Ошибка

      Глубокий вдох и выдох спустя секунду. Облокотившись о дверь, Прайм едва не задыхается. Вот уже третий член команды сообщил ему, что останется в этом мире. Вот уже в третий раз он ловит паническую атаку. Но разве он может что-то сделать с этим? Разве что переговорить со всеми, объяснить, что его психике не слишком хорошо от таких действий всей команды. Но тогда его можно будет посчитать слабым, посчитать, что он уже не справляется со своими прямыми обязанностями, что совсем немного требуется, чтобы сломить его.       Вдох-выдох. Праймуса ради… Почему же так тяжело отдышаться? Спина взмокла. Из шести осталось трое, кто после уйдёт вместе с Оптимусом. Если, конечно, Мегатрон не переманит и их за собой. Прайм с трудом сдерживал дыхание, пытаясь успокоить бушующую внутри него бурю. Каждый удар казался слишком громким, словно это было эхо его собственных раздумий. Он чувствовал себя одиноким в этом внутреннем пространстве, где никто, кроме него, не мог понять и разделить его сомнения и страхи.       Глубокий вздох — и он ощутил, как воздух заполнил его лёгкие, успокаивая нервы. Ему пришлось неоднократно сталкиваться с такими испытаниями, когда решения были сложными, а вес обязанностей падал на его плечи. Он знал, что лидерство — не только принятие решений, но и умение справляться с собственными эмоциями, сомнениями и боязнью.       Сколько времени он уже здесь стоит?       Ксюша и Полина пока на учёбе. Их сопровождают другие. Но уже совсем скоро они вернутся назад, в общежитие. К этому моменту требуется успокоиться. Никто не должен знать об этом состоянии. Никто…       — Оптимус, ты чего? — Лыкина вернулась раньше. Она смотрит на лидера автоботов сверху вниз. Видит, как он облокачивается руками о свои колени, а спиной о стену. Но непохоже, что она как-то его осуждает или имеет что-то против. Наоборот, в карих глазах юной особы искреннее беспокойство. Девушка подаёт ладонь Прайму, помогает нормально встать, даже слова вставить не даёт, и тут же обнимает парня крепко-крепко. Кажется, будто она всё понимает и без слов. Но он уверен, что она не понимает этого совсем. Может, просто считает, что объятия способны как-то помочь. И это действительно кое-как помогает. Несильно, но результат всё же есть. Оптимус стоит столбом, не понимает, как ему реагировать, в то время как русоволосая обхватила его плечи и не даёт вырваться из её хватки. Лидер автоботов жмурится, а его Искра наконец отпускает переживания.       Но всему хорошему приходит конец. Студентка мягко отстраняется и смотрит прямо в голубые глаза лидера автоботов, ищет что-то в них, что-то, что поможет ей его успокоить. Ничего, будто не найдя, Полина мягко гладит шею парня.       — Ладно, можешь не говорить, — понимающе произносит она, не отпуская Прайма. Тонкими пальцами она обхватывает его плечи, едва сжимает, а затем резко отпускает, будто внутри неё защемило какой-то нерв. — Но чуть что, то я рядом, договорились?       Оптимус едва кивает, всё ещё находясь в шоке от действий русоволосой. Затем Лыкина отходит на два метра, тянется ладонью к ручке двери за брюнетом. У неё на плече наконец висит бежевенький рюкзак, наполненный книгами. Девушка в коротких тёмных шортах, которые едва прикрывали часть округлых бёдер, в белоснежной футболке с тёмно-коричневым пиджаком на плечах. Средней длины волосы аккуратно уложены в хвост. В ушах серебряные серёжки-крестики. Лидер автоботов замечает, как откровенно со стороны выглядит наряд юной особы, но ничего не говорит ей. В конце концов, кто он ей? Разве он имеет право её осуждать? Студентка входит первой. В комнате лишь Рэтчет, Арси и Бамблби. Смоукскрин был приставлен к Полине, но по какой-то причине он был потерян по дороге назад в общежитие. Балкхед в это же время исправно следил за Териковой, что, наверняка, её радовало, даже очень.       Широкими шагами Лыкина направляется прямиком к холодильнику, где уже давно повесилась крыса. Но вот у неё, наконец, завершилась сессия — а значит теперь русоволосая была полностью ответственна за готовку. Заглянув без слов в пустой холодильник, девушка медленно закрывает его, потупив взгляд и поджав губы.       — Прайм, ты со мной в магазин. У нас нет ничего съестного, — тусклым, чутка подофигевшим голосом, произносит студентка.       — Ни привета, ни прощания, — хмыкнула под нос короткостриженная разведчица, прокрутив курсор компьютерной мыши до конца экрана. Живот Бамблби, который мирно лежал блондинистой макушкой на коленях автоботского медика, неприятно заурчал, выдавая весь голод юнца. Лыкина ласково улыбнулась разведчику уголками губ. Оптимус же, будто поддавшись мгновению, потрепал мальчишку по голове своей огромной ладонью.       — Голодный? — хмуро уточняет Рэтчет. — Нужно было сказать, — казалось, что медик был очень сердитый. Седого мужчину, вроде, никто и ничто не напрягало целый день — лежащий у него на ногах разведчик не в счёт, — а он был всё равно зол. Хотя это даже уже было обычное состояние ворчуна.       Полина прошла мимо Рэтчета и в шутку провела по его волосам с редкими рыжими прядями, заставляя несколько склонить голову по направлению движения руки девушки. Медик недовольно поморщился на это действие, а русоволосая задорно хихикнула с такой реакции.       — Не мучай ребёнка. Скоро приготовлю чего-нибудь, — немного погодя, студентка добавила, заговорщицки посматривая на лидера автоботов: — Если я, конечно, утяну пакеты.       Брюнет глубоко вздохнул на тихонький смех Арси, лёгкую ухмылку Бамблби и такой же едва видный прищур глаз своего врача. Видно было, что эта троица наслаждалась, когда Лыкина так небрежно общалась со всеми, несмотря на статус и положение в целом. Хотя она уже давно привыкла к подобному, пока жила рядом с «аристократами».       — Пошли. Жду тебя в коридоре, — без капли эмоций произносит Прайм, понимая, что ему уже не отвертеться. Но после, мимолетом глянув на через чур оголённые бёдра девушки, добавляет едва слышимым шёпотом: — Только одень штаны, что ли, а не эти… — прикрывая ладонью половину лица, то ли от смущения, то ли от стыда за свои слова, Оптимус спешно ретируется из комнаты, оставляя часть команды в непонятках.       Пару минут стоит мертвая тишина, пока никто не понимает, что только что произошло. Но всего пару минут. После Полина, кажется, отходит от шока и пальцем вертит от двери, куда только что ушёл последний Прайм, к Рэтчету, не в силах прикрыть рот.       — Он только что… — пытается понять ситуацию русоволосая.       — Сделал тебе замечание, — закатила в шутку глаза Арси, смахнув нависшую на глаза темную чёлку.       — И это нормально. Ты ведь и сама догадываешься, что Оптимус у нас в качестве…       — Отца. Я поняла, — студентка нагло перебивает Рэтчета, прикладывая руку ко лбу. Ей всё ещё довольно неловко со всей произошедшей ситуации.       — Да. Вроде того, — кивает медик. Маленький блондин собирается подняться с места, хочет что-то сделать, однако старенький ворчун грубо возвращает его в изначальное положение у себя на коленях лишь одной целой пястью: — Лежи. Рано тебе ещё носиться. Вчера и так снова раны открылись.       — Рэтчет, да пусти ты его. Ты ведь и сам знаешь, что Би не остановят такие мелкие царапины, — мягко, даже нежно, улыбается разведчица своему названному брату. Вместо ответа седой поднимает в примирении обе руки, выпуская мальчишку на волю. Бамблби тут же вскакивает с места, пока его снова не вернули назад, передумав. Пока есть возможность — лучше её использовать. Прошло всего пара секунд, после чего блондин понимает, что останавливать его никто не станет. Мгновение-второе — и вот мальчуган счастливо поднимает руки к небу с широкой улыбкой от осознания, что сейчас пришло его время.       Полина с улыбкой наблюдает за разворачивающейся сценой в дверном проёме, который ведёт в её комнату. Команда Прайма действительно стала настоящей семьёй. Они друг о друге беспокоятся, заботятся. И дело здесь вовсе не в кровном родстве или в выживании автоботов в целом. Они просто делают всё это, не задумываясь ни о чём. От этого на душе у девушки становится легко. Русоволосая в миг залетает к себе, хватает со стула первые попавшиеся под руку штаны-клеш нежного молочного оттенка и быстрыми движениями переодевается. Оптимус уже, кажется, достаточно её подождал — девушке не хочется ещё больше пасть у него в глазах.       И вот она уже выбегает из комнаты к остальным, а после, схватив с тумбы кошелёк и телефон, несётся на всех порах на выход, к ожидавшему её лидеру автоботов.       — Я на связи, если что! — напоследок крикнула русоволосая, перед тем как закрыла дверь, скрываясь от взглядов некоторых автоботов.       Прайма в это время уже успела занять Дуниада Ивановна. Он бережно помогал ей переносить какие-то коробки в соседнюю комнату, которая была до некоторого момента закрыта на ключ. Кого-то подселяли. И этот новый житель почему-то не вызвал у Лыкиной ни капли положительных эмоций. Однако уже деваться некуда. Опершись плечом о стену, девушка внимательно следит за движениями брюнета, приподняв одну бровь и ухмыляясь. Парень, достаточно мило со стороны, беседует с вахтершей во время работы. Полину, правда, интересует вовсе не милый диалог, а заплатит ли Страж Оптимусу за эту самую помощь.       Очаровательная улыбка озаряет его лицо, а щёки девушки немного порозовели. Она, как завороженная, смотрит, как Прайм вежливо переговаривается с Дуней, как жмурятся уголки его глаз, когда он улыбается. И Лыкина ни за что не признается, но вид этой сцены вызвал у неё и умиление, и восторг, и ревность — самое ужасное из всех чувств, которое взялось вообще неизвестно откуда в этой ситуации. Эмоции внутри русоволосой недовольно бурчат, будто хотят отцепить парня от вахтерши, но разум подсказывает, что сейчас лучше будет молча наблюдать, а не лезть на рожон. Да и тем более, зачем ей, молодой девушке ревновать какого-то малознакомого ей парня к женщине, которая была уже в преклонном возрасте? Хотя — кто знает? — может Оптимусу нравятся именно такие женщины? Но имеет ли русоволосая вообще право ревновать его? Разве это не выходит как-то слишком… Слишком? Любой бы уже осадил её, сказал бы, что она себе много позволяет — и был бы прав.       — Любуешься? — раздаётся нежный мягкий голосок прямо над ухом студентки. В нём не было ни капли какой-то злости или насмешки, но отчего-то Лыкина поежилась.       Она осторожно кивает, не скрывая перед незнакомкой ничего, будто на её лице уже не было всего этого написано. Студентка даже краем глаза не смотрит на девушку, которая уже по-собственнически обхватила Полину за плечо. — Когда поступала, то вообще не думала, что тут будут такие красавчики. Ммм… Даже слюнки текут! — новенькая говорила с напускной небрежностью, будто просто шутила, подпихнув русоволосую под бок. С одной стороны незнакомка просто так шутила, но с другой такие шутки чутка раздражали натуру Лыкиной.       Полина недовольно покосилась на девушку. У неё были темновато-русые волосы, которые были заплетены в высокий хвост с фиолетовыми прядями. В голубых глазах играла какая-то странная, озорная искорка. Приятные, мягкие черты лица, острые скулы. Лёгкий румянец на пухлых щёчках. Уголки губ приподняты в весёлой, живой ухмылке. Чёрная безрукавка с капюшоном, который затягивался двумя лиловыми лентами, аккуратные светлые джинсы в обтяжку с позолоченной пряжкой в виде раскрывшего крылья орла.       «А она симпатичная…» — совершенно нечаянно пронеслось в мыслях у русоволосой. Но она тут же постаралась убрать эти мысли. И, не будь бы она бисексуалом, у неё бы это, наверняка, удалось бы. Однако этот едва видный прищур аккуратных голубых, даже сероватых, глаз чётко врезался в голову студентке. Она даже подумала, что было бы неплохо, если новенькая попала бы к ней на поток, хотя группы уже давно сформировались, а сессия была сдана — впереди практика, а после долгожданный отдых. Иными словами, вряд ли незнакомка будет учиться с Лыкиной, отчего последняя разочарованно моргнула. Хотя… Если тёмная русовласка перешла сюда из другого колледжа с тем же направлением, то она вполне могла бы и начать учиться с Полиной.       — И ничего такого! — возмущённо сложила руки на груди студентка, зажмурившись, после чего последовал легонький удар в плечо и задорный смех.       — Да ладно тебе! Не заглядываюсь, — девушка подмигнула, а, уходя в сторону Дуниады Ивановны, добавила: — Меня вообще другие парни интересуют.       Она откровенно смеялась с нерешительности русоволосой подойти к Прайму и просто признаться ему. И хотя сама Лыкина считала, что никаких чувств к лидеру автоботов у неё и быть не может, ведь, как оказалось, показанное в сериале значительно разнилось с действительностью, незнакомка будто прочла все возможные и невозможные мысли девушки. Было сразу видно, что новенькая хорошо видела чувства других, которые отражались у них прямо на лицах. И это в один миг начало жутко раздражать Полину.       Студентка заметила, что Оптимус, вытирая руки о какую-то тряпку, с улыбкой начал подходить всё ближе и ближе. Но с каждым его шагом эта нежная улыбка таяла прямо на глазах: брюнет будто постепенно снимал маску. Русоволосая обиженно насупилась. Несправедливо, что Прайм улыбался всем, но рядом с ней был как бесчувственная скала. Лыкина отвела взгляд, всё также держа руки на груди, прикусив изнутри щёку.       — Идём? — спросил лидер автоботов, убирая тряпку в задний карман джинсов. Девушка недовольно хмыкнула, а после, безразлично прикрыв карие глаза, без всяких лишних слов направилась к лестнице, оставляя брюнета без объяснений подобного поведения. Даже так Полина прекрасно понимала, как глупо выглядела со стороны, когда так просто ни за что обиделась на ни в чём не повинного парня. Сейчас думал вовсе не её разум, а ужасно строптивое сердце. — Что произошло? — он заметил такое странное поведение студентки, будто его было так легко не заметить.       — Всё замечательно. Пошли, — сказала, как отрезала, в ответ она, нахмурив брови.