Счастливчик

Неудачи в личной жизни Сано Шиничиро на 89% это… — Меня не было всего месяц… А я столько пропустил! — стенал Имауши Вакаса. Дело в том, что за несколько дней до роковой ночи он схлопотал по вечно нечесаной головушке битой. Шиничиро, от греха подальше, отправил друга лечиться и отдыхать на берегу Японского моря. И теперь верный вассал своего теневого короля не мог простить себе, что пропустил всё это. У него была железная уверенность, что пропавшую девушку он нашел бы сразу! — Хватит уже ныть, — со скучающим лицом возразил Каваками Рэн, с ленцой осматривал кафе, в котором они засели. Сидела свита Шиничиро, как их прозвали ещё в старшей школе, на втором этаже, в приватном кабинете, и им, через затемненное стекло, открывался отличный вид на общий зал. Чего бы и нет в своём же кафе? Наивно было думать, что лидеры сильнейшей банды Токио просто так ушли. Нет, они всего-то перебрались в более серьёзную лигу. Магазин байков, кафе, охранная фирма, сеть игровых центров… Различная недвижимость. Ощутимая строка для доходов и раздолье для махинаций. Адреналиновые маньяки, что пытаются надурить правительство на деньги — вот кто такие ныне «Чёрные Драконы». Сано Шиничиро никогда не был хорошим бойцом, но именно он мозговой центр, что привел новую банду «Чёрных Драконов» к вершине. Без откровенной чернухи — что не менее важно, — ибо марать руки не любил никто. И сейчас, Сано Шиничиро по прозвищу «Чёрный Дракон», в честь которого, собственная, вся банда и была названа, уверенно захватывал новую нишу. Он не хороший боец. Но императору этого не надо, не так ли? Для этого у него есть генералы. Имауши Вакаса с ним самого детства, едва ли не детского сада. Окамото Юудэй, когда-то ученик его деда, сейчас один из лучших бойцов Токио с прилипшим клеймом «Бишамон». В честь Бога войны. Каваками Рэн — обаятельный парнишка, девичья погибель… И тот который может разговорить кого угодно. Такэда Теруо — верная вторая рука и человек, который не любит внимания. Даже на совместных фотографиях он предпочитает снимать друзей, а не сниматься. Четыре генерала Императора. Что уверенно захватывают Токио. — В самом деле, для этого не время, — взял слово сёгун Теруо. Взяв палочку с данго, он обвел кончиком шпажки всех собравшихся и произнес. — Нам надо придумать план, чтобы на этот раз Сано-сана не послали. — Хэх, — усмехнулся красавчик Рэн. — Тогда надо прогнать отсюда этого варвара, — и некультурно указал пальцем на Окамото. — А в рожу? — набычился Юудэй. — Не обижайся, горилла, — вмешался Имауши, который легко откинул свою личную трагедию «всё пропустил». — Просто мы все хорошо помним, как ты угрожал парочке зазноб Шиничиро-куна… — Я никому не угрожал! — Когда ты зажимаешь человека в угол со зверской мордой и требуешь, чтобы они себя начали вести нормально, а не то им плохо будет — это угроза, — объяснил, как маленькому, Такэда, прежде чем зажевать данго. — Всё было не так! Я просто хотел поговорить с этими дурочками, что хватит им ломаться и морочить Шиничиро голову! — искренно обиделся Юудэй. Потом скривился и указал пальцем на друга. — Тебе с ней вообще нельзя разговаривать! — Почему это? — настала очередь Рэна оскорбляться. — А потому, половину отказов наш босс получил из-за того, что эти дуры начали сохнуть по тебе! — мстительно напомнил о важном Бишамон. Каваками в лучших традициях обиженных дам громко фыркнул, закатил глаза и отвернулся. — В самом деле, — поддержал здоровяка Вакаса. — Рэн-кун, девушки от тебя дуреют. Хм-м-м-м, разве что тебе на голову пакет надеть? — И рот заклеить! — вставил радостно свои пять копеек Юудэй. — Идите нахер, оба! Юудэй дал пять Вакасе. Тэруо на подобный детсад лишь вздохнул и покачал головой. Иногда он чувствовал себя нянькой для великовозрастных идиотов. — Хватит вести себя, как школьники, —призвал к порядку Такэда. Знает он этих обормотов — дай им только зацепится языком, так будут дурачиться пока кто-то не обидется и не полезет бить рожу. — Мы собрались для решения важного вопроса. — К слову об этом, — Окамото потер виски и зажмурил один глаз. — А может наш птенчик уже вырос? — Ты это о чём? — Ну… Он же смог закадрить эту бабу? А я вам скажу она боевая! — одобрительно произнес Рэн. — Я все-таки не верю, что она тебя скинула в озеро… Или ты был пьян? — скептически хмыкнул Каваками. — О… Еще одна интересная история о которой я не знаю, — Имауши огорчённо вздохнул. — Я не пью и не курю, и тебе советую. А то в свои тридцать выхаркаешь легкие… — Не ругайтесь по пустяку, — одëрнул обоих сёгун. — Я понял твою мысль, Окамото-кун, но это был случай. Бишамон нахмурился. — Поясни. — Смотри, — Такэда указал уже пустой шпажкой на стол. — Если судить по рассказу и тяжким вздохам Сано-сана, то первый шаг сделал не он. И соблазнил, по сути, тоже не он. — Ты совсем в него не веришь, — нахмурил брови Юудэй. — Он настоящий мужик. Он сможет дальше сам разобраться! — Он уже пытался двадцать раз. И что в итоге? — отложил палочку от лакомства Такэда. Мысли о том, что все попытки Шиничиро заканчивались провалом — их вина, никому из собравшихся даже не приходила. Взяв новую порцию и поймав три внимательных взгляда, продолжил свою мысль. — Все мы знаем, что Шиничиро «Мозг» с большой буквы. Он гений, но в некоторых аспектах полнейший дурачок. У нашего лидера это общение с девушками. Вы видели, какой он был весь месяц? — Я не видел, — поднял руку Вакаса. — Это риторический вопрос, — недовольно глянул на друга сёгун. — В наших интересах, чтобы наш лидер наконец-то женился и успокоился. И мы уже не школьники, чтобы вести себя так беспечно. И замолчал, давая возможность додумать его друзьями. — Похитить её что ли? — все трое удивленное посмотрели на говорящего. Он растерянно почесал бровь. — Что? — Именно такую глупость я и ожидал от нашего варвара, — протянул Рэн. — Я тебя всё же стукну, — раздражённо взглянул на Красавчика Окамото. — Но да… Ты, конечно, сморозил глупость. — Не, ну а чо? — примирительно поднял руку Вакаса. Сёгун прикрыл лицо рукой. Лишь бы не видеть это всё. — Я имел ввиду сватовство, — тяжело обронил он и убрал руку, мрачно посмотрев на всех поочерёдно, чтобы до них точно дошло. — Ничего пугающего или что можно принять за криминал. Мы можем её спугнуть, как последних трёх. И отправить в психбольницу, как ту, пятую. Нам этого не надо. — Хм… — стал серьёзный Каваками и запустил руку в осветлённые пряди. — Серьёзный шаг. Но ты забываешь одну вещь — она гайдзин. Она банально не поймет. — Кто она по национальности? — спросил Имауши. Все посмотрели в сторону Окамото. Он единственный, кто видел её в живую. — Славянка. Русская или украинка, а может вообще из Беларуси, сказать сложно, — подумав секунду выдал он. — Но, полагаю, традиции насчёт сватовства у них не сильно различаются. — Нам нужен живой медведь, — сразу же выдал Рэн. — Я в этом не участвую, — молниеносно ответил Юудэй и скрестил руки перед собой. — Эй! У тебя бронированные машины! — А зачем нам медведь? — аккуратно спросил Имауши, слегка выпучив глаза. — Ну как зачем? Каждый русский имеет медведя и их везде показывают, — на полном серьëзе высказался Рэн. — Если мы заявимся без него, то можем оскорбить её. — Пока что ты оскорбляешь мою веру в человечество, — меланхолично высказался сёгун. Чтобы успокоиться он взял Ещë данго. С этими идиотами он поправится или заработает диабет. — Мы не будем идти к ней с ЖИВЫМ медведем. Мы сперва должны уточнить её национальность, а после узнать о культуре её страны и лишь затем пойдем свататься. — Но может… — Нет! Где ты его вообще собирался достать? — Угнать из зоопарка. …искренняя забота его друзей.

***

А 11% неудачи это неугомонный младший брат. — Мне нужная твоя консультация, — в лоб сказал Майки, обращаясь к своему другу. — М? — немного лениво отозвался Дракен, отрываясь от «Зефира». — Тебе что девушка какая-то понравилась? — Нет-нет, Кенчин, — открестился от такого предложения Майки. — Мне нужно, чтобы ты мне посоветовал, как помочь аники. — А-а-а… — понятливо тянет тот, снова возвращаясь к полировке мотоцикла. — Тогда вот мой совет: не лезь в это дело. — Кенчик! Как ты можешь такое говорить?! — с негодованием возмутился Сано-младший. — Влезать в чужие отношения — только портить их, — флегматично отозвался Рюгуджи. — Как я могу сидеть и ничего не делать?! — А вот так. — Но надо! — сказал Майки, и в его голосе прорезались упрямые нотки. Хорошо знакомые Кену по бытности общения с этим неугомонным. — И что ты предлагаешь? — больше из любопытства спросил он. — Надо ей рассказать какой мой аники замечательный! — не задумываясь выдал Манджиро. — То есть, прорекламировать? — с усмешкой уточнил Дракен, отрываясь от своего дела. — Именно! Расхвалить так, чтобы она сама к нему в объятия бросилась! А перехвалить не грешно! — Кен издал тихий смешок. — Аники замечательный, но это его первые отношения! Вдруг он налажает? — В самом деле… — протянул издевательски Кен, но Майки, кажется, этого и не понял вовсе. — А ещё я с ней подружусь! — совсем воодушевился Манджиро. — Надо же заранее хорошие отношение иметь! Да и Эмма сказала, что она прикольная! Дракен издал смешок, стараясь не заржать в голос. Девушке можно только посочувствовать — Майки бывает удивительно навязчивым. Что же. Будет весело. Останавливать друга, естественно, он не будет.

***

Первый разговор, на удивление Кена, оказался лучшей в его жизни комедией, которую он был готов собрать в думосбор, как в небезызвестном Гарри Поттере, и пересматривать под Новый Год с попкорном. Жаль, только, что это книжная придумка. — Майки, с тобой все нормально? — ради приличия поинтересовался Рюгуджи. — А? — Тебя впервые, на моей памяти, оттаскали за уши. — А, это? Да-а-а… Ты оценил какая она крутая? На восторг своего друга Дракен только вдохнул. Ему искренне жаль теперь эту гайдзинку.

***

Самый прилипчивый человек, по мнению Насти, после Майки, был сам Шиничиро Сано. Или на местный манер Сано Шиничиро. — Доброе утро, — со светлой улыбкой встречает он её в половину восьмого утра под окнами дома. Учитывая, что живёт он не близко, страшно представить, когда он встаёт. А может и вовсе не ложится. На каждое утро рабочего дня он встречает Настю, чтобы провести на учебу. Каждый раз предлагает подвезти и, после отказа, словно ничего не случилось, идёт рядом. В первые разы молчал. А потом начал говорить обо всём, что только увидит, привлекая внимание девушки. Отвечать Настя ему стала не сразу. — Как прошёл день? — знал расписание, наверное, лучше самой Анастасии Шиничиро и привычно поджидал её на лестнице института. Снова предложение подвезти — снова стандартный отказ В какой-то раз, от нервов, она грубо спросила: — А что будет если, я выйду из другого входа? — прищурилась Настя, слегка затормозив, чтобы всмотреться в лицо Шиничиро. — Или пойду в обход? — Значит я просижу тут до следующего утра, пока ты снова не пойдёшь на занятия. — У кого-то, кажется, слишком много свободного времени. Чудно. Только этого дерьма ей не хватало! Настя хмуро замолчала, но со злости проверять будет ли он сидеть или нет так и не стала. Вдруг в самом деле не сдвинется с места? Справедливости ради, Настя не ощущала себя комфортно по началу. Особенно, идя с учёбы. Ей было неудобно заходить в кафешки или магазины, особенно в те, где было привычно скоротать вечерок. А всё из-за Лаки!.. То есть Шиничиро. Он стремился постоянно угостить ненаглядную чем-то вкусным, стараясь если не до диабета её довести, то точно до ожирения. Она отказывалась, всё-таки это неправильно. Хоть Настя никогда и не была особым ходком — в своем доме ей намного комфортней, особенно в городе где она понимала слова через раз, — но её нервировало само отсутствие возможности заходить куда хочется. Упорствование Шиничиро в оплате всех её хотелок крайне раздражало. Вот только самым ужасным, по мнению самой девушки, стало привыкание к подобному! Его внимание, что уж там, сильно льстило и было до ужаса приятным. Ведь Шиничиро, только вдуматься, было не лень вставать пораньше, чтобы привести себя в порядок и приехать к Насте. Он бросал все свои дела и мчался встречать её после учебы. Что немаловажно, ему было совершенно не в падлу идти с ней по пятнадцать-двадцать минут к институту и обратно! Что-то говорить, рассказывать, понятливо молчать. Чутко подгадывать момент, чтобы подсунуть стаканчик с какао — во время хандры и усталости самое то. К хорошему привыкаешь быстро. И хамить, а уж тем более быть грубой при таком отношении Насте казалось невероятно глупым. Вроде умом и понимает, что надо, ведь не нужна ей, пока что, эта привязанность, но язык не поворачивается. Слишком милый он… Что не может не вызывать подозрения. Или это просто происки нездоровой паранойи? Впрочем, Настя соврёт, если скажет, что всё идеально. — Сестрёнка! — от этого слова на английском она точно начнёт скоро дёргаться. Ходячий спам. И это не шутка. Этот неугомонный ребёнок Майки умудрялся находить Настю, когда она не с его братом и говорить, говорить, говорить… Серьёзно, Манджиро давал ей невероятную практику в японском с углублённым погружением ещё и в местный слэнг. И ведь приходится слушать — убежать у неё так и не получилось ни разу! Единственный способ его заткнуть — всучить ему что-то сладкое. Те же печеньки рыбки. Тогда Настя получает пару минут тишины в своё распоряжение, пока этот малолетний сталкер идёт молча и жуёт. «Надеюсь, я его не прикормила…» — обречённо думает девушка, смотря на маленькое чудовище, что гордо вышагивало с ней, с удовольствием уплетая за обе щеки рыбок с фасолью. Однако она не знала, что сам Майки верит в простое: если тебе дали тайяки, то этот человек тебе друг. Эта семья её утомляет… Кроме Эммы. Она как-то так мило хлопает ресницами и улыбается, от чего злиться у Насти совершенно не получается. Особенно, когда протягивает кассету с сериалом «Друзья» и приносит попкорн с чипсами, невинно спрашивая «А можно я с тобой посмотрю?». Страшная особа, очень страшная, думает Настя и приглашает зайти.

***

Выйдя на улицу, я осмотрелась — уже дурная привычка. Но нет, Шиничиро рядом не оказалось — сегодня выходной, да и я просто вышла в магазин. Спам с кодовым именем Майки тоже не наблюдался в поле зрения. Прекрасно! Выдохнув свободно, открыла зонтик — Токио накрыл сезон дождей, — и не спеша двинулась в сторону магазина. — Хэй, — чуть ли не прямо в ухо крикнул кто-то мне, от чего сердце ухнуло вниз. Я рефлекторно дёрнулась в сторону. Завела больную ногу назад, встала боком и выпрямила руку с зонтом, словно держала шпагу. Плюх! Открытый зонт закрыл мне обзор, но я догадываюсь, что там случилось. Тут и Вангой быть не нужно. Я подняла зонт и увидела севшего в лужу подростка. Ой… Я растеряно смотрю на него. Он ошарашенно снизу вверх — на меня. Ощущается некое смущение. Светлые глаза подростка начали будто бы темнеть от гнева, наливаясь кровью О-йо-ёй. — Прости-прости-прости, — затораторила я, поспешив к парню, что начал подниматься уже самостоятельно. Он промок насквозь. Протянула руку, чтобы как-то ему помочь. — Я не хотела… — Не трогай меня! — отшатнулся он от меня, словно я его бить собралась, честное слово. — Я слышал, что ты бешенная, но не настолько же! Слышал? — Ахххх! — возмущённо-испуганно вдохнула я, уже сама отшатываясь от парня как от чумного. Выставила зонтика, как щит, но на этот раз держала его ниже, чтобы видеть происходящее. — Ты из этих придурковатых Сано! — Не тыкай в меня этой фигнёй, — откинул он зонтик, делая угрожающий шаг навстречу. — И я не Сано! А после пара неясных ругательств на японском. Я прищурилась. Нашел, блин, на кого клыки скалить! Я сама кого хочешь загрызу. И сделала шаг навстречу… Резко схватила за лицо этого мелкого хама. — Сано… Как же вы меня достали! — с чувством сказала я, оттягивая щёку в сторону. Секунду полюбовавшись ошарашенным лицом, продолжила. — Вам что нечего делать, кроме того, чтобы меня караулить? — Я убвью тя! Рядом проехала машина. Попутно обливая этого не-Сано с головы до пят водой. Бляха же ты же муха!

***

Я застыла над туркой и думала, что в моей жизни пошло что-то не так? С каких пор я пускаю чужаков в свою крепость? В мой уголок? Рядом звякнул чайник, сообщая, что он закипел. Я взяла чайник за ручку и залила кипятком уже подготовленный пакетик в кружке. Будет совсем плохо, если этот ребенок простынет из-за меня. Рядом зашипела турка. — Ля… — выдохнула я, поспешно снимая кофе с плиты. Закон всех миров — если ты отвлёкся от варки кофе, то оно обязательно убежит. Третьего не дано. Бесстрастно осмотрев убежавший кофе, что коркой застыл на плите, я только вздохнула. Ну, не пригорелый жир, это хоть ототрётся. С трудом. Но оторётся же! Ох, как же я ненавижу это отдирать… Скривившись, я вылила кофе в свою чашку, на дне которой уже была ложка сахара и молотый кардамон с бадьяном. Оставив турку, присела и достала из барного отсека коньяк. Достало все. И я замёрзла. — О, налей мне тоже, — раздался ломающийся голос. Оглянувшись, я увидела подростка в моих спортивных штанах с натянутой до упора ниткой на штанах. Полотенцем на голове. И моей бесформенной розовой кофтой, что явно мала в плечах. — Тебе хоть пятнадцать есть? — хмыкнула я и щедро плеснула себе коньяка. Мне надо полечить нервы. — Мне шестнадцать, — буркнул он, гипнотизируя бутылку. Я присмотрела к нему, рассматривая. Хафу, причём один родитель смуглый, что парень и унаследовал. Но в купе со светлыми глазами и волосами это прям даёт ему изюминку. Смесь черт тоже весьма причудливая — отсюда его шарм, полагаю. Не хлюпик. Ну вот какого хрена меня, спрашивается, доставать? Найдите себе девушку, чувак, и ей мозги насилуй. Оставив коньяк, я развернула и взяла чашку. — Вкусный кофе, — кивнул мне этот наглец, забрав мою чашку и нагло хлебнув кофе с коньяком. От такого я аж онемела. — Я бы положил больше сахара, но и так пойдёт. — Так не твой кофе! — с негодование высказалась я и протянула руку, намереваясь забрать чашку. — Вообще, отдай! — М… — и не подумал слушаться меня подросток. — Меня раздела, в душ погнала, а теперь домогаешься… Ай-яй-яй! — В смысле? — Косвенный поцелуй, — я загрузилась. То есть этот ребёнок… Я выброшу его в окно. Видимо у меня что-то отразилось на лице, поэтому паршивец рассмеялся. — Ох, вот это эмоции! — Я тебя сейчас вышвырну на улицу в чём мать родила, — пригрозила ему, закатав показательно рукава. — Еще и извращенка, — с наигранным восхищением сказал этот… Это… Ух! Зараза! Он залпом допил мой кофе и взял чашку с чаем. — Хотя, кто еще бы мог трахнуть того неудачника? Уши предательски покраснели. Руки почти физически зачесались от желания разбить что-то об его дурную голову. Я нервным движением полезла за новой чашкой. Кофе еще есть, но не так много… А плевать, больше коньяка плесну. — Говори уже, что тебе от меня надо… Пока я тебя не убила, — последнюю фразу я сказала на русском. — Да ничего и не надо, — уселся он за барную стойку. — Мне было просто интересно на тебя посмотреть. Кухня-студия сыграла решающую роль в заключение контракта на аренду. Она была небольшой, занимала угол в комнате и отгораживалась от гостиной барной стойкой, на которую это малолетнее хамло и уселось. — Насмотрелся? — ядовито уточнила я, разбавляя полчашки кофе коньяком. — Как же вы меня достали! — в сердцах бросила я и сделала глоток слишком резко. Почти закашлялась. — Я не Сано, — о как, судя по его хмурому лицу, я своей фразой подпортила ему настроение. Я отхлебнула ещё. В груди разлилось приятное тепло. — Я тебе не верю. — Что? — Ты переживаешь за Шиничиро. Портишь мне жизнь. Явно местный. Всё — ты Сано, — перечислила я важные три фактора. Подросток скривился, словно в этот чай я ему плюнула. — Это тупые критерии, ты знаешь? — дёрнул уголком губ он. — Меня всё устраивает, — ответила я, решив, что злиться на мелких хамов это себя не уважать. Подумав, залезла в нижний ящик, на днях я покупала печенье. — А, теперь вспомнила, ты тот брат, который самый обиженный. — Я не его брат, — упрямо набычился он. — Он считает иначе, — пожимаю плечами и тяну коньяк с кофе. По соотношению так и выходит. — Меня зовут Курокава Изана и кровного родства у нас нет! Я с интересом глянула на подростка. Упрямое выражение лица в купе с розовой кофтой — это убойное сочетания. Интересно, это он из принципа со мной спорит? Типа, заело? Иногда я забываю, какие подростки ещё сущие дети. — Я бы поздравила тебя с возможностью вырасти адекватным, да вижу поздно, — высказалась я, почти по доброму. Все Сано чудики. Что Шиничиро, которому не жалко на меня время, равно как и носиться со мной пешком. Майки-Спам, который надоедливый, как реклама из адблока. Очаровашка Эмма, которая вьёт из меня верёвки. Мелкий хамло Изана идеально дополняет эту коллекцию, блядь. — Ты не по крови, а по духу Сано. Ты думаешь, как Сано. Двигаешься, как Сано. Спишь, как Сано… — Хватит нести этот бред! — вспыхнул как спичка Курокава. Отпив чай, он скривился и отодвинул его от себя. — Я не собираюсь это выслушивать это от чужачки, которая ничего не знает! Заметив протянутую руку к бутылке коньяка, шлёпнула по ней. Не хватало ещё алкоголика выращивать! — Тебе шестнадцать, — напомнила ему об этом я. — Ещё скажи, что вся такая святоша и сама не пила в моём возрасте! Я оценивающе глянула на брата Шиничиро. Ну да, я пить, что в этой, что в той начала с пятнадцати. Ничего серьёзного — бокал вина или шампанского на праздник. Но не коньяк же с незнакомой тёткой, в самом деле! Да и вредно это. Пусть бы и бокальчик по праздникам — всё равно вредно. Нечего пристращаться в таком нежном возрасте. — Учитывая твои прошлые комментарии, мне ещё не хватало того, чтобы ты горестно стонал, что незнакомая тётка тебя споила. — О, — внезапно, усмехнулся он гаденько. Пакостно так. — Думаешь, я нажалуюсь ему, какая ты испорченная? — Мне плевать, что ты ему скажешь, — с раздражением выдохнула я, начиная злиться. Ей Богу, надо было оставить его на улице. — К слову, хорошая идея. Позвоню ему, пусть заберёт тебя. — Не надо, — как-то стушевался Изана. — Что «не надо»? — Шиничиро звонить, — отвёл он взгляд. — Я не хочу, чтобы он знал, что я решил с тобой познакомиться. Я пристально посмотрела ему в лицо. — Почему ты не хочешь, чтобы он знал о том, что тебе не всё равно? — с тяжёлым вздохом спросила я. И плеснула себе и ему коньяка. Ему поменьше, но всё равно. — Он не должен обо мне волноваться. И я не должен. Мы чужие друг для друга люди, — глухо сказал этот глупый ребенок… Я молча отошла к холодильнику и достала торт. Нужна глюкоза для профилактики сложных разговоров. — Я не умею красиво говорить. Да и у меня не шибко большой словарный запас в японском, — сказала я, вогнав в торт сразу две ложки. — Но могу тебе точно сказать, что наличие схожей ДНК не гарантирует хорошее отношение. — Что? — Одинаковых генов, неуч. Хотя для вас это скорее: одной крови — не значит семья, разной крови — не значит чужаки, — вздохнула я. А дальше, я не смогла подобрать предложение. — Родственники ещё не означает… Ммм… Хорошие отношения? Любовь?  — Я понял, понял… Но он знал, что мы не родня! А называл братом. Я не понимаю, зачем он лгал?! — нервно проговорил подросток и залпом выпил коньяк… Но тут же закашлял от крепости алкоголя. Мда. Надо придумать отмазку для Шиничиро. — А кто сказал, что он лгал? — приподняла я брови. — Может ему не важно это. Ты его брат и всё. — Но почему? — глянул на меня подросток и глазки-то заблестели. Готов товарищ. Всё, ему больше не наливать. — Я не понимаю! — Для любви не надо особых причин, — пожала я плечами. И отковыряла ложкой кусок торта. — Настяяяя, — протянул Изана, который оказывается знает, как меня зовут.— А чего ты морочишь голову Шини-чану? — я перестала жевать. Вот ещё секунда и я бы точно подавилась. — Что за перевод темы? — прищурилась, выжидающе глянув на нахала. — Ну… Ты сама сказала, для любви не надо причин, — на меня указали ложкой. — Так чего нет? Я поморщилась. — Со мной не всё так просто… — Тебе что, нельзя заводить отношения? — Значит ты общаешься с сестрой, — сказала я, надеясь вызвать реакцию на слова «сестра». Тот только пожал плечами и запихнул в рот полкуска торта. Засранец. — Всё крайне сложно… И невольно сжала кулак с шрамом на пальцах. Светлые глаза сразу посмотрели на мои пальцы, и парень замычал полным ртом. — Ни слова об этом, — оборвала я его, предупреждая расспросы. Изана, в отличие от Шиничиро, чувства такта не имел. — Чёрт, — высказался он, но удержал свои комментарии при себе. — Просто… Вам же было хорошо. А что теперь? — Сказка кончилась, — кривовато усмехнулась я. — Так начни новую, — удивлённо глянуло на меня это дитя. — Чего ты ему жизнь портишь? И себе. Я же вижу, этот дурак тебе нравится! — Чем ты меня слушаешь? — поморщилась я, ковыряя свой кусок торта. — Не могу я. — Так попробуй! Всегда можно прекратить! Я опустила глаза. Вот чего ты мне сыпешь соль на рану? Скотина малолетняя. Скотыняка, тьфу. — Я ему не подхожу. Я жесткая, злая и циничная. А он такой хороший… — Пф… Не беда. Меня же он терпит, — высказался Изана. — Ты его брат. — А знаешь, я убью тебя, — вдруг высказался он. Я на это приподняла брови. — Ты слишком много знаешь. И доложишь брату. — В очередь. — Тех, кто хочет тебя прибить? Я хмыкнула. По больному. Реально скотыняка этакая. — Может быть. Может быть, в самом деле…

***

— Доброе утро, Настя-чан. — Привет… — Подвезти? — А давай. Шиничиро перестал улыбаться и обеспокоенно глянул на меня. — Всё хорошо? Или нога болит? — Поняла, иду пешком… — Нет-нет, — замахал руками Сано. На его лице расцвела широкая счастливая улыбка. — Карета подана… Или как там в европейских фильмах о любви? — Сейчас я точно пойду пешком. Он радостно смеётся, а я неуверенно улыбнулась. В самом деле, всё в любой момент может оборваться... Могу же я немного побыть эгоисткой?

***

— Слушаю, — сказал Шиничиро в трубку телефона, на секунду прервав занимательную беседу с Настей и встав из-за столика. Его друзья редко звонили ему по пустякам — для этого был другой телефон. — Что-то случилось, Рэн-кун? — Сано-сан, тут такое дело... А ничего, если медведь будет без каравая? Шиничиро на секунду завис. Моргнул от удивления, потом протянул удивлённое «Эээ?» и переспросил: — Какой медведь? — Как какой? Для сватовства! — Какое к ёкаем сватовство? Рен! Ты пьян? Теруо рядом? — Да не пьяный я, — обиженно засопел Каваками. — Сами всё поймёте, когда к дому этой вашей ненаглядной придёте. Мы и цветы подготовили, и медведя с балалайкой, правда, его укротитель сказал, что это дурацкий стереотип, но мы ему не поверили. В фильмах же их постоянно показывают с балалайкой! Название-то какое дурацкое. Я целый день учился его выговаривать! — Та-а-а-а-к... — протянул Шиничиро, шумно выдохнув. — Значит так, медведя убирайте. И не лезьте вы в мои отношения. У меня только начало что-то проклёвываться, а вы тут со своим медведем! — А я говорил, что идея — говно, — вставил свои пять копеек на заднем фоне Вакаса. — Но, босс, мы же так долго это проворачивали! — чуть ли не плакал Каваками. — Рэн, как проворачивали — так и завернёте обратно. И чтобы вы убрали «это» до нашего прихода. Даю вам полчаса, — в приказной манере бросил Шиничиро и сбросил звонок. Он, конечно, любит своих друзей, но порой они перебарщивают. Сильно перебарщивают. — Что-то случилось? — А? Нет, всё отлично. Не хочешь сходить в кино? — мило улыбнулся он Насте, увлекая ту в очередной разговор, надеясь, что его красноречия хватит на то, чтобы удерживать её в кафе целых тридцать минут.