СССР, город Москва | 1980 г.
Вместе с утренним солнцем в квартиру начало проникать щебетание неугомонных птиц. Квартира Васильевых пребывала в полутьме. Громче птиц храпели двое мужчин в спальне: Василий Васильевич на диване и Ахмед Мухаббат на полу. Пройдя мимо них, черноволосый юноша встал в прихожей и стал неспешно надевать обувь. Но как только он это сделал и снял входную дверь с щеколды, со стороны кухни послышались торопливые шаги. Перед Васько возникла Ольга в домашнем халате и с уже уложенной причёской. Украдким шёпотом, она позвала его: — Подожди, Васько. Тот устало развернулся и сложил руки в карманы, одними глазами недовольно спрашивая, что ей надо было. — Ты кое-что забыл, — хитро улыбнулась мать. Она приблизилась к сыну и аккуратно положила руку ему на грудь. Он пугливо приподнял голову, а она резко потянулась вверх и чмокнула его в щёку. — Поцелуйчик на дорожку! — Вот тварь… — процедил брюнет и стал открывать дверь. Мать осталась на пороге, но довольное выражение никак не сходило с её лица. Она весело помахала сыну: — Счастливого пути. Мрачно вздохнув, Васько двинулся к лестнице и стал спускаться. На ходу он приопустил козырёк картуза и ворчливо произнёс: — Вот те на… Путь от дома до школы был недалёк — она находилась прямо на соседней улице. Эту дорогу ВасВас топтал уже десять лет подряд, и с каждым новым разом это вызывало всё меньше энтузиазма. На утро первыми во дворах появились дворники, которые сразу начали очищать дороги от свежих листьев. Сразу после них наружу высыпали школьники и спешили в на учёбу. Васько совсем не любил куда-либо спешить, поэтому он всегда выходил заранее, чтобы прогулочным шагом пройтись вдоль дороги. Хотя он давно не понимал, что он делает в школе. Он уже не получал там новых знаний, на любые вопросы отвечал без труда. Многие учителя банально боялись Васько и всегда ставили ему отличные оценки. Большую часть времени юноша скучал, поэтому в портфеле с собой таскал разные книги, чтобы хоть чем-то занимать голову на бесполезных уроках. На подходе к школе, в желтеющей аллее, Васько не без досады заметил своих одноклассников. Точнее одноклассниц. Группа шумных девушек тоже неспешно двигалась на учёбу, но стоило им заметить высокого брюнета, как они мигом прекратили свои разговоры и устремились к нему. Васько старательно делал вид, что не замечает их, однако им это не помешало быстро нагнать и окружить его со всех сторон. После нескольких пожеланий «доброго утра» первая из них, блондинка, бесстыдно прильнула к плечу юноши и заглянула ему в глаза, кокетливо мигая глазами: — Вася! Давно тебя в школе не было видно… А давай сегодня сходим в кино? Сейчас показывают «Летят журавли», ты знал? Но тут же с другой стороны другая девушка схватила Васько за руку и яростно зашипела на первую: — Я первая хотела предложить! Ты!.. — она мгновенно переменилась в лице, посмотрев на брюнета, и припеваючи продолжила. — Вася, сходим в парк? Сегодня та-а-ак тепло… Но и отстающие девушки не собирались остаться в стороне. Она наперебой стали звать ВасВаса, осыпая его предложениями и прозрачными намёками. Его лицо под тенью козырька всё мрачнело и мрачнело. Две девушки уже успели вцепиться друг в другу в косы начать перепалку. — Ты — дура рыжая! Отстань от него! — Сама дура! Ты сегодня даже голову не мыла! — Чего-о-о?! — Да-да! Посмотри, какое гнездо на голове! — У тебя на лице не лучше! На Васько всё больше и больше накатывала ярость. Он держался пять секунд, десять, двадцать, но в какой-то момент он просто весь переполнился безумным возмущением. Он резко развернулся, и девушек обдало звуковой волной его свирепого баса. — Да как вы достали, овцы!!! Заткнитесь наконец! И отвяньте от меня! Все они замерли в гробовом молчании. На лицах у всех загорелся лёгкий румянец. Их рты дрогнули в возбуждённой улыбке. Одна блондинка прикрыв рот, хихикнула: — Ой, это мне. — Он мне это сказал! — тут же возникла другая. Вспыхнул новый спор, и, пока назойливые девушки были отвлечены друг на друга, обескураженный Васько продолжил свой путь. Он уже подходил к лестнице, что спускалась из аллеи к школьному двору. За перилами рос раскидистый клён, чьи ветви понуро склонялись к земле. Васько невольно засмотрелся на рыжую крону дерева, пока спускался по лестнице. Два маленьких сверкающих зрачка всё это время следили за передвижениями ВасВаса. Рука следящего периодически опускалась к блокноту, и тонкий карандаш чертил новые линии на бумаги. Постепенно там вырисовывалась фигура, напоминающая Васько Васильева. Нельзя было сказать, что художник отличался талантом, но он быстро опознал отличительные черты внешности брюнета и перенёс их на бумагу. Когда рисунок был полностью готов, художник убрал карандаш за ухо и вынул из кармана другой инструмент — красную ручку, которой учителя обычно указывают ошибки учеников. Он ещё раз не слишком доброжелательным взглядом посмотрел на Васько, мирно спускающегося по лестнице, и снова перевёл глаза на блокнот. Немедля он энергично взмахнул рукой. Ручка оставила на бумаге размашистый красный след, пересекающий ногу нарисованного Васько. И в тот же миг юноша, заглядевшийся на клён, почувствовал, как что-то больно хлестнуло его по ноге. От удара ВасВас оступился и полетел прямо вниз параллельно крутой лестнице. Из рваного отверстия на штанине брызнула свежая кровь. «Какого чёрта?» — Васько, разумеется, был удивлён, но, даже находясь в воздухе, он не растерялся. Решение проблемы пришло само собой за долю секунды. Проворные глаза Васильева быстро нашли достаточно толстую кленовую ветку. Юноша стремительно выкинул руку перед собой и одним мысленным усилием воззвал к силе внутри себя. В воздухе возникла мускулистая рука фамильяра и крепко сжала ветвь. Всё-таки дерево не выдержало, и почти сразу опора Васько треснула, но и этого хватило, чтобы замедлить падением и упасть наземь целым и невредимым, — не считая раны, полученной ещё до начала падения. Заметив это, девушки наконец опомнились и начали всем скопом спускаться по лестнице, на ходу зовя Васько и спрашивая, всё ли в порядке. Болезненно скривившись, Васильев встал и осмотрел ногу. Ровная рана на лодыжке была словно от какого-то меча. Но после внимательного осмотра лестницы, он не нашёл ничего, обо что он мог бы порезаться. Случай был поистине странным. Юноша стал брезгливо отряхивать одежду. Подбежавшие одноклассницы стали волнительно вздыхать, глядя на рану Васько, и предлагать любую свою помощь. И пока они это делали, на лестнице показался незнакомый силуэт. Обладатель силуэта был практически так же высок, как и Васильев, поэтому он сразу обратил на него внимание. По лестнице расслабленной походкой спускался его ровесник — юноша семнадцати лет в чистом глаженом костюме ярко-зелёного цвета. С шеи юноши свисал длинный белый шарф. В руках он держал портфель, потому Васько предположил, что это ученик его школы. Лицо у незнакомца было заносчивое и невозмутимое. Причёска каштановых волос была аккуратно уложена по обеим бокам головы. Спустившись и подойдя ближе, юноша встал прямо возле Васько, и тот одарил его недоверчивым взглядом. — С тобой приключилось несчастье? — риторически спросил незнакомец. — Лучше бы тебе сходить к медсестре. Ну, а пока держи. Дарю. Он театральным движением вынул из кармана белоснежный платок и протянул его Васильеву. — Вытри кровь, — после этого он уже собирался уйти, но Васько грубо остановил его. — Кто ты? — громко спросил он. — Я тебя тут раньше не видел. Каштановолосый вежливо поклонился и объявил: — Меня зовут Никитин Акакий. Я перешёл в вашу школу. Теперь мы учимся вместе… Васько, верно? — Понятно, — сухо проговорил брюнет. — Тогда спасибо. Девушки масляными взглядами провожали нового ученика, а Васко направился в медкабинет, спрятав подаренный платок в карман. Он понимал, что, похоже, точно пропустит первый урок, однако не был расстроен этим фактом. Если его оставят у медсестры на какое-то время, он сможет почитать в тихой обстановке.***
Пока Ольга Васильевна, насвистывая какую-то детскую песенку, развешивала бельё, Василий Васильевич и Ахмед встречали утро на кухне. Последний увлечённо вертел ручку кофемолки, загадочно прикрыв глаза. Проглотив бутерброд, старик повернулся к нему и, прищурившись, спросил: — Чем ты занимаешься, Ахмед? — Делаю кофе, — отозвался тот. — Хочу полностью проснуться и провести день с пользой. Васильич разочарованно фыркнул, встал и подошёл к холодильнику. И вот на стол опустились полная бутылка с красно-белой этикеткой и две рюмки. — Так просыпается русский человек! — пояснил старик. — Нет ничего лучше стопки «Столичной» с утра. — Как знаете, — пожал плечами Ахмед. — Я буду кофе. Василий Васильевич, не думаете вы, что, раз мы знаем о Базарове, он тоже знаете о нас? — Вероятно, — согласился старик, открывая бутылку. — Только что он сделает? Мы даже не знаем о его силах. Василий Васильевич ловко наполнил одну из рюмок и, шумно выдохнув, влил всё в себя. Его лицо тут же свела короткая судорога. Дед издал продолжительное «у-у-ух» и покачал головой: — Мерзкая провинциальная водка! — Это «Столичная», Василий Васильевич, — невозмутимо заметил Мухаббат.***
К своему сожалению, Васильев понял, что тишины он не дождётся, только показавшись на пороге кабинета. Там на койке уже сидели двое старшеклассников, в унисон уверяя юную медсестру в том, что они очень больны и что им срочно надо домой. Посмеиваясь себе под нос, она уже доставала с полки градусники, чтобы наконец разоблачить игру симулянтов. Заметив Васько, она усадила его на стул и уже через полминуты приступила к осмотру. Ткань брюк уже успела прилипнуть к окровавленной ране, так что медсестра, взяв в руки ножницы, сказала: — Не знаю, где ты так умудрился, но… придётся разрезать штанину. Брюнет тут же отдёрнул ногу и напрягся всем телом. Грозным тоном он однозначно сказал: — Нет. Резать брюки я не дам. — Ну что поделать-то? — развела руки медсестра. — По-другому никак. Ой, дай я хоть перекисью обработаю. — Лучше я сниму штаны, — мрачно отозвался брюнет. — А ты мелочный! Ну ладно. Она повернулась к своему рабочему столу и стала активно шарить в ящике. Двое старшеклассников тем временем шумно шептались, посматривая на Васько. — Он поранился? Опять подрался? — Бред. Ещё никто не смог ранить ВасВаса в драке. — Может, нашелся-таки достойный соперник?.. — Не-е, ставлю рубль, что нет. Не обращая на них внимания, Васильев принялся расстёгивать ремень. Случайным движением он обронил на пол платок. «Что это? — спросил он сам у себя и сразу вспомнил. — Подарок того чудика.» Васько наклонился, чтобы поднять его. Стоило ему взять его в руки, как он раскрылся, и юноша к собственному удивлению обнаружил внутри надпись. Кривыми красными буквами на ткани было написано: «ВАСЬКО ВАСИЛЬЕВ, СЕГОДНЯ Я УБЬЮ ТЕБЯ». «Что?! — обомлел ВасВас. — Это написал Никитин?» Но не успел он задуматься об этом факте, как услышал из-за спины встревоженные крики. Обернувшись, он в первую очередь увидел испуганные лица двух симулянтов. — Что вы делаете… медсестра? — спрашивал один из них. Медсестра же, согнув спину, прерывистыми шагами приближалась к ним, щёлкая ножницами в руке. — Как что делаю? — как будто не своим голосом прохрипела она. — Мне нужно разрезать ваши штанины… нужно разрезать… — Вы перепутали, медсестра! — воскликнул один из симулянтов. — Вам нужны штаны Васильева, а не наши! — Разве? Разве это так?! Васько с отвращением наблюдал, как тело медсестры сгибается в неестественных позах, как её глаза закатываются назад, оставляя на виду лишь чистый белок, как её зубы стучат друг об друга и как её дрожащие пальцы без конца щёлкают ножницами. Растерянные школьники уже поднялись с койки и собирались бежать прочь. Но тут рука медсестры вцепилась в одного из них, останавливая на месте. — Куда это ты собрался?! — спросила она и повернула голову так сильно, что шея хрустнула. — А… отпустите! — школьник попытался вырваться из её хватки, но почему-то так и не смог. — Никуда ты не пойдёшь… — прохрипела медсестра, — …пока я не порежу! Тут она размахнулась и опустила руку на голову симулянту. С мерзких хлюпаньем лезвие ножниц вошло в глазное яблоко, заставляя школьника оцепенеть. Второй истошно заорал при виде этой сцены, однако женщина тут же выдернула ножницы из глаза и ударила ими второго. Лезвие вспороло тому трахею. Вместо криков изо рта школьника стало раздаваться булькающее сипение. Ему на грудь несколькими струями полилась кровь. Первый раненый уже потерял сознание и упал обратно на койку. Из отверстия на месте глаза медленно вытекали белок и кровь, окрашивающая постельное бельё в бордовый. Васько и сам был в шоке от ситуации, не в силах в первые секунды даже задуматься о том, чтобы двинуться с места. Но всё-таки он смог пересилить свой страх, отвращение и вспомнить о богатырской храбрости, скрытой в нём. ВасВас пулей кинулся вперёд и перехватил руку медсестры, сжимая ту в железных тисках. — Эй! — выкрикнул он. — Остановись! На него обернулось одутловатое, бледное лицо, лишённое всякой человечности. С краёв губ у неё уже капала пена. Язык внутри рта был надкушен, и из него сочилась кровь. Васько внезапно ощутил недюжую силу в женских руках, — она начала активно сопротивляться, пытаясь на этот раз воткнуть ножницы в брюнета. И пока та давила на него, Васько успел заметить удивительную вещь: в ухе медсестры как будто застряла веточка — тонкая свежая веточка с зелёным листиком на конце. Он отступил на шаг, ненадолго создавая пространство между собой и медсестрой, и успел заглянуть его в рот. Его догадки тут же подтвердились. Острые очи его фамильяра заметили прямо в глотке у женщины древесные стебли, растущие вдоль слизистой. «Твою-то мать…» — пробормотал про себя Васильев. Внезапно медсестра пересилила его и ринулась вперёд. Они оказались лицом к лицу. В нос юноше ударил едкий запах дешёвых духов. Но он, не долго думая, ухватил женщину талию и притянул к себе. Их губы соприкоснулись. Васько почувствовал вкус её помады и железный привкус порванного языка. Медсестра замерла на месте, а старшеклассник резко оторвал её от себя. Его лицо уже закрывала бородатая маска его фамильяра. Бес сжимал в зубах те самые веточки, таща за собой остальные. Древесные стебли стали быстро покидать горло женщины. Наконец ветви треснули, и фамильяр сплюнул на пол целую охапку хвороста. Потеряв равновесие, безвольное тело медсестры упало в руки Васько. Тот с боевой готовностью уставился на ветки, которые уже начинали испаряться. Пытаясь не поддаваться адреналину в крови, он чуть дрожащим голосом проговорил: — Это фамильяр… Фамильяр Акакия Никитина? Получается… он напал на меня на лестнице? — Именно! — донеслось до его ушей. Васько резко повернул голову и увидел самого Акакия. Юноша уселся прямо на подоконнике открытого окна в медкабинет. Покручивая свой шарф, он с любопытством смотрел на Васильева и уже поверженную медсестру. Сейчас его выражение было не так хладнокровно, — на лице Никитина растянулась немного безумная улыбка. — Какая встреча! — сказал каштановолосый. — Удивительно, что ты так быстро обнаружил моего фамильяра внутри медсестры. — Ублюдок! — цыкнул Васько, кладя женщину на койку. — Кто ты такой? — Я же говорил, Никитин Акакий. А своего фамильяра я зову 「Леший」. Это его семена проросли в медсестре и заставили её подчиниться мне, — он самоуверенно спустился на пол и упёр руки в бока. — Я человек, но поклялся в верности Ему. Поэтому… я убью тебя, ВасВас!***
Имя фамильяра: 「Леший」 Имя владельца: Акакий Никитин Сила: γ Скорость: β Охват: α Стойкость: β Чувствительность: γ Потенциал: δ Способности: ???
***
Васько и Акакий замерли друг напротив друга в тревожном ожидании. Призрачный богатырь уже стоял перед брюнетом, расставив ноги и подняв тяжёлые кулаки, а вот фамильяра Акакия не было видно. ВасВас догадывался, что сила Никитина не предназначена для ближнего боя, раз тот изначально скрылся, взяв под контроль медсестру. Но даже сейчас, когда Васько был в двух шагах от того, чтобы размозжить противнику голову, тот не спешил защищаться, а артистично стоял на месте, посмеиваясь про себя. «Ждёт моего удара? Это ловушка?» — на самом деле Васильеву было совсем непривычно думать над боем. Обычно он превосходил оппонентов и по габаритам, и по силе, а большего ему и не надо было. Нынешний же враг обладал тактическим умом, что было заметно сразу. Не спеша предпринимать какие-либо действия, Васько грозно сказал: — Я вырублю тебя и притащу к деду, раз ты служишь Ему. Базаров, я полагаю? Зачем тебе это? — Это уже не твоё дело, — ещё больше выводя брюнета из себя, сказал Акакий и повёл пальцем. — Я делаю то, что приказано. Внезапно старшеклассник уловил еле слышный треск со стороны. Не успел он обернуться, как что-то твёрдое вонзилось ему в плечо. Боль раскалённым металлом растеклась по телу. «Мой пиджак!» — раздосадовано скрипнул зубами Васько. Он обернулся и увидел упругую ветвь, что тянулась прямо из горшка с цветком на столе медсестры. Это ветвь была живая. Она двигалась и ветвилась, готовясь к новому удару. «Чёрт!» — выругался Васильев и направил всё свою ярость через фамильяра. Богатырь молниеносно перехватил ветку и одним движением порвал её, после чего массивный удар достиг горшка. Глиняные осколки разлетелись по помещению, земля осыпалась на пол, а бедное растение оказалось придавленным ногой Васько. Но не успел он порадоваться победе, как услышал сдавленное хихиканье Акакия. — Хо-ро-шо, ВасВас, — пропел он. — Жалко, что это был не мой фамильяр. Я всего лишь ускорил рост корней этого цветка и подчинил их себе, но мой 「Леший」 ещё не нападал на тебя. — Заткнись! — Васильев сжал кулаки до боли в ладонях. — Хватит болтать, как попугай. Сразись со мной, как мужчина! — О! — Никитин изобразил страх и поднял руки. — Хочешь настоящей битвы? Конечно. Дай только завязать шнурки. Акакий безмятежно нагнулся, а Васько недоумевающе посмотрел на его полностью зашнурованные туфли. Он понял трюк Никитина как раз вовремя, — из открытого окна, за которым рос старый дуб, вырвалось несколько ветвей, что множились на глазах под воздействием фамильяра. Бес-богатырь тут же выступил вперёд хозяина. Не дожидаясь очевидной команды, он стал на лету отбивать хищные ветки, безумно быстро двигая руками. Он был так стремителен, что со стороны казалось, что у фамильяра уже не две руки, а целых десять. И каждая из них попадала точно в цель, защищая Васько. Сам богатырь дико кричал, вдохновлённо повторяя: — Ура-ура-ура-ура-ура-ура-ура!!! Наконец поток веток иссяк. Фамильяр опустил кулаки. Оказалось, что теперь весь кабинет завален сломанными ветвями и свежими желудями. Жёлтый листопад плавно опускался на пол. Васильев стал быстро вертеть головой, но он больше нигде не видел каштановолосого Акакия. А когда брюнет взглянул на свои руки, он обнаружил мелкие, но множественные, кровоточащие ранки на костяшках. Всё-таки «нападение дуба» не прошло даром. — Где ты? — выкрикнул Васильев, поднимая кулаки. — Покажись! Ответом ему была тишина. Пострадавшие школьники и медсестра замерли на месте. Юноша внимательно посмотрел на открытое окно, ведущее прямо во двор. «Он сбежал. Хочет заманить меня к растениям — на свою территорию? — размышлял ВасВас. — Понятно. Но я обязан его поймать. Даже если там у него есть преимущество, я пойду за ним и высеку, как сидорову козу.» Он начал идти к окну. Опавшие листья зашуршали под ногами. Брюнет ненароком опустил глаза на пол, где, кроме листьев и ветвей, была лужа крови после бешенства медсестры. Свет из окна падал прямо на алую жидкость. В самый последний момент Васько увидел там отражение ухмыляющегося врага, замершего под потолком, и кривой деревянной твари, что как раз замахнулась своей лапой, поросшей колючками. — Ура! — фамильяр Васильева резко выставил на пути лапы свой локоть. Колючки прошли прямо сквозь кольчугу. ВасВас увидел, как через рукав его пиджака начинает просачиваться кровь. Под потолком медкабинета, ухватившись за выросшие там ветки, висел Акакий Никитин и его уродливый фамильяр. 「Леший」 являлся долговязым существом — чем-то средним между гуманоидом и растением — у которого то там, то тут торчали сучки, листья, цветы, мох, колючки и веточки. Лица не было видно, но под листвой на месте головы горела пара зелёных глаз. Васько сразу понял уровень сил врага по его хилому телосложению. Только получив удар лапой, он моментально направил своего фамильяра в атаку. Кулак в перчатке со всей мощью врезался в блок, выставленный лапами 「Лешего」. Послышались треск древесины и стон Акакия. Руки перестали его держать. Он отпустил ветви и стал падать вниз, прямо на голову Васько. А он того и ждал. Как только Никитин оказался в воздухе без какой бы то ни было опоры, фамильяр Васильева обрушил на врага град тяжёлых ударов, не давая тому даже упасть. — У-у-у-у-ура!!! Последний удар пришёлся ему прямо в грудь. Акакия отбросило обратно в потолок, и после он грузно упал на пол. Только тогда брюнет заметил, что фамильяр Никитина стал прочными корнями, что закрыли собой большую часть тела хозяина. Однако это не могло защитить каштановолосого полностью, — на его лице были видны кровоподтёки, с рассечённой брови капала кровь, из носа тоже спускалась тонкая струйка. Нервно ухмыляясь, Акакий поднялся на ноги и без тени страха взглянул на Васильева. — Держишь удар, ВасВас, — сказал Акакий. — Но, я вижу, твой фамильяр просто тупой дуболом. Он не чета моему 「Лешему」. Смотри. — Куда смотреть, идиот? — изогнул бровь Васько. — Один удар и ты свалишься к моим ногами. — Не-е-ет, — протянул Никитин. — Это твои ноги сейчас свалятся. — О чём ты… Внезапно брюнет почувствовал: нечто сдавливало его ноги. Он метнул взгляд вниз и обнаружил новые ветви 「Лешего」, похоже, проросшие из старых и поломанных, что скрылись под листвой. Сейчас Васько был прикован к земле, а растения продолжали подниматься выше и выше, видимо, стремясь поразить его в голову. — Ты проиграл, ВасВас, — довольно сказал Акакий и выпрямился, снимая с себя растительную броню. — Как я и обещал, сейчас я тебя убью. Работа выполнена. Васильев смотрел как всегда грозно и спокойно. Выслушав противника, он кивнул головой, будто только что смирился со смертью и хотел только поскорее её испытать. — Ясно, — произнёс он. — Как жаль, что ты не заметил. — Что? — Никитин прищурился, и на глаза ему попалось нечто блестящее в руках Васько. — Что это?! — Это? А, — пренебрежительно отозвался ВасВас и показал. — Это моя бензиновая зажигалка. Я всегда ношу ещё с собой. И нередко прикуриваю ей сигареты. Сегодня я курил только один раз. И думаю, покурю, как только покончу с тобой. А прямо сейчас я прикурил… тебя. Уверенный и расчётливый тон Васильева вогнал Акакия в ступор. Он пару секунд пытался понять, почему его противник так заносчиво ведёт себя, находясь на волоске от смерти, пока не почувствовал характерный запах. А потом он увидел, что происходит. За спиной Васько уже начинала разгораться листва. Огонь перекидывался на хворост и на ветки самого 「Лешего」. Никитин начинал чувствовать, как его тело жжёт изнутри. Путы, сдерживающие ноги брюнета, рассыпались. — Как говорил один умный человек, — беспечно говорил ВасВас, опустив козырёк, — «Холодный ветер заставляет путника лишь сильнее закутаться в одежды. А жар заставляет его сдаться». Сдаёшься, Акакий? Наконец на лице каштановолосого проявился истинный страх. Он весь задрожал и отступил, смотря на Васько, как на самого Сатану. Огонь под ногами брюнета продолжал распространяться. Не дождавшись ответа, он разочарованно выдохнул: — Вот те на… Придётся всё-таки проучить тебя. — Васько, ты!.. — злобно вскричал Никитин и отчаянно выкинул перед собой руку, призывая волнистую ветвь 「Лешего」 с остриём на конце. Проявившийся в воздухе бес-богатырь без труда поймал её. Васильев даже не дёрнулся. Он бесстрастно смотрел на противника и на огонь, приближающийся к ногами того. Убедившись в том, что фамильяр крепко держит вражеского беса, юноша спокойно подошёл к медсестре и легко закинул её к себе на плечо. О двух школьниках он уже не волновался, — к сожалению, они не выглядели живыми. Развернувшись к Никитину, он серьёзно заговорил: — Я Васько Васильев. Я вечно перегибаю палку в драке. Некоторые мои бывшие оппоненты до сих пор в больнице. Когда на меня наехал один учитель, я сам преподал ему урок, и его больше не видели в школе. Из столовых с паршивой едой я всегда ухожу, ничего не платя. Но даже у меня есть представления о зле! — вдруг он повысил голос, вкладывая в него весь свой гнев. — Зло — это использование слабых в своих целях. Тем более женщин и детей! И ты сделал это. Твой фамильяр не виден ни закону, ни жертве. А судьи кто? Кто будет тебя судить? Я. Судить буду я. Богатырь резко рванул ветвь 「Лешего」 на себя. Не ожидавший такого Никитин полетел вслед за ней. И прямо в воздухе фамильяр Васько обрушил свой кулак на голову врага. Всё своё недовольство, всю свою одержимость справедливостью Васько вложил в этот удар. И враг мгновенно потерял сознание. Все растения, созданные его силами, вмиг испарились. Не желая дальше греться в локальном пожаре, Васильев закинул Акакия на своё второе плечо, ступил на подоконник и прыгнул в окно. Медкабинет остался догорать до приезда пожарной бригады. Двух погибших школьников сочли жертвами пожара. Медсестру без чувств нашли сразу — на скамье возле входа в школу. А вот понять причину возгорания никто так и не смог.***
Ольга Васильевна возвращалась домой. В авоське в её руках позвякивали бутылки молока. С ними разделяли место батон хлеба и зелень. Оля шла, чуть пританцовывая, напевая себе под нос: «Августин, Августин…». Она походила на маленькую девочку, хотя и прожила уже почти полвека. Солнце приветливо светило ей в глаза. Каждая детали по пути вызывала в ней добрые мысли. Один мимолётный взгляд на какого-то мальчишку, опаздывающего в школу, подарил ей тёплые воспоминания о сыне. «Васько в школе, и он наверняка сейчас думает обо мне! Я чувствую связь наших душ!» Она уже подошла к подъезду и, продолжая мечтать о своём, вошла внутрь. Но только она хотела закрыть дверь, как та резко остановилась. Открыв её одной рукой, внутрь заглянул ВасВас и сверху-вниз посмотрел на мать. — Я дома, — отстранённо сообщил он и вошёл внутрь. От неожиданности Оля вскрикнула и вскрикнула ещё раз, когда увидела окровавленного и избитого юношу на плече у сына. — Васько?! — вопросительно ахнула она. — А школа? И кто это? Он… неужели… ты опять… — Тебя это не касается, — грубо отозвался брюнет и стал подниматься по лестнице. — Дед дома? Он мне нужен. — А… да. Дедуля дома и Ахмед тоже. — Какая-то ты бледная, — заметил он. — А… да ничего. Всё хорошо! Васько молча продолжил подниматься по лестнице. Замерев с открытым ртом, Ольга проследила за сыном, пока тот не дошёл уже до третьего этажа, и только потом опомнилась и тоже начала подниматься. «Эх, Васько… Ничего не рассказываешь маме. А ведь я… я… так сильно волнуюсь за тебя. Но в глубине души ты очень добрый мальчик, я знаю. Ты беспокоишься о маме! Ты любишь маму! А я тебя ещё сильнее!» — М-да… — пропыхтел Василий Васильевич, осматривая тело. Акакий Никитин всё ещё был без сознания. Его положили посреди гостиной. Васильич и Ахмед склонились над ним. Васько встал у порога, оперевшись о косяк. Старик раздосадовано покачивал головой. — Его не спасти. Он уже не жилец. Двинет коней через пару дней, — сказал он. Васько напрягся и вопросительно посмотрел на деда, но тот постарался скорее успокоить внука: — Но это не из-за тебя. Как думаешь, почему он поклялся в верности Базарову и пришёл убить тебя? М? Смотри же. Старик протянул руку и расстегнул воротник одежды Никитина. Тогда Васько открылась кожа — вся зелёно-жёлтая из-за странной сыпи. Похоже, эта сыпь уже распространилась по большей части тела. Брюнет хмуро свёл брови и посмотрел на деда, а тот заговорил: — Эта сыпь — явный признак. Есть особые галлюциногенные грибы, что растут только на кладбищах. Если приготовить их определённым образом, то можно подчинить себе человека, накормив ими! Разум омрачается настолько, что он и маму родную забыть можно. — Подобные знания нельзя где-нибудь прочитать, — встрял в разговор Ахмед. — Базаров явно знает толк в подобном колдовстве. Не зря же он живёт дольше любого человека. — Харизма! — торжественно произнёс Васильич. — Чувство, заставляющее вольных подчиняться диктатору, а верующих — идти за мессией. Стоит накормить человека этими грибами, он будет впитывать каждое услышанное слово, как абсолютную истину. Так он, — дед указал на Акакия, — стал восхищаться Базаровым и подчиняться ему. Базаров хитёр и харизматичен. Он внушает другим людям свою волю. Поэтому этот бедняга пришёл сюда за нами. — Хм… — хмыкнул Васько. — Нужно дать ему противоядие или откачать его. В ответ Васильич отрицательно помотал головой, а Мухаббат объяснил: — Считается, подобные грибы связаны с нечистой силой. Они как бы связывают мир Навь и Явь, словно мост от одного берега до другого. Медицина тут бесполезна. — Чего? — непонимающе переспросил Васильев, потупив глаза. — Явь, Навь, Правь, — произнёс Ахмед, — в славянской мифологии — три мира, три слоя вселенной. Явь — наш материальный мир, мир смертных людей. Навь — мир тёмных сил, мир духов и бесов. А Правь — обиталище Богов. Между Правью и Явью есть Славь — место, куда уходят чистые души наших предков после смерти. И эти миры почти никогда не пересекаются, но в самых исключительных случаях… — он степенно посмотрел на Васько, — …трудно предугадать, что случится, если вмешаться. Я должен тебе рассказать, — он сделал неуверенную паузу. — Четыре месяца назад под Иркутском я встретил Динара Базарова! Глаза брюнета округлились. Он невольно подался вперёд, теперь со всей внимательностью слушая узбека. У того на лице выступил пот. Видно было, что ему совсем нелегко говорить. — Я бродячий мудрец. Я путешествую из города в город по всему Советскому союзу и предсказываю людям судьбы. Однажды, объезжая Восточную Сибирь, я заглянул в Иркутск… Я прибыл в город ночью. Мне уже некуда было податься, и я решил заночевать на улице. Но мне не спалось… Было полнолуние. Я решил немного прогуляться и так случайно забрёл в тёмный переулок. Он спокойно стоял на дороге. Его холодный, ледяной взгляд будто крал мою душу! Золотистые волосы, белая, почти прозрачная, кожа и такой шарм… Аж с трудом верилось, что он человек… Так как я уже слышал о нём от Василия Васильевича, я сразу понял, что это и есть тот самый Динар Базаров со дна Чёрного моря! Ахмед вспомнил. У него в голове чётко прозвучал голос этого человека. Этот мягкий вибрирующий тембр, сравнимый с покрывалом из холодного бархата, заставлял его даже сейчас дрожать. «Похоже, ты обладаешь силой, недоступной обычным людям. Я был бы очень рад, если бы ты показал её мне…» — Тогда-то я и понял, — продолжил Ахмед, волнительно сглотнув, — что он поистине ужасен. Его слова привносили в мою душу такой покой… Они были опасно сладки. Это было проявление тёмной ауры, которую Динар приобрёл за годы тесных связей с нечистой силой. Это та связь Нави и Яви, о которой я говорил. Я мог остаться там, но пересилил себя! Я бежал со всех ног. Даже не думал сопротивляться. Мне очень повезло. Уже к утру меня не было в городе. А ведь я мог закончить, как и этот юноша — стать верной марионеткой, накормленной грибами. — Ага. И быстро бы умер из-за грибного яда, — заключил Васильич. — Умер? — возмутился Васько. — Но он ещё жив! Может, он так же везуч, как и ты, Ахмед. Вы просто не даёте ему и шанса. Разве нет возможности сделать хоть что-то? Если мы можем, мы сделаем. Терять всё равно уже нечего! Тут Василий Васильевич кашлянул и довольно посмотрел на внука, после чего выпрямился. — Ты прав. Мы можем кое-что сделать. Оля рассказывала о том, что я был со странностями ещё в молодости? — он лукаво оскалился. — Кое-кто научил меня кое-чему. Долгая на самом деле история. Говоря простым языком, я знаю некоторые обряды и могу взывать к Свету. Эх, давно я этим на занимался… Старик склонился над Акакием и раскрыл перед ним ладонь в перчатке. Лицо Васильича сразу приобрело самый сосредоточенный вид. Каждая мышца его тела и каждый нерв напряглись. Васько с удивлением увидел, как от ладоней деда исходит свет, как при призыве его фамильяра, только ярче, намного ярче. Василий Васильевич зажмурил глаза. Его рука внезапно заискрилась. Послышался ни на что не похожий резонирующий звук, словно кто-то играл на сказочном музыкальном инструменте. — Светоч, — голосом священника вымолвил старик. — Изгнание! Свет буквально упал на Акакия и разлился по всему его телу. От него начал исходить жар. Игристые искры пробежали от ступней до макушки неподвижного Никитина, и тот вздрогнул, как от электрического удара. Сыпь на груди вспыхнула, загоревшись. А следом всё тело на полсекунды так же покрылось пламенем и… погасло. На месте зелёно-жёлтых пятен остались небольшие свежие ожоги. Свет, исходящий от руки Васильича, погас, и искры пропали. Он облегчённо вздохнул и хлопнул в ладоши. — Та-а-ак! Тьма боится Света и бежит от него. Я смог изгнать всё нечистое из его тела. Остались мелкие ожоги, но они не страшны. Будем надеяться, что вскоре этот юноша придёт в себя! — Дед, — брюнет косо посмотрел на того, — и ты всё это время скрывал это? — Что?! — всплеснул руками Васильич. — Так меня никто не спрашивал, знаешь ли! Хи-хи. Чёрт, где Оля? Ушла в магазин, понимаете ли… — Она уже вернулась, — сказал Васько. — Я встретил её на лестнице и… Он наклонился и посмотрел через коридор на кухню. Там было тихо. Так же тихо было и в ванной. Тогда юноша повернулся на сто восемьдесят градусов и глянул в прихожую. Его внимание сразу приковала входная дверь, что была наполовину открыта. Снаружи, на бетонном полу, он увидел чью-то руку. — Чёрт, — вырвалось у него. — Что такое? — заметив взволнованность внука, дед сорвался с места. Увидев то же, он сразу кинулся к двери. Открыв её, он встал перед Олей. Прикрыв глаза, как будто во сне, она распласталась по полу прямо перед квартирой. Рядом же лежала авоська с разбитыми бутылками и разлитым молоком. Бледная кожа женщины внушала только самые страшные мысли. — Дерьмо! — выругался дед, уже проверяя у дочери пульс. — Оля! Оля! Он не успел почувствовать что-либо, кроме сильного жара. Прямо ему в руки упала шипастая лоза. Вдоль неё находились закрытые бутоны. Алые цветы только готовились расцвести. Продержавшись в руках старика совсем недолго, лозы резко прошли сквозь. Цветы оказались призрачными. — Не… не может быть! Это фамильяр! У моей дочери тоже! Ахмед и Васько встали у Васильича за спиной и испуганно взглянули на Олю и на прозрачные бутоны роз, зависшие над ней. Василий Васильич озлобленно ударил кулаком по стене, чуть ли не сломав ту. — Мы рано успокоились, — пробормотал Ахмед. — Всё-таки любой, в чьих жилах течёт кровь Васильевых, имеет с Ним связь. Вот и у Ольги Васильевны появился фамильяр! — Чёрт возьми! — снова выкрикнул Васильич, скрипя зубами. — Только вот фамильяры управляются силой воли, — продолжал Мухаббат. — Могучей силой духа. А Ольга Васильевна совсем не такой человек. Она мирная женщина и утончённая личность. Фамильяр для неё слишком силён, — он будет только вредить! Тут Ахмеду пришлось замолчать. Василий издал истошный вопль, разнёсшийся по всем этажам. Вопль длился десять, а то и двадцать, секунд. Боль и отчаяние, заключённые в этом крике, пробирали до мурашек. Когда он наконец закончил, Васько грубо спросил: — Говори, что делать? Орать нет смысла. Он наклонил голову, так что за козырьком никто не видел его лица. Рот юноши изогнулся в недовольно положении, а кулаки сами сжались. Но в остальном его нельзя было прочитать. После продолжительной паузы, поднимая дочку на руках, старик выпрямился и оглянулся на внука, продемонстрировав свои влажные глаза. — Фамильяр убьёт её. Есть только один способ спасти её. — Ну?! — нетерпеливо спросил Васько. — Мы должны найти Базарова, — твёрдо сказал Васильич. — Найти и прикончить. Только так можно развеять проклятье. — Почему ты так уверен? — не двигаясь с места, спросил юноша. — Он — наша судьба. И есть другие варианты? Пока у нас только один! Пропусти. Старик внёс Ольгу в дом. Её уложили на кровать в гостиной. Васько принёс полотенце, и Васильич, вооружившись водкой, стал обтирать дочь. Ахмеду он сказал позвонить некому знакомому врачу из Москвы. По словам деда, врач должен был ему что-то. Тем временем, пока все суетились, Никитин открыл глаза и недоумевающе уставился в потолок неизвестной квартиры. Некоторое время он приходил в себя. В голове у него, как сон, всплывали образы последних недель — ужасных недель, когда Акакий был сам не свой. Он даже не хотел верить в то, что всё произошедшее реальность, но, когда он увидел в комнате Васько, все его сомнения пропали. Он прикрыл лицо руками и громко вздохнул. — Ты проснулся? Оторвав ладони от глаз, Акакий увидел, что Васько теперь стоит над ним. Приняв положение сидя, он изучил глазами сверстника, после чего серьёзно спросил: — Почему? Почему ты спас меня? Не спеша с ответом, Васильев посмотрел в сторону. — Кто знает, — он задумчиво поправил картуз. — Я и сам не понял. Оглянувшись на Васильича и его дочь, Никитин спросил: — Что происходит? Старик закончил растирать Олю и накрыл ту тёплым одеялом. То и дело он, дрожащими руками, проверял её пульс, кажется, боясь, что дочь вот-вот умрёт. В дверях показался Ахмед и сообщил, что врач приедет через полтора часа. Тогда Василий Васильевич тяжко вздохнул и отпил водки, ничуть не сморщившись. — Сукин сын… — Извините, — Никитин встал и, пошатываясь, подошёл к постели Оли. — Я… — О, проснулся, — прокомментировал дед загробным тоном. При взгляде на него казалось, что он поседел ещё больше. — Меня зовут Никитин Акакий, — представился каштановолосый. — Этой милой женщине плохо? — Её фамильяр её убивает, — удручённо сказал Мухаббат. — Понятно. У вас есть обезболивающее? — Обезболивающее? — переспросил Ахмед. — Есть. В аптечке, — кинул Васько, и узбек ушёл за ним. Брюнет внимательно осмотрел Никитина. Тот теперь был совершенно другим человеком, нежели при первой встрече. Он был робок, вежлив, добр. Не было и намёка на то, что этот юноша способен на зло. «Он не зло. Он стал жертвой зла. Базаров всему виной. Он использует слабых. И его нужно судить,» — заключил про себя Васько. Ахмед принёс обезболивающее. Взяв две таблетки в руку, Акакий склонился над тумбой возле кровати. На ней стоял горшок с типичным комнатным кактусом. Одним пальцем Акакий вдавил в почву одну таблетку и вторую, после чего его рука покрылась растительной оболочкой 「Лешего」. Призрачная веточка проникла в землю, и кактус чуть зашевелился, а потом на его макушке распустился поразительной красоты розовый цветок. Каштановолосый удовлетворительно улыбнулся и убрал руку. — Мой 「Леший」 вырастил цветок на основе лекарства. Теперь его аромат будет облегчать любые физические муки. Так этой женщине будет намного лучше. Он обернулся к присутствующим и виновато улыбнулся. — Нам, наверное, стоит поговорить. Во-первых, я бы хотел извиниться.Продолжение следует…→