чего Белла решила поменяться с ним местами, чтобы он не отбил ей нос.  За разговорами почти никто не заметил, как к ним присоединились ещё двое. Девочка с огненно-рыжими волосами и ярко зелёными глазами, точно ведьма из легенд. И худенький мальчик с чёрными волосами, которые свисали с его головы как сосульки, закрывая чёрные глаза. Оба сели около двери друг напротив друга. Они тоже не замечали остальных и только шептались между собой. Ливия, решив не отвлекать Беллу от очередного пересчитывания кунжута, обернулась к ним, пытаясь прислушаться.    — Тебе бы лучше попасть на Слизерин, — сказал мальчик своей подруге и сам удивился своему громкому голосу.    — Слизерин?   Джеймс, быстро проглотивший конфету со вкусом ушной серы, развернулся к дверям. Люпины предвкушали маленькую ссору, поэтому начали крутить головой то вправо, то влево, жалея, что оставили дома попкорн. Даже Белла отвлеклась, заметив, как грудь Джеймса начала чаще вздыматься от негодования.    — Кто вообще хочет быть в Слизерине? Я бы сбежал из школы, — всплеснул руками Джеймс и обернулся к Сириусу, — А ты нет?   — Вся моя семья училась в Слизерине, — не улыбаясь ответил ему тот. После его слов Ливия обернулась на Беллу, но та невозмутимо смотрела на мальчишек, как будто несколько минут назад не произносила такую же фразу.    — О нет, — сверкнул очками Джеймс, — а я уж думал ты хороший человек!   — Ну, может я нарушу традицию, — задумчиво ответил Сириус. — А ты бы какой факультет выбрал?   — Гриффиндор конечно же! Там все храбрецы и герои. Как мой отец.    Мальчик у двери захихикал. Джеймс повернулся к нему:   — Что-то не так?   —Нет, — сказал тот, убирая прядь с лица, которая всё равно упала ему на глаза. — Если ты предпочитаешь храбрость, чем ум…   — Куда же ты попадёшь, если ни того, ни другого у тебя нет? — поинтересовался Сириус. Джеймс громко рассмеялся.  Рыжая девочка резко встала и бросила на него хмурый взгляд.   — Пойдём, Северус, — она взяла мальчика за руку, — найдём другое купе.    — О-о-о, — протянули Сириус и Джеймс, пытаясь повторить голос девочки, — Увидимся, Снюниус! — бросил Джеймс в закрывающиеся двери.    Мальчики доели конфеты и теперь собирали фантики с кресел. За окном тем временем уже виднелись сумеречные пейзажи. Поезд стал сбавлять скорость, и на самом горизонте вырисовывался огромный, беспорядочно построенный, с довольно устрашающий видом замок.  Высокие башни, заострённые крыши, зубчатые стены — вид завораживал. Белла смотрела в окно — всё как описывал Эзра. Все стали медленно собираться. Видя, как немного трясётся Белла и украдкой сверлит взглядом спину Джеймса, Ливия взяла её за руку:   — Всё будет хорошо! — Люпин искренне и весело улыбнулась, хоть и вздрогнула от её холодной руки. Она наклонила голову и прошептала, — Хогвартс ещё не видел таких классных, как мы!  

***

До приезда в Хогвартс мальчишки не замолкали ни на секунду. Ливию вновь удивило, как люди могут иногда говорить так долго с незнакомцами. Но троица всегда находила тему для обсуждения. Услышав фамилию Сириуса в вагоне, она припомнила, что слышала про его семью. В доме Люпинов никогда особо не говорили о благородных богатых семьях волшебного мира, так что Ливия никогда не концентрировала на них особого внимания. Как она заметила, это очень облегчало ситуацию для Беллы и Сириуса.   “Интересно, — подумала Люпин, — многие ли так относятся с таким пренебрежением к принадлежности к аристократической семье? Что другие дети будут делать, когда познакомятся с этими двумя, ведь такое происхождение не останется без внимания? А что они сами будут делать в такой ситуации?”   — Лив, мы приехали, — потормошив её за плечо, звал Ремус. По взгляду остальных она поняла, что тот звал её уже долго.   — Простите, задумалась, — пробормотала Ливия.   Когда они проплыли по лодкам на воде, Белла быстрее всех опустилась на землю. Ливию это немного удивило, но она тут же выбросила это из головы, увидев огромные железные двери, и встала рядом с Беллой. Высокие потолки коридора, широкая лестница перед входом в Большой зал.  Дети очень волновались. Ремус стоял сзади и говорил с мальчиками об устрашающих статуях. Хотя в разговоре он большого участия не принимал, Ливия была рада, что её брат уже сдружился с кем-то. Если Ремус смог, то и у неё получится. Вроде как Белла не сбегала от неё, и Люпин даже сама не заметила, как старалась держаться рядом с ней. Та, в свою очередь, уже смяла в комок край мантии от волнения, и Ливия решила её успокоить:   — То, на какой факультет ты попадёшь, не будет влиять на то, каким человеком ты являешься, — приободряла Ливия, вспоминая тот взгляд в поезде.  — Ты — это ты. И если другие люди этого не видят, то не обращай на них внимания.   — Спасибо, Ливия, — Белла благодарно посмотрела на неё. Обернувшись назад на Ремуса, она решила задать вопрос.   — Ты волнуешься из-за того, что можешь не попасть на один факультет с ним?   — Нет, я… Я рада, что мы вообще попали в эту школу вместе, — тихо ответила Ливия.   — Первокурсники, не суетитесь и проходите! — крикнула женщина в зелёной остроконечной шляпе так, чтобы услышали даже в самом конце, и этот голос отдавался эхом вокруг. — Идите за мной.    У Беллы возникло чувство дежавю. Эти слова ей когда-то также строго сказала Диана, после чего она не могла чувствовать себя в безопасности рядом с ней. Белла запомнила тот день, словно он был вчера.    Год назад, в саду Фуллбастеров, была уже осень и стояла прохладная погода, ветер дул не сильно, но всё же бил ставни окон так, что домовикам их пришлось затворить, с деревьев опали почти все листья и теперь кружили на земле, угрожая забрать с собой шарф уже второкурсника Эзры, небо было серым, а горизонта не было видно из-за тумана, сгустившегося над поместьем.    Учебный год второго курса уже вовсю заваливал учеников пергаментами с рецептом дыбоволосного зелья и сочинениями на тему «Средневековая ассамблея европейских волшебников». Однако Эзра, возможно к счастью, отравился неправильно сваренным зельем Эвана Розье. Полторы недели назад состоялся матч Гриффиндора и Слизерина, и без травм не остался никто. Розье обещал вылечить Эзру за каких-то полчаса, но сделал только хуже. Родителям пришлось забрать мальчика домой до полного выздоровления, благо у Дианы есть образование целителя.    Она советовала чаще гулять на свежем воздухе, но погода была прохладной и не позволяла такой роскоши. С каждым днём становилось всё холоднее, шли моросящие дожди, которые усиливались с каждой летящей наземь каплей. Чтобы не сидеть без дела, Эзра решил найти в саду чашу с собранной эльфом ядовитой фасолью тентакулы, чтобы попробовать дома нагнать упущенное на зельеварении. Он блуждал вокруг бесконечных кустов и аллей, проходя мимо каменных длинных статуй и миниатюрных фонтанов-распылителей. Задумавшись о роскоши садовой коллекции его матери, Эзра не заметил мимо пробегающей сестры. Та тоже не увидела брата и врезалась в него, повалив на замёрзшую землю. Смеясь, они помогли друг другу подняться.   — От кого бежишь, снитч золотой? — он отряхнул жёлтый плащ сестры.    Белла возбуждёнными глазами взглянула снизу на него:   — Я прячусь от Шеймуса, — протараторили она имя садовника. — Мне нужно для зелья!   Эзра заметил в её руках цветки ясенца и про себя вскрикнул от ужаса.    — Где ты их взяла? — почти кричал мальчик. — Брось их, они ядовиты!   Белла послушалась, испугавшись больше не появившихся пузырей на руках, а голоса брата. Вдали послышались ругань Шеймуса. Уже через сорок минут Белла сидела в кресле своей комнаты с перевязанными руками. Садовник намазал ладони раствором мандрагоры:   — У вас, моя госпожа, — шепелявил Шеймус, — плохая кровь.    — Что ты этим хочешь сказать? — властно спросил Эзра.    — У маленькой полувампирши не так быстро залечиваются раны. Приходится обращаться к мазям. Не по-вампирски как-то…   Когда садовник обрабатывал ладони Беллы, она заметила на его запястье следы от заклинания. Непреложный обет. Цена за молчание и маленький уголок в роскошном поместье. Ей стало грустно.    — Ты когда в школу поедешь? — спросила Белла, чувствуя босыми ногами приятный ветерок из открытого балкона, уже сбросившего все её акварели на пол.      — Хочешь уже избавиться от меня? — произнёс Эзра куда-то в кружку с горячим травяным чаем. Он замёрз, но он не осмелился сказать это сестре, практически не чувствовавшей холод. Очередной прорыв ветра напомнил Шеймусу о брошенных садовых ножницах, которые, видимо, уже перерезали что нужно и нельзя без его присмотра, и тот бросился вниз по лестнице.    —У тебя не будет проблем? — спросила Белла, провожая садовника взглядом.    — У меня будут проблемы, если я не долечу кость в руке. Для этого я здесь, — он засмеялся. — А что, боишься, что я съем все пудинги в доме?   — Прекрати меня высмеивать! — красные глаза Беллы сверкнули в полумраке.    «Вспыльчива. Значит ещё отходит от полнолуния, хотя уже прошли добрых две недели, — думал Эзра, попивая горячий напиток. — Надо сказать матери, чтобы она чаще давала ту новую настойку с ядом крильмара”.   — Я младше тебя лишь на два года, а ты говоришь так, словно мне в отцы годишься! — возмутилась Фуллбастер-младшая.   Рядом с её креслом вдруг появилась Хелкит, домашняя эльфийка и любимица Дианы, с замечаниями на громкие возгласы, на что Белла лишь бегло посмотрела себе под ноги. Щёлк, и домовик исчез также неожиданно, как и появился. Белла цокнула и уставилась вдаль.    — Хочешь, я тебе расскажу про Хогвартс? — Эзра наклонился вперёд, поставив пустую чашу на маленький стол. Он удивился, что стук испугал только его.    — Не дразни меня, — как ножом разрезала добрую улыбку брата Белла. Она была как раз в том настроении, когда она могла принять все аргументы родителей и оставить мечты о школе.    — Ты чего такое говоришь? — он нахмурился.    — Меня же все равно не возьмут. Сам слышал, отец уже нанял из Уэльса каких-то преподавателей.    — В Хогвартсе ещё не было таких классных девочек, у которых глаза меняют цвет, — пытался подбодрить сестру Эзра.    — И не будет. Эти глаза никто не увидит. Заклинание, — пояснила Белла, пальцем коснувшись виска.    — Не вечность же тебе видеть эти стены, — Эзра оглядел комнату.   Они замолчали. Белла вновь посмотрела на лес вдали. Она живёт здесь, в отчуждении, уже десять лет. Слишком маленькая, чтобы уже всерьёз об этом думать. А Эзра уже слишком взрослый, чтобы мыслить оптимистично. Его сестру ждало вечное изгнание, но он постоянно гнал эти мысли.    — Ну теперь ты заинтересовал меня! — Белла ударила по подлокотникам.    Он рассмеялся. Плюсы полнолуния в том, что он иногда мог направлять мысли сестры, чтобы смягчить её гнев.   — Огромный замок, вращающиеся лестницы и огромная теплица с разными растениями, — отчеканил Эзра, точно зная, о чём сначала стоит упомянуть.    — Теплица? — Белла даже приподнялась на месте.    — Ага, а ещё четыре факультета, на которых распределяет Говорящая шляпа.    — А ты на каком? — в уже голубых глазах девочки теперь отражались нетерпение и озорство.   — Я на Слизерине, — Эзра вздохнул. Он припомнил, как прошлым летом уже рассказывал ей об этом, но те дни выпадали опять-таки на полнолуние, и память Беллы в те дни оставляла желать лучшего. — Самый лучший факультет для нашей семьи.    — Почему?   — Пойдём, — Эзра встал, краем глаза замечая, как пустая кружка на столе растворяется в воздухе. Домовиха Хелкит всё это время была в комнате. “Опять нажалуется матушке, — с досадой подумал Эзра. — Пускай”.    Он повёл её в семейную библиотеку, где висел гобелен с фамильным древом. Пришлось спускаться на первый этаж, где за лестницей находился вход в бесконечные стеллажи с книгами.    — Оно намного больше, чем у Блэков или тех же Уизли, — разъяснил Эзра, ещё издали увидев полотно на дальней стене. — Даже если считать мертворождённых, у них вдвое, если не втрое, меньше родственников, чем у нас.    Белла видела этот гобелен не один раз, поэтому не понимала, к чему клонит брат. Она провела по нитям, приятно щекочущим пальцы. Только подойдя ближе, она увидела, что справа от портрета у каждого был какой-то маленький рисунок, похожий на герб. У девушек, Белла догадалась, он означал герб семьи, из которой она пришла. Она озвучила эту мысль, но сама себя перебила. Рисунок был практически везде одинаковый да ещё и встречался почти у всех мужчин. Таинственная змея запутала мысли девочки, и она замолчала с открытым ртом, размышляя.    — Это герб факультета Хогвартса, — пояснил Эзра. — Слизерин — змея. Видишь, почти у каждого он? Решительные и находчивые.    — А это что тогда? — Белла ткнула на изображённую рядом птицу с некими Киллианом и Маевой Фуллбастерами.    — Но есть исключения. — Вздохнул брат. — Когтевран. Мудрые и творческие.    Белла посмотрела на свой портрет. Красиво вышитое имя, а справа от него — пустота. «Ни змея, ни птица никогда не появятся рядом со мной», — Белла опустила голову. Зато был один рисунок, который был слева от её имени. Красная капля и луна. Полотно было таким большим и подробным, что Белла снизу так и не заметила, что такой символ был не у неё одной.    — Идите за мной, — неожиданно произнесли сзади. Диана, не снимая верхней одежды, вошла с кучей книг, перевязанных вместе. Её тёмно-синяя шляпа вся промокла и отбрасывала тень на всё лицо, даже глаз не было видно. Сзади неё мистер Ломан отряхивал огрубевшими руками брюки от уличной грязи.   Брат с сестрой переглянулись и последовали за Дианой быстрым шагом. Они оказались в кабинете Гектора. Эта комната всегда таила в себе множество загадок на полках с стеклянными бутылями и картонными коробочками, но это не никак не устрашало Беллу. Хмурые брови Гектора, его тёмная жилетка и перчатки, на удивление, успокаивали девочку. Она догадалась зачем её ведут сюда. Почти каждую неделю Гектор брал её кислоту из желудка, чтобы вновь попытаться создать противоядие. Использование «яда», как называл он, против неё же самой могло принести результаты. По крайней мере он так думал. Именно с помощью этой кислоты, а не собственной крови вампиры заражают других, поэтому Гектор предположил, что она же сможет обратить процесс вспять. Белла сидела в кресле, пока отец заботливо держал её голову, не сильно давя под ушами одной рукой. Эзра пошутил, будто он доит змею. Отчасти он был прав. Было даже забавно видеть, как иногда ещё действующее зелье скрывает зубы сестры и отец из ниоткуда добывает светло-оранжевую жидкость в маленькое блюдце. А сзади всегда стояла грозная фигура матери. Диана, Белла не могла понять из-за чего, в эти минуты была сама не своя: ворчала на инструменты мужа, тычила дырявой перчаткой ему в лицо, кричала, постоянно шаркала ногами и ходила из стороны в сторону, что-то бормоча под нос. Белла слышала из-под тёмной, всё ещё мокрой шляпы только обрывки её слов: «…Пересечь границу! …позволить Пруденс… Вот уж подарок…». Когда Гектор отворачивался от Беллы, улыбаясь и как будто извиняясь, Диана вновь уводила её с тем же странным пугающим голосом, и та следовала, не отвлекаясь от грозного плеча матери. Девочка навсегда запомнила её фразу как нечто, вызывающее непрекращаемую тревогу, потому что всегда после неё Белла сидела в своей комнате в полной безопасности и пыталась найти оправдание такому поведению матери. Тревога Дианы передавалась и ей самой. “Может она считает меня монстром? — думала она. — Я же… Я же правда монстр. Но она никогда ничего мне такого не говорила. Она всегда проверяет меня по утрам после превращения. Она же мне и приносила оленью кровь. Может боится, что я сбегу? Но почему я должна сбегать из дома?! Как я могу оставить семью? Я ни на кого не нападу. Мне не нужна кровь! Папа пытается мне помочь. У него даже есть успехи! Он же ведь сварил эти зелья незримости. Ни в одном учебнике нет похожего рецепта, я смотрела! Значит и вылечить меня он сможет. Пруденс… Кто такая Пруденс? Может мама её боится? Может эта Пруденс зла на меня??? Но Эзра меня защитит. Он всегда это делает. Может мама боится, что что-то с Эзрой случится? Тогда я его буду защищать. Он же мой брат. Мы будем защищать друг друга. Чего мама боится?..”   — Идите за мной. Идите за мной.    Профессор Макгонагалл возвышалась над детскими макушками. Сейчас Белла шла за такой же высокой женской фигурой, за этим строгим голосом и этой острой тёмной шляпой. Обе женщины практически ничем не отличались. А вот чувства тревоги не было. Внимание Беллы тут же отвлёк яркий свет. Первое, что увидела Белла, когда вошла в Большой зал, было огромное количество свечей, свисающих с потолка, и она ахнула. Этот тёплый свет озарял каменных горгулий, а те будто танцевали на месте, приветствуя новеньких. Пройдя мимо длинных столов уверенным громким шагом, профессор Макгонагалл поднялась на пару ступенек к высокому стулу, на котором лежала, о Мерлин, какая-то старая потрёпанная шляпа. Эзра рассказывал, что для церемонии нужно её надеть, но Белла представляла себе этот процесс совсем уж по-другому. “Сколько ещё шляп мне предстоит запомнить?” — иронично посмеялась Белла про себя.    — Сейчас я буду вызывать каждого ученика по фамилии. Названный ученик должен выйти и сесть на стул. Я надену на него Шляпу, и уже она решит, где вы будете учиться. Итак, по-одному... — женщина начала вызывать учеников, и из уст Шляпы слышались разные факультеты.    Белла заметила, что многие попадали на Пуффендуй или Гриффиндор. Ни один из знакомых ей факультетов не прозвучал. Девочке пришлось протереть руки о край мантии, её ладони стали влажными от волнения. «Вдруг я попаду на другой факультет? Как же Эзра? — кричала Белла внутри. — Что тогда мне делать в полнолуние?! И что подумают родители!»   — Фуллбастер, Изабелла.   Вздрогнув от резкого голоса, Белла вернулась в реальность. Она поднялась и села на стул. По всем столам послышались перешёптывания.    — Неужели это она!   — Мне не послышалось? Изабелла?   — Та самая?!   Как только шляпа коснулась головы, то сразу же съехала на лоб. Кто-то издал смешок. Белла от страха качнула головой, и та вернулась в нормальное положение:   — Ага, ещё один из Фуллбастеров... Та, что дочка Гектора, верно? Легендарно… Ре-ше-но! — протараторила Шляпа и довольно быстро и громко выпалила, — Слизерин!   Радостные возгласы и бурные аплодисменты третьего стола взорвали зал, когда девочка к ним подбежала. “Вот она, свобода от заточения! — смеялась она. Белла была счастлива, что попала сюда. По словам брата, здесь было так прекрасно. По словам отца, она будет в безопасности, когда брат рядом. По словам матери, ей нужно держать голову ровно, чтобы не сделать себя и брата мишенью для всех опасностей, и тогда всё будет прекрасно.   Будет ли рядом Ливия, и, что самое главное, будет ли та в безопасности? Люпины ещё не прошли распределение, и это вдвойне пугало Беллу. Что если они будут на разных факультетах? Как они тогда будут общаться, если вообще будут? Ведь немногие отважатся общаться с вампиром, и в особенности оборотни. По крайней мере, так написано в книгах, и Белле не терпелось узнать, правдивы ли легенды.    Так и начался новый период в жизни Изабеллы Фуллбастер. Чем больше было вопросов, тем сильнее девочка хотела найти на них ответы. Она встретилась взглядом с Эзрой, его улыбка растянулась до самых ушей, кто-то потрепал его по плечу. Белла посмотрела дальше, на конец стола и увидела другое знакомое лицо — Феликс и Флавиан, её семиюродные братья по разным ветвям семейства. Она и забыла, как год назад разглядывала и их портреты на гобелене тоже. Те улыбнулись ей, кивая и сильно хлопая в ладоши. Они оба, как и остальные члены семьи, знали о происхождении Беллы. «Что ж, — успокоилась она, — может мы не будем одни с Эзрой и с моей проблемой». Настал конец тихой жизни в поместье.   Ливия была рада за подругу и подняла большой палец вверх, когда та взволнованно взглянула на неё. Улыбка сама появилась на лице. Но теперь настал её черёд. Она уселась за табурет, и потрёпанная шляпа защекотала голову.   — Хм, — задумчиво протянула Шляпа. — Я вижу хорошие задатки для Когтеврана. Как тебе такая идея, девочка?   Ливия промолчала, так как на самом деле не знала, что ответить. Она была не против любого из факультета. То, что она находится здесь, было уже чудом. Будь, что будет.    — Хотя я вижу ещё кое-что… — добавила Шляпа и через секунду прокричала. — Та-а-ак, хорошо. Я приняла решение. Гриффиндор!    Ливия соскочила со стула, чуть не уронив его, и поспешила к своему столу, уже вовсю ликовавшему. После нее сразу же вызвали брата. Тот вцепился взглядом за Ливию в поисках поддержки. Она подняла кулачки. Они с Ремусом обсуждали момент распределения ещё в августе, и, как выяснилось, ему было важно попасть на один факультет с сестрой. Ливия убеждала, что намного важнее попасть на правильный факультет, где ему будет комфортно. На что тот лишь грустно пожимал плечами и бормотал что-то вроде: “Мне нигде не будет комфортно из-за того, кто я”. За своими мыслями она не заметила, как шляпа уже выносила своё решение. Ремус бежал к сестре, спотыкаясь, и не находил себя от счастья.   Когда ужин закончился и старосты уже вели первокурсников в спальни через коридоры, Ливия шла в толпе и рассматривала, что было вокруг. Ремусу приходилось держать её за руку, чтобы она не отстала или не свалилась с лестницы. Окружающее завораживало, это место дышало магией. Проходя мимо очередного портрета, она заметила, что господин в одежде прошлых веков посылал ей воздушный поцелуй, и не смогла сдержать улыбку. Когда они добрались до гостиной Гриффиндора, Ливия нашла в нём сходство с её собственным домом: камин горел ярким огнём, а около него были диваны с мягкими подушками, вся комната была наполнена разными приятными мелочами — всё создавало уют, словно она не уезжала из Норт-Эршира. Потом первокурсникам указали на раздельные лестницы к входам в комнаты девочек и мальчиков. Ливия обернулась к брату и увидела, что тот с Джеймсом и Сириусом облепили какого-то другого пухленького мальчика со светло-пепельными волосами.   — Увидимся за завтраком, — попрощалась с ним Ливия и ободряюще улыбнулась.   — Да, до завтра.   Убедившись, что с Ремусом всё в порядке, Ливия пошла наверх. Как только она вспоминала, что будет жить в одной комнате с ещё тремя незнакомыми соседками, ей становилось дурно. Этот момент настал, и она очень разволновалась. “Может получится поговорить и меня поселят в комнату с Ремом? Или вовсе одну?” Вдох-выдох, и она открыла дверь в спальню. В комнате две девочки стояли к ней спиной, из-за чего Ливия не смогла их рассмотреть. Третья, что сидела на кровати, была обладательницей невероятно красивых рыжих волос и ярких зелёных глаз. Та девочка, что сидела с ними в вагоне. И эти самые глаза заметили вошедшую:   — Привет, — сказала девочка подозрительно. Она вспомнила, что Ливия почти слова не сказала в вагоне. — Теперь вся комната в сборе. Я Лили.    Другие сразу повернулись ко входу, и на их лицах появился огонёк.   — Привет, я Алиса Ревелл, — откликнулась девочка с короткими тёмными волосами.   — Я Ливия. Ливия Люпин, — стараясь скрыть волнение в голосе, она повторила монотонно.   Светловолосая убрала прядь за ухо и тоже представилась:   — Очень приятно. Марлин МакКиннон.   Оставшееся время до сна они провели, разговаривая обо всем. Ливия изредка вставляла пару фраз, предпочитая слушать.  Речь зашла о происхождении девочек. Как выяснилось, и Лили, и Марлин были магглорождёнными, о чём они говорили немного приглушённо. Ливия вспомнила слова матери на вокзале. Хоуп часто говорила о людях, которые придают магическому происхождению большое значения, не имея, порой, серьёзных аргументов. Ливия была рада, что ей пока такие зверские люди не встретились.  

***

После праздничного пира староста Феликс Фуллбастер собрал всех первокурсников и повёл их в гостиную Слизерина. Они следовали за ним, как маленькие утята, сопровождаемые серьезным лицом юноши и его добрым и вполне приятным голосом. Белла запрокидывала голову назад, на бесконечные пути лестниц, которые действительно вращались, из-за чего она или наступала всем на ноги, или отставала от группы. Но вверх они не пошли, Феликс вёл всех вниз, в подземелья. Коридоры чем-то напоминали дом. Такие же тёмные, высокие, устрашающее. Но различий было больше. Если приглядеться, то на некоторых колоннах можно разглядеть смешные сценки с Основателями школы. Проходя мимо сотен картин, не видевших солнечного света, Белла бесконечно махала рукой изображённым героям. Кто-то резко опустил её руку, ругаясь, но девочка этого даже не заметила и стала просто говорить громко: “Привет, рисованный человечек!” Возможно этот кто-то просто боялся спускаться всё ниже и ниже, под самую землю, под самое дно Чёрного озера, но Белле было весело, потому что она чувствовала забавное ощущение внутри головы. Как только ученики добрались до гостиной, Белла чуть не вскрикнула от увиденной красоты. Зелёные и серебряные цвета как никогда гармонировали друг с другом. Дети остановились посреди комнаты, где на них со всех сторон сквозь воду отражался лунный свет.   — Ваши вещи уже доставлены в ваши комнаты, так что можете уже расходится по комнатам и ложится спать. Завтра вас ждёт новый день. Какие-нибудь вопросы? — староста оглядел каждого первокурсника.    Кто-то спросил его фамилию, и, получив ответ, присвистнул, понимая, что как минимум четверо детей из богатой семьи Фуллбастеров находятся сейчас в одной гостиной. Белла увидела Эзру перед самым сном. Он с пергаментом сидел около огромного окна, в котором виднелись кораллы и водоросли. Девочка была слишком возбуждена, чтобы сидеть на месте, потому мельком пожелала брату спокойной ночи, а сама направилась исследовать свою спальню. Это место нарушало её привычный уклад жизни — она почти не покидала поместье, сидела в только своей комнате, а в Хогвартсе придется быть везде и сразу. И ей это нравилось.    Белла бежала по лестнице, и с каждым шагом мысли сменяли одну на другую: она заметила, что чем дольше находится здесь — в Хогвартсе, —  тем больше она чувствует себя в безопасности. Даже то, что она находится на самом дне озера, не внушало страх, а, наоборот, подчеркивало таинство места. Всё было по-другому! Пудингов было вдвое больше! Свечи горят тёплым оранжевым пламенем! Все улыбаются! Много людей и детей даже её возраста! Даже привидения шалили друг с другом, не обращая внимания на то, что перегородили путь студентам. Дома же привидения её родственников хлебом не корми — дай нотации почитать. Когда Белла посмотрела в окно, в её детское лицо смотрела русалка. Её острые зубы скривились в улыбке, и было непонятно от чего: от знакомства в новенькой или от предвкушения нового лакомства. О Мерлин, чувство опасности оживило Беллу. В тот день, когда убегала от садовника Шеймуса, она ощущала жизнь в каждых мышцах, и вот сейчас девочка смотрела большими глазами на облизывающуюся русалку за стеклом. Белла давно поняла, что та явно не с добрыми намерениями следит за ней, но именно из-за этого она хотела протянуть ей руку и коснуться этой светлой чешуи.    Белла вернулась в реальность и обернулась. Как только она увидела дверь, осознание сбило её дыхание. Она не будет одна. Комната не для одного человека. «Вот Мерлин, — шептала про себя Белла, — придется прятать свои клыки даже в пижаме!» Очередной зуд на зубах от зелья заставил Беллу вздрогнуть. «Когда я вырасту, обязательно создам зелье покачественнее того, что варит отец!» — она мысленно топнула ногой. Белла не решалась войти. Какая-то девочка ураганом пронеслась мимо неё вниз. Секунда за секундой Белла успокаивалась. «О Мерлин, я нахожусь наконец-то вдали от дома! Прочь все мысли и бегом навстречу к знакомствам!» — кричала сама на себя Белла. Жажда подружиться с кем-то всё же пересилила её страх.    Глаза ослепил зелёный свет. В комнате пока что было пусто, но уже стояли чьи-то чемоданы. Белла стояла одна посреди четырёх кроватей. Окрылённость исчезла, будто бы её и не было секунды назад, и страх вновь окутал её. Только существа в окне озера успокаивали дыхание: они сейчас просто игнорировали её присутствие, проплывая мимо. Белла нашла свой чемодан с пустой клеткой. «Видимо, — подумала она, не обнаружив своей совы, — здесь есть совятня». Она коснулась крайнего кармана, где лежал бутылёк с зельем, и тот показался ватным на ощупь. Почему-то разбирать вещи уже не хотелось. Тишину нарушили шаги за дверью. Заразительный смех двух девочек ввалился внутрь:   — Леонесса, перестань! У меня уже живот болит.    Увидев стоящую посередине комнаты Беллу, девочки остановились, не понимая, что делать. Третья, видимо, бежала за ними следом и врезалась в эту девичью преграду, чуть не повалив всех на пол. «Ну вот, теперь они смотрят на меня, — взволнованно вздохнула Белла. — Хочу спрятаться!» Она неуверенно подняла руку в знак приветствия. «Мерлин, я же только что хотела поскорее с ними познакомиться! Успокойся и дыши!» — вновь кричала на себя Белла. Девочки, одна не похожая на другую, не растерялись и радостно поприветствовали её.    — Ещё новенькая! — нараспев проговорила последняя. — Какие красивые у тебя глаза!   «Она всегда говорит о том, что думает?» — спросила сама у себя Белла.    — Вроде бы мы здесь все новенькие, разве нет?   Они засмеялись, Белла неуверенно улыбнулась. Через пару минут, когда одна из них уже потерялась в дебрях своего чемодана, Белла поняла, что бояться пока нечего. «Они же даже не знают меня, чего я волновалась тогда?» — она мысленно ударила себя по лбу. Все расположились на кроватях, занимаясь вещами. Другая девочка глянула на новоприбывшую, как на новую мишень. Она соскочила с кровати и подбежала к Белле на своих ножках так быстро, насколько позволяло ей детское тело:    — Дорказ. Дорказ Медоуз к вашим услу... — протянула руку девочка. Вдруг её глаза широко уставились на Беллу, — У тебя только что были голубые глаза!  Какого Мерлина…   — Мы живём в мире, где с каждым годом процветает магия в разных направлениях, — протараторила Белла, в очередной раз перебирая мантию за спиной. Ложь сплеталась из её рта в успокаивающие нити слов. — Я часто экспериментирую со внешностью, это один из опытов.   — А, так ты не метаморфомаг?  —  девочка из коричнево-красного чемодана с инициалами “Леонесса Хэндервелл” только сейчас обратила внимание на Беллу.   — Нет, но это захватывающе — менять внешность с рождения, — протяжно произнесла Белла, убеждая собеседниц.   Неожиданно откуда-то на Дорказ выскочило что-то металлическое. Белла разглядела белку, чья шёрстка была из бронзовых металлических пластин и шестерёнок. Её шаги были нечастыми, но резкими, что пугало и заинтересовывало ещё больше.    — Что это такое? — спросила за Беллу Дорказ, огибая свою кровать, чтобы лучше рассмотреть это чудо.   Леонесса взяла животное в руки:   — Это будильник, — она потянула за хвост, и белка затряслась, — Из чемодана сбежала.    — Что такое будильник? — Белла приподнялась, отодвигая свои вещи в сторону.    — Ну… Часы. Чтобы не проспать утром, когда нужно рано идти куда-то, — Леонесса подняла губу, сверху вниз глядя на девочек.    Белла переглянулась с Дорказ, ловя такой же непонимающий взгляд. Она хотела расспросить про слуг, которые, видимо, плохо выполняли свои задачи, но её перебили:   — А как это работает?   — Чистокровные что ли? — поправляя короткую тёмную чёлку, спросила Харвин со своей кровати.    — Нужно его завести, — продолжила Леонесса, — видишь красную стрелку? Вот, теперь она двигается. Потому что я вращаю вот эту шестерёнку.    Белла увидела, что на задней лапке белки и вправду находилась какая-то тонкая круглая деталька. Будильник вновь зазвенел, трясясь в руках Леонессы. Белла с Дорказ отпрянули назад от неожиданности, но через секунду бросились рассматривать чудесный предмет, отбирая друг у друга из рук. Харвин только рассмеялась, наблюдая за ними и постоянно поправляя свои волосы.    Через несколько минут, когда все вещи были уложены и пижамы надеты, девочки решили лечь спать. Волнение перед первым учебным днём девочки переживали по-разному. Кто-то уснул сразу: Харвин громко сопела, а Дорказ, укутавшись с головой, неподвижно лежала, вино было непонятно, живо ли она вообще. А кто-то не мог уснуть: Леонесса долго ворочалась в постели, ругая подушку, а Белла, оставив попытки уснуть, смотрела в потолок, прокручивая события сегодняшнего дня. Когда наконец Леонесса притихла и даже вроде нашла удобное положение, Белла решила запомнить каждую соседку через ассоциации.    Леонесса Хэндервелл. Кровать слева от Беллы. Ровный тон общения даже когда хочет спать. Много вещей и украшений. Вроде бы знакома с Харвин. Белокурая. Полукровка.    Харвин Григокс. Кровать напротив Леонессы. Пахнет яблоками, видимо у родителей есть ферма. Короткие тёмные волосы. Магглорождённая.    Дорказ Медоуз. Кровать справа от Харвин и напротив Беллы, тоже у окна. Кудрявые каштановые волосы. Очень болтлива и энергична. Чистокровная, но Белла первый раз слышит её фамилию.    И всё же первый день прошёл очень даже хорошо. Сколько знакомств за каких-то двадцать четыре часа! В комнате наконец затихло, дыхание девочек стало ровным. Привидения, летающие по замку и не знающие ничего о личных границах, перемещались сквозь стены спальни и запомнили улыбку маленькой Беллы.