Счастливчик

Токио. Невероятный город, который одним словом и не опишешь, разве что выдохнешь, сказав «Токио это Токио», и замолчишь от переизбытка чувств. Поток людей легко подхватывает одиночек и несёт их куда-то туда вперёд, в море цветных огней. Неоновые вывески центров и магазинов слепят глаза, а музыка и зазывалы в бар оглушают, из-за чего легко потеряться в пространстве. Ни в какое сравнение с Одессой, хотя Аркадия мне всегда казалась пестрой и шумной. Выйдя из потока, я прижалась к витрине магазина с фруктами. Фух. Никогда не думала, что вечерний город будет более оживленным, чем дневной. Или дело в том, что родная Одесса на фоне столицы Японии маленькая деревушка? Ох, тут и Киев с Москвой проигрывают. А может всё дело в разнице культур? Ведь СНГ только десять лет как перестал быть СССР, ещё попросту не успело вырасти новое поколение, чтобы радикально всё менять. Подумать только, в 2003 году прошлой жизни мне было семь. Усмехнувшись, я повернула голову со стойким желанием поправить волосы и привести себя в порядок, всё же карманное зеркальце полноты картины не даст. Увидев своё отражение в витрине — давненько не виделись, красотка, — пригладила пряди, что неровными вихрами выползли из крепкого, пусть и низкого, хвоста. На фоне местных, я действительно смотрелась белой вороной — блондинка в море черных макушек и в ярком синем пиджаке, что так и цепляет взгляд. Не модно — но, плевать. Светлые узкие джинсы и обычная белая футболка без принта дополняют образ, делая его гармоничным и совершенно простым. Но в простоте есть своя изюминка. На ногах же конверсы, за которые я дралась в Остине*. Даже жаль, что никто этот стиль сейчас не оценит, эх! Поправив полароид, что висит рядом с сумкой на плече, рассмотрела повнимательнее витрину. Ведь Япония так богата на придумки. Я была наслышана от одной студентки на нашем потоке из Йокогамы о том, как ей нравятся груши в виде Будды или арбузы-пирамидкой, а также квадратные. Квадратные! Умереть не встать! Искомое чудо глазами выцепить удалось чуть ли не сразу. И как его не сфоткать?! Щелчок снимка вышел излишне громким, что привлекло внимание владельца лавки с фруктами, пары прохожих и кошек, что крутились под ногами. Я сдавленно ойкнула, наткнувшись на недовольный взгляд продавца. — Извините! Сорян! Сори! — поспешно заговорила я. Тот сделал жест, чтобы я свалила в тартарары, на что только засмеялась и широко улыбнулась, вновь извинившись. Отойдя чуть поодаль, я достала свежую фотку. Взяв её, активно замахала бумажкой, заставляя проявиться картинку. Прищурившись, я рассмотрела очертания квадратного арбуза и довольно улыбнулась. Карточка отправилась в сумку к целой небольшой стопке точно таких же маленьких фото за день. Когда доберусь до номера, не спеша их переберу и рассмотрю получше. Всё же нынешняя техника не так хороша, как в далёком двадцать первом году, так что могло что-то и не получиться с первого раза. Закрыв сумку, я с интересом начала осматриваться. От группы земляков я отделилась еще давно, но этот момент мы обговорили сразу: если что — телефон всегда под рукой, а так друг о друге не переживаем. В конце концов, с этими людьми я познакомилась случайной в отеле и в их компанию не рвусь. Как и они не рвутся принимать непонятно кого — всё же компашка там собралась сплошь из женатых людей, да и дамочки мне отчего-то весьма недружелюбно скалились. Ну их в баню дур ревнивых. То что я красотка — себя не похвалишь, никто не похвалит, в конце концов, хоть раз за две жизни мне повезло! — ещё не значит, что я так и жажду внимания мужчин. У меня тут Токио неизученное, какое к чертям мужское внимание?! Улочки бара отличаются от главных улиц. Хотя бы тем, что на каждом шагу находятся десятки прямоугольных вывесок и стрелочек с названиями баров. На одном этаже может быть и до трех заведений! Единственный плюс в той компании москвичей был в том, что было с кем выпить. Пить одной это уже алкоголизм. Меня неожиданно дёрнули за руку, утаскивая с оживлённой части улицы в тень и смрад подворотни. От внезапности действа я ойкнула и дёрнулась, вырывая свою руку из чужой хватки. Схватив себя за запястья, я в немом возмущении уставилась на… На японцев, конечно, но их волосы имели яркий, кислотный цвет, да и росту ребятки не выдались, а может просто сутулятся? Внезапные задиры оказались ниже меня на целую голову. Если я буду бить детей это плохо? Да? Хотя, конкретно эти ребятки уж больно агрессивные: ходят, за руки хватают, и в переулки утаскивают. Думаю, мои действия вполне сочтут за самооборону. Один из них, что сделал шаг вперёд, угрожающим тоном — будем честны, ломающийся мальчишеский голос не делал его страшнее, разве что заставлял меня давиться смехом, — начал балакать на японском. — Я не поняла, — легко перешла я на английский без особой уверенности в том, что получится договориться. Лица мальчишек явно давали понять о неизбежности конфликта и, как минимум, драки. Вдвоём на одну женщину? Очень честно. Я задумалась, выслушивая непонятную для меня японскую речь. Рука как раз ухватилась за полароид, который весит под килограмм, — получить такой бандурой в зубы очень неприятно. А после можно толкнуть жертву фотика на второго, он как раз удачно сзади стоит. Смогу повалить — хорошо. Нет, тогда сбегу на оживленную улицу и заору погромче. Вот последнее у меня всегда великолепно выходило. Мне снова что-то сказали. — Чувак, я на японском знаю только «привет» и «спасибо»… Ну и, наверное, пару ругательств, — терпеливо и не спеша проговорила я на английском, сникнув с того, что диалог не клеится. Мировой язык, ага, как же! Попробуй это сказать японцам, что агрессивно прессуют тебя в переулке. Но отступать не вариант, так что со вздохом, жестикулируя самыми общедоступные движениями, спросила: — В чём проблема? — В самом деле, что такое? — раздался новый голос за спиной, а после он уже замяукал на местном. Я напрягалась и развернулась боком — поворачиваться спиной к кому-то из участников этой сценки не хотелось совершенно. Новое действующее лицо оказалось молодым мужчиной, может даже моего возраста, впрочем, поди разбери этих японцев! Он был худощав и высок, возвышаясь на добрую голову над прохожими, словно и не японец вовсе. Но его лицо имело удивительно спокойное выражение. Я невольно засмотрелась в него, пытаясь уловить хоть что-то. Красивый разрез глаз. И глаза почти чёрные… Ну да, давай, Настя. У тебя тут может начаться бой и бег с препятствиями, а ты рассуждаешь о красоте чужих глаз! Ну что за тупость? Вообще, может нам придётся эту красоту сейчас попортить. Полароидом. Любители ярких волос что-то мяукнули в ответ. Я настороженно глянула на них. Конфликт улёгся? Что за уличная магия? — Широ-кун спрашивает, зачем ты снимала магазин, — перевел мне мужчина, который снова привлек к себе моё внимание. — Магазин? — не поняла я. — С фруктами. — А! — дошло до меня и я прямо воспряла духом. — Я снимала не магазин! Арбуз! Японец моргнул и слегка опустил брови. Из-за этого его лицо приобрело комично-озадаченный вид. — Арбуз? — Он же квадратный! — и не подумала я скрывать своего детского восторга. Всегда в этом сомневалась, подозревая, что это фотошоп. А тут настоящий! Серьезно, не иди я дальше гулять, купила бы это чудо природы и в одну харю съела! И не подумала бы подавиться. Мужчина мягко рассмеялся, и выражение его лица неуловимо смягчилось, от чего весь его вид будто бы стал доброжелательнее. Он что-то мяукнул и за моей спиной — громко вскринули подростки. Я вздрогнула и повернула к ним голову. И растерянно моргнула. Оба парня застыли в поклоне. А что делать-то? — Они просят прощения за недопонимание, — как-то совсем тихо подкрался ко мне мужчина, за что сразу получил недоверчивый взгляд. Тот его даже не заметил, а с еле уловимой улыбкой посмотрел на меня. Сверху вниз. — Они подумали о дурном. — Ой, — только и смогла сказать, разом забыв о переживаниях из-за чужого тихого шага. Что же ты, Настя, такая дурочка. Снимал бы кто витрины у твоих знакомых, да ещё в наше неспокойное время, ты бы что сделала? Правильно, взяла в руки что потяжелей и на разборки… — Мне так неловко! Это же моя вина. Выпрямитесь, пожалуйста! Рядом что-то мяукнул дылда. Мальчишки моментально распрямились, а я полезла в сумку и достала фотку с арбузом. — Будет правильно, если вы её заберёте, — тот что стоял ближе ко мне, глянул на мужчину и с какой-то заминкой принял фотографию. — А теперь, может селфи, ребята? Ну, как я могла упустить такую возможность? Оба школьников снова повернули голову в сторону мужчины, но я решительно перетянула на себя внимание. — Что такое селфи? — спросил меня незнакомый красавчик и склонил голову набок, приобретая забавную схожесть с совой. — Совместная фотография, — быстро сориентировалась я, мысленно ругая себя за то, что проскользнуло словечко из ближайшего будущего. Отвратительный из меня конспиратор. — Плохая идея, — качнул головой мужчина. Я отзеркалила, не удержалась, его жест. Тот только шире улыбнулся. Он начал неспеша объяснять, тяжело подбирая слова: — Понимаешь, они защищают свою территорию. И пусть слишком грубо себя повели, но они защитники. А просьбу сделать фотку они могут принять за оскорбление, ведь вся ситуация оказалась недоразумением, а подобный жест примирения с твоей стороны будет им казаться насмешкой над их оплошностью. Я медленно кивнула. Заскоки японцев — штука странная. Но вникать в это нет никакого желания. Нет так нет. — Я никого не хочу обидеть. Простите за арбуз, — напрямик обратилась к ним и слегка склонив корпус. Не думаю, что вышло правильно, но какую-то дань уважения мне показалось важно отдать. Всё же эти мелкие не такие плохие, как я подумала изначально. Я услышала смешок, и только после этого выпрямилась. — И, ребята, крутые волосы. Я провела по своей шевелюре, чтобы они меня поняли. Поняли, отчего сразу заулыбались и расправили плечи. Я не смогла сдержать улыбку — смешные-то какие… У меня удивительно хорошее настроение! — Пока-пока, — поняв, что ничего интересного больше не случится, махнула рукой и пошла из этого закоулка на света. — Довольно смело, — увязался за мной внезапный спаситель. Или ему со мной просто по пути? Я повернула к нему голову. — Или ты не поняла кто это? — Хулиганы, — легкомысленно пожала я плечами. Ну, а что? Меня не побили, не ограбили, и не сделали прочие ужасы. А рыдать от того, что меня теоретически могли обидеть… Я спохватилась, ойкнув от осознания собственной тормознутости. — Большое спасибо, кстати. — М? — вопросительно протянул мужчина. А я наконец-то смогла его более внимательно рассмотреть. Кто вообще сказал, что у японцев одно лицо на всех? Дурак он. У моего нового знакомого лицо интересное, выразительное. Особенно глаза. Красота востока, ничего не скажешь. Чёрные, как самая беззвёздная ночь. И вкупе с мягким взглядом они обретают поистине чарующий характер. Мой герой, — я невольно улыбнулась, — не по-японски высокий, но вместе с тем гармония тела не теряется, разве что на фоне всех остальных это кажется комичным. Портят картину разве что слегка торчащие уши, но это выглядит даже по своему мило. — Не каждый ринется в переулок помогать незнакомке. Спасибо, — ещё раз поблагодарила его я и широко улыбнулась. — Ты мне кажешься довольно приятным человеком. Меня зовут Настя. И протянула по привычке руку для рукопожатия. Японец растерянно посмотрел на неё. Ах, да. Тут же не принято так здороваться. Я уже хотела опустить её, как он спохватился и ответил на приветствие. Это мало походило на рукопожатие, скорее уже на неловкую комичность: новый знакомый обхватил своими длинными пальцами мою ладонь и слегка её сжал. — Настя-тян? — со смешком переспросил японец. — Моё имя так смешно звучит на японском? — с улыбкой уточнила я. — Баклажанчик, — перевёл для меня на английский мужчина. Я рассмеялась. В голове сразу появились пошлые арты и картинки, где вместо мужской гордости находился баклажан. Впрочем, для подобного юмора ещё не настало время. — Серьёзно? — слегка отдышавшись, уточнила я, смахнув выступавшие слёзы. Мне кивнули, внимательно рассматривая. — Ух, весело. Меня, конечно, предупреждали, что мое имя звучит на японском весьма забавно, но разговор шёл о полном варианте! — А это… Малое имя? — почему-то смутился незнакомец. Он запустил пальцы в шевелюру и растрепал, приводя и без того взлохмаченные волосы в настоящий беспорядок. — Ага. Моё полное имя Анастасия. Всё смущение ушло, и японец аж хрюкнул от неожиданности и прикрыл нижнюю часть лица рукой. Вот только улыбка отчётливо читала в его глазах, что не смогло ускользнуть от меня. Искры смеха в тёмной радужке казались фейерверками в зимнюю ночь. — Настя-тян звучит лучше, — вынес вердикт мужчина, слегка прищурив глаза. Он весь как-то расслабился, распрямился, перестал, кажется, держать себя в каких-то излишне строгих рамках приличия. А после спрятал руки в карманы своей бесформенной кофты. — И что значит твоё имя? — Возрождение, — весьма символично, учитывая мою ситуацию. Потрясающее совпадение — мои тёзки не перерожденцы, я проверяла. Одернув пиджак, я прочистила горло, откашлявшись. — Но я к чему это всё веду. Ты же местный, да? — Ага, — кивнул он, слегка склонив голову набок, мол продолжай. — Можно я обнаглею и попрошу тебя побыть моим гидом на сегодня? — спросила я и в молитвенном жесте сложила руки. — Пожалуйста! Я буду очень признательна! И подмигнула. Без пошлости и кокетства. Словно мы оба замышляем какую-то шалость, и не хотим об этом рассказывать остальным. Хитрый прием получить проводника, который покажет не только интересные места, но точки с самым лучшим перекусом. Я использовала этот же приём в США, когда перебралась в Остин. Сейчас бы, было вообще замечательно, если мне скажут названия улиц. А то японский мне предстоит еще выучить, что, при всей моей уникальной памяти в этой жизни, быстро сделать не получится. Меня смерили долгим взглядом. Я попыталась состроить самую умоляющую рожицу, на которую была способна — мой учитель в виде Кота в Сапогах из «Шрека» мог бы мною гордиться… Правда, фильм этот ещё не вышел, но да ладно. Японец от чего-то легко улыбнулся и коротко спросил: — Точно хочешь мою компанию? — Ага, — победно улыбнулась я, понимая, что проводник у меня есть. — Ты же не главарь банды какой-нибудь, чтобы я тебя боялась? — Нет, не угадала, — весело качнул он головой и поманил меня пальцем к парковочной зоне.

***

Мой новый знакомый оказался байкером. Я даже слегка растерялась, с ходу вспоминая сто и один анекдот о мотоциклистах, или, как нежно их называют у нас в Одессе, хрустиках. Правда, увы, данные сливки юмора из-за непереводимого славянского мышления будут непонятны ему. Мужчина, которого я нарекала Лаки — угу, за то что мне так повезло на него наткнуться, да и за то, что сам ещё жив, — насмешливо назвал меня трусишкой и вручил шлем. Конечно, я сразу возмутилась и заверила, что не боюсь ничего. Вот только Лаки не стал со мной спорить, решив явно на деле доказать мою неправоту. Стоило только железному разогнаться, как все лишние мысли и стеснения выветрились из головы. Я сама обняла Лаки и прижалась к нему. Облокотилась щекой об его спину и с широко открытыми глаза смотрела на мир, что смазывалась от скорости байка в яркие полосы света и пятен. От восторга спёрло дыхание. Дальше было лучше. Лаки, с совершенно не свойственной японцам раскрепощённостью уж больно как-то буднично взял меня за руку и повёл по району Акихабара. Красочному, нарядному и шумному. При закате этот район имел даже некоторую мистическую нотку, несмотря на современную архитектуру. Я там чуть не потерялась! Меня унесла толпа анимешников. Я им напоминала сразу десяток персонажей — Сейлор Мун включительно, — и меня пытались запихнуть в отдел, где можно взять в прокат костюм. Боже, мне даже предлагали деньги, если я надену костюм и разрешу сделать свои фотки! Лаки пришлось меня спасать, иначе меня бы там и замуровали под слоем одежды и косплей-костюмов. Страшные люди эти ваши анимешники. Я недооценила их мощь… Прошлись по перекрёстку на Сибуке — там я уже сама взяла за руку Лаки, боясь повторения ситуации как в Акихабаре. Мы пробежались по Харадзюку. Наткнулись на уличных музыкантов!.. И бешеный темп экскурсии закончился на смотровой площадки Tokyo Sky Tree, когда уже совсем стемнело. Ночной Токио казался неоновым всплеском из света и приятной атмосферы, а островки с храмами и дворцами в обычной подсветке казались мне особенно величественными. Красота… — Это место раньше было пустым, — рассказывал Лаки, держа меня за руку. Мы как-то хитро вылавировали из переулка. И оказались в рае для обжор и сладкоежек — очереди из фудтраков, киосков и гриля, с кучей народа, что сидела на скамейках за небольшими столиками, кто-то вообще сидел прямо на коробках, что играли роль декораций. В нос сразу ударил запах специй и чего-то острого, от чего я невольно сглотнула слюну. После насыщенного вечера есть хотелось зверски. — И тут сделали рынок еды? — уточнила я, крутя головой, не зная чего мне больше хотеться съесть. Но меня вели, и я послушно шла следом. В конце концов, Лаки плохого не посоветует. — О, ты угадала, это место теперь так и называется, — обернулся на меня мужчина, щуря свои глаза и растягивая губы в улыбке. Ему она необычайно шла, посему я не могла не улыбнуться в ответ. Посмотреть было на что. Тут явно проводила досуг вся молодежь Токио — тёмные, крашеный или бритые макушки. Необычные прически и наряды. Глаза разбегаются от нелепости цветов и сочетаний. И всё же это довольно круто. Было лишь одно, что настораживало. Вся эта разношёрстная прорва из ребятишек и людей постарше неизменно кивала моему сопровождающему, кто-то даже кланялся. Никто не оставался равнодушным при появлении Лаки. — У тебя много друзей, — задумчиво протянула я, невольно сжимая его ладонь покрепче. Детский жест, словно он сейчас возьмет и уйдет. Но мне так спокойнее. Лаки лишь тепло прищурился. Мои действия не остались незамеченными. — Да, друзей много, — кивнул он, целенаправленно ведя меня к киоску с небольшой очередью. — Знаешь что такое рамен? — Лапша из Наруто! — ответила не задумываясь я. Глаза невольно загорелись. Ну, а кто не мечтал попробовать эту штуку? Да еще на исторической родине! — Ты не похожа на любителя аниме, — заметил Лаки, перед которым очередь разошлась как море перед Моисеем, что-то балакая на своём. Он лишь кивал и односложно отвечал. Меня это немного покоробило: авторитет авторитетом, но не слишком ли это нагло вот так просто добавлять бедным ждущим ещё пару лишних минут в копилку? Впрочем, не всё ли мне равно? Я этого человека вижу первый и последний раз — не думаю, что в Токио, с его населением в миллионы, снова случайной пересекусь с Лаки. Так что не буду портить впечатление. К слову, только сейчас заметила, что на фоне местных высоких и почти пищащих голосов, у Лаки приятный баритон, не слишком низкий, но и не высокий, словно и не баритон вовсе, а тенор. Его голос ему на удивление шёл. — Ну… — растерянно протянула я, возвращая внимание мужчины к себе. — Культовая вещь. Про Украину не скажу, но в Остине его показывали. Мне понравилось — Но от отаку пыталась сбежать, — заметил Лаки, снова улыбаясь. Ну да, зрелище было презабавным. Особенно то, что за своим гидом я спряталась как за живым щитом, вызывая искренний смех последнего. — Я недооценила их мощь, —немного ворчливо отозвалась, припоминая чужую одержимость. Если они играли, то явно переигрывали! — Забавная фраза, — произнес Лаки, а я невольно задумалась о том, откуда она ко мне прицепилась. Из мэмов по «Звёздным Воинам», кажется. Ах, хотя, этот эпизод ещё не вышел. — Но ты сказала странное про Украину и Остин. Остин это город на Украине? — О, нет, — качнула я головой, немного теряясь. Как-то за всю экскурсию говорил в основном Лаки, поэтому на личности мы не переходили. Теперь же мне отчего-то было крайне неловко. — Остин это столица Техаса. Просто я родилась в Союзе… Хотя правильней сказать уж, в Украине. После школы переехала в США, и там училась. Сейчас вот перебираюсь сюда, в Японию. —Ого, — оценил мои приключения Лаки. Отвлёкся он от нашего разговора буквально на секунду — быстро повернулся к киоску, что-то быстро сказал, протараторив на японском, а после вновь вернулся ко мне. Я нагло влезла с деньгами вперёд, за что получила недовольный взгляд. — Не надо. — Я хочу тебя угостить. Мне будет приятно, —упрямо сказала я и рассчиталась за обе порции. В США у меня ещё могли дать счёт за бензин, ведь меня возили — один мой ухажёр так и сделал. А тут нет на этого даже намёка, от чего мне вдвойне неловко. — Как скажешь, — закатил глаза Лаки. Взяв номерок, тот утащил меня за угол ларька, что имел выступающий столик с высокими барными стульями. Те удачно пустовали. Даже как-то подозрительно удачно. — Ты много путешествовала. Почему? Я натянула самую невинную улыбку. — Так получилось, — и отвела взгляд, чтобы не чувствовать себя ещё боле неловко под взглядом проницательных чёрных глаз. Нравишься ты мне, Лаки, правда, но только этого смутного комфорта и тех капель спиртного не достаточно, чтобы я тебе рассказала всю свою подноготную. Да и как это будет выглядит? Как сказка? Бывает, что страна сплачивается перед лицом трудностей и стоит горой за свою целостность, а бывает и так, что твоя Родина, твоя душа и кровь, объединяющая миллионы таких же пылких сердец как твоё, разваливается. И голову поднимают давно забытые бандиты. Появляться молодые и лихие братки. Служители закона становятся поразительно равнодушными — но тут сложно их винить, у всех есть семьи. А некоторые не брезгуют от методов тех, кого должны ловить, лихо применяя на практике. Успешных ломают. Лично. Или угрожают близкими. Ведь люди намного сговорчивей, если им присылают указательный палец жены, ребенка… Сестры. Какие правила? Кто выжил и сильнее тот и прав. Кроме одного «но». Если ты жертва, подними лапки и не рыпайся. Хотят изнасиловать шестнадцатилетнюю девочку? Радуйся, ведь ты познаешь настоящего мужчину! Они обсуждают, какой пальчик первый отрезать? Терпи, ты же трепетная жертва! Раздумывают, где закапывать труп твоего брата? А чё, ты, баба, сделаешь? Жертва должна терпеть. Должна смиренно смотреть без ненависти, но со страхом на людей, что с грохотом кувалдой ломают все стены привычного уклада жизни… …и душить то горячее чувство, что рвётся наружу в агональном желании растерзать до смерти всех обидчиков; содрать с них шкуру, слить всю кровь каплю за каплей, с едким злорадством наблюдая за муками всех тех, кто до этого насолил твоей семье. Мерзко. Очень мерзко. Но такова жизнь. Но нет ни сил, не возможностей. И жертвы должны терпеть, смиренно поднимая руки, закрывая глаза и раздвигая ноги. А не расстреливать, как животных настоящих, ёпта, мужиков! Жертва не имеет права выцарапывать им глаза и разбивать голову чем-то тяжёлым, когда кончились пули. Она обязана принять свою смерть, а не бежать изо всех сил, когда нужно лежать и подыхать; когда адреналин кончился и саднят сломанные рёбра; когда дырка от пули, что застряла в кости, ужасно ноет, горя как от ожога. Жертва должна оставаться жертвой. Ей не прощается чужая кровь. Жертву защитить нельзя. Моя история в новой жизни сказкой не была от слова «совсем». Смутные воспоминания той ночи сжимали голову в тисках. И дни полетели с бешеной скоростью, когда брат опустил глаза и рассказал мне об Америке, точнее, о Соединённых Штатах. Пообещал любое финансирования. Прогнал! Прочь! Как можно дальше от Родины. Заставил принять позор и бежать! Ведь между ним и тем чмошником, чьего брата пришлось забить камнем, равенство по силе. Никто в открытую не полезет. А вот тихо удавить — пожалуйста. И ты оказалась дешевле, чем думала. Смирись, Настя. В самом деле, не ты ли рассуждала, что одна жизнь против нескольких не стоит и ломаного гроша? А то что обидно до слёз и противно, это десяток. Ты сильная, ты справишься. А уж в деньгах проблему знать не будешь. И сама же с этим соглашаешься, потому что недостаточно глупая и гордая, чтобы прятаться самой и своими силами. Учишься, тренируешься, готовишься бежать и защищать свою жизнь. Но всё тихо и спокойно. Год проходит. Второй. Ты расслабляешься. Заводишь несколько друзей. Читаешь книги. Смотришь фильмы. В личной жизни привычно не везёт, но это уже не так обидно и важно. Ты — будущий врач, травматолог. Престиж и почёт. Всё наладится… …а потом находишь избитую подругу, что рыдает и просит прощения. Тебя нашли. Беги. И ты бежишь. Не злясь на наивную девочку из Аризоны, которая любит твои вареники с картошкой. Не злишься на старого дворника, который побоялся вызвать полицию. Вся злоба кипит внутри, на саму себя. И ты ощущаешь невероятную перед соседкой вину. Ведь не будь тебя, она бы не натерпелась такого страха. Иллюзии не строишь: молчат при жестоком допросе только те, кто ничего не знает. Рискуешь выйти на улицу — умудряешься договориться о том, чтобы на последний курс тебя приняли в японский университет, филиал твоего, ставшего уже таким родным. Ректор слишком хороший человек, который спрашивает только одно: «Полиция бессильна?». И ты киваешь, сдерживая слёзы обиды, а старый афроамериканец — ибо не заслужил он этого примитивного обращение «негр», — понимающе прикрывает глаза. Он знает о порочности системы изнутри и питает странную слабость ко всем притеснённым. Удача целует тебя в засос и пинает в открытое море, чтобы понаблюдать всплывешь или нет. Как такое можно рассказать?! — Появилась возможность пожить в другой стране, да ещё какой! Как можно было упустить такой шанс? — почти не вру, смотря на группу подростков, что косятся так же в нашу сторону. Особенно глаза цепляются за девушек, которым я явно не нравлюсь. Ощущаю себя человеком, что нагло подсела к звезде и бессовестно с ней флиртует. Была я свидетелем такой сцены: многие дамы чуть не лопнули от негодования! Такие смешные. Я села на стул и тихо выдохнула. Нога предательски заныла. После перелета всегда так, а меня ещё и дёрнуло пройтись и поглазеть на город! Спасибо Лаки с его байком. Иначе выдохлась бы я намного раньше. Я свесила ногу с подставки, позволяя ей оказаться в полусвободном состоянии — по коже пробежались приятные мурашки. Хорошо-то как! — Устала? — внезапно спросил Лаки с неким сочувствием посмотрев на мою ногу. Я не смогла сдержать благодарную улыбку: этот незнакомый мне мужчина так заботлив к гайдзинке, к чужому для него человеку. Даже если это банальная вежливость — всё равно приятно. — Всё хорошо, спасибо, — выдохнула я, невольно засмотревшись. У Лаки были всё-таки невероятные глаза: умные, весёлые, смотрящие прямо в душу. Любовалась бы и любовалась, честное слово! Но смотреть так долго неприлично, а свою дозу прекрасного, чем можно заполнить холодную душу на пару дней, я получила. За что «спасибо», пусть думает сам. Облизав губы, я отвела взгляд в сторону. — Перелёт, впечатление… Сам понимаешь. — Угу, — задумчиво мычит он и проводить большим пальцем по моей ладони, задевая шрамы на основаниях пальцев. Дёргаю плечом, только сейчас вспоминая, что всё ещё держу его за руку. От излишнего интереса к своим несовершенствам мне становится не по себе, поэтому, неловко улыбнувшись, я мягко высвобождаю свою руку из плена тепла рук Лаки. Ему, как будто, становится грустно, но он словно понимает моё желание в личных границах — это не сложно увидеть в его взгляде. Мужчина даже слегка склоняет голову, словно извиняется, но, отчего-то, подобное поведение мне не кажется излишним фарсом. Становится даже как-то спокойнее. — Значит, ты переезжаешь в Токио? Быстрый взгляд в чужое лицо. Он ничего не заметил или бог тактичности? Впрочем, не важно. Стоит ли портить себе столь удивительный вечер глупыми переживаниями? Вот и я думаю, что не стоит. От чего бы мне, после всей этой беготни, не побыть обычным человеком, которому нужно сочувствие? Я так устала. — Да. Это мой первый день в городе, — кивнула я. — И как оно? — Здорово. Ты крутой гид, — и с улыбкой показала ему большой палец. Тот шутливо приложил руку к груди и раскланялся, словно только что завершил концерт перед многотысячной публикой. Я беззлобно фыркнула. Актёр. И всё же его взгляд цеплялся за мою руку. Специально он смотрел на мои пальцы или нет, но мне отчего-то стало невероятно неловко. Лаки слегка щурится из-за рассеянного света и смотрит прямо на мои шрамы. Изучает. Я спрятала руки в карманы пиджака, сдерживая желания прямо сейчас купить медицинские перчатки в ближайшей аптеке и прикрыться. Рубцы на основании каждого пальца правой руки… Я знаю, что это уродство. Но не надо так всматриваться. Не моя вина, что те уроды долго выбирали палец для письма. И каждый раз примерялись, а может и просто издевались, — я чётко не помню. Признаюсь: и не хочу вспоминать. Сухожилия уцелели чудом, как и нормальная подвижность пальцев. Рубцовая ткань, что странно, почти не мешает. А может всё дело в кремах, которые мне приходится наносить ежедневно? Не хочу об этом всём думать. Поэтому, в простом желании отвлечься, я начинаю блуждать взглядом по рынку еды. Цепляюсь за красочные киоски. За яркие наряды разных субкультур. Вслушиваюсь в смех людей. Смотреть в лицо Лаки мне отчего-то страшно. Знаю, что я там увижу — какой-то суеверный ужас и выпученные глаза. Или немые вопросы, как так получилось. Насмотрелась уже. И наслушалась. Особенно о предложение подать в суд от практичных американцев. Ага, пальцы я сама себе чуть не отрезала, а виноват производитель. Мои сокурсники не поленились даже найти прецедент в суде, одна девочка даже спросила консультации у кузена. Человек я по природе честный, даже, можно сказать, словоохотливый. Мне всегда было проще выговориться и излить душу, особенно если я вижу искреннее сочувствие или понимание. Хоть бы и тому же Лаки, который явно хочет выведать все подробности, но не нарушает моих личных границ и права на молчание, за что ему отдельное спасибо, хоть не так тошно на душе. Вот только с болтливостью как-то резко приходится завязать, когда жизнь выкидывает подобные выкрутасы. Говорить о подобном с кем-то, кто совершенно не имеет понятия, о чём ты говоришь и какие ужасы описываешь — ужасно. Ведь сколько бы ты не говорил, подсознательно ты понимаешь — слушатель не услышит твоей исповеди. И обычное сочувствие окажется верхом его моральной поддержки. Не хочу портить себе вечер. Ну это всё в болото. — Я закурю? — вопрос Лаки после затянувшей тишины звучит странно. Ещё странне он кажется после осознания того, что в этому году в Японии ещё не приняли закона о запрете курения сигарет в общественных местах, да и насильной агитации за здоровый образ жизни вроде тоже. Курят все, если не куришь — вот это странно. Сейчас это не спрашивают, просто берут и курят. Но приятно, чего там. — Конечно, — ответила я. Поставила локоть на стол и подпёрла голову, искоса поглядывая на Лаки. Пачку он достал из кармана своей бесформенной кофты. Кажется, они бездонные. Белая пачка, без привычных надписей о вреде курения, со скромным названием «Семь звёзд». Длинными пальцами, доведённым до автоматизма действием, он достал сигарету. Покрутил её в руках, осмотрел белый цилиндр со всех сторон. И только потом обхватил губами фильтр. Металлическая зажигался «Зиппо» с рисунком чёрного дракона из эмали. Огонёк, пусть бы и слабый, на долю секунды ослепил меня, из-за чего захотелось протереть глаза. Дёрнулся кадык делая затяжку. Выдох дыма через приоткрытые губы. Красиво. Некоторые люди умеют делать повседневные вещи красиво, завораживающе. Писать. Есть. Играть на гитаре… Мелочь. Но у них это получается как-то по особенному. Таинственно. Я подняла глаза выше губ, заглядывая в глаза. Тот задумчиво рассматривал в ответ. В черных пустотах ярко отражался тлеющий огонёк сигареты. Нет, всё же есть в этом что-то завораживающее. — И ничего не спросишь? Глупость, от которой я расстроюсь. Но его молчание меня настораживает. Поэтому вопрос срывается с языка раньше, чем успеваю осознать, что именно я спросила. — А ты ответишь? — сигарета легко перешла в уголок губ, чтобы позволить звуку проходить чётче, внятнее. — Нет. — Тогда зачем? Я улыбаюсь. Нежно, еле-еле приподнимая уголок губ. И благодарно прикрываю глаза. Спасибо. Открыв глаза, вижу по взгляду, что он понял мой посыл. И, словно небрежно, поднял плечи. Не за что. Странный парень. Спешит на помощь незнакомке, так ещё и чужачке — у японцев пунктик на гайдзинах, я об этом помню. Легко соглашается потратить на неё вечер. Катает. Рассказывает интересные факты об истории города — не по учебнику, не так, как принято, а со смехом, с ругательствами, с анекдотами об исторических деятелях и их свершениях, словно был лично знаком. И всё это вкупе с тем, что иногда Лаки было так сложно подобрать слова на английском. Ещё и вопросов не задает неприятных, словно чует, что черту переступать не стоит. Таких людей не бывает. Какой бы не был мир. Этот парень настоящее сокровище. О, точно. Сокровища ведь не бывают бесхозными. — Прости… — выдыхаю я. Теперь понятно, чего многие девушки смотрели на меня, как на врага народа. Они же точно знают его девушку и точно видели во мне разлучницу. Неловко как-то получается. — За что? — искренно удивляется мой гид, прикусив от внезапности моих слов фильтр. И чертыхнулся. Лаки достаёт сигарету и уже даже как-то привычно клонит голову на бок. — Твоя девушка тебя не убьёт за то, что ты гулял с гайдзинкой? — в лоб спросила я, следя за его мимикой. Знала я истории о ревности, что порой доходила до абсурда. А уж японские типажи… Не из воздуха появились яндере, цундере и прочие. Не нужно мне такого счастья. — У меня нет девушки, — заметно расслабился он и снова засунул сигарету в рот. Я изумлённо на него посмотрела, а после выдала: — Ваши бабы, что совсем офигели? — Лаки поперхнулся сигаретным дымом, ошалело на меня глянув. Поддавшись вперёд, я более придирчиво осмотрела его. — По-моему, ты весьма симпатичный. Ладно, красивый, не смотри так! Ведёшь себя порядочно и мило, на байке гоняешь. Или… Ты по мальчикам? — Нет! — резко возразил Лаки, и на его скулах проявился алый румянец. Очаровательно. — О, это замечательная новость! — сложила руки в молитвенном жесте я. И не выдержала: — Генофонд спасен! Лаки покраснел всем лицом, особенно его уши горели алым, что отчётливо было видно в тёплом жёлтом свете ламп. И прикрыл лицо руками, что-то забубнив на японском. Я не поняла ни слова, но интонация! Интонация! Я расхохоталась. Искренно. Громко. Плевать на все. Сегодня замечательный вечер.

***

Держать Лаки за руку невероятно приятно. Смеяться с ним вдвоём — ещё лучше. Как же давно я так смеялась! — …ему говорю, оставь ты эти тайяки, никуда они не денутся. Но, нет, он свои сразу съел, мою в один присест прикончил, а после, когда я не видел, полез на святое и съел порцию сестры, — эмоционально рассказывал Лаки, изредка переходя на японские слова. Шёл он задом наперёд, ко мне лицом, одной рукой ярко жестикулировал, другой держался за меня. Ну или я держала его, тут как посмотреть, всё же спотыкался мужчина почти каждый третий шаг. И надо было его вовремя ловить. Лаки улыбается почти всё время. И смотрит на меня неотрывно. Взгляд у него мягкий, весёлый, чуточку игривый после выпитого нами алкоголя. От этого мне невольно хочется отвести взгляд, но я не могу оторвать от него. Странно. Но мне нравится на него смотреть. Что-то в этом лице есть такое притягательное… Ух! — А он что? — легко спросила я, снова придерживая его, когда он неудачно оступился и пошатнулся. Лаки любит свою семью. Рассказывает со смехом о упрямом младшем брате, о милой хитрой сестре, о строгом дедуле и о об ещё одном брате, который на него отчего-то обижен. Ни слово о матери или отце. Но по этим рассказам ясно, что ему и без них хорошо, так что моё сочувствие неуместно. — Обсыпало его сильно, пришлось его даже в больницу везти. Ничего серьёзного, но выглядел уморительно! А ещё дедушка не оценил, что он такой не дисциплинированный, ну а сестра… — тут Лаки хихикнул, и улыбнулся шире, показывая прямые зубы, что отдавали желтизной в уличном свете. Ну или кому-то стоит меньше курить. — Она страшно отомстила! Дело в том, что после такого ему запретили их есть и посадили на диету. А сестра по-тихому принесла ему тайяки. Он с таким счастливым видом их хотел слопать! Откусывает большой кусок и сразу выплёвывает! Сестра с помощью шприца вогнала во внутрь масло, что взяла у меня без спроса из гаража. Ох, его лицо надо было видеть! Пришлось промывать желудок. Я смеюсь. Какое у него лицо мне сложно представить, но с лица Лаки трудно не засмеяться. Он так старательного пытается передать мимикой разные эмоции, что сложно остаться равнодушной. — Весёлая у тебя семья, — качнула я головой. — Они замечательные, — искренно и с жаром говорит Лаки. Я лишь улыбаюсь. Мне даже немного завидно. Я скучаю по своей семье… Шли мы в магазин Лаки. Закрывать его, если уж быть совсем точной. Ибо продавец ключей не имел, да и сам Лаки порядочно задержался. На мои извинения он только посмеялся, ответив, что всё в порядке. После рамена он стал каким-то шальным и дурным. Или дело в саке? Я так хотела попробовать местный алкоголь, что Лаки повел меня к другому ларьку. Невкусная штука, которую пьют теплой. Но свою пиалу честно выпила, видя, что Лаки свою порцию выпил не поморщившись. Может и в самом деле рисовая водка виновата? Ведь мне тоже весело и хорошо. Даже боль в ноге отошла на второй план, что немало важно, ведь пройтись до магазина мы решили пешком. Лаки предложил немного прогуляться, аргументировав тем, что садиться выпившим за руль не будет. И это вполне нормально решение, которое было полностью мною поддержано. Шлось мне невероятно легко, словно не было ни раны в ноге, ни ужасных швов. Чудесный вечер. Чудесная компания. Лаки дёргается, услышав речь. Поворачивает голову и что-то быстро отвечает. Я поворачиваю голову следом и вижу рольставни — одну большую опущенную, а вторую поменьше и закрытую лишь на половину. Возле второй-то и стоял японец. На вид — не старше тридцати. В белой рубашке, тёмных брюках, в явно дорогих кроссовках. И колючим, но вместе с тем смиренным взглядом. Я повела плечом. Неприятно. Словно меня подозревают в чём-то плохом просто так. Это не продавец, а охранник, не иначе! Интересно. А чем Лаки торгует, что такая серьёзная охрана? — Идём, — говорит Лаки на японском, но я понимаю по наитию, следуя дальше за самым лучшим гидом за всю мою жизнь. И, нормально развернувшись, потащил меня в сторону прохода, попутно что-то сказав охраннику, от чего тот, судя по поджатым губам, не пришёл в восторг. Меня обожгли взглядом. Появилось навязчивое желание показать язык. Тоже мне, сторожевой пес. Лаки слегка наклонился и легко занырнул под ралли, все ещё не опуская мою руку. Ужасно тяжёлый взгляд, что впился мне меж лопаток, придал ускорения, от чего я охотно заползла следом за Лаки внутрь. — А разве их не с улицы надо закрывать? — всё-таки уточняла я, но с интересом окинула помещение взглядом. В два ряда вдоль просторного ряда стояли байки, что вели к круглой панели, напоминающей пьедестал, на котором стоял самый лучший железный конь из тех, что были выставлены тут. Пол по центру был покрыт рифленой решёткой, явно чтобы легко катить мотоциклы. Вдоль стенок стояли характерные шкафчики с инструментами, а также одинокая ваза с зелёным кустиком. Это меня развеселило. Да, живой уголок в царстве брутальности. Не милая ли сестра его сюда приволокла? Так и вижу, пыхтит, но тащит. Ещё и отвоёвывает право цветочка тут находиться. — Я в соседних помещениях живу. Мне удобней изнутри закрыть и выйти через входную дверь, — для подтверждение своих слов Лаки указал пальцем в коридор, что прикрывал дверь. Со вздохом, и явно не очень охотно, он отпустил мою руку: — Осмотрись, если хочешь. Я быстро. Смущающая шутка о смелости Лаки, раз он привел меня прямо домой, так и осталось не озвученной. Хоть язык обожгла страшно. Докатились! Настя, где это видано, чтобы ходить к парням просто так? Это даже не первое свидание! Проследила за тем, как он подошел к роллету и о чём-то заговорил с тем охранником. Окинув байки взглядом, я наткнулась на надпись «Харли Девидсон» и поняла, что для всего этого охранники и в самом деле нужен. А ещё очень дорогая сигнализация. Я не мастер, но про эту легендарную фирму слышал каждый, у кого есть уши. Потерев руки между собой, я прошлась вдоль рядов и стала осматривать байки. Тут были разные виды, то есть и футуристического вида с обтекающим корпусом, и массивные, и мощные словно львы, и обманчиво хрупкие, стоящие дороже моих обеих почек. Но моим вниманием полностью завладела модель на пьедестале. Серебристый корпус с изящными трубами. Красавец. — Серия VRSC, — произнес за моей спиной Лаки. Я на секунду напряглась — нельзя так тихо ходить! Но почти сразу расслабила плечи. Я, видимо, просто устала. — Или же V-Rod. Две тысячи первого года сборка. Разгоняется до ста сорока четырёх миль в час. Спроектирована модель совместно с компанией Porsche. — Круто, — оценила я, окинув этот байк новым взглядом. Мда, даже не хочу знать сколько он стоит. — Ты любишь мотоциклы? — Мое хобби, — сказал он за моей спиной. — Ездить. Собирать. Чинить. Я хотела развернуться, но вместо нормального поворота лишь врезалась плечом в Лаки. Покачнувшись, меня схватили за плечи, не давая упасть. Я сама, рефлекторно, схватила его за руки. — Ой… Прости, — поспешно сказала я, ощущая смущение и досаду. Чуть на ровном месте не упала! Позорище. Чтобы скрыть неловкость, попыталась пошутить: — Видимо твоя очередь меня ловить! — Ага… — рассеяно сказал Лаки, скользя глазами по моему лицу. Руки на моих плечах слегка сжались. — С тобой всё хорошо? Стандартный вопрос. — Я окей. Стандартный ответ. Никакого разнообразия. — Может хочешь присесть? — с искренней заботой спросил Лаки, слегка хмуря брови. А? — Я заметил, что немного прихрамываешь. Я старалась не хромать… — Прости, я должен был об этом сразу подумать, — серьезно кивнул он, признавая свою выдуманную вину. Эй, парень! — У меня есть неплохой чёрный чай, я заметил, что тебе зелёный не сильно нравится. Ты что делаешь? — О, ты не подумай ничего дурного. Располагайся, мне нужно быстро сбегать за байком. Ты откуда взялся такой хороший, чёрт возьми? Нет, парень, таких как ты либо запирать, чтобы не испортили, либо портить с особым удовольствием! А я не хочу делать ничего дурного!.. Дурного, да?.. А чего бы и да? Я мягко подалась вперёд. Встала на цыпочки и прижалась своими губами к его, ощущая тепло чужой кожи, мягко вцепившись в кофту Лаки. Руки этого просто невероятного мужчины под моими пальцами напряглись, а длинные пальцы сжали мои плечи сильней.

Секунда.

Вторая.

Ничего. Что же. И так бывает. Как бы мне сейчас за домогательство не предъявили… Я слегка отстранилась… Как Лаки подался следом, наклонился и весьма охотно продолжил поцелуй, явно не ожидав ни от меня подобной смелости, ни уж тем более от себя, потому что целовался он крайне неуверенно, пусть и трепетно. Отстранившись от меня, он внимательно посмотрел мне в глаза. Я прямо видела в них отражение своих голубых, затуманенных чудесным вечером и капелькой алкоголя, омутов. — Кажется, я умер, — сказал он, и мягко обхватил моё лицо ладонями. — И я хочу умереть ещё раз. Я улыбнулась. Лаки наклонился и выдохнул горячий воздух с привкусом табака на мои губы, чтобы уже через мгновение продолжить то, на чём мы остановились, прикрывая глаза. В этот раз он целовался куда увереннее. Я же засмотрелась на чужие длинные ресницы, что длинными тенями обрамляли его глаза. Всё-таки уж больно он для японца красивый, не в обиду местным будет сказано. Простое прикосновение губ казалось в этот момент настолько интимным жестом, что я почувствовала, как алеют мои уши. Немного шершавые, но невероятно тёплые и притягательные. Так мягко прижатые к моим. По спине бегут приятные мурашки. Лаки проводит подушечками пальцев по моим скулам, словно пробуя мою кожу на ощупь. М-м-м-м… Когда я последний раз целовалась? Более года назад. А секс? Дай Бог вспомнить. Вместе с тем чужой язык аккуратно очертил линию моих губ, явно требуя большего. Ох… Может поэтому я так остро реагирую? Я легко скинула сумку на пол, чтобы облегчить свои движения, и прошлась с предплечий дальше, с удовольствием ощупывая Лаки, пусть бы и с преградой в виде кофты. Под мягкой тканью легко было ощутить рельеф, который я прощупала ещё во время наших покатушек на мотоцикле. Плечи, грудь, а после, совсем незаметно, руки как-то сами обвили его, оказавшись на спине в области лопаток. Я прижалась к нему. От чужого тепла внутри что-то приятно содрогнулось, оживая. Нос приятно щекотал запах табака, машинного масла и чего-то ментолового. Голова почти кружится. Хотелось большего, поэтому я весьма охотно приоткрыла рот для вдоха, вместе с тем предлагая углубить поцелуй. Лаки же, к моему удивлению, только провёл языком по нижней губе, надавливая, но поцелуй не углубляя. Он неохотно отстранился. Я судорожно сделала вдох. Сердце стучало где-то в горле. Одной рукой он обнял меня за плечи, прижимая к себе. Второй нагло сорвал резинку с волос, запуская в них пальцы. И, схватив волосы на загривке, мягко заставил запрокинуть голову. Как хорошо, что я помыла голову… Абсурдная мысль вызвала улыбку, которую я поспешила спрятать, посмотрев в глаза Лаки. Он что-то сказал разом охрипшим голосом, но я не смогла разобрать, даже если бы и могла читать по губам. Его голос стал ещё ниже, в нём появилась странная вибрация, вызывающая мурашки. Лаки продолжал говорить на японском, словно забыв, что я не понимаю. Тихо. Прижался губами к моему виску, осыпал дорожкой поцелуев скулу, а после вернулся к уху, чуть прикусив мочку. Говорил и говорил. Этим вибрирующим голосом, словно пытаясь свести меня с ума или кончить прямо на месте от одного только тембра, от удивительной интонации. Я млела. Жмурилась и вслушивалась, чувствуя напряжение внизу живота. Не понимала ни слова из того, что шептал мне Лаки. Но пальцы на чужой спине судорожно сжали край кофты. — Уверенна? — знакомое слово среди этого заклинания из неизвестных фраз вывело меня из транса. Я подняла на него взгляд, с явным желанием спросить не дурак ли он? И окончательно пропала в чёрных глазах, что зацепили меня с первого мгновения. В полумраке салона они блестели по-особенному, словно светили изнутри, как самые лучшие драгоценные камни. Ещё и эта растрёпанная причёска. Приоткрытый рот. Легкая краснота на скулах… Но на лице немой вопрос, который понятен мне и без слов. — Обними меня крепче, — выдохнула я и потянулась за очередным поцелуем, пытаясь перехватить инициативу. Сперва почти невесомо коснулась верхней губы, после — нижней. И с удовольствием провела по ней языком, чтобы через секунду прикусить и несколько оттянуть на себя. Лаки дрогнул не то от неожиданности, не то от возбуждения, которое обдало его внутри жаркой волной, о чём можно смело говорить глядя лишь на дёргающийся кадык, да напрягшееся местечко на джинсах под ширинкой. Голодный вдох ртом, и я прижимаюсь губами более смело, углубляя поцелуй с безмолвного разрешения самого Лаки, чья рука сильнее сжала волосы на моём затылке. Но мне не больно. Ощущался поцелуй с языком для меня странно по прошествии того времени, когда я не могла позволить себе физический контакт с кем либо. Их переплетение вышло скорее нечаянным, но жадным до млеющего стона в груди. В эту минуту мы оба хотели, чтобы время остановилось. Я до боли впилась руками, насколько это было возможно, в спину Лаки, заставив того хрипло застонать прямо мне в рот. Хватка на волосах в ответ стала крепче, но вместе с тем он мягко попросил меня откинуть голову назад, забирая инициативу на себя. Я послушно разорвала поцелуй и запрокинула голову. Горячий выдох в шею не прошёл бесследно — табун мурашек пробежался вдоль позвоночника, заставляя моё сердце забиться чаще. И рваный влажный поцелуй прямо туда, где под кожей ритмично пульсировала кровь. Лаки был неопытен, догадаться об этом было не сложно, поэтому первый подобный поцелуй для него был пробой на вкус, словно он примерялся куда укусить и где оставить алеющий засос. Второй поцелуй получился мягче, но настойчивее. В ямку ключицы, чуть прикусив там кожу зубами, на что я невнятно промычала от удовольствия и желания закончить с этим ласками побыстрее. Хотелось большего. Намного большего. Но Лаки не спешил. Он поднялся выше, вернувшись к нежной коже в области пульсирующей жилки. Лизнул и спустил вниз, оставив мокрую дорожку прямо до кадыка*. Прижался губами к нему и легко поцеловал — я судорожно сглотнула слюну, облизав губы. Лаки весьма охотно осыпал кадык поцелуями, а после прикусил кожу, чуть её пососав. Я шумно выдохнула, жмурясь. Пальцы рук, которые я для удобства положила ему на плечи, напряжённо сжались. Будет засос… А, впрочем, плевать. Выдох в шею — влажную кожу приятно похолодило. Сам же Лаки уткнулся носом мне в висок и издал тяжёлый, почти до свиста, вздох. Отрывистая фраза на японском разрушила молчаливое напряжение, что патокой растеклось в воздухе. — Идём, — повторил он уже с трудом на английском, явно не желая вообще что-либо говорить сейчас. Он отстранился от меня. Пропустил мои волосы через свои пальцы, освобождая их. Я неохотно открыла глаза. Вид у него лихой, почти дурной. Завораживающий до одури. Лаки облизал губы и качнул головой в сторону комнаты. — Не тут. И опустил обе руки вниз, обхватывая мои ладони и переплетая пальцы. Поймал мой взгляд и, улыбнувшись, вновь пошёл спиной вперёд, потянув меня за собой. Я, как завороженная, пошла за ним следом, утопая в чёрных омутах его глаз. Жадно всматривались в чужое лицо, не смотря по сторонам. Красивый, чёрт возьми. Не совсем по тем эталонам, что приняты у меня на Родине или в США, но по своему обаятельный… Есть что-то мистическое в том, что меня утягивают в темноту комнаты. Мы даже не включаем свет, полностью полагаясь на слабые блики фонарей, сверкающих на улице. В полумраке чёрные глаза приобретают бархатную нотку, от которой спирало дыхание. Сил говорить нет никаких. Поэтому я просто обнимаю его за шею, с удовольствием отмечая, как от желания чёрные глаза стали ещё темнее. Лаки поцеловал меня в скулу. Нос. В бровь. Щёку. Добрался до губ. Ухватился зубами за нижнюю, повторяя мой жест ранее. Закрыла глаза, полностью отдаваясь трепещущему чувству, что рвалось наружу из груди. Я опустила руку и дотронулась до его груди, к тому месту, где громко стучало сердце, что отчётливо ощущалось под пальцами. Он напрягался, лишь на секунду остановившись, чтобы понять, что я собираюсь делать дальше. Мои пальцы пробежались вверх, ухватываясь за язычок молнии кофты. Лаки напрягся до такой степени, что словно одеревенел под моими руками. Я открыла глаза и внимательно посмотрела в его лицо. Что-то не так? — Если тебе не нравится, — глубокий вздох. — Мы можем прекратить. «Ты дурак?» — единственная культурная мысль, что возникла у меня в этот самый момент, но тут же улетучилась под натиском смеха, который сдержать удалось с трудом. О, да! Ты трахнул меня языком в рот, мы почти дошли до начала всего самого интересного, а сейчас хочешь всё прекратить?! В чём логика? Ой, к чёрту этих мужиков! Я хитро улыбнулась и, чмокнув его в губы, принялась уверенно стягивать с его плеч кофту, явно намекая на продолжение начатого. Он улыбнулся и помог мне, весьма быстро скинув такую ненужную сейчас одежду, оставаясь в белой футболке, явно не его размера. Я с удовольствием, пусть и с трудом полумрака комнаты, пробежалась глазами по чужой фигуре. Пальцы не ошиблись — тут есть, что пощупать. Ярко выраженных мускулов у него не было: не перекачен, но и не хлюпик последний. Узкие бёдра и талия с контурами мышц. Достаточно широкие плечи. И толстая цепь на шее, на которой болтался кулон в виде восточного чёрного дракона. Хочу дотронуться. Хочу потрогать его всего. Аж кончики пальцев онемели. — Настя-чан, — негромко позвал Лаки. Я не без труда подняла взгляд, чтобы посмотреть ему в глаза. Он чего-то молчаливо ждал, гулко сглотнув вязкую слюну. Я смущённо улыбнулась, и на секунду опустила глаза вниз. Всегда неловко раздеваться перед кем-то. Расстегнула среднюю пуговицу и подняла руку, чтобы скинуть пиджак. Футболка улетела также следом. Она совершенно не нужна сейчас. — Можно? — спросил Лаки, накрыв мои руки своими. — Да. Кончиками пальцев он провёл по ключице — до мурашек приятно, — скинув лямки лифчика вниз, чтобы не мешали. Обхватил мои плечи — жар его тела ощущался так явственно и так хорошо, что я невольно размякла, полностью отдавая инициативу пусть и неопытному, но крайне настойчивому мужчине. Не отрывая ладоней, он повёл их за спину, дотронувшись до замка лифчика. И, что удивительно, с первого раза смог легко его расстегнуть, заставляя меня вновь смутиться. Нет, это не честно, он же до сих пор в футболке! — Кажется, это тоже лишнее, — со смешком сказала я, проведя пальцем по рукаву его футболки. А после привстала на цыпочки и прошептала ему на ухо: — Снимай. Дважды повторять Лаки не пришлось. Как верный пёс он повторил мою команду, спешно избавляясь от столь не нужной сейчас футболки, что портила ощущения. Так было намного лучше, хоть не я одна стою полуголая. Новая область для изучения, что предстала перед ним, возбуждала его до трясучки, что не могло укрыться от меня. Страшно подумать, что случится, когда мы дойдём до самого процесса… Его горячие руки начали с живота, во всё ощупывая каждый миллиметр моей кожи. Но уже через секунду он с удивлением замер, коснувшись прохладной железки на моём пупке. — Пирсинг, — сглотнув, севшим голосом заметила я, предупреждая его немой вопрос. Ну а что? Я всегда хотела его сделать, но руки дошли только в этой жизни… Даже не у меня, а подруги, которая наслушалась моих пьяных признаний и потащила в салон. Не самая веселая история на утро. Лаки невольно раскрыл глаза шире и судорожно вздохнул. Впился глазами в мой живот, с трудом заставив свои руки подняться ещё выше. Руки замерли, когда он поднялись до обнажённой груди. Лицо мужчины стремительно покраснело, он замер статуей, стараясь отвести взгляд, но у него совершенно не получалось. — Ты прелесть, — выдохнула я на русском, сдерживая смех. Резко отвернулся, становясь почти свекольного цвета. Приложил руку к своим губам, что-то бормоча на японском. Поздно смущаться, когда стянул с девушки лифчик, Лаки! — Ты такой чудной, — нежно проворковала я на русском, и сделала шаг навстречу. Подняла руку и провела рукой по выступающей косточке ключицы, чуть царапая ногтем. Питаю я к этому некую слабость, что уж поделать? — Ты мне нравишься. Очень. Лаки заглянул мне в глаза. И что-то наконец-то принял для себя, явно переборов смущение и опасения того, что я просто сон или его воображение. Обхватил моё лицо руками и поцеловал. В этот раз уже властно, уверенно смял мои губы своими, с удовольствием причмокивая и посасывая. А после и сам углубил поцелуй, сплетая языки в только ему ведомом танце. Запустил руки в волосы, обхватывая затылок пальцами. Второй рукой провёл по позвоночнику сверху вниз, прижимая меня к себе. Прикосновение голой кожи будоражило кровь не слабей, чем поцелуи и ласки. Внизу живота сладко заныло — я ощутила, что явно взмокла внизу. Горячие пальцы начали поглаживать поясницу, задевая линию джинс. Я с наслаждением прикрыла глаза. Делай со мной, всё, что захочешь. Я времени зря не теряла. Пальцы с удовольствием огладили чужую спину, иногда чуть прищипывая кожу. Ни грамма лишнего жира. Под пальцами ощущались лишь мощные канаты мышц, которые напрягались от каждого судорожного вздоха, от каждого прикосновения. Очертила пальцами каждый позвонок, откровенно балдея от прикосновений к чужому телу. С громким чмоканьем поцелуй разорвался. Лаки прильнул к моей шее, а я для удобства запрокинула голову, позволяя ему сделать всё, что заблагорассудится. Рука, что оглаживала моё бедро, несильно сжалась, не доставляя дискомфорта, стоило только мне случайно задеть пальцами его сосок. Но ступор прошёл сразу же, поэтому Лаки с явным удовольствием укусил меня за шею, а после и вовсе оставил очередной засос, чтобы продолжить своё дело. Поцелуй за поцелуем — чужие губы спускались всё ниже. Рука с бедра же поднималась всё выше, огладила ягодицу, чуть сжав, от чего я ойкнула. Неожиданно, однако. Лаки сделал шаг назад, увлекая меня следом. Я открыла глаза, фокусируя взгляд на его лице. — Ты… — хриплый вздох. Лихорадочно блестящие глаза смотрели с восторгом на моё тело, особенно его взгляд задержался на груди, где от возбуждения набухли соски. — Очень… Красивая. Я же только улыбнулась. Жаль, правда, что в темноте комнаты он не оценил моё бельё. Впрочем, это не столь важно в данный момент, пусть я и люблю подобную роскошь — мало ли что может случиться? А так хоть перед патологоанатомом не стыдно будет. Отчего-то появилось навязчивое желание прикрыться. Возможно из-за слишком пронзительного взгляд, возможно и из-за затянутости ситуации. Во всяком случае мои руки сами дёрнулись наверх, но Лаки их перехватил, крепко сжав и притянув мои ладони к себе. Поцеловал пальцы сперва правой руки, затем оставил засос на запястье левой. Прижал мои руки к своим щекам и заглянул мне в глаза, тяжело дыша. — Прекрасная, — слегка повернул голову и поцеловал мою ладонь, жмурясь. Невнятное слово на японском, поцелуй во вторую ладонь. Серьёзно посмотрел на меня, выдав: — Я тебя не обижу. Я улыбнулась. Смешной. Если бы я боялась, меня тут не было бы. — Всё хорошо, — ответила ему, смело поглаживая пальцами острые скулы. В самом деле, что я тут играю в невинность? Поцеловала подбородок и опустилась к кадыку, что судорожно дёрнулся от моих действий. Влажно поцеловала, с удовольствием пробуя чужую кожу на вкус. Есть в этом что-то такое затягивающее. Сам же Лаки растерялся, не зная куда деть руки. Я же всё это время еле сдерживала себя от пошлых комментариев в собственную сторону. В конце концов, любому человеку было бы неловко учить невинного чему-то такому как секс. Хорошо, когда оба девственники, но когда нет?.. Придётся сейчас взять инициативу на себя. Я уверенно взяла руку Лаки и положила себе на грудь, накрыв его ладонь своей. — Нравится? Меня до одури пьянит то, что я буду первой у этого ангела. То, что это будет моим… Никогда я за собой этого не замечала, но вот она я, стою тут и предвкушаю какой кайф словлю через пару минут. Ну, я и пошлячка на самом деле… — Да, — уверенный ответ, и руки уверенно сжали мою грудь, чуть сильнее, чем надо. Я закусила губу и зажмурилась. Не столько дискомфортно, сколько просто непривычно. Дальше всё завертелось вихрем. Поцелуй в основание шеи — и меня тянут на себя, на кровать. Делаю послушно шаг следом. С неким трудом фокусирую взгляд на том, что Лаки сел на кровать — я стою меж его ног. Он опустил руки с моей груди на бёдрах, прижимая меня к себе, и поцеловал живот. Я невольно его напрягла — приятно и щекотно одновременно. Лаки провёл кончиком языка возле пирсинга и продолжил мокрую дорожку наверх. Взгляд снизу вверх… В горле резко пересохло. Не отпуская зрительного контакта, продолжая свой путь, Лаки добрался до заведомой цели и совсем легко лизнул сосок. Я содрогнулась всем телом, шумно выдыхая. Руки сами опустились на плечи, сжимая, впиваясь ногтями. — А ты… — попыталась пробормотать что-то, автоматически перейдя на русский, как он ухватился за сосок губами, негромко примчокнув и пососав. Я зажмурилась и закусила губу. Внизу напряглось всё вновь, а неприятное ощущение того, что что-то стекает по бедру, только добавило дискомфорта и желания прямо сейчас скинуть с себя остатки одежды. Блядь… Неожиданно к моим мучениям он подключил и вторую руку, накрыв грудь свободной рукой и чуть массируя её, ощупывая с явным удовольствием. Вторая рука, что осталась на спине, слегка надавила, заставляя выгнуться к нему навстречу. Губы и пальцы одновременно сжали соски. Я шумно выдохнула. Меня тянут на себя и я послушно иду навстречу, опуская колено на кровать. Хорошо-о… Приятное постельное бельё, что удивительно для чисто холостяцкой берлоги, приятно охладило кожу. Я хрипло дышу, полностью отдаваясь ощущениям и чувствам, что накрыли меня с головой. Лаки целует за ушком и мне что-то шепчет на своем языке. Тем самым голосом с вибрацией, что вскружила мне голову лучше любого игристого вина. Целует плечо. Шею. Подбородок. Уголок губ. Челюсть. Шею. Ключицу. Ложбинку между грудью, чтобы потом оставить засос.

И говорит.

Заколдовывает.

Манит Я подаюсь вперед. Прижимаюсь губами к ключице, кусая кожу. Чтобы ощутить её вкус и оставить уже свою метку, ответить за все те алые лепестки, что он так уверенно поставил мне. Металл цепочки неожиданно неприятно холодит кожу, но к этому можно привыкнуть. Руки, что до этого поглаживали и сжимали плечи опускаются на мышцы груди. Роскошно. Не могу отказать себя в том, чтобы задеть пальцем его сосок. Речь чарующего голоса оборвалась. — Да, я тоже так могу, — полузадушено зашептала я. — Ну же… Смелее… Я снова прижалась губами к ключице. Поцеловала шею, облизала кадык и угол челюсти. Прикусила там кожу, но после провела языком, будто успокаивая. Пальцы огладили пресс, который от моего прикосновения напрягся. Щекотно? Хэх. Пальцы ухватились за ремень. Мою руку перехватили. Опять! Я даже не стараюсь скрыть свое возмущения. — Я сам, — лукаво растягивая губы в улыбке, шепчет Лаки, в чьих глазах появилось новое, доселе неизвестное мне желание. И огоньки на дне радужки такие шальные-шальные. Я невольно замираю, любуясь. Он отстраняется, разрывая гипнотический контакт и позволяет мне дышать. Ох. Руки на мои бёдрах уверенно стягивают штаны сразу с трусами вниз. Я приподнимаю таз и помогаю руками, чтобы наконец-то избавится от последней ненужной вещи на мне. Обувь потерялась где-то ещё раньше, пока я плавилась под его прикосновения в самом начале… Соображать было туго и не особо хотелось. Он, стоя на коленях на кровати, смотрит на меня сверху вниз. С невероятно серьёзным выражением лица. Глаза блестят, и в них горит то новое желание, что полностью лишает меня инициативы. Опускает глаза. Мягкое прикосновение к лодыжке. Внимательно смотрит, нежно поглаживая выступающие косточки. Поднимает ногу и целует щиколотку, а после нежно облизывает, и уверенно закидывает её на плечо. А! Ты… Что творишь?! Поворачивает голову, осыпая поцелуями кожу от щиколотки до коленки, из-за чего подаётся чуть вперёд, чтобы было удобнее. Прижавшись губами к колену, сквозь опущенные ресницы кидает взгляд на меня. И-и-и-и… Я жмурюсь и закрываю лицо рукой. Кто… Кто тут еще девственник спрашивается?! Везде обман! Укус на внутренней стороне бедра выбил все мысли из головы, оставляя звенящую пустоту. Моя нога продолжала удобно покоится на плече Лаки, что склонился вперёд, изучая внутреннюю сторону ноги. Я поджала от удовольствия пальцы. И дрогнула. Чужие пальцы, что до этого оглаживали бедро, наткнулись на провал шрама в виде многоугольной звезды с рваными краями. Кожа там давно посветлела и загрубела, но всё равно осталась до мерзкого чувствительной. Я отвожу взгляд и отмечаю — впервые, — что стены в комнате белые, а потолок обшит деревом. Неожиданно. Кровать возле меня прогнулась. Лаки аккуратно спустил мою ногу со своего плеча, не забыв напоследок оставить мокрый поцелуй на внутренней стороне бедра, а после потянулся ко мне, чтобы оставить невесомый поцелуй в скулу и он что-то затараторить на своëм родном. Я обнимаю его за плечи и целую, затыкая хоть на мгновение. От его голоса с хрипотцой и той удивительной вибрацией, мне уже дурно: голова кругом, тело не слушается, сознание, кажется, плывёт от удовольствия. Дай мне передышку! Лаки охотно отвечает на мой поцелуй. Одна рука его согнута в локте и помогает держать баланс. Вторая — гуляет по моему телу. Еле касаясь, дразня и отвлекая, заставляя все мои нервы сжаться в одну натянутую струну… …пока его пальцы не опускаются между моих ног. О-ох. Он просто коснулся, а в глазах уже заплясали мушки от удовольствия и предвкушения. Желание прогнуться в пояснице появилось само. Навстречу. Но вместе с тем стало отчего-то невероятно неловко и захотелось закрыть ногами вид. Лаки вовремя сжал коленку, заставляя меня расслабиться. Поцелуй в скулу. Плечо. Бровь. Уголок губ и заклятие на японском языке волшебным голосом, от которого я вновь млею и позволяю делать с собой всё, что ему заблагорассудится. Поглаживания, из-за которых невозможно дышать. Прикосновения, от которых уши неистово горят. И бёдра, что двигаются навстречу пальцам сами. — Я… Ох, — иногда что-то пытаюсь сказать, но дыхание позорно сбивается. Выходит произносить на выдохе лишь редкие ругательства да стоны. Руки блуждают по чужому телу. Спина, плечи, грудь, пресс… Лишь бы отвлечься от того, насколько хорошо там, внизу, где так ловко с моей киской играются чужие пальцы. Длинные, легко скользящие внутри из-за обильной смазки, доставлявшей мне дискомфорт всего пару минут назад, но теперь такой необходимой, чтобы облегчить вхождение. Это невыносимо хорошо. И только мне не дают ничего сделать. Только я хочу тоже хоть как-то доставить удовольствие, как мои руки, спустившиеся к ширинке, отлавливают, мягко убирают оттуда, уверенно говоря «нет», а после целуют куда угодно, лишь бы сгладить момент. Я кусаю его плечи больно в ответ, но руки убираю. Внизу живота все скручивается от его прикосновений, от попыток подготовить меня к дальнейшему, растянуть… Меня потряхивает от желания. Вновь поцелуй в губы. И… И всё прекратилось. — Не… Не уходи! — выдыхаю я мольбу и тянусь следом, пытаясь притянуть к себе за плечи обратно. Мои руки уже привычно перехватили и поцеловали ладони. — Пожалуйста… Это почти отчаяние, на грани с безумием. Нет! Но ведь почти же уже! Куда?! Я приподнялась на локтях. Следила, как он ухватился — наконец-то! — за ремень. И резким движением расстегнул застёжку, пуговицу молнию. Слегка поморщился снимая последнюю преграду. Я закусила губу. Не мечта порно-актрисы, конечно, но вполне себе крепкий член. Таким и порвать можно неподготовленного человека. Лаки двумя руками раздвинул мои колени. Я заёрзала. Поцелуй в колено и фраза на японском. Навис надо мной. Короткий поцелуй. Ещё одна фраза. Кажется, он извинялся за то, что нет презерватива. О, Боже, да плевать! — Да давай уже! — выдыхаю я, целуя его губы и ложась на спину обратно. Пробежалась пальцами по его плечам, заставляя приблизиться. — Или я тебя… Ох… Изнасилую! Поцелуй в шею. Невнятная фраза на японском. Я обняла ногами его бёдра. Мерцающие черные глаза. — Пожалуйста, — шепчу. И по глазам вижу, что для него это был последний шанс всё прекратить. Хватка на бёдрах жёсткая, властная. Такая, чтобы точно взять на себя всю инициативу и уменьшить возможность моего самостоятельного движения. Надавил… И вошёл. Не глубоко, но я судорожно вцепилась в плечи, царапая. Толчок. Лаки хрипло дышит и утыкается мне лбом в плечо. Я запустила руку в его волосы. Рваное движения бёдрами, а после очередной толчок — он вошёл почти полностью. Замер, давая мне привыкнуть. Я резко выдыхаю, сжимая ноги на бёдрах Лаки крепче. Слегка царапаю ногтями затылок, не в силах ухватиться за его волосы. Он настороженно застыл. Напрягся всем телом. — Всё хорошо, — говорю и целую его шею. Делаю движения навстречу, и выдыхаю на ухо, опаляя кожу раковины горячим дыханием: — Поцелуй меня. Взгляд чёрных глаз. Прикосновения губ. Движения бёдрами. Мои движения навстречу. Крепкие руки обнимают до треска рёбер. Чужой вес сверху приятно давит. Слова на незнакомом языке отвлекают, не давая мне потеряться в калейдоскопе из эмоций и ощущений. И я не стесняюсь что-то говорить и постанывать на русском. Хорошо. Очень. А потом прикосновения туда… Я моргнула. Тяжелое дыхание все никак не хотело восстанавливается после того, как мы оба кончили. Я никак не могла надышаться. Приятная истома всё ещё заставляла тело дрожать, но… Сейчас хотелось отдохнуть. Сил не было продолжать. У Лаки, кажется, они были, но он заметил моё состояние, поэтому настаивать не стал. Неловко, впрочем, нормально поспать и отдохнуть мне удалось более двух суток назад… Или уже трёх? В самолёте я вырвала-таки пару часов на сон. И энергетики. Вредно ужасно, но они помогли не клевать носом. Вот только и они выветрились. Сейчас же, после столь приятного завершения вечера, хотелось банально провалиться в сон и проспать до утра. Прикосновения к животу. Я опускаю глаза и вижу, что мне что-то вытирают. Медленно моргаю. — Душ? — мягкий голос и поцелуй в уголок губ. Медленно моргаю и перевожу взгляд на Лаки. Он со смешком, что-то бормочет на японском, а после ласково прижимается губами к виску и на английском говорит: — Спи. Укутывает меня в одеяло, которое откуда-то достал. Задёргивает шторы. Поправляет подушку под моей головой и целует вновь в губы напоследок. Еще что-то говорит, сбиваясь с мысли, будто убаюкивая меня. Я стараюсь понять, но не получается, поэтому просто прикрываю глаза и проваливаюсь в сон.

***

Просыпаться не хотелось совершенно, но тихий и мерзкий писк сигнализации сработал получше ведра с холодной водой. Разлепить глаза вышло с трудом, приятная нега всё ещё не отпускала меня, поэтому состояние дремоты уходить не собиралось совершенно. Но надо было просыпаться — сигнализация никогда не пищит просто так. В полумраке удалось понять, что комната мне не знакома. Так. Где я? От шороха и приглушённых голосов где-то там, где сгущался мрак, я невольно сжала одеяло, что обняла наподобие подушки, сильнее, даже ту часть. Рядом со мной тихо кто-то рассмеялся знакомым до боли голосом, а после поцеловал в макушку. И только сейчас до меня дошло, что вместе с одеялом я обняла и чужую руку. Которая, могу догадаться, сильно затекла, но Лаки ничего мне даже не сказал насчёт этого. Только аккуратно вытащил руку из моей цепкой хватки, подбил поближе одеяло, чтобы на манер дакимакуры его было удобнее обнимать, а после тихо встал — матрас чуть скрипнул, исчезла тяжесть, что так приятно грела бок. — Не бойся, — прошептал Лаки и поправил прядку моих волос, некрасиво упавшую на лицо, отчего зачесался нос. — Я проверю. Он развернулся, а я совсем некультурно уставилась на его спину. Взгляд сам зацепился за красные полосы от ногтей. Следы зубов в виде полумесяца. Темные пятна на шее, которые были явно не синяками — от осознания того, сколько я оставила ему засосов, мне подурнело. Ох, мальчик мой, за что я так с тобой?.. И молча уронила лицо на простынь, чувствуя, как кровь приливает к щекам и ушам. Стало невыносимо жарко. Роковая соблазнительница, чтоб меня. Секс символ, етить это всё конём! Нет! Так, так! Стоп! Да, спокойно, Настя, не пили себя. Вдох-выдох… Фух, да. Тебе понравилось, ему тоже. Провела хороший вечер и отдохнула так, как не отдыхала давно, это же прекрасно! Хотя тело противно ноет, но такой стресс пережить, так неудивительно… О, Боже, а что же он подумает об мне? А о русских? Что мы все прошмандовки? Ы-ы-ы, позорище! Так, стоп. Всё хорошо. Все довольны, все живы. Мне хорошо? Да! Стыдно, что капец, но чёрт! Всё. Зашибись! Я. Не. Буду. Себя. Пилить… Мой же… любовник? Так, нет, это был секс на одну ночь — один раз не пидорас, ничего не знаю! Иначе говоря, один раз не говорит об отношениях, вот, да! И, вообще, почему только меня это беспокоит?! Лаки вон, даже не подозревая о моих терзаниях, натянул свои домашние, кажется, штаны, что взял со стула, и… Пошёл в зал? Нет, стоп, серьёзно? Не позвонил в полицию. Не взял какое-то оружие, ту же биту… Или она не в комнате хранится? Бред. Я, однажды поддавшись своей паранойе, попыталась спать с пистолетом под подушкой. Но мой сон излишне беспокойный — подушка всегда съезжала чуть ли не на пол, так что мне хватило пару раз удариться дурной головой об оружие, чтобы отбросить эту затею. На прикроватной тумбочке пусть лежит. Но я, это я — меня от загребущих лап спас только случай, и подготовка оказалась бесполезной. А у него в соседней комнате, зале, техники на целый лям, если не больше! У него должен быть тут чёртов пулемёт на тот случай, если его захотят грабануть, — он не должен идти решать всё сам! Придурок. Со вздохом, я села и спустила ноги с кровати. Пусть Лаки и дурак, но он хороший дурак. Такой должен жить да жить и двигать дальше человеческий генофонд, а не помирать из-за собственной тупости. И не стоит мне тут про естественный отбор… Одеяло потянула следом и обернула его на манер тоги. Конечно, случись что плохое, покрывало скорее улетит первым, чтобы не мешать, но так комфортнее. Встав на ноги, я слегка поморщилась. Старый шрам противно заныл, и я перевела вес на другую. В промежности слегка пощипывало. Да уж, мне бы ещё пару часов полежать и в душ, а не рваться в бой. Но реально же жалко Лаки. Его нужно подстраховать и вызвать копов. Прихрамывая — я старалась не сильно наступать на больную ногу, — искала глазами предмет потяжелей. Как бы не старалась и не пыжилась я — всё ещё женщина. Чтобы не кричали люди из моей прошлой жизни, развитие физической массы у моего пола идёт куда медленнее и тяжелее. Я могу просто оказаться физически слабее бугая, который не побоялся вломиться в магазин явно не самого простого человека — сотни приветствий от молодёжи во время нашей прогулки чего стоили! Ох, не прост Лаки, ох как не прост! Впрочем, он не бессмертен, я — не всесильна, но вдвоём уж как-нибудь сдюжим. Искать приключения на жопу без оружия смерти подобно. Особенно в такой ситуации. К тому же, тяжелый предмет можно ещё и хорошо кинуть — главное, суметь. Я нервно усмехнулась и пробежалась глазами по комнате. Из достойного только защитный шлем для мотоцикла, сегодня мне уже довелось ощутить его приличный вес. Даже странно, по-моему, когда мы сюда ввалились, лежал он не тут. Такое ощущение, что в комнате поспешно прибирались… Хм-м-м-м… Впрочем, не важно. Пальцы цепко взялись за ремешок шлема. Невольно кхекнула — этот шлем намного тяжелей того, что носила я. Отлично. Из-за приоткрытой двери до меня долетел резкие, хлёсткие слова. Лаки. Так и знала, что таким голосом только рявкать на кого-то… Я невольно прислушалась. Красивый всё-таки голос. Слушала бы и слушала… А может не обрывать связь? Нет. Я поджала губы. Нельзя. Чтобы было легко уйти, случись что. И чтобы такому хорошему человеку с замечательными братьями и милой сестрой ничего не случилось. Не хочу больше никого подставлять. Коридор не такой уж и большой, поэтому я с лёгкостью увидела фигуру Лаки, что громко ругался на дрожащего подростка, кажется. Возможно это просто очень низкий человек, но, если судить по его ответам ломанным голосом, это всё же подросток. Но не они привлекли моё внимание, а резко движение тени сбоку, что не заметила меня. Из-за двери дальше по коридору вышла фигура полностью в чёрных одеждах. Мелкая, либо подросток, либо женщина. Но в руках эта фигура сжимала болторез, что заметно оттягивал руку. Незнакомец перехватил его покрепче и поспешно вышел в зал, совершенно меня не заметив. На раздумья давались доли секунд. Я невольно открыла глаза шире. Не надо быть Вангой, чтобы понимать, что будет дальше. Поэтому не особо долго разыгрывая кисейную барышню, я покрепче ухватила шлем и распахнула дверь следом за идиотом с болторезом. Но колено предательски дрогнуло, от чего я почти упала на больную ногу. Ш-ш-шсука. Я замахнулась. Фигура подняла болторез. Что-то закричал незнакомый мне голос. Бросок. Лаки начал поворачиваться. Бам! Шлем угодил прямо в голову, сбивая с ног неудачливого убийцу, от чего он потерял равновесие и полетел на пол. Лаки довольно шустро отскочили в сторону. — Настя, — даже забыл о суфиксе Лаки, легко переступая через жертву моего меткого глаза. В два шага он оказался возле меня, и, обхватив за мои плечи, поднял на ноги. Я слегка поморщилась, стоило снова наступить на больную ногу. — Всё хорошо? Что-то болит? И что-то встревожено заговорил на японском, так и не убрав руки, слегка обнимая. Я, секунду подумав, махнула на всё рукой и облокотилась об него. Чего уже стесняться? Поздно пить боржоми, когда почки отвалились. Я смотрела на грабителей, которых всё же оказалось двое. Второй опустился возле своего павшего собрата и что-то встревожено заговорил. Тот громко застонал и зашевелился. Вздох облегчения вырвался из груди и я позволила себе упереться носом в чужую грудь. Жив. Лицемерно, учитывая мою историю, но убивать мне не хотелось. Пусть и этого вора… Который чуть не убил Лаки. И всё же, убийство не всегда выход. — Дурак, — выдохнула я на русском, устало прикрыв глаза. — Что? Я отрицательно качнула головой и отстранилась. У меня ни сил, ни желания объяснять ему, как он не прав. И что такая беспечность больше смахивает на осознанный суицид. Не моё это дело, в конце концов. Сойдёмся на том, что этого парня я окрестила Лаки не просто так. Ему фантастически повезло, что я тут. Я задумчиво глянула в сторону, где упал болторез. Им точно можно разнести половину черепушки. Расправила плечи и попыталась сделать шаг в сторону. Нормальный шаг. Постаралась. Но нога, увы, волшебным образом не излечилась. — Яре-яре, — встревоженно запричитал Лаки, снова обнимая меня за плечи. — Нога? Давай я… И попытался меня поднять на руки! — Нет, нет, нет, — запричитала я, и отошла от него на шаг. Нам осталось только обоим грохнуться на пол! Тогда эта ночь точно станет незабываемой. — Я окей! — Я помогу, — упрямо возразил японец, не захотев сдаваться. — Я сильный! — Видела… Да отстань же ты! — на русском заругалась я, сделав шаг назад, неудачно поставив ногу. Падения было не избежать. Я рефлекторно взмахнула руками, чтобы удержать равновесие. Лаки меня поймал сам чуть было не упав — пришлось ему широко расставить ноги для равновесия, — но, одной рукой ухватил меня за запястье и дёрнул на себя, а второй обхватил за талию и прижал к себе. Мы аккуратно выпрямились, возвращая себе равновесие и чувство твёрдости пола под ногами. Я лишь уныло смотрела в стенку. Готовилась она десять лет, ага. Представляла, как убьет главного мудака и посетит за столько лет родной город, где спокойно сделает вдох полной грудью, конечно-конечно. Суровая русская баба, да-а-а… Инфантильная дура. Даже шаг нормально сделать не можешь, как сразу падаешь! А спасает тебя человек, которого ты видишь последний раз в жизни! Как я вообще умудрилась дожить до сегодняшнего дня?! Чужие пальцы коснулись тонкого одеяла. Я подняла глаза — Лаки расправлял складки импровизированной тоги, слегка натянув ту на открытые участки кожи. Ещё и шаг сделал так, чтобы меня закрывать от входа в зал. Я тихо хмыкнула: нашел, блин, себе занятие. Вообще не вовремя, Лаки! К слову о битых: — А с этими что? — и слегка наклонилась, чтобы глянуть что у них там происходит. Всё же весьма глупо поворачиваться к ним спиной, Лаки уже постоял… Длинные пальцы обхватили мои плечи и заставили выпрямиться. Оглянулся назад через плечо — на лице Лаки мелькнуло отстранённое, холодное выражение. Я растерянно моргнула. Ого. Жутенько. — Я решу, — отрывисто сказал он и, отвернувшись, уже более тепло посмотрел на меня. На лицо вернулась спокойная доброжелательность, даже какое-то добродушие. Но теперь оно казалось мне наигранным. Маской, приподнимать которую у меня нет ни малейшего желания. — Идём. Я помогу. — Я могу сама, — сказала я, но он весьма настойчиво опустил свою руку мне на талию, притягивая к себе. Смирившись, облокотилась на него. Я могу гордо проковылять сама, но, чувствую, это будет жалко, учитывая мои сегодняшние приключение. К тому же, Лаки не стремится взять меня на руки и ладно. Меньше стресса. — Спасибо. Сказали мы это одновременно. Ну как сказали, я тихо булькнула под нос, а Лаки выдохнул мне на ухо. Стало отчего-то максимально неловко. И мы замолчали, идя неспеша и под ручку, словно на прогулки в парке. Да уж, абсурдная ситуация… Я подняла взгляд, хоть знала, за что он меня поблагодарил. Вот только, лицо у него исказилось в странной, неизвестной мне гримасе, глаза же приобрели совершенно бархатный вид, полностью лишённые блеска из-за мрака комнаты и длинных ресниц самого Лаки. — Стань моей женой. Чо? Я выпучила глаза. Какое, к едрене-фене, замуж? Мальчик, а тебя точно не ударили по башке сейчас? — Тебя как зовут? — ничего умней не выдал мой мозг. У Лаки аж вытянулось от удивления лицо. Бабах! Боковая дверь, что, кажется, вела на улицу, вылетела с петель. От неожиданности я совсем не героически вскрикнула, отшатываясь назад. Лаки что-то резко высказал у меня над головой, всматриваясь в полуночного посетителя. Хагрид, если это ты, то ты опоздал с письмом в Хогвартс! Я не глядя схватила, что-то с ближайшего шкафчика и кинула это в очередного грабителя. Хедшот в голову! — Ааа! — вскрикнул мужчина, выбивший дверь. И что-то резкое высказал на японском, облокотившись на дверной косяк, держать руками за ушибленное место. — Это… охрана… — негромко объявил Лаки, оторопело глядя на меня. Ой.

***

Токио… Токио… Токио. Что за безумный город? Или тут как с Новым Годом — как его ты встретишь, так его и проведёшь? Со вздохом, я закрыла папку с тестами и улеглась на парту. Сложно учить совершенно новый для себя язык. Нет, у меня к этому талант был ещё в прошлой жизни, сейчас же он взял новые высоты, что, конечно, крайне приятно, особенно, когда есть возможность раскрыть данное природой преимущество в реальности, но задачу это совершенно не облегчало. Слишком уж японский отличается. И если устный даётся мне ещё относительно легко, то грамматика… Обнять папку с тестами и плакать. Авось поможет. Моя тактика изучения языка весьма примитивна — в день заучиваю десяток или более слов, а после погружаюсь в языковую среду через программы, музыку, фильмы, книги для начинающих. Когда под рукой есть носитель языка, вообще прекрасно. В этой жизни у меня поразительная память. Не абсолютная, конечно, иначе это было бы слишком просто, но достаточно вместительная, чтобы я с лёгкостью вспомнила даже через десять лет все выученные стихи, припоминала разговор по жесту собеседника, пересказывала сюжет книги или кино, словно прочла или увидела только вчера, план здания моей начальной школы… Мда, моя голова это свалка полезной и не очень информации. Новые слова легко откладываются в голове. А вот иероглифы… Эх. Я потянулась, выпрямилась и откинулась на спинку стула, посмотрев в потолок. Вообще, тут очень ценится английский язык. До того, что мне предлагали подработку в виде учителя языка, а мой сокурсник-американец так вообще не заморачивался изучением японского! Я этого не понимаю — как не знать язык страны, в которой ты собираешься прожить явно не один год?! Но, иногда, у меня проскальзывает предательская мысль забросить это дело… Однако сдаться и поддаться лени, чтобы пойти по простому пути, я не могу, не в моём характере. Хм… Наверное поэтому, я ещё не переехала из города в префектуру. Моё упрямство и немного сучий характер, не позволяет уступить местным сумасшедшим! Надо было догадаться, что с местными жителями не просто так, после моего приключения… Хотя тут больше виновата моя удача, помноженная на минус тысячу. В не-криминальном Токио пару малолетних грабителей решили залезть именно в тот магазин, где я храпела за соседней стенкой. И обязательно, хозяин магазина, забыл отдать отмашку охранной фирме, которые в итоге вломились в магазин, делая ту ночь абсолютно незабываемой. Тут скорее надо удивляться, что они не вломились во время самого процесса. Или, что у меня не упало одеяло… Тьфу, прошёл месяц, а мне до сих пор немного стыдно! Поддалась искушению и решила попытаться использовать правило одной ночи… Наверное, это знак от мира, что личной жизни у меня не будет? Ведь Лаки мне понравился. Возможно, с утра я бы-таки узнала, как его зовут и обменялась контактами. Возможно… Хотя, кому я вру, Лаки такая булочка, что с утра растаяла бы сразу. Так что это хорошо, что ночью я попросила отвезти меня в отель — сделать это вызвался как раз подбитый мною охранник. И хорошо, что Лаки не дали меня проводить, его взяли в оборот почти сразу, выясняя обстоятельства, так что я ушла незаметно для него. Грустно немного, на самом деле. Но с утра ко мне пришёл Василий Андреевич из посольства — привет от брата, точнее от его связей, — и время на хандру почти не осталось. Найти квартиру, заключить контракт, разобраться с институтом — у меня год из-за этого сраного побега сгорел! — обустроить квартиру, исследовать свой район, привыкнуть к местным обычаям… Какие переживания? Мне бы пару дополнительных часов в сутках! К тому же, японцы в самом деле странные. Или мне так везёт на местных сумасшедших? Мне помнилось, что жители страны восходящего солнца должны быть стеснительными. Они не должны подходить к тебе просто так на улице и куда-то дёргать. Да, у меня был сомнительный опыт, но простите, то было за дело. А тут прямо рог изобилия — всем, от подростков до более взрослых, от меня что-то надо! И все меня хватают за руки! Да что за жизнь то такая?! В первый раз я просто послала пристающих школьников. Во второй раз не дала себя куда-то утащить, убежав так, что сверкали пятки. А на третий раз не выдержала и разбила об голову буйного мужика бутылку молока. И смылась с места преступления, вызвав буйному скорую. Доходило и до абсурда… Как помню, что шла своей дорогой, а меня резко окликнули. — Стой! — встал перед мною высокий японец, постав руки по обе стороны моста. Что удивительно, на английском. Я недовольно посмотрела на выросшую преграду. Называется, вышла в парк погулять, сделать фото на новый полароид. А тут, на тебе, Настенька, сразу, появился местный псих! Не везёт мне, ой как не везёт. Ещё и полароид придётся купить новый, потому что этот я точно разобью об голову незадачливого японца. — Чего тебе? — даже не старалась быть милой или вежливой я. Таким кадрам надо сразу показывать, что связываться со мной себе дороже. Вот же тепличная нация! Привыкли, что подойдёшь к девушке с выражением «а-ля гопота обыкновения», так та сразу испугается. И делай ты с ней, что тебе захочется. Нет, возможно, это разумно и умно. Но если меня пытаются запугать, я начинаю звереть. Странный выверт психики. — Ты пойдешь со мной, — заявил этот бугай, на что я закатила глаза и развернулась, чтобы уйти. Не беда, сделаю снимки в другой раз. — Эй! Он схватил меня за руку. Как же эта привычка меня бесит! — Руку убрал! — рявкнула я, совсем не ласково глянув на этого неадертальца. Достали! Честное слово! Ещё немного и я кого-то таки убью! С особой жестокостью. — Тон смени, — огрызнулся этот придурок в ответ. — По хорошему ведь прошу, — гортанно зарычала я, прищурив глаза. — Ха! И что ты мне сделаешь?! Я молча вырвалась из захвата и сделала шаг назад. Он с хмыком потянулся следом. Я поднырнула под его руку и боднула плечом в грудь. Стоило ему потерять равновесие, как не особо мудря, толкнула его с моста. И только проследив за тем, как японец плюхнулся в декоративное озеро и всплыл, я молча пошла прочь. Водяной громко захохотал и что-то бросил мне в спину на японском. Я прибавила шагу, старательно избегая взглядов редких прохожих. Мало того что какой-то гопник, так еще и псих!.. Но то было пару дней назад. Что будет ныне — представить крайне сложно. Так что не без опаски я соизволила себе сегодня выйти на улицу. Прогулка удалась — меня никто не трогал, не звал и не дёргал. Я даже отдохнула в кой-то веки! Вот только есть ещё и путь назад, так что, поправив сумку на плече, с удовольствием отметила, что она достаточной тяжести для самообороны. И не спеша пошла в сторону дома. Квартира, которую я сняла, находится близко к университету, и мне нравится вечером возвращаться пешком, по пути посетив кофейню или уличную кафешку с раменом… Эх, подсела я на это дело. Настороженно осмотревшись, я начала спускаться по лестнице. Местные психи не обязательно взрослые, к тому же они могут обитать где угодно! Вот, к примеру, что случилось со мной на прошлой неделе… …Я с наслаждением впилась зубами в пирожок. С яйцом. Кто бы мог подумать, что тут будет русское кафе? Нет, в Остине был целый квартал русских, так что на родную славянскую кухню я имела доступ, но не ожидала, что это будет в Японии! Надо обязательно поблагодарить Василия Андреевича за наводку. Ему как раз должна была прийти моя посылка, заказанная ещё месяц тому назад из США. Эх, и чего же японцы так строго относиться к огнестрелу? С одной стороны правильно — незачем оружие раздавать, а вот с другой стороны, как защищаться? Вот меня хотят убить, а мне что делать? Орать: «Спасите, помогите, пожар»? Даже не смешно. — Ты! Я с довольным лицом запихнула пирожок в рот. Надо будет в следующий раз взять с капустой…. — Ты! — мне под нос уткнулся палец. Я перестала жевать и опустила глаза вниз. В меня тыкал пальцем мелкий мальчик, японец, со светлыми волосами. Оригинально. Интересно, крашенный или хафу просто? — Ты должна взять ответственность! Я моргнула. О чём это он? Вряд ли это мой ребёнок! И… — Мой брат беременный, а ты!.. … и пирожок резко пошел не в то горло. Другими словами, чудики везде. И они, по какой-то причине, все тянутся ко мне. Тут надо держать нос по ветру, а сумку с тяжестями при себе. Мало ли что? Эх, я пожила в Японии всего месяц, а меня не покидает смутное чувство, что я попала в аниме. А что? Я за этот месяц чудаков видела больше чем за всю жизнь! И с подозрением осмотрелась вокруг. Постоянная бдительность! Одно утешение — мангаки почему-то избегают Токио, как локации для приключений… Ну я ничего не читала о Токийских… Чёрт. Читала! Токийский гуль! Я напряглась ещё сильней, словно реально сейчас выпрыгнет какой-то людоед. Чур меня! Не всем же перерожденцам так везёт, чтобы очутиться в аниме! Я явно не там, иначе давно бы заметила, так ведь? Так? — Ай! — раздался рядом вскрик и я резко развернулась на каблуках, прищуриваясь. На алее при институте людоедов — слава тебе, Господи! — не было. Только девочка, явно не старше десяти, и два мальчика подростка, что её дергали за волосы. Светлые волосы. Иностранка, кажется. Я слегка растерялась. — Отстаньте! — отпихнула чужие руки малышка. Кажется, она сейчас заплачет. — Эй! — отмерла я и поспешила разогнать это непотребство. Оба подростка резко вскинули на меня глаза. Оглянувшись на девочку, они оставили её в покое и убежали, показав мне язык. Что за невоспитанные маленькие засранцы? Я осуждающе покачала головой им вслед, а после подошла к девочке поближе. Вот не нравятся мне притеснения по национальности, особенно после толерантных Штатов. Конечно, на сегодняшний день там всё ещё сохранялись проблемы расовых предрассудков, но конфликты на национальной почве постепенно стихали. Ведь мысль проста: мы не выбираем, кем родиться, а кровь у нас у всех красная. Разве что некоторых ребят с редкими генетическими аномалиями и отравлениями лекарствами: там хоть голубая, хоть зелёная, хоть буро-серо-малиновая. — Все хорошо? — спросила я, присев на корточки и заглядывая девочке в глаза. Она посмотрела на меня светло-карими глазами, что по краям радужки отливали золотым. И, конечно же, золотые волосы, почти как у меня. Лицо с явной смесью японских и западных черт. Хафу. — Да, — произнесла на английском девочка, внимательно посмотрев на меня своими большими глазами. Улыбка на её лице вышла лучезарной. — Нее-сан, ты пришла весьма вовремя! Спасибо, что спасла меня! И поклонилась. Я выпрямилась и поправила сумку. Чувствую себя максимально неловко. Вот откуда пошла эта дурацкая традиция кланяться? — Что ты! Я же ничего не сделала, — замахала я руками, ощущая иррациональная желания тоже зачем-то поклониться. Хоть плач, я в этом совсем ничего не понимаю. — Встань пожалуйста! Девочка шустро выпрямилась и одарила меня лучезарной улыбкой. Я невольно улыбнулась в ответ. — Нее-сан, а не проводишь меня домой? — спросила меня девочка, на что я растерянно моргнула. Что? — Я боюсь, что меня снова будут задирать. Всем так не нравятся мои волосы! Я рефлекторно провела рукой по своим. Такого же цвета густая красота. Но блин, переться не ясно куда… — А… — только протянула я, не зная, как сформулировать вопрос. Или отказ. Я еще не решила. Все слишком резко. — Ну или может, нее-сан, даст мне телефон написать брату, чтобы он меня забрал? — шустро нашлась девочка, которая правильно поняла моя заминку. — У меня английская клавиатура, — сразу предупредила я, заглядывая в сумку. Кирпичик «Nokia» оттянул руку. Мда, при желании и им можно кого-то «усмирить». Навсегда. Я протянула его девочке. Но, заевшая меня за неполную минуту совесть, заставила-таки спросить: — А ты далеко живёшь? В самом деле, я что не смогу провести ребенка? Потрачу лишний час на катание по метро, так что с меня кусок что ли отвалится? Девочка внимательно посмотрела мне в лицо. И что-то в её взгляде показалось смутно знакомым. А после, словно не было этого оценивающего взгляда, смягчилась, нежно улыбнувшись. Опять же, кого-то она мне уж больно напоминает! — Ты добрый человек, — сказала она, словно выдала рецензию. И, судя по довольному кивку, оказалось этим довольной. Будто я только что прошла её импровизированный тест. Я глянула на девочку с подозрением. — А как тебя зовут? — Настя, — сказала я и, заметив улыбку в глаза девочки, выдохнула. — Да, мне говорили, что это значит «баклажан» . — Хэх, — довольно усмехнулась девочка, а после вернулась к написанию письма, сосредоточенно строча что-то в моём телефоне. — Весёлое имя. А что оно значит на твоём языке? — Это сокращение. Полное на вашем звучит еще причудливее, — качнула я головой и приняла телефон назад, не глядя кинула его в сумку обратно. Не стоит читать чужие смс-ки. Даже если отправлены они с твоего телефона. — А какое полное? С фамилией. — Ну, у нас в полном имени используют отчество, — объяснила я, но, заметив как девочка загрузилась на последнем слове, пояснила. — Отчество, то есть родовое имя, которое даётся по отцу, как принадлежность к определённой семье. Смотри: имя, чья я дочь и из какого я рода. — Сло-о-ожно, — протянула девочка, приложив пальчик к подбородку. — И как это звучит? — Анастасия Александровна Ласточкина. Девочка натурально зависла, от чего я не смогла сдержать смешка. Всё-таки мне всегда нравилась реакция иностранцев на полные славянские имена. Забавно это. — Ещё раз. — Анастасия Александровна Ласточкина. — Я себя переоценила… — пробормотала она на японском, на что я улыбнулась ещё шире. Милота. — А тебя-то как зовут, чудо? — спросила я, давая ей возможность отомстить мне причудливым японским именем. — Сано Эмма. — Эмма? Не японское, полагаю, но звучит довольно красиво, — кивнула я, на что Эмма слегка смутилась. Весьма комично это выглядело, так как подобно героине аниме, она резко отвела взгляд в сторону и сделала губы трубочкой, шаркнув ножкой от смущения. — А что значит твоё имя? — поспешно перевела Эмма тему, начав накручивать на палец локон. Ах да, японцы с их глубоким смыслом в имени. — Анастасия — возрождённая, — начала объяснять я, и, поманив за собой девочку, подошла к высокой клумбе. Нога пока не болит, но мне ещё пешком идти. Сев на неё, я позволила себе расслабиться. — Александр — это имя отца, значит защитник. Ласточкина — ласточка. — Значит ты, — тут девочка нахмурила брови и медленно выговорила: — Воскрешённая ласточка-защитница? Или Воскресшая Защитница Ласточек? Я рассмеялась. Имя прям для героя манги или какого-то комикса! Сколько пафоса! — Получается, что да, — кивнула я, смахнув выступишие слёзы. Поставив сумку рядом, я махнула рукой, чтобы Эмма присела рядом. — А твоё имя что значит? — Исцеляющее души поле, — я на это только кивнула. Звучит интересно, пусть и вызывает ассоциации с какой-то локацией в РПГ. Девочке пришлось подпрыгнуть, чтобы усесться рядом. — Нее-чан, а ты студент выходит? — Выходит что да. — А на кого? — я приподняла брови. А сидим мы при алее медицинского просто так что ли? — На врача, — хмыкнула я. — А на какого? — Хирург-травматолог. — Звучит сложно… — сказала она и по непонятной причине тяжело вздохнула. — А парень у тебя есть? — Э?.. Растеряно протянула я. Что за странная привычка менять тему на ровном месте? Но всё же я честно ответила: — У меня нет парня. — А почему? — полюбопытствовала Эмма. — А вот нельзя мне, — сказала я правду, с удовольствием наблюдая за тем, как изменилась в лице малышка. Озадаченно-растерянное-возмущённое лицо приятно согрел мою тёмную душонку. А вот нефиг задавать смущающие вопросы! Я же могу на них и ответить. — А почему? Наивная. Я поманила её пальчиком и наклонилась к ней. Та подалась вперёд, убирая прядки волос за ухо, чтобы слышно было лучше. Я тихо шепнула ей на ухо: — Это секрет. — Эй! — обижено вскрикнула девочка, надув щёки. Я рассмеялась. Ну что за обаятельный ребёнок? Поразительно! И кто же родитель такого чуда? — Настя? Я застыла. Расправила плечи. Стряхнула невидимую пыль с штанов. И только потом подняла глаза. Ко мне неспеша шёл Лаки. В своей бесформенной кофте. И смотрел на меня так… Я нервно забегала глазами по округе, ища пути отступления. Уши предательски покраснели, но они хоть спрятаны под волосами. — Ши-чан! — радостно вскрикнула Эмма и обняла меня за руку! Как чувствовала, что я хочу удрать! — Посмотри какая у меня крутая новая подруга! — Ага, — только усмехнулся Лаки. — Красивая! — Очень! — не без смешка ответил Лаки, стараясь посмотреть мне прямо в глаза. — А ты знаешь, она будущий врач? — Да ты что!.. — наигранно удивился этот засранец, приближаясь к нам. — А ещё она такая смелая! — Догадываюсь, — согласился Лаки. Сволочи! — Привет! — поспешно вмешалась я и вскинула свободную руку в приветствии. А после аккуратно посмотрела на мужчину, стараясь не задерживать взгляд. Тот мягко улыбался в ответ, чуть прищурив глаза, отчего вечерний свет солнца, вперемешку со светом фонарей, неровными тенями лёг на лицо, заставляя глаза Лаки блестеть чарующе, но вместе с тем крайне пугающе. Или это просто игра теней? — Я рад тебя видеть, — просто сказал он. Без обвинений или претензии… Хотя, с чего это он вообще будет меня в чём-то обвинять! Я никому ничего не должна! Вот… — А? Ага… — Меня, — Лаки издал мягкий смешок от которого у меня побежали мурашки по телу, — Зовут Сано Шиничиро. Будем знакомы. Я ощутила, как предательски алеют скулы. — Ши-чан! Постой! Это та девушка, которую братик Изана и братик Майки искали целый месяц? — сделала большие глаза Эмма, притворно открыв рот от удивления. И захлопала глазами, что могу поклясться, даже слепой бы не поверил в то, что она ничего не знала и, вообще оказалась тут случайно. А у меня в голове со щелчком сложился пазл! То есть, ко мне цеплялись всякие чудики, потому что меня искали! И… Я мягко высвободила свою руку из хватки Эммы. Встала и подошла к Шиничиро вплотную. Тот вопросительно поднял брови, продолжая улыбаться. Я с серьёзным лицом обошла его по кругу, а после снова встала напротив. — Сано Шиничиро, — важным тоном сказала я. — Как врач заявляю, что ты не похож на беременного. Парень застыл. Моргнул. — Майки! — простонал он, прикрыв глаза рукой, чтобы отсмеяться. За его спиной громко заржал японец с длинными волосами, которого я сразу не заметила. А вот нефиг было на меня всю эту ораву спускать!