Love and other problems

Ты еще спала, укатавшись в одеяло и сопя, когда я тихо вставал и готовил завтрак. Я всегда отдавал тебе большую часть кровати, но ты так замерзала по ночам, что не желала отпускать меня из объятий всю ночь. И несмотря на твое бормотание во сне, на то, как твои холодные конечности переплетаются с моими, я тебя никогда не переставал греть, хоть и сам дрожал. Бывало, при неярком свете лампы ты выводила узоры у меня на груди, на руках, а когда твои пальчики добирались до моих пальцев, мы их сплетали.. Ты не любила и не умела готовить. И это было опасно – доверять тебе приготовить что-то на уровне яичницы. Но мне нравилось смотреть, как ты издаешь стоны наслаждения от моих кулинарных шедевров. На наш медовый месяц, среди белового песка и волн Карибского моря, ты была как маленький упрямый ребенок. Ничего не желала слушать о планах на будущее, лишь дразнила меня, целуя и убегая. Мы много ссорились, наверное, это был самый тяжелый период в наших супружеских отношениях. Но стоило нам в очередной раз поругаться, через пять минут, из которых я три минуты извиняюсь, а остальные две ты плачешь, мы вновь мирились на мизинчиках, как малыши. Очень много воспоминаний крутится в голове. Например, тот смешной случай, когда тебя укусил краб, и ты бегала по пляжу, а я за тобой, в надежде узнать, что же случилось. Я мечтательно лежал на песке, пока ты накручивала на свои пальцы мои кудряшки. И каково это было: краем глаза наблюдать, как ты с влюбленной улыбкой на лице ложишься на мою грудь, вздыхая. Чувствовать, как билось твое сердечко, которое полностью принадлежало мне и только мне. Ты плескалась в воде, брызгая меня. А я катал тебя на волнах, и, когда волна всё же накрывала нас, ты радостно смеялась, вытирая кулачками глаза от соленой воды. Казалось, что мы идеальная пара. Тебе нужен был именно тот, с которым не будет нужды придумывать на какую тему поговорить или попросить повеселиться, сделать одолжение и поцеловать тебя. Мы просто дополняли друг друга, основываясь лишь на одном важном факте – я люблю тебя, а ты любишь меня. Помнится мне, ты любила тереться своим носиком о мой, когда было холодно. Такое нежное и неловкое прикосновение, но такое родное. Я стоял от тебя в нескольких миллиметрах, в ожидании поцелуя, но ты ждала того же и от меня. Мы оба были гордые и упрямые в такие моменты. И конечно же, ты сдалась первой, когда я улыбнулся и закрыл глаза. Я брал тебя за талию, а ты меня обнимала за шею, вставая на цыпочки. А когда зимой, в морозные ночи, отопление дома не помогало, мы садились на корточки перед камином, и я целовал каждую частичку твоего тела, а ты смеялась от щекотных прикосновений моих губ. Тебе нравилось ходить в моих вещах, в основном, в толстовках. Не знаю почему, но это выглядело безумно мило, когда ты утопала в моей одежде. Я замечал, как ты обнимаешь сама себя, вдыхая мой запах толстовки. И я отворачивался, чтобы улыбнуться. Мы часто садились вечерами на пол перед телевизором с соленым попкорном, и всегда это были ужастики. Ты никогда не боялась, но только на словах и на протяжении всего фильма. Но после, поздно ночью, тщательно проконтролировав освещения всей квартиры, ты могла спокойно сходить по нужде и вернуться ко мне, запрыгнув на кровать. Это было и вправду смешно: ты избегала всяческого контакта с темной частью комнаты под кроватью, и именно поэтому, пугаясь глупых вымышленных монстров, которые обязательно схватили бы тебя за ногу и утащили, ты боялась даже сидеть со свисающими с кровати ногами. И, естественно, мне приходилось каждый раз вставать и выключать свет за тобой. Вернувшись обратно, я находил комочек моей жизни, укутанный в плед. Ты легонько касалась губами моей щеки, благодаря «храброго героя», после чего засыпала в моих надежных руках. Когда-то мы поехали на природу, далеко от нашего любимого города. И луга, поля, лес и река были в нашем распоряжении целый солнечный день. Держа меня за руку, ты побежала через всё поле, по пути срывая цветы. Сорвав одуванчик, ты подула на него, надув губки, и вокруг полетели воздушные «зонтики». Мы сели на бревно у речки. Я, не раздумывая, прыгнул в воду и купался в ней, пока ты плела что-то из цветов. Вскоре, вдоволь искупавшись в ледяной воде, еще не прогретой солнцем, я вышел высыхать. И на мои вьющиеся волосы, по которым катилась вода, стекающая капельками по телу, ты надела пышный венок из цветов. Ты сделала себе такой же. Я начал рассматривать его и удивлялся, какая ты рукодельница. Ты застенчиво улыбнулась, после чего я дотронулся до твоей щеки и уже хотел поцеловать в носик, но ты чуть ли не набросилась на меня, целуя и смеясь. Мы упали на траву, скрывшись из поля зрения других людей, если кто-то и был поблизости. Ты редко показывала, насколько я для тебя желанен. И именно поэтому я растерялся, что дало тебе преимущество – держать мои руки, не давая им касаться тебя в ответ на твои нежные ласки. Ты целовала меня в губы. Нежно, аккуратно. Из твоих глаз покапали соленые слезки, я не понимал в чем дело. Нахмурившись, я пытался разузнать причину, но это было очень сложно – твои прекрасные глаза застилали мои слова как туман. Ты отпустила мои руки, крепко обняв. И прошептала, что боишься потерять меня, что вокруг миллион красивых девушек. Что всё это может быть лишь сон. Я улыбнулся этой глупости и провел пальчиками по твоим губам. Ты же чувствовала тогда мое прикосновение? Следом, я поцеловал тебя в них. Такие розовые и мягкие. Ты же ощущала мое тепло? Я сказал тебе, что ты любовь всей моей жизни. Что кроме тебя мне никого не надо, ведь счастье – оно незаменимо. Это было невероятно — чувствовать любовь с тобой. Посреди луга, а вдали слушался шум воды и пение птиц. Ты же чувствовала мою любовь? Мы катались на велосипеде: я расположился на сидении и вел, а ты уместилась на руле. Наматывая круги, мы не заметили, как тучи дружно собрались над нашими головами. Ты увидела вдалеке старый сарай, в котором мы нашли убежище от грозы и дождя. Прижалась ко мне покрепче, словно боясь, что это ужасное явление природы доберется до тебя. Я чувствовал себя таким ответственным и счастливым, ведь всегда, когда тебе холодно, страшно или грустно, мои объятья были твоим убежищем и защитой. Однажды я очень сильно заболел. И простуда была такой ужасной, что я не мог элементарно заварить себе чай. Ты была не очень ответственная, и это был твой первый опыт – нянчится с кем-то. Ты тогда еще не была на мне жената, мы не жили вместе в одной квартире. Ты готовила мне чай и сэндвичи, которые худо-бедно, да получались у тебя. Но самое важное – они были приготовлены с любовью. Ты обматывала вокруг меня свой розовый шарфик и кормила всякими таблетками и препаратами. Однажды ты легла рядом со мной, и мы разговаривали о жизни, о нашем прошлом. Ты так устала, что уснула. Я укрыл тебя одеялом, а ты повернулась и во сне положила свою голову мне на плечо. А Кейт, позвонив мне, устроила дебош, мол, что я делаю с тобой и чем мы там занимаемся. Но достаточно было одного моего верного слова и звука твоих мирных сонных вздохов, и твоя верная подруга успокоилась. Замечаю за собой, что иногда напеваю нашу мелодию. А когда осознаю, что звуки, вырывающиеся ,из моих уст связаны с тобой, я улыбаюсь, и у меня чешется нос от наступающих слез. Впервые ты услышала, как я пою, когда была беременная и не могла заснуть. Я спел тебе самую простую колыбельную хриплым голосом, но тебе так понравилось, что ты заплакала. И я не знал, как тебя успокоить, ведь я просто хотел, чтобы ты поспала чуть-чуть. Помню наш мимолетный разговор, ты сказала, что не умеешь красиво плакать, как это делают в кинофильмах. А я ответил, что не умею успокаивать плачущих женщин, особенно таких как ты – любимых мною. Я никогда не смотрел на других девушек. Никогда. Да и если бы посмотрел, ты наверняка никак не отреагировала, потому что точно знаешь, как сильны и крепки мои чувства. И лишь за редким исключением ты могла толкнуть меня в бок, если мой взгляд был устремлен на девушку. На что я бы чмокал тебя в губы и обнимал. Пусть другие особи прекрасного пола знают, что я твой всецело. Всегда я сравнивал тебя с другими и понимал, что лучше мне уже не найти. Ты никогда не любила помады, блески. Именно поэтому мне всегда разрешалось целовать твои губы сколько мне захочется. Они были твоего вкуса, не помады. Теплые, нежные, сладкие. Со смехом вспоминаю, как ты устала идти на каблуках на нашей свадьбе и на пол пути к алтарю сняла их. Но платье было в пол и твоих ножек, ступающих по лепесткам роз, не было видно. Ты даже не ела тогда, чтобы не показаться всем голодной. И прежде, чем я донес тебя до кровати в нашей квартире, ты с бурчащим животом поспешила перекусить. В первую же ночь заснула, не думая о том, что я не спал и смотрел на тебя, ведь ты была только моей. Когда я дотрагивался до того места, в котором была наша дочь – внутри тебя – она несильно пиналась и мы улыбались: папа и мама. Мои ладони охватывали твой животик, который был надутый как шарик. Я оставлял поцелуй чуть выше пупка, а когда я так делал, то еще и дул. Это было очень щекотно, от чего ты смеялась, но не отталкивала меня, смотря сверху вниз как я, на корточках, внимательно рассматриваю живот, словно пытаясь увидеть сквозь него нашего ребенка. Я был очень счастлив, когда наша малышка первый раз сама пошла. Ты встала на корточки в одной стороне комнаты, а я в другой. Поставив ребенка на ножки, ты всё еще держала ее за руки, боясь отпустить. Но девочка сама пошла ко мне и моим ямочкам, которые тут же засветились от первых шагов крошки. И Марли – наша крошка – радостно ступала к своему папе. Я расставил руки для объятий, в которых и наша дочь нашла укрытие от всех невзгод. Первое ее слово было что-то похожее на "dog" – собака. Мы долго думали, почему же собака, и в итоге пришли к тому, что очень часто гуляя с нашим ребенком, мы ели хот-доги. Вот Марли, видя, что ее родители едят этого дога, решила и произнести такое слово первым. Мы купили собачку, когда Марли Белле Стайлс было всего три годика и назвали ее Догом. И такие мелочи как обычная семейная прогулка с домашним питомцем и ребенком по парку украшали нашу жизнь. Я уверен, мы отличные родители. Никогда не запрещаем своей девочке ничего, и из нас не было "хорошего" или "плохого" родителя. Девочка росла не черствой, а доброй как ты. Но больше была похожа внешне на меня. И казалось, все мечты сбылись. Все песни счастливые спеты. Восхитительные чувства владели нами на протяжении всей совместной жизни, а мною - до конца дней. Слезы счастья и горя пролиты. И что бы я выбрал, если бы у меня был шанс вернуться назад тогда, когда я только встретил тебя? Я бы уверено вошел в офис и спросил бы тебя, девушку, качающую головой в такт музыке по радио – "Здесь проходит собеседование?". Я прожил бы всё то же самое, чем дорожил и дорожу. Снова бы поцеловал тебя, почувствовал заново: какого влюбиться в тебя дважды? Все моменты, прикосновения, все слова и клятвы что мы давали друг другу – я бы мечтал окунуться в эту жизнь снова.

Любовь овладевает нами. Мы чувствуем ее всей душой и становимся как пыль: слабые и не принадлежащие сами себе. Чтобы почувствовать это, достаточно просто влюбиться.