Деньги и Долги

Многие люди смотря новости о жизни богатых селебрити, политиков и прочих олигархов, часто негодуют по разным причинам. Например, почему они не лечатся на своей любимой родине, что по всем разговорам в СМИ, чуть ли не святой Грааль от мира медицины? Или зачем на весь обозримый мир заключённый в профилях Инстаграма хвастаться повседневной одеждой, стоящей как трёшка в Самаре? И конечно же какого чёрта возят детишек обучаться за границу? С последней придиркой группа студентов простой питерской шараги среднего пошиба были категорически не согласны. Смотря на припаркованную по диагонали красную Ламборджини на фоне обшарпанных стен совкового здания юноши и девушки единогласно подумали, что не зря богатые детки уезжают учиться куда подальше. И лучше бы этот негласный закон никогда не нарушался. Гречкин был тем редким представителем золотой молодёжи, оставшемся коротать свою юность на территории необъятной. Сказать, что его одногруппники были счастливы от сего всплеска патриотизма это ничего не сказать. Сарказм. Гречкин был человеком, вызывающий бурную классовую ненависть большинства своих однокашников. Понты в стиле дорого-богато, мерзостное поведение и личность, вызывающий облик и полное презрение к плебсу (а именно всем, кто не он) сделали Кирилла Гречкина врагом номер один среди окружающих. Половина людей его ненавидела, другая половина пыталась примазаться к его богатству, но обломалась и тоже его ненавидела и лишь малый процент непробиваемых просто игнорировал его существование, благо он не часто появлялся в универе. Одним из таких людей была студентка с дурацким именем Алифтина. У неё и так было слишком много проблем по жизни, чтобы ещё и растрачивать энергию на помпезного сыночка олигарха. К тому же Алифтина была довольно разумным человеком, понимающим законы капитализма. То, что богатей не должен находиться в их пролетарском мире она тоже ясно понимала, но что уж тут поделаешь — Гречкин был слишком безбашенным и непробиваемым психом, чтобы остаться в их шараге под кислотные взгляды всеобщей ненависти. На самом деле Тина даже немного умилялась, тому насколько Гречкин шаблонен в своём помпезном образе золотого мальчика, словно он и не человек вовсе, а архетип из комиксов. Алифтина готова была поставить свой зуб мудрости на то, что если бы до их времен дожили отголоски классической советская пропаганды, то наравне с зажравшимся попом, распутной девкой и буржуем, посасывающим сигару, стоял бы он — Кирилл Гречкин — как символ разложившейся молодёжи. А всё потому что он был прост три копейки и в этой незатейливой простоте вбирал в себя все пороки общества, полагающиеся анекдотичному мажору. Он пил потому что пил, творил дичь потому что может, а его самомнение сравнимо лишь с Юпитером — такое же огромное и раздутое. К огромному сожалению женской части университетского населения, никаких скрытых комплексов, психологических травм и глубоко сокрытых нежных сторон у обладателя отца с баснословным состоянием выявлено не было. С какой-то стороны такая неприкрытая честность в мудачестве заслуживала отдельных аплодисментов. но конечно никто их ему не давал. По крайней мере, философски подумывала Алифтина, провожая взглядом разряженного Кирилла, выходящего после очередной сдачи денежных средств за оценку в зачётке, преподаватели настолько добрели, преисполняясь мечтами о прекрасном отдыхе где-нибудь за границей, что сдавать экзамен было проще пареной репы. Ещё одним несомненным плюсом Гречкина было его непреодолимая тяга к разрушительным перфомансам. Благодаря этому университет заимел новый забор, дверь, заменил 23/35 окон пвх, обновили оборудование для проектов и полностью заменил компьютерный класс (это был славный день с присутствием виски, трёх бутылок шампанского, лёгкой наркоты, не очень запоминающейся драки и охуительных экспериментов чуть не закончившихся пожаром или закончившимся, Тина съебалась куда подальше уже на стадии игры в бутылочку с лещами вместо поцелуев). В общем если смотреть на Кирилла Гречкина, как на арт объект, а не личность, незаметно сваливать куда подальше во время его непрошеных забегов в универ и вообще по жизни не отсвечивать, можно смело сказать Кирюша — золотой мальчик. В смысле золотой как царь Мидас — он наполняет деньгами всё к чему прикасается и хорошо когда делает он это в умеренных количествах. В любом случае, как уже говорилось у Тины было слишком много других проблем, чтобы обращать своё внимание на Кирилла больше чем это необходимо. И конечно же самой главной из них был её отец — взявший микро кредит в какой-то сомнительной конторе. Девушка тяжело вздохнула и поправила шнур своего старенького ноутбука. Из-за тупизма своего бати они должны были пол миллиона родственникам и полмиллиона кредиторам и последняя сумма постоянно увеличивалась. По долбаному 1% в неделю! Была б воля Алифтины она бы давно уже съебалась куда подальше, но отложенные на её квартиру деньги были потрачены в уплату долга, как и её зарплата от подработки улетала куда-то в чёрную дыру. Коллекторы напирали, и надо бы бросить всё и бежать, но мать не могла оставить долбаёба отца, а Алифтина не могла оставить мать. Вот они и страдали все втроём и не было их страданиям конца. Тина вздохнула и вновь зашумела клавишами. Она вынесла свою электронику в уник, ибо ей необходимо было работать для того что бы закончить учёбу. Поэтому на всех окнах и после пар Тина писала свой диплом, невзирая на остальных. Не то что бы кто-то её за это осуждал — будучи серой самой в себе мышью Тина почти не общалась с одногруппниками кроме пары-тройки друзей. Иногда казалось, что её просто не существует в парадигме универских отношений, что есть хорошо для её душевного спокойствия. Громкий стук раскрывающейся во все стороны двери возвестил о появлении ненавистного мажора. — Здорова убогие, скучали по мне? — радостно крикнул блондин, метко выплёвывая прожёванную жвачку на дверцу стеклянного шкафа. Сидевшие в кабинете скривили лица, словно съели несвежий лимон, но сыну миллиардера не было дела до таких мелочей. Он задорно рассказывал, как славно слетал отдохнуть на личный остров в Тихом океане, пока они как додики страдали в этом пылесборнике. Затем расстегнув неоновый полушубок из искусственного меха, что по всей видимости был дороже норки, Гречкин лёгким движением руки запулил его на задние парты. Мех заскользил по столешнице и упав с неё ядрёным кулем повис на шнуре подзарядки прикреплённой на противоположную стену. Долларовая шуба оказалась сильней рублёвого шнура и потянула его вниз. Вместе с ноутбуком. Секунду назад невзрачная девушка с причёской боб что-то увлечённо печатала и вот уже искрящийся ноут с потухшим экраном валяется на полу в окружении неоново-зелёного меха. Девчачьи руки всё ещё находящиеся в положении печатающего мелко задрожали. Затем Алифтина под звуки тишины сняла с носа чёрные очки и с грохотом стукнулась головой об столешницу издавая серию непотребно рычащих звуков. Мысленно она плакала кровавыми слезами. Гречкин — долбаный буржуй, да что б он разбился вместе со своими дешманскими понтами, как её ноутбук! — Да чё ты разоралась как бешеная? — услышала она мерзотный голос у себя под ухом приоткрыв глаз она увидела, что Кирилл подошёл подобрать свою фуфайку — Было бы из-за чего. А то из-за это хуйни стрёмной. — Гречкин… — прошептала Тина голосом полным тьмы — Уебись об стену, Гречкин. Девушка отвернулась, не слушая его ответ. В этой старой хуйне храниться множество часов её интеллектуальной работы — не вся из которых перекинута на флешку. А уж последние полтора часа работы над дипломом и вовсе… Не сохранены. А всё из-за этого… «Так успокойся Тина, притуши свою тёмную сторону. Ты не можешь выёбываться на Гречкина. У тебя нет на это денег. Успокойся. Отче наш, да же иси на небеси. Да будет воля Твоя, да святиться имя Твое. Что-то там, что-то там, да отпусти грехи наши, да и избавь нас от лукавого. Да избавь от лукавого, от лукавого, от лукавого и всяких лукавых мыслей, навиваемых дьяволом. Что-то там, что-то там… Аминь. Да я спокойна, я спокойна, нет тёмной стороны — лишь тёплый свет Господа нашего. Нет сокрушительной мести — да христианской добродетели. Я всепрощающий цветок лотоса. Я нашла свой путь Дао. Вдох — выдох, вдох…» Успокоившись Алифтина вновь надела очки и под напряжённые взгляды сокурсников, ожидающих шоу, собрала обломки электроники в сумку. Затем спокойно села и достала тетрадь для лекций. Шоу не начиналось. — И чё никаких больше проклятий и требований? — приподнял свою точёную бровь Гречкин, уже успевший развалиться за партой в позе альфа самца. — За забей, — отмахнулась Тина посмотрев в окно — Бывает. На самом деле взглянув на ситуацию трезво Алифтина поняла, что ее старенький ноут мог сломаться в любой момент и то, что мажорчик ускорил этот процесс, лишь досадная неприятность. К тому же это был несчастный случай... Да кого она обманывает? Всё это с трудом найденные оправдания, чтобы держать разбушевавшееся сознание требующее мести и тот же секундного расцарапывания чего-то нежного еблета ненаманикюренными ногтями. Всё что бы сдержаться. И хотя от потерянных работ до сих пор кровит сердце, не обвинять же ей сыночку миллиардера? Она ещё не сошла с ума. Приплетать Гречкина к этой ситуации всё равно, что привязывать к себе бомбу — нерационально и смерти подобно. Все посмотрели на неё разочаровано. Да ребята никакого шоу противостояния — хотите посраться с Гречкиным делайте это сами, а не через бедную студентку. Звонок спас её от дальнейших взаимодействий с этой шоблой. Началась лекция.