Ледокол

Шин точно что стеклянная ваза: хрупкий до такой степени, что его как нибудь задеть и точно что разобьётся. А ещё он радует глаз немного спутанными волосами цвета аквамарина, и яркостью своих эмоций – они цветной мозаикой собираются на его лице, не важно, страх ли это или радость, неловкость ли или, по-глупому до ужаса, но влюблённое выражение лица, всякий раз, когда Соу шепчет Шину незначительные комплименты. Например, про забавное расположение родинок, которых у Шина было довольно много – Шин почти в любом состоянии выглядит прекрасно. У Шина улыбка рассекается на лице всякий раз, когда он пробегается по ступенькам – и вниз, на второй этаж, спрыгивая с третьей ступеньки, угождает в распростёртые объятия Соу – в ответ его обвивают руками, заставляют невольно предстать образу змея в голове – Хиёри заключает в золотую клетку Шина, цепкими руками, словно синицу орнитолог или птицевод – наверное, особого значения это всё же не имеет. Имеет значение только то, насколько тревожной мыслью это отдаётся в голове Тсукими – это заставляет испытывать странные чувства. Испытывать страх и дискомфорт, обнимая Соу – вещь неприятная, заставляющая в голове выстраивать несколько знаков вопроса. Почти каждый день Шина проходит со слабеющими коленями при виде Хиёри и потоком беспорядочных мыслей. Шин почти всё время вырисовывает кривыми линиями его лицо, и вместо мыслей о конспектировании геометрии, он, надо же – думает о том, какие у Хиёри волосы мягкие, когда Соу разрешает их потрогать. Шин по ночам стыдливо думает, почти мечтает о поцелуях с Хиёри – глупо улыбается и прячет лицо в подушке, позже жмурясь – они не больше, чем друзья, а друзья не думают друг о друге в романтическом плане, по крайней мере Соу о нём – точно. И всё же...Испытывать при всех этих сильных чувствах дискомфорт от простейших прикосновений Хиёри, от его пристальных взглядов – правильно ли это? Шин не хотел думать об этом, прижимаясь сильнее к Соу. Шин знал, что возможно Соу любил его запугивать – но настоящего вреда он бы ему всё равно никогда не причинил бы. Ведь так? – Шшш, ты так неаккуратно прыгнул, мог ушибиться же, – Соу заправил прядь Шину за ухо, тихо отсмеявшись, – Как день проходит, милашка, м? Шин смущенно отводит взгляд в сторону. Соу всегда давал ему милые прозвища, и почти всегда ласково обращался к нему. Порой, Тсукими думал поступать также – но не был уверен в том, понравится ли это собеседнику. Соу же вгрызается в момент смущения Шина взглядом точно также, как гусеницы вгрызаются в яблоки – жадно старается запомнить каждую деталь, начиная от наклона головы Тсукими, заканчивая тем, как аккуратно разливается по его щекам грязновато красного цвета акварель – сейчас это кажется самым важным, тем, что нужно запомнить. – Я думаю...Э...Думаю...Ну, нормально, – Шин выдаёт неловкую улыбку, замечая то, как пронзительно скользит взгляд Хиёри, от его лица до красного шарфа на шее, который Соу поправляет, говорит : – Не зря я тебе свой шарф сегодня дал. Я думаю, тебе идёт красный, Шин. – С-Спасибо? – Подчёркивает твои красные щёки, –Хиёри смеётся, заканчивая свою мысль - хватает Шина за руку, улыбаясь, — Пошли домой, а по дороге расскажешь, что сегодня произошло. И Шин рассказывает. Рассказывать особо не о чем – одноклассники сегодня снова писали оскорбления на его парте, бесконечный хоровод из них в мозг ввинчивался роем пчёл, и это немного отвлекало от учебы. – Соу, это не то, о чём ты должен волноваться...Я почти привык, не нужно на них злиться. Это я виноват, что не смог дать отпор, – Шин видит злость Хиёри по его плотно сжатым губам и глазам, что сейчас наполнены почти презрением. – Ты не виноват, милый, – Соу смотрит вдаль, не прорезает Шина пугающим взглядом, как всегда - и это, отчасти, казалось ещё более пугающим, — Они достойны получить по заслугам, понимаешь? Люди, которые пользуются чужой слабостью - не должны поощраться. Ты не должен вступаться за них, ведь так? Шин знает, что в последний раз, когда он рассказал о том, как его избивали одноклассники, Соу отомстил, избив их позже, после уроков, и даже сломал одному из них руку. Шин чувствовал вину за это, потому что знал, что на самом деле...Проблема вовсе не в других людях, а в нём самом, наверное. – Соу...как ты думаешь...Я правда так слаб? – А ты нет? Шин мнётся, опуская взгляд в пол, поправляет шарф в нервном жесте. – Я думаю...Если я так слаб и ничтожен, то какая разница, кто меня оскорбляет? Я всё равно... – Не говори так, Шин, — Соу резко тормозит, и Шин вместе с ним останавливается, – ты же знаешь...–Соу приближается ближе, тянет руку для того, чтобы погладить Шина по плечу в успокаивающем жесте, – Ты не слаб. На самом деле, у тебя просто не раскрыт весь потенциал твоего характера...Понимаешь? Ты намного сильнее чем ты думаешь, правда. – Т-ты правда так считаешь, Хиёри-кун? – Стал бы я тебе это говорить, не будь это правдой? Хаха, Шин, ты порою так глупишь! Он не был уверен в том, какой следует дать ответ на его вопрос и лишь слабо кивнул – он не считал себя каким-то сильным человеком, скорее наоборот. Наверное, потому у Шина и не было друзей – он с детства кутался в свою зону комфорта, словно ребёнок, заворачивающийся рулетиком с головой в одеяло: неловко думал, что, возможно потом, как-то само собой пройдет. Зато у Шина был Соу, с которым они познакомились случайно. Возможно, остальное было и не особо значительным? С Шином, изредка, но пытались познакомиться другие люди с параллельных классов – обычно они не находили общего языка из-за того, что Соу не особо был рад новым знакомым Шина, и обычно начинал отдаляться. Шин знал, что это была намеренная, самая обычная манипуляция – сделать вид, что уходишь, чтобы человек переживал, но действительно обрывал общение с новыми знакомыми ради Хиёри – потому что правда была на вкус как горький кофе, как кофейник, выжженный до неузнаваемости и кислоты во вкусе. Правда болталась на поверхности, рассыпалась колкими стекляшками в венах Шина, распутие которых потом Соу сцеловывал, прикрывая глаза и возвращаясь обратно – правда отзывалась тошнотой в горле и свиной кровью во рту – "Я ненавижу тебя" не вырывалось громким криком, потому что это было бы ложью. Шин любил Соу, и это казалось чем-то неправильным, далеко не только из-за того, что они друзья. Шин знал, что Соу Хиёри – человек, для которого манипуляция - это дело обычное. Шин знал, что Соу Хиёри может запугать Тсукими просто ради того, чтобы увидеть его реакцию. И Шин любил, обкусывая себе губы, думал о том, что с такими людьми, мама ему говорила, - лучше не общаться. Но Шин, как глупый ребёнок, держит руку Хиёри, обжигает её невидимыми блёсточками, и Соу ему улыбается в ответ лукавой улыбкой. Шин видит, как в глазах Соу черти пляшут на иссохших костях и смеются над ним. В конце концов, Тсукими проводит своё время почти всегда в доме у Хиёри – и очень редко дома. В конце концов, Тсукими не отвечает на звонки своих родителей, потому что Хиёри, забирая телефон из его рук, говорит о том, что они слишком его гиперопекают – и Соу прав. Шин почти ненавидит то, как сильно его родители беспокоятся о нём. То, как обычно делают слишком много для того, чтобы назвать это в меру заботой, а не контролем. Шин чувствует себя почти подростком из сериалов, коим раньше думал, что хочет стать – вот только когда-то он желал быть типичным крутым парнем из сериалов, что обжигает ухо какого-то почти незнакомого человека, прижимаясь ближе, обжигает грязными словами в тёмном углу чьей-то квартиры, тем, кто свободен как птица, и не важно, как быстро его жизнь закончится – он живёт моментом. А сейчас...всё, что осталось от этих мыслей и образов в голове - это желание свободы от родительской опеки – а так...После встречи с Хиёри, Шин понял – ему нужно совсем не это. Шину нужно переплетать свои пальцы с пальцами Соу, Шину нужно быть рядом с ним и чувствовать его тепло рук, Шину просто нужно быть рядом с ним. Шин, приходя домой к Соу, даёт Хиёри свою курточку – тот вешает её аккуратно на вешалку, а после приглашает зайти в комнату с компьютерами – сегодня они, как и обычно, собрались писать программный код в его комнате – Шин много думал о том, что Хиёри его научил многим вещам, и Тсукими был бы без него совсем обычным и ничего не умеющим. Можно ли сказать, что Соу принёс в скучную жизнь Шина хоть какой-то смысл? Конечно, можно. – Могу я включить обогреватель, Хиёри-кун? – Ты же знаешь, что компьютеры слишком близко рядом с ним, они испортятся таким образом...довольно быстро. Ты же этого не хочешь, да? – Мне холодно, – Шин шмыгнул носом.Он не особо любил холод и довольно быстро замерзал, –Пожалуйста. – Иди сюда. Соу поднялся, покопавшись в каком-то шкафу, который раньше Шин не особо замечал, он нашёл какой-то плед, и, постелив себе на колени, улыбнулся. Шин неловко посмотрел, не особо понимая ситуации – позже он понял, когда Соу придвинул поближе к себе ещё один стул. – Ложись, Шин, мы теряем время, –Соу улыбнулся, наклонив голову - даже сейчас он смотрел на реакцию Шина так же внимательно, как обычно хищники смотрят на жертв, прежде чем разодрать им нутро и выдрать внутренности. Шин, действительно не особо спеша, но аккуратно прикладывается на колени Хиёри — возможно, пример, всплывший в голове пару секунд назад, был немного неуместный – сейчас Соу казался даже...Милым? – Это неловко, – тихо говорит он. Соу взял его руки аккуратно в свои, подув на них тёплым дыханием. – Я просто пытаюсь тебя согреть, глупый.

***

Соу думал, что будет ледоколом – идти вперёд и проламывать льды, только вместо льдов он бы проламывал собственные чувства – задача оказалась слишком сложной, особенно когда рядом был Шин, заставляющий предательски противоречить собственным принципам – работа уходила на задний план, как бы он не пытался внушить самому себе, что это вовсе не так. Он держал ладони мальчика в своих, перебирал волосы аккуратно, улыбался непривычно для самого себя искренне, и всё это заставляло думать об одном единственном слове. "Провал" Соу кажется, что он не умеет любить. Не умеет любить той любовью, которую заслуживает Тсукими – у Хиёри проявление любви – прижатия к любимому поближе, чтобы тот затих на пару секунд, и, перестав дышать, услышал бы, что у Соу под рёбрами оказывается тоже бьётся сердце. У Соу любовь - это клятва друг другу, которую они никогда не смогут дать. Клятва о верности и преданности – вот только Хиёри знает, что не сможет пообещать этого Шину. Хиёри почти что жалеет, до невыносимой тоски и боли под рёбрами – и чёткой, контрольной мысли в голове – «так надо» Соу поджимает губы в полоску, когда Шин, улыбаясь, говорит что-то про то, что само присутствие Хиёри его согревает. – Хиёри... – М? – Я люблю тебя. Так тихо, как только можно. Шин почти сразу отворачивает голову в бок в смущённом жесте. Соу гладит его аккуратно по волосам, стараясь сдержать улыбку и точно такое же тихое «Я люблю тебя тоже, Шин». В ответ, вместо этого, он говорит короткое «Мне жаль. Иногда так бывает», и продолжает говорить о программном коде. Любовь Шина проглатывается, как косточка от сливы. Любовь Шина становится шкатулкой, что завести можно только с болезненным скрипом. Любовь Шина – перемолотые чувства, внутренности, сдавившиеся корсетом рёбер. Он говорит тихое «Прости». Он думает, что возможно ему стало так же тепло, как от кофе, которое обычно делает Хиёри им обоим с утра. Соу никогда не умел заваривать кофе, забывал положить туда сахар, и в конце концов он выходил слишком горьким, обжигающим горло, ничем не хуже, чем чувства Шина к нему.