Красные лилии

— Господин Хван, вам опять прислали букет красных лилий без записки. Хенджин загадочно улыбается. — Отнесите его в мою машину. Хван Хёнджин, возраст 24 года, известный танцор балета. Красив, холоден и востребован. Его считают высокомерным, но безумно талантливым. Появление его фамилии в постановке гарантирует распроданные билеты и полный аншлаг. Многие хореографы мечтают заполучить его в свои руки, но не каждому он дается. Хван работает только с тем что ему действительно интересно. Не так давно вернулся из Токио, где по неизвестным причинам сорвал несколько спектаклей исчезнув на два дня. После возвращения ничего не объяснил и всю шумиху в газетах стремительно замяли. Правда какая-то одна желтая газетёнка напечатала статью о том, что танцора похищали и он оказался втянут в разборки двух мафий, однако ей так никто и не поверил. Каждое утро для Хвана начинается с легкого завтрака и обязательной зарядки. Прохладного душа и косметических процедур. Он спешит в институт что бы успеть попрактиковаться в зале, пока придурки отделения современных танцев его не заняли. От мысли об условных «коллегах по цеху» его передергивает. Что поделать, извечная война двух школ — классической и современной — никогда не угасает. Хван хмурится, находит в плеере последний проектный трек, который подогнал ему по старой дружбе Бан Чан, и погружается в музыку. Две остановки, один светофор. Он приближается к зданию, пока еще пустующего института, здоровается с охраной и спешит в зал. К его неудовольствию тот оказывается занят — несносный Чхве Сан со своими приспешниками уже отрабатывает абсолютно безвкусную связку под какой-то грохочущий трек. Ужасная музыка. Хенджин тормозит в дверях и засматривается на то с каким спокойствием Сан исправляет движение Уена. С его дотошностью его бы в классическую школу… — Посмотрите какие гости. Чего здесь забыл, куколка? — Сан насмешливо приподнимает бровь и облизывает губы. Хван на мгновение подвисает на языке Чхве, а потом ощетинивается, реагируя на прозвище. — Да вот хотел потренироваться, но увидел вас и все настроение упало. — Так ты лосины сними, и оно поднимется. А то, наверное, передавил. — скалится Сан, и его команда заходится гиенистым смехом. — Как бы от вашего вида все внутрь не втянулось. — Злобно бросает Хенджин, захлопывая дверь в зал. Мда… По практиковаться сегодня не получится. С самого начала обучения они с Чхве портят друг другу нервы, стараясь друг друга задеть побольнее. Кураторы Пак Сонхва с классического отделения и Чон Юнхо с современного, поначалу пытались вразумить взбалмошных детей, но потом махнули на них рукой. Оба студента хорошо сдавали экзамены, участвовали во всевозможных конкурсах, занимая призовые места, а до драк дело не доходило. Следовательно, чем бы не тешились лишь бы на собраниях рот не открывали. Хван уныло ковырялся вилкой в салате, жалуясь на жизнь своему одногруппнику — Ли Минхо. — Ты представляешь, я специально на час раньше встал что б порепетировать, а зал уже занят, гребанным Чхве Саном. — Так, ты поди этот час в ванной провел, вот и не успел осуществить свой план. — ответил Минхо не отрываясь от своего телефона. Хёнджин фыркнул. — Да ни фига. Я был здесь без пятнадцати восемь. Интересно, эти придурки вообще из института уходили? — Ну работают ребята над номером к отчетнику, что ты взъелся. Запишись на позже. — Я смотрел расписание зала — Сан все занял! — Ну попроси у него отдать какой-нибудь день. — Да ни в жизни! Ты знаешь, что он мне сказал? — Что я тебе сказал, куколка? — Чхве появляется рядом внезапно, как черт из табакерки и Хван дергается, роняя вилку, Минхо отрывается от своего телефона, пристально изучая этих двоих. Если они оказываются друг к другу ближе чем на пять метров — жди беды. Ноющего весь день Джинни на тему «Чхве-мудак» ЛиНо точно не переживет. Хёнджин ожидаемо мрачнеет. — Ни чего хорошего. Память проверь, если не помнишь. — Я-то всё помню, куколка. — Чхве плюхается рядом, ставя поднос с едой. — Главное что бы ты не забывал. Я бы рекомендовал все-таки почаще лосины снимать, а то передавливаешь все там, кровь плохо циркулирует, мозг тупеет — член не стоит. Хван краснеет от возмущения. Минхо закатывает глаза. Сейчас начнется. — Мой член тебя волновать не должен! Если потребуется я тебя отдеру так что месяц ходить не сможешь! Ну пиздец. Ли бегает взглядом по притихшей столовой и молится что бы все это скорее кончилось. Сан фыркает. — А силёнок-то хватит? Питаешься одними былинками, — Чхве тыкает в сторону витаминного салата Хвана. — С таким как я бОльшая масса для убеждения нужна. Хёнджин презрительно смотрит на Сана. — Я думаю с тобой для убеждения хватит и нашей разницы в росте. Ой, блядь. Минхо пытается притвориться ветошью, мертвым или слиться с местностью. Он видит, как опасно сужаются глаза Чхве и мысленно уже репетирует речь на похороны Хвана. Сан ниже Хёнджина, и кажется его это бесит. — А не много ли ты на себя берешь, куколка? — Брать удел нижних. — Хван не обращает на угрожающий вид Сана никакого внимания и продолжает давить на больное. Подача отбита, 1:0. — Хочешь оказаться со мной в постели и проверить мою позицию? Не боишься, что понравится? — 1:1. Ситуацию спасает их друг Феликс, который появляется у стола и просит Хвана зайти к Кристоферу на счет трека, пока у того перерыв. Хван поднимается со скамейки, а Минхо готов расцеловать Ликса за предотвращение катастрофы, но Чхве хватает Хёнджина за руку. — Нечем крыть, куколка? — Отвали. — Хван освобождается от захвата и выходит из столовой под летящее в спину «мы не договорили». По итогу Хенджин все-таки ноет Ли на тему «Сан-мудак». А когда тот не выдерживает и огрызается: «Да поебитесь и разойдитесь вы уже» — демонстративно отсаживается за другую парту и замолкает. Впрочем, Хван долго дуться не умеет, и уже под конец пары пишет Минхо в месседжере предложение сгонять в клуб. У Хо планов на вечер особо нет и он соглашается. В клубе жарко, гремит музыка и сильно накурено. Хван уже закинулся парой коктейлей, оставил Хо у бара и сейчас отпускает себя на танцполе. Напряжение медленно сходит на нет и весь осадок растворяется в танце с каждым новым треком. Хёнджин старается не вспоминать перепалку с Саном, они всегда грызутся и у него уже выработался некий иммунитет. Хотя иногда ему начинает казаться, что грёбанный Чхве просто создан для того что бы отравлять ему жизнь. Хван раздраженно подергивает плечами и чувствует, как на его бёдра опускаются тёплые ладони и кто-то прижимается к спине. — Малыш, скучает? Хёнджин не планировал сегодня никого цеплять, поэтому разворачивается отказать, как его опережает знакомый голос. — Он занят. Хван переводит взгляд на говорившего и узнает Сана. Он выглядит слишком непривычно и хищно, но Хёнджин возмущен. Какого хрена эта выскочка принимает решения за него? Он хватает ладонь незнакомца сзади и выплёвывает. — Я свободен. А сейчас ухожу, чтобы прекрасно провести время, и не тебе мне указывать, Чхве. Сан стискивает зубы, а в глазах загорается злобный огонёк. — Так всё-таки ты нижний? Раздвигаешь ноги перед каждым как последняя шлюха? — Перед каждым. Кроме тебя. Хван бесится и уходит с танцпола, задевая плечо Чхве. Уже свернув по дороге из клуба в какой-то проулок отписывает Минхо о том, что ушел, как его останавливают, хватая за руку. — Так что, малыш, продолжим знакомство в другой обстановке? — Я не в настроении. Хёнджин пытается выдернуть руку, но у него не получается. Держат крепко. — Отпусти. Парень, что его поймал, явно пьян и в размерах превосходит Хвана. — На танцполе ты говорил другое. Не хорошо обманывать взрослых дяденек, котик. Силы не равны. Паника подступает к горлу Хвана, но что делать? Кричать? Драться? Решение проблемы происходит внезапно и качка что вцепился в Хёнджина кто-то толкает. Тот теряет бдительность и Хван пользуясь случаем выдергивает свою руку, разворачивается и бежит. Бежит долго до обжигающей боли в легких. Уже дома сползая по двери его начинает бить крупная дрожь от осознания, чем могло все закончится. Если бы Сан не влез со своими комментариями он отшил бы того парня в толпе людей и мог бы позвать охрану. Но тот влез. Чхве — мудак. До конца обучения они с Саном так и собачатся. С личной жизнью у Хёнджина после того случая не ладится, и он ни с кем не встречается дольше недели. Его бросают под разными предлогами, а Хван забивает в конце концов на всё хер, полностью отдаваясь искусству. Это не проходит незамеченным, и уже на одном из конкурсов к нему подходит директор престижного театра предлагая контракт сразу по окончанию института. Хёнджин соглашается. На фуршете для победителей директор одаривает Хвана сальными взглядами и отводит в кабинет дабы «обговорить все условия трудоустройства». Как только они оказываются наедине, в дверь стучат. Чертыхаясь будущий работодатель выходит переговорить с нарушителями спокойствия. Когда он возвращается то имеет мертвенно-бледный вид и озвучивает Хёнджину что дополнительных условий не требуется, он ждёт того с распростертыми объятиями сразу после вручения диплома. Хван удивляется, кивает и покидает кабинет. У противоположной стены он замечает Чхве, что вертит в руках бокал с шампанским. Хёнджин напрягается, поджимает губы и проходит мимо, краем уха улавливая раздраженное: «Ты такой наивный, куколка.» Хван слышит. Но не реагирует. После выпуска их дороги расходятся и Хван пользуется предложением театра начать карьеру у них. Хёнджин трудолюбив и требователен к себе. Его сразу же берёт на заметку главный балетмейстер и ближайшей постановке Хван получает главную роль. Он сильно нервничает накануне и почти не спит, но на удивление все проходит хорошо. Как только аплодисменты стихают, а занавес падает — труппа бросается к нему с поздравлениями. Хёнджин улыбается, в глазах блестят слёзы — он сильно перенервничал. Возвращаясь в гримёрку, обнаруживает на своем столе белую лилию — символ чистоты и непорочности без каких-то опознавательных знаков. Никто не видел, как она оказалась у зеркала и Хёнджин задумчиво покусывает губу, разглядывая цветок. Отмечая в клубе успех, его разносит с одного бокала из-за сильной усталости и он не помнит как оказывается дома. На вопросы кто его отвёз — вся труппа пожимает плечами. Приняв для себя версию что, он сделал это сам на такси, проявив чудеса автопилота, Хван успокаивается. Хёнджин продолжает упорно трудится, обзаводится личным менеджером и уходит из театра. Поток главных ролей в различных постановках не иссякает и со временем он начинает более тщательно выбирать где играть. Единственное что остается неизменным так это то, что он стабильно продолжает получать цветы без открытки. Один цветок белой лилии — который он бережно хранит между страницами дневника — превратился в огромные букеты красных. За все время загадочный отправитель не появился в его жизни и Хёнджин старается не мучать себя догадками от кого эти цветы. Если бы это был безумный сталкер, то он уже получил бы какие-то письма, однако ничего не было. Где-то в глубине души встретится с отправителем он конечно хотел. Но сейчас требовалось строить карьеру. Своим личным достижением он считает приглашение в Токио. Хван улетает по контракту на полгода, но решение дается ему легко. Личной жизни как не было, так и нет, а значит его в Сеуле ничего не держит. После перелёта он знакомится с коллегами и принимается осваиваться на новом месте. Бесконечные репетиции выматывают настолько что на знакомство с городом не остается ни каких сил. Хорошо, что менеджер следит за его здоровьем и Хван Ёсану бесконечно благодарен. Если бы он не выгонял его из зала и не отбирал гаджеты заставляя спать, Хёнджин бы давно свалился с переутомлением. После премьеры постановки Хван с удивлением обнаруживает у себя в гримерке букет красных лилий. И это напрягает. Он озвучивает свои опасения менеджеру, но тот лишь отмахивается от Хёнджина, говоря, что все в порядке. Хван хочет верить, но не может. Спектакли продолжаются, букеты появляются, но ни чего страшного не происходит и Хёнджин расслабляется. До тех пор, пока не оказывается связанным в каком-то фургоне с мешком на голове Он приходит в себя в странном здании, отдаленно напоминающем ангар. Конечности затекли, веревки сильно впиваются в кожу, оставляя уродливые следы. Хван напуган. И он ни черта не понимает. Напротив него сидит пожилой мужчина, которого Хван видит впервые в жизни. Под взглядом водянистых глаз Хёнджин ёжится, подсознательно пытаясь уменьшится. — Так вот на кого положил свой глаз Лис. Не дурно, не дурно. Лис? Какой еще Лис? — Вы, наверное, обознались… — Неуверенно начинает Хван. — Я не знаю никакого Лиса. Отпустите меня пожалуйста. Я клянусь, что никому не расскажу об этом инциденте… Мужчина разражается каркающим смехом. — Ты и не должен его лично знать, мальчик. Мне достаточно того, что он заинтересован в тебе. А значит примчится тебя забирать. — Я сомневаюсь что представляю хоть какую-то ценность. Я обычный танцор… — О нет, хороший. Ты не обычный танцор, нет. Ты достаточно крупная звезда. Лис падок на такое. Уж я-то знаю. Более того — одни букеты в твоей гримёрке о многом говорят. Волосы на затылке Хвана встают дыбом. Откуда им известно про букеты? И значит ли что букеты присылает какой-то конкретный человек и он явно не из хорошей компании? Это объясняет отсутствие записок, но легче от этого знания не становится. — Почему вы уверены, что он за мной явится? — Лис… Мужчина не успевает договорить как его лоб прошибает пуля. Хёнджин от ужаса вскрикивает и теряет сознание. В сознание он приходит уже в своей квартире, и готов принять все за слишком реалистичный страшный сон после переутомления, если бы не следы от верёвок на запястьях. Дверь в комнату распахивается и в неё заходит слишком серьёзный Ёсан. — Очнулся? — Д-да. — Запинается Хван и Кан протягивает ему стакан воды, присаживаясь на край кровати. Хёнджин делает несколько глотков и отставляет стакан на тумбочку. — Наверное тебя интересует что произошло? — Спрашивает Ёсан и получив утвердительный кивок продолжает. — Тебя похищали потому что хотели добраться до главы сеульской группировки. Ты достаточно небезразличен ему, и я прокололся, утратив бдительность. — Ты? Прокололся? Глава группировки? — Хван плохо понимает, о чем с ним разговаривают. — Кан, прошу, скажи, что это розыгрыш! Ёсан тяжело вздыхает. — Хотел бы. Но нет. Я действительно был приставлен к тебе главой и занимался помимо твоего менеджмента еще и твоей охраной. Больше деталей тебе может рассказать сам глава. И если ты готов, то мы можем отправится в его резиденцию. Хван до чертиков напуган происходящим, но не меньше он хочет во всем разобраться, поэтому даёт согласие. После быстрых сборов его усаживают в большую наглухо тонированную машину и куда-то везут. Ёсан сидит рядом и молчит всю дорогу. Хёнджину страшно. Прибыв в резиденцию Кан сопровождает его до двери кабинета и оставляет одного. Хван мнется, собирается с силами и стучит. Услышав глухое «Войдите» распахивает дверь и замирает на пороге. — Ну здравствуй, куколка. Перед ним за столом сидит… Сан. — Что всё это значит? Хван расположился на диване напротив стола и его страх сменился гневом. Чертов Чхве Сан даже после выпуска доставляет ему проблем. Чертов Чхве Сан является главой группировки! Чёртов Чхве Сан отправлял ему… цветы? Сан тяжело вздыхает и трёт переносицу. — Я так понимаю, просто поговорить у нас не получится? — Ты издеваешься? Да меня из-за тебя чуть на тот свет не отправили! Ты умудряешься влезать в мою жизнь, когда я надеялся, что я с тобой распрощался! Ты слал мне цветы, и я постоянно думал, что за мной следят! Да ты и был сталкером! Ты приставил ко мне Ёсана и следил за мной! — Хван подскакивает с дивана и упирается руками в стол, склоняясь к Чхве. — Всё сказал? — Да ты… — Договорить Хёнджину не дают, потому что Сан властно впивается в его губы, притягивая к себе за шею. — Давно хотел это сделать. Хван отталкивает его распаляясь сильнее. — Совсем идиот? — Совсем. — Безоговорочно капитулирует Сан. — Совсем влюблённый в тебя идиот. Хёнджин смотрит на Чхве как на умалишенного. — Оставь меня в покое. Прекрати отравлять и усложнять мне жизнь. — Боюсь, что не могу себе этого позволить, куколка. После сегодняшнего тебе точно нельзя оставаться одному. Я не могу допустить что бы ты пострадал. Хван взрывается. — Да я с тобой быстрее пострадаю! Ты губишь мою карьеру! — Прекрати орать. — В голосе Чхве слышаться стальные нотки. — Если бы я захотел, то никакой карьеры бы у тебя не было. Думаешь я выбирал тебя специально? Думаешь мне очень хотелось влюбится в такую истеричку, которая в институте портила мне кровь? Думаешь я не пытался забыть тебя? Или выбирал роль главы? Сейчас твои крики ничего не изменят. Все что я могу — это дать тебе время смирится. Но я всегда, слышишь? Всегда буду за тобой приглядывать. Хван опускается на диван и вцепляется в свои волосы руками. — Ненавижу тебя. — А я тебя люблю. Хёнджина возвращают обратно после разговора — подавленного и молчаливого. Ёсан остаётся рядом, но Хван всячески его игнорирует. К удивлению, Хёнджина театр не разрывает с ним контракт и ничего не говорит по поводу двухдневного отсутствия. Постановка продолжается, красные лилии так же оказываются в его гримерке. Как прежде без записки. В ней больше нет необходимости, Хван и так знает от кого поступают цветы. Он смахивает их в урну, но на душе скребут кошки. После того разговора Сан больше не выходил на связь. Хёнджин возвращается в Сеул и отказывается от предложений, объявляя творческий перерыв. Созванивается с Минхо и они договариваются пересечься в клубе. Хван плачется ЛиНо, что в его жизни вновь появилась заноза в виде Чхве Сана. Минхо реагирует на это философски: — Я еще в институте тебе говорил — потрахайтесь да разойдитесь, в чем проблема? Видно же, что вы друг к другу были неравнодушны. В любом случае — что ты теряешь? Это будет либо отличный секс, либо вы больше не пересечетесь, потеряв интерес друг к другу. Хван ворчит, что вообще-то на кону его честь, и Ли на это лишь хмыкает. Снова душно, снова гремит музыка и снова слишком накурено. Слова Ли не дают покоя, и Хван пытается вспомнить как реагировал на Сана во время учёбы. Бурно. Даже слишком. Может действительно достаточно просто потрахаться? Хёнджин опять пытается уйти от проблем в танце и у него практически это получается, как над ухом раздается вопрос: — Малыш, скучает? — Он занят. У Хвана флешбэки перед глазами, он смотрит на Сана и почти не удивляется что он тут. Скорее всего Кан доложил. Да плевать. — Он прав, я занят. — Хван делает шаг в сторону Чхве и укладывает голову тому на плечо. Сан теряется и практически машинально укладывает руку на талию танцора. — И я не малыш, я куколка. Если бы Хёнджин знал, что растерянный Сан так смешно выглядит, он провернул бы это давно. Неудавшийся пикап-мастер отваливается, а Чхве усиливает хватку на талии Хвана. — И что дальше? — Отвези меня домой. — К тебе? — К себе. Они усаживаются в машину и Хван разглядывает сидящего рядом Сана, нервно покусывая губы. На Чхве светло-синий в крупную клетку костюм-тройка, и круглые очки в золотой оправе. Он выглядит слишком сексуально для Хёнджина, но знать ему об этом пока не обязательно. — Как ты тут оказался? — Решал дела. — В клубе? — Именно. Они добираются до дома в тишине, изредка бросая друг на друга взгляды через отражения в окнах, но избегая прямого контакта. — Я прикажу постелить тебе в гостевой комнате. — Я хочу спать с тобой. Чхве делает глубокий вдох. — Хван, если ты окажешься рядом, я не смогу сдержаться. — Я не хочу, что б ты сдерживался. Сан рычит. — Я не дам тебе потом передумать. — А я и не собирался. Дальнейшие слова излишни и Чхве практически волоком утаскивает Хёнджина в свою спальню. Едва дверь за ними закрывается Хван проявляет инициативу и целует Сана. Тот не возражает, тут же перехватывая первенство. Пошлые причмокивания наполняют комнату и Чхве утробно рычит, сжимая пальцы на талии Хёнджина, вынуждая того застонать. Сан сбрасывает свой пиджак и распахивает рубашку на Хване лишая её половины пуговиц. Хёнджин никогда не думал, что Чхве может быть таким властным и танцора откровенно ведет от его подавляющей ауры. Воздуха не хватает и Хван разрывает поцелуй. Свет в комнате только от луны, но даже в нем видно, как лихорадочно блестят их глаза. Чхве поддается секундной нежности и обхватывает лицо Хёнджина ладонями, поглаживая его скулы большими пальцами. — Какой же ты красивый, Джинни… Хван, ручным котом трется о ладонь Чхве, и прикрывает глаза. Сан очень хочет быть нежным, но желание вытрахать из Хёнджина душу, за все годы ожидания намного сильнее. Он обязательно подарит ему медленный и чувственный секс, только позже. В следующий раз. Сан давит на плечо Хвана, заставляя того опустится перед ним на колени. Хёнджин умный мальчик, без слов понимает, что от него требуется и тянется руками к ширинке. Расстегивает молнию, спускает брюки и прижимается к члену губами через ткань нижнего белья. Чувствует, как пульсирует ствол, когда он проводит по нему языком, видит мокрое пятнышко от естественной смазки. Хван дразнится, приспуская боксеры и дуя на головку. Сан громко стонет и сжимает волосы Хёнджина на затылке. Танцор улыбается, стягивает нижнее бельё Сана и берет головку за щеку. Громкий стон служит ему наградой. Чхве на удивление долго держится и успевает полностью избавится от своего верха, и даже выпутаться из брюк не отстраняя Хвана. Когда понимает, что уже подходит к краю, то оттягивает Хёнджина за волосы, зажимает собственный член у основания и рычит: — На кровать. — Кажется мы еще не решили кто из нас нижний. — Ты еще сомневаешься? Хван улыбается блядски и выглядит так же — опухшие губы, шальной взгляд — Сан снова рычит и подтягивает его к себе целуя. Хёнджин тут же отвечает, превращая поцелуй в схватку двух языков, и стонет развратно, срывая крышу окончательно. Не включая свет, они добираются до кровати, и Хван тут же занимает коленно-локтевую позицию, а Сан с изумлением обнаруживает в том анальную пробку. — Ты это планировал? — Не обольщайся. Мне надо сбрасывать стресс иногда. Шлепок разносится по комнате и Хван дергается. Сан склоняется и целует место удара. — Не знал, что стресс лечится пробкой. — Боже, прекрати трепаться и докажи мне уже что я не зря стал нижним. Сан прикусывает кожу на ягодице Хвана, реагируя на дерзость и вытаскивает пробку, наблюдая как стягивается дырочка. Не в силах устоять от развратности зрелища он проходится по ней языком, а Хвана выгибает так, что кажется переломится позвоночник. — Смазка… в заднем кармане… — сипит Хёнджин. Сан достает пакетик со смазкой, вскрывает тот зубами греет немного между пальцами и смазывает сначала дырочку Хвана, а затем свой член. Не в силах больше терпеть он быстро входит в Хёнджина, слышит, как тот болезненно шипит и прикусывает его загривок. Хоть Хван и растянут, внутри него тесно и горячо. Выждав время Сан начинает двигаться, практически сразу срываясь на бешенный темп. Хёнджин стонет, мнет простынь под пальцами одной руки, а второй надрачивает себе стараясь поспеть за ритмом Чхве. Кончают они одновременно. Сан прислоняется лбом к спине Хвана и переводит дыхание. Затем выходит, берет из тумбочки салфетки и очищает сначала Хёнджина, потом себя. Стягивает покрывало, на которое кончил Хван, и подтаскивает того на подушки, укрывая одеялом и своими объятиями. Под мерное дыхание Хвана проваливается в сон. Утром Чхве просыпается от того Хван расположился головой на его груди и вырисовывает пальцами на коже какие-то непонятные узоры, очерчивая тату принадлежности клану и небольшие шрамы. Мурашки бегут по телу, сердце затапливает нежностью и Сан потягивается к Хвану что бы оставить поцелуй в его волосах. — Доброе утро. — вздрагивает Хван. — Доброе. — Охрипшим от сна голоса отвечает Чхве. — И что это вчера было? — Ты о чём? — Знаешь. Пальцы Хёнджина замирают, и он приподнимается, заглядывая Сану в глаза. — Решил наконец-то проверить твою позицию. — И как? — Думаю я не против побыть нижним. — Это значит, что ты хочешь повторить?  — Очень может быть. Сан смеется, разворачивается и нависает на Хёнджином. Второй улыбается лукаво и тянется к его губам, на что Чхве с удовольствием отвечает глубоким и нежным поцелуем. Хван зарывается рукой в его волосы и потирается о бедро утренним стояком. Сан стонет, сжимая Хёнджина в объятиях, но к неудовольствию последнего разрывает поцелуй. — Сначала нам надо поговорить. — А мы не можем просто трахаться? — Хнычет Хван, но замечая серьёзный взгляд Сана, успокаивается. — Хорошо. О чём ты собираешься со мной говорить? — О нас. — О нас? — фыркает Хёнджин. — Я только вчера сделал шаг на встречу. — И ты думаешь, что теперь я смогу тебя опустить? — Чхве до сих пор серьёзен и Хван решает не испытывать судьбу. — Я не смогу, Джинни. Я пытался множество раз это сделать, но как видишь без особого результата. Я не могу тебя неволить, хотя честно иногда это очень хотелось сделать. Потому что, откровенно говоря, отгонять от тебя ухажеров слишком утомительное занятие. Хёнджин давится воздухом. — Отгонять? Так это из-за тебя моя личная жизнь катилась к чертям? — Да. — не отпирается Чхве. — Я не был готов делить тебя с кем-то. И никогда не буду готов. Я хочу, что б ты стал моим до конца. Хван замолкает, обдумывая сказанные слова. Вчерашний разговор с Минхо заставил его посмотреть на вражду с Саном под другим углом, и к своему неудовольствию он заметил, что в глубине души он восхищался его талантом. Но в юном возрасте очень сложно разобраться в чувствах, поэтому он просто бесился. Цветы, которые постоянно присылал ему Чхве всегда дарили ему уверенность, что он все делает правильно. Сан на протяжении всего времени был с ним рядом — подбадривая и скорее всего опекая. Да, он не может смириться с тем что Чхве вмешивался в его жизнь, но существенных проблем все равно не доставлял. И Хван еще вчера решил, что готов попробовать дать ему шанс. Но совершенно не ожидал что сам в него влипнет. Сан не торопит Хвана с ответом. Лишь поглаживает его плечо большим пальцем. Собираясь с мыслями Хёнджин, произносит: — Расскажи мне всё что можешь и что я должен знать. Мне надо понимать на что подписываюсь. И Чхве рассказывает. Рассказывает все без утайки — про группировку, про то как родился в семье главы и по наследству принял дело. Про разборки с японской мафией, торговлю оружием и информацией. Как хотел отказаться от всего и поэтому пошел в институт искусств, однако судьба распорядилась иначе. Как не стало отца и он занял его место. Про то как встретил Хвана, влюбился, но из-за семьи боялся подойти. Как привлекал внимание издёвками, только бы Хёнджин смотрел на него. Как присылал цветы, приставил к нему Кана и что продолжает любить взбалмошного танцора с классического отделения спустя столько времени. Заканчивая рассказ Чхве нервничает — Хван имеет полное право послать его к чертям и сдать полиции. Но он надеется на другой исход. Хёнджин переваривает всю информацию и понимает что выбора-то у него нет. Даже если он сейчас уйдёт, хлопнув дверью, Сан всё равно не отпустит. Более того, ситуация в Токио может повторится, а он не готов пережить подобное еще раз. Хван выпутывается из объятий и седлает бёдра Сана, глядя тому в глаза. Чхве располагает свои руки на накаченных ногах танцора ненавязчиво лаская их кончиками пальцев. — Что ты предлагаешь? — Стань моим. — Я известный танцор и моя жизнь — это сцена. Почему я должен согласится? — Я не собираюсь ломать твою карьеру, если тебя беспокоит это. Но мне было бы спокойнее что бы я всегда был рядом не просто тенью. Я люблю тебя, Джинни. Люблю до помешательства и не хочу отпускать. Так что ты мне на это ответишь? Вместо ответа Хван наклоняется к Сану и нежно целует. Руки Чхве перемещаются на спину Хёнджина, а он сам углубляет поцелуй. Через пару минут он опять отстраняется, а Хван хнычет — Джинни, я безумно хочу с тобой целоваться, а еще перетрахать на каждой поверхности этого дома, но это не ответ. — Сан вновь серьёзно смотрит в глаза. — Что ты мне ответишь, Джинни? — Отвечу, что кажется я влюблен в одного жутко доставучего танцора с современного отделения и готов дать шанс нашим отношениям, ведь он обещал перетрахать меня на каждой поверхности его дома. Сан счастливо улыбается и впивается в губы Хвана с новой силой. Хёнджин отвечает ему, прижимаясь всем телом и задевая своим стояком возбуждение Чхве. Тот стонет и меняет их местами, нависая над танцором и выцеловывая его лицо. Хёнджин морщится и смеется, пытаясь увернуться, но Сан фиксирует его руки и заставляет взглянуть в свои глаза. Хван смотрит и видит бесконечное обожание и нежность которые плещутся на дне зрачков Чхве, и не может сдержать рваного вздоха. Сан мягко прижимается губами к танцору, вкладывая в поцелуй всю нерастраченную за эти годы нежность и сводит Хвана с ума. Чхве целует томно, тягуче, посасывая губы Хёнджина, касаясь языком чужого, забирая его воздух и делясь своим. Опускается влажными поцелуями к груди, ласкает языком возбужденные соски, гладит податливое тело и заставляет окончательно терять голову. Хван чувствует себя более чем хорошо — его нежат, холят и лелеют. Он слышит звук открывающегося колпачка смазки, и затем чувствует, как Сан приставляет палец к дырочке и входит. Скольжение не вызывает никакого дискомфорта и скоро Чхве уже добавляет еще один палец, растягивая стенки внутри на манер ножниц. Сам он выцеловывает живот танцора и обхватывает его возбужденную головку губами. От действия Хёнджина практически подбрасывает на кровати, он шире разводит ноги и вцепляется в волосы Сана. Тот получив лучший доступ добавляет еще палец и таранит простату, заглатывая член до основания. Этого Хван уже не переживает и кончает в горло Чхве срывая голос. Сан сглатывает и вытаскивает пальцы, целуя коленку Хёнджина позволяя тому отойти от оргазма. Переведя дух Хван произносит: — Знал бы я что ты так хорошо сосёшь, нагнул бы тебя еще в институте. — О, заткнись. Сан поднимается наверх и ловит губы Хвана, приставляя головку ко входу и скользя внутрь. Танцору нравится ощущение заполненности одновременно с мягкими губами Чхве, и он разочарованно стонет, когда Сан отстраняется. Чхве хмыкает, закидывает ноги Хёнджина себе на плечи, медленно выходит и сразу же толкается обратно. Хван раскрасневшийся от пережитого оргазма под ним выглядит просто волшебно, и хочется сорваться на бешенный ритм, но это подождёт. Сейчас Сан хочет показать Хёнджину всю нежность на которую способен и которую в себе сдерживал. Он толкается медленно и глубоко, мажет поцелуями по косточке у стопы и переплетает их пальцы. Смотрит нежно, заставляя глаза Хвана слезиться от преизбытка чувств. Чуть погодя увеличивает темп, лаская член Хёнджина пальцами и доводя того до очередного оргазма. Чувствует, как Хван сжимает его в себе и кончает следом. Они лежат вместе в кровати, в объятиях друг друга и лениво целуются. Внезапно Хван отстраняется от Чхве, и тот вопросительно приподнимает бровь. — Я требую компенсации. — За что? — За все года без хорошего секса что ты мне устроил. Компенсацию беру натурой. Сан смеется. — Договорились. Большая тонированная машина останавливается у загородного дома. Хёнджин выходит и тут же отдает букет лилий прислуге, распоряжаясь что бы цветы поставили в его спальне. В их спальне, если быть точнее. Он знает, что Чхве скорее всего в это время торчит в кабинете, а потому сразу отправляется туда. В дверях сталкивается с Хонджуном — правой рукой Сана — здоровается и проходит внутрь. Чхве не отрываясь от просмотра каких-то бумаг спрашивает: — Как всё прошло, куколка? — О, прекрасно. Зал в восторге и я тоже. — Прости что не смог присутствовать. Хван разворачивает кресло Сана и забирается ему на колени. Чхве откладывает бумаги и смотрит на танцора снизу-вверх. — Ты продолжаешь посылать мне цветы. Моя персона обрастает слухами о таинственном поклоннике. — Я просто восхищаюсь твоим талантом. Вдобавок красные лилии — моя визитная карточка. И те, кому нужно понимают, что ты под моей защитой. — Какой серьёзный ход. Сан не обращает внимание на шутку и прижимает Хвана к себе. — А еще красные лилии на языке цветов означают любовь и страсть. И я не устану повторять тебе, куколка, насколько сильно тебя люблю. Хван улыбается и утягивает Чхве в нежный поцелуй.