***
– Кстати, а ты знал, что у нашего химика, появился новый молоденький заместитель на фабрике? – ехидно заявил Ран, не отрывая взгляда от дороги. – Ну и? – подняв бровь, спросил Харучие. – Ну, как бы она сегодня с ним считает на фабрике склад. Смотри, а то он умный, молодой и увлечения у них одинаковые... – с некой подколкой довел до конца мысль Хайтани старший. – Мне ничего не стоит показать где его место... Я об этом не парюсь. Давай на фабрику сворачивай, гляну что там за хрен, – ухмыляясь, вторил розоволосый.***
Много мыслей было по поводу его тела, что билось в мучительной агонии... Она хотела достать содержимое его живота, но до последнего не хотела пачкать руки о кровь. Поэтому, набирая новую дозу, брызгала понемногу на его ноги и руки, сжигая их до конца. – Боже... да как ты ещё не сдох от болевого шока? – спокойно спросила Акита, брызгая фторсурьмяную кислоту на его голые кишки. В ответ она вновь услышала крики. – Ты надоел... громко кричишь слишком, но, если я залью тебе её в рот, ты сразу сдохнешь... – разбрызгивая кислоту на ребра, говорила она. Пустым взглядом она продолжала внимательно разглядывать реакцию кислоты и человеческой плоти. «И почему нам этого в лаборатории не показывали? Во истину завораживает... так чисто, но в тоже время так уродливо... без лишних брызг крови... почти как яд... феноменально...» — с этими мыслями на её лице расплывались улыбка. Из сомнительных умозаключений её выбила фигура Харучие, которая красовалась в дверном проёме. Именно в этот момент её рука соскользнула и она брызнула кислоту на грудную клетку Йомуры, от чего тот вновь заорал ещё громче. Только на этот раз его крик вероятно будет последним. «Какого... Почему он именно сейчас пришёл?!» Глаза Акиты округлились от неожиданности, а губы сжались в тонкую полоску. Сейчас какие-либо отмазки не помогут. Да и она в принципе не собиралась что-то придумывать, считая свой поступок верным. Харучие был удивлен картине, что предстала перед ним: его любимая сейчас сидит на корточках подле изувеченного тела человека, которого родная мать не сможет узнать при опознании. И украшал это всё шприц в её руках и бочка с кислотой рядом. «Я что-то этого не понял... это как? Это же ведь не она, да?» – Акита, это же не ты сделала? – с лёгкой усмешкой спросил Санзу, подходя к ней ближе. – Допустим я, – спокойно ответила она, наклоняя голову в правый бок. «Какая разница кто? Дело сделано» – Это не просто так. Оказалось он шестерка Тошито, выкравший 50 килограмм мдма... Бонтен ведь не любит предателей. – Тебе не стоило этого делать... Это не твоя задача — убирать мусор, – заявил Харучие, пиная тело мужчины в сторону. – Понимаешь, слишком грязная работа для тебя, – продолжил он, протягивая руку девушке. – Какая тебе разница? Я и раньше так делала, – произнесла она, поднявшись без его помощи. – Такой жёсткости в твоих убийствах ядами не было, да и помнится мне ты говорила, что «зарвалась с ядами» и хочешь оставить это в прошлом, – вторил он, кидая на девушку вопросительный взгляд. – Мало ли что я там говорила... «Не слушай его! Он пытается тобой управлять» — с этими словами она опять начала набирать кислоту в шприц и только она хотела брызнуть её на зама, который ещё издавал хрипы, как Харучие схватил её за руку и выбросил шпиц в эту самую бочку с кислотой. – Хватит с него, – достав пистолет из кобуры за спиной, он выстрелил в голову мужчины, размозжив его мозги по полу. – Я не понимаю, тебе это дерьмо нравится? – спросил Санзу, схватив за запястья девушку. — ... «Нам оно доставляет удовольствие, а ты помешал!» – она молчала, опустив голову вниз. – Акита, ты вообще в себе? – взяв её грубо пальцами за скулы, спросил Харучие, смотря в её стеклянные глаза. – Я не знаю. «Не будь дурой! Уйди же от него!» «Заткнись... прошу...» «Он тебе помешал!» «Заткнись» – Как бы то ни было, тебе не стоит пачкать руки. Я же говорил просить меня в случае внутренних проблем, – серьёзно заявил он, отпуская её скулы. – Эта гниль... «Не смей говорить! Не вздумай!» — пробормотала она, припав головой к его ключицам. – Что засела в моей голове... «Не смей!!!» заставляла меня всё это делать... последние годы, это не я... – тихо произнесла она, пытаясь не слушать посторонний голос в голове. – Откуда эта хрень в тебе только взялась...? – спросил Харучие и невесомо положил руку на спину девушки. «Она же тогда такой не была. Что с ней произошло за это время?» – Я не знаю... – хотя прекрасно она знала, но не принимала, причин этого явления. – Значит так, ты поедешь со мной и всё мне расскажешь... «Пора бы узнать о тебе побольше...» Прихватив вещи из кабинета, он повел Акиту с собой за руку к её машине, затем покопавшись в её сумке нашёл ключи и усадив её сел сам за руль. В дороге они молчали, она же откинула голову на кресло и краем глаза посматривала на Санзу, сама не понимая зачем. Голос был слишком надоедливым, она же потянулась к сумке достав оттуда успокоительные, собралась без запивки проглотить. – Это что за хрень? – сбавив скорость, он выхватил из её рук коробку с таблетками. – Успокоительные... Не более... – ответила она, медленно перебирая губами. – Эта гадость тебе не нужна... – заявил Харучие и, приоткрыв окно, выбросил коробочку. «Сегодня твоим успокоительным буду я» – А... но... – на миг вздрогнув, проговорила Акита и замолчала, когда увидела, что они въехали в Роппонги. «Да уйди от него! Уйди!» «Заткнись, я тебя больше слушать не собираюсь!»***
Добравшись благополучно до клуба, они расположились в самой дальней випке заведения. По пути в коридор с випками Санзу подозвал официанта, делая заказ. Тот подскочил и принёс самое лучшее вино, что было в баре вместе с бокалами, затем спешно удалился из комнаты. Акита села рядом с Харучие, хотя обычно раньше они сидели на противоположенных диванах, держа постоянно расстояние. – Мне не очень хочется пить, я не такой фанат алкоголя... – сложив руки на животе, пробормотала она. – Сегодня стоит, я тебя уверяю, – настоял он и, налив полный бокал красного полусладкого, с лёгкой улыбкой протянул этот самый бокальчик девушке. – Так уж быть... – монотонно проговорила Шимуро и, приняв бокал, она сделала несколько глотков. – Но я не очень жалую алкоголь, потому что... именно это и есть причина смерти моей матери... – посмотрев с лёгким отвращением на красную жидкость, произнесла она. «Да, что ты?! Какого хрена тогда ты пьёшь сейчас?! Зачем ты это говоришь?!» «Тебя не спрашивали, заткнись» – Я, конечно, понимаю это личное, но какие у тебя взаимоотношения вообще с семьёй были? – аккуратно спросил парень, ожидая, что она вероятно не захочет говорить на подобные темы. — Семья... не сказала бы, что она у меня была вообще... – нехотя проговорила Шимуро, немного хмуря брови. – Мать только, но она была ужасна, как человек. Она заставляла меня делать, то что я не хочу... За любой отказ она меня избивала... – уже осушив бокал, она выдавила из себя эти слова, сквозь возражения внутреннего голоса. – Так если она была изначально ни в себе, её убило поведение, а не алкоголь, – размышлял Харучие и вновь наполняя бокал девушки. – Она стала даже без причин бить меня, когда запила. Но когда появился человек, который протянул мне руку помощи, научив меня защищаться от её нападок... мне показалось, что тогда появился шанс её вернуть в здравый ум своими силами... – смотря в пол глазами, которые были полны печали от этих слов и осознания того, что она говорит их кому-то. – Я думала, хотя бы смогу от неё узнать есть ли, у меня ещё родные люди, но так и не успела... хотя вряд-ли бы она мне это сказала... она за такие вопросы била меня.. – Так у тебя же есть деньги и возможности, чтобы узнать был ли кто помимо матери... – предположил Харучие, отпивая из своего бокала понемногу, в отличие от девушки. – Не было нитей ведущих к ним, да и стоит понять, если они хотели бы они сами бы объявились. Сейчас я уже не вижу смысла искать их, даже если и есть какая-то родня, для них я мертва, как и моя мать, – на миг отрывая взгляд от пола, проговорила Шимуро. – Да и даже если бы мне мать объяснила своё отношение ко мне, я бы не поняла её. – Жестокому отношению родителей к ребенку нет оправдания, – заверил Харучие, закуривая сигару. – А чем тебя она заставляла заниматься? – поинтересовался он. – Гимнастика, отвратительное занятие... Потом ей оно стало неугодно и она отправила меня в балет... не менее тяжело, когда у меня в интересах была наука, а не, то что она навязывала, при том требуя идеальной успеваемости, – эти слова она произнесла более раздражённым тоном. – Смахивает на издевательства... Как ты только могла терпеть это? – спросил он, на что в ответ услышал тяжёлый вздох. – Мне тогда казалось, что она это делает не со зла. Я думала, что она много от меня требовала, чтобы у меня было хорошее будущее... Когда она запила, я предполагала, что у неё что-то плохое произошло... да и вообще, она была всегда очень одинокой... Одно время мне было жаль мать, но до того момента. Именно когда я поняла, что это была вовсе не забота... – слегка усмехнувшись, говорила Акита. – Не понимаю о какой заботе может идти речь, если она тебя чуть не задушила, – вторил Харучие. – Те следы, она тебе на шее оставила. И одиночество было из-за её характера, вероятно. Такие люди думают в основном только о себе, вымещая свою ущербность или не сбывшиеся ожидания от жизни, на своих близких, – рассудил он. – Ага... жаль, что только после её смерти я это поняла... – вновь вздохнув, согласилась Шимуро. – Но тогда я верила, что могу что-то изменить. – Такие люди не меняются, они доставляют много проблем всем кто их окружает. Мне вообще кажется, от таких стоит подальше держаться, – спокойно произнёс Санзу. Скинув туфли на пол, она села, поджав ноги под себя. Они разговаривали о тех вещах, о которых бы Акита предпочла забыть. Однако по факту забыть она не смогла, а лишь попросту спрятала это далеко внутри. – Так этот голос же не всегда был в твоей голове, верно? – спросил он, внимательно изучая взглядом эмоции Акиты, которые время от времени проскакивали её на лице. – Нет... он появился в первый раз... когда... – после этих слов на её глазах появились слёзы, которые начали скатываться по щекам. – Когда... Он погиб... Когда я... осталась совершенно одна... – освободив руки от бокала, она закрыла ладонями лицо, пряча слёзы. – А как ты познакомилась с Кейске? – спрашивая это, Харучие знал, что она может как угодно на него отреагировать, но также и понимал, что, это её тяготит. – Во времена тосвы мне со стороны показалось, что ваши взаимоотношения были довольно тёплыми. – Он был моим соседом. Моя мать запрещала мне общаться с ним... Но, когда она избила меня в новогоднюю ночь, я сбежала из дома... В ту ночь я чисто случайно с ним встретилась... Он, ничего не зная про меня, помог... – отвечала Шимуро, уткнувшись в ладошки и чувствуя, как солёные дорожки бегут по щекам. – После этого дня Баджи часто меня выручал, всячески заботился обо мне по-настоящему...Знаешь... он стал для меня очень дорогим человеком в моей жизни... – после этих слов послышались тихие всхлипы из уст девушки. – Ты, как тогда, пытаешься скрыть, что внутри тебя и справится со своими проблемами? – спросив, он подвинулся к ней ближе и, взяв её за плечи, прижал к себе. – Вот видишь, оттуда в тебе эта хрень и появилась, потому что ты вечно держишь всё в себе, – говорил Санзу, убирая ладони Акиты от её лица. Как вдруг дверь приоткрылась и в комнату ввалились Хайтани, младший только собирался кинуть колкую фразочку в их сторону, как Харучие кинул в их сторону злобный взор, как бы намекая «свалили оба нахер». Ран же, поняв намёк, вытащил за собой брата из комнаты и закрыл дверь с обратной стороны. Затем распорядился охранникам, чтобы никого туда не впускали. – И что это у них там? – спросил Риндо, отходя от комнаты. – Похоже всё серьёзно. Хех, пошли в другую комнату, – ответил старший, кинув тихий смешок. «Стучать дебилов этих никто не учил?» — подумал раздражённо Харучие, стараясь не отвлекаться на посторонних. Как и тогда, сейчас она не могла унять эти слёзы, голос в голове и вправду умолк без успокоительных. В груди девушки всё разрывалось, словно ком, что копился внутри долгие годы, выходил с болью через всхлипы и горькие слёзы. «Теперь-то ты от меня точно никуда не уйдешь... Я в этом уверен» — подумал Харучие, обнимая второй рукой её, когда Акита цеплялась пальцами за его жилет, уткнувшись ему в солнечное сплетение, моча слезами ткань его одежды. Сейчас Санзу был убежден, на все сто, что, как тогда, она от него не уйдет. Уже этот факт его удовлетворял, он довольно близко к своей цели и он это понимал. Хоть и ментальное состояние девушки его не очень радовало, но с одной стороны, кроме его персоны, она никому так не сможет открыться. Что может быть лучше? Выплакав достаточное количество слёз, Акита отпрянула от парня и потянулась за полным бокалом вина, повышая градус в своем организме. На миг Харучие увидел глаза девушки и едва уголок его губ не поднялся. Её очи вновь были похожи на осеннее небо, в них был блеск, теперь они не походят на ночную небесную гладь. Несколько лет назад Перед тем как Шимуро пропала совсем из его поля зрения, он её видел на школьном выпускном. Когда она толкала речь в микрофон, в её глазах было отвращение, незаметное для всех, которое Харучие смог уловить. «Ты себя заставляешь это делать?» После наигранно праздных речей, девушка ушла в туалет, там её стошнило. Причиной этому были объятия с чужими людьми, которые отнеслись к ней лицемерно. Выйдя из туалета, она заметила Санзу, что стоял у стены, словно ожидая её. – Может ты меня хоть в последний раз выслушать попробуешь? – спросил он без всякого принуждения в голосе. – Я... вообще никого не хочу видеть и даже слышать... совсем... всё бессмысленно... – произнесла она, смотря в пустоту, и ушла. Настоящее время «Я думаю... я зря... так себя вела с ним... я больше не буду слушать этот голос... никогда» Поймав на себе его взгляд, Акита, выпив залпом целый бокал, положила его на столик и решила для себя, что пора извинится за своё поведение, которое было никак не обоснованно все эти годы. Она бы извинилась не только перед Харучие, но и перед другими людьми, от которых огородилась, но увы Шимуро для них давно мертва. Набравшись духу, она поняла, что в глаза сказать так не сможет. – Прости... прости пожалуйста... – неожиданно для себя и Санзу, она, повиснув на его плечах, проговорила эти слова трясущимся голосом. – Я и вправду должна была тебя хоть раз выслушать тогда. Я никого не слышала кроме этого голоса... прости... – слёзы нахлынули с новой волной. – Ничего страшного, я не обижаюсь... «Потому что ты это сама уже признала» — вторил он и усадил её к себе на колени, попутно аккуратно освобождая её волосы от тугого низкого пучка. Блондинистые волосы девушки упали на её спину и Харучие нежно провёл рукой по ним. «Они такие мягкие...» Вновь невольно принюхавшись, он почувствовал запах цветочных духов, отдающих ароматом гортензии с приятным медовым оттенком и нотками ночных фиалок. «Этот запах тебе подходит» – Харучие, скажи... почему ты мне постоянно помогаешь? – тихонько спросила Акита, робко положив подбородок на его плечо.