Выбор за тобой

— Вашему вниманию представляю один из важных цехов, на всей фабрике!.. — Тебе не кажется, что он говорит так обо всем?— хихикнула Беатриса, привлекая внимание брата. В ответ она получила его улыбку и кивок головы, в знак согласия. — Приятно видеть тебя такой веселой. Дедушка был прав, поход на фабрику пошел тебе на пользу. — Эй! А что там? — Где?       Воспользовавшись моментом, девушка пихнула брата локтем, отчего тот недовольно поморщился, но позже улыбнулся, все так же потирая ушибленное место. Пока все подходили к нужному цеху, где царил лютый холод, Бакеты резвились, словно маленькие дети, стараясь осалить друг друга или ткнуть пальцем в бок. В один момент, у Чарли получилось настигнуть сестру и попасть пальцем между ее ребер, отчего та громко вскрикнула и звонко засмеялась, привлекая к себе всеобщее внимание. — Мисс Бакет, я понимаю, что вы вернулись в детство, но прошу вас вести себя чуть сдержаннее. Вы ведь девушка, — с серьезном видом и холодным тоном, проговорил кондитер, тяжело вздоха.       «Кажется, что еще немного, и земля рухнет от этого тяжелого вздоха». — Прошу прощения, мистер Вонка. Но девушки такие же живые люди, которые имеют эмоции. — Не отстаем и не отвлекаемся, перед нами цех, где делают самую восхитительную помадку.       Огромные двери отворились и перед гостями предстала огромная заснеженная гора. Она была гигантских размеров. А по вершине передвигались умпа-лумпы, работающие с инструментами, с помощью которых они выдалбливали сладость, собирая в специальные сумки.       В самом цехе было очень холодно, будто гости и хозяин фабрики находились на горно-лыжном курорте. Дул сильный ветер, а в лицо летели хлопья снега. Но что-то в нем было не так. Ведь облизав губы, на которые попало какое-то количество снежинок, можно было легко определить сладость. Конечно, что же еще тут могло быть? — Сахарная пудра? — удивилась журналистка. — Именно. Это самая вкусная вишневая помадка, с сахарной пудрой. У нее чудесный вкус. — Папа! Тут слишком холодно! Я хочу выйти! — Дорогая, мы выйдем тогда, когда мистер Вонка продолжит нам показывать остальные цеха. — Но я хочу выйти сейчас. Почему тут так холодно? — Такая температура наилучшая, для застывания помадки. Иначе она просто не получится такой восхитительной. Это всем известно, — процедил с улыбкой магнат. — Это выглядит очень бредово. Гора уже должна была давно закончиться. Ведь не может же она заново отрастать,— подал голос Майк. — Я это уже говорил, но повторю снова, твоя бессвязная болтовня раздражает.       Зеленоглазая молча наблюдала за происходящим цирком. Дети задавали все больше и больше вопросов и что-то говорили, проверяя мужчина на крепость его нервной системы. Он продолжал сохранять лицо и держал маску доброго и беззаботного человека, но с каждой минутой это давалось труднее. Ведь с одной стороны нундящий мальчик, а с другой - капризная девочка.       «Поражаюсь его сдержанности. Кажется, нужно взять несколько уроков». — Хорошо! Теперь, когда мы посмотрели это творение, то можно отправляться к следующему цеху. Взрослые и дети стали по очереди выходить за дверь, где было намного теплее, чем внутри. Но одну из гостей очень привлек вид помадковой горы. Настолько, что она ничего не видела вокруг себя, только этот вид. Признаться честно, горы всегда привлекали старшую из детей Бакетов. В них было что-то особенное. Смотря на эти огромные возвышения, можно задуматься о вечности и о том, насколько незначительны люди, в сравнении с другими вещами. А обзор, с высоты, открывается фантастический.       «Хотелось бы почувствовать воздух на самой вершине. Наверно такой же, как на настоящих горах. Только тут никто не запретит есть снег». — Миледи, нам пора, — прошептал кондитер, возле самого уха, перекидывая часть длинных каштановых волос на другую сторону, тем самым, открывая для себя вид на тонкую светлую шею. — Разве не боишься, что другие увидят? — обернулась девушка, положив одну свою руку на грудь мужчины. — А мы ничего и не делаем. Всего лишь забираю отстающего. И не заставляй меня глазеть на тебя, лишний раз, — последняя фраза была сказана у самого уха, с тяжелым дыханием, опаляющим кожу. Еще немного и губы с легкостью могут коснуться мочки уха. Тогда они точно не избегут вопросов, ведь не смогут выйти так быстро, как хотелось бы. — Так я ничего и не сделала. — А вот и нет! На тебе это платье… — Так ты же сам просил меня его надеть. — Но я не имел в виду сегодня.       Вчерашний вечер был полон сюрпризов. И платье являлось только началом. Но сначала, пришлось сходить на ужин, где каждый вел себя так, словно ничего не происходит вне видения остальных. И только после этого, двое бывших коллег смогли снова уединиться в кабинете. Именно там они продолжили то, что начали днем ранее. Вонка предложил выпить, предварительно проконтролировав, что его гостья достаточно хорошо поела. Ведь повторения неудачно завершившейся игры никто не хотел. В этот раз, вместо виски было красное вино. А на столе стояли фрукты и сыры, на любой вкус. — Надеюсь, что ты не против музыки?— кондитер подошел к старому проигрывателю, чтобы поставить одну из своих любимых песен.       Комнату окутала чудесная мелодия, ноты в которой осторожно сменяли одна другую. Эта неспешная композиция подходила, как нельзя лучше, полностью подстраиваясь под настроение. И, как оказалось, Деккер тоже знала эту песню. Долгое время, она слушала именно ее, когда было особенно грустно. Под этот мотив, можно было представить свою идеальную жизнь с лучшим мужчиной, как он кружит в медленном и чувственном танце, как с любовью прижимает к себе, укрывая от всех бед.       И сейчас, спустя какое-то время, эти мечтания сбываются. Ведь играет любимая песня, а прямо напротив стоит мужчина, который занимал все мысли, когда журналистка была намного младше, протягивая для нее руку, приглашая на танец. Разве можно от такого отказаться? И Беатриса поддалась этому соблазну, вставая со своего места, уже положив свою ладонь в чужую.       Медленно и совсем невесомо, вторая ладонь легла ей на талию, осторожно притягивая к себе, но сохраняя дистанцию, чтобы ни на секунду не нарушить зрительного контакта. И они закружились в чувственном танце, полностью растворившись в музыке и доверившись друг другу, иногда приближаясь все ближе, чтобы ощутить партнера ближе и подарить небольшие знаки в виде телесного выражения чувств. — Впервые, за эти годы, я полностью счастлив. Спасибо, что вернулась. — Кажется, что иначе не могло быть. Если сама судьба не дает нашим дорожкам разбежаться. — И не хочу, чтобы это случалось вновь, — прошептал кондитер, перекладывая руку, находящуюся у журналистки на талии, чуть выше, чтобы сильнее притянуть ее к себе. — Ведь мне хотелось бы увидеть тебя в этом платье. — Не будь так критичен, это не последний наш вечер. — Да, поэтому, у меня для тебя серьезное предложение. — Я, всего лишь, исполняю твое желание.       Вонка только довольно хмыкнул, приподняв уголки рта и прикрыв глаза. Прошептав: «И все же, нам пора», сделал два маленьких шага назад, смотря глаза в глаза. А взгляд его был хитрый, словно хищник собирающийся наброситься на свою жертву, которую давно выслеживал. Но он не делал ничего, выпуская Деккер из своей ловушки. А она тепло взглянула на него, не забыв подмигнуть, перед своим уходом, и вышла к остальным. — Прошу прощения, засмотрелась на горы,— вежливо привлекла внимание остальных, ведь понимала, что могут быть различного рода расспросы. — Понимаем, — улыбнулся мистер Солт, —там и правда очень красиво. — Наверно можно было бы покататься там на сноуборде, если же сахарная пудра останется такой же, как и снег, — продолжит мистер Тиви.       Трое взрослых рассмеялись, в унисон, совсем позабыв, что являются соперниками в этой гонке. Но ведь им делить нечего и почему бы не поговорить с теми, с кем приходится коротать дни на фабрике. Ведь совсем без общения можно сойти с ума. А держать какие-то обиды, только из-за желания вырвать глотку другому за главный приз - глупо. — Идем дальше!       Кондитер куда-то спешил, оставляя всех позади себя. Сегодня они передвигались по коридорам пешком, отчего ноги быстро уставали. Но никто не высказал ни единого слова против, кроме Веруки, которая хотела отдохнуть. А как сказал сам Вонка, до нужных цехов можно добраться только на своих двоих.       «Теперь понятно, как ему, пробуя разные виды сладостей, удается сохранить себя в отличной форме. Так, Беатриса! Хватит!» — А Виолетта навсегда останется черникой? — Не знаю. Нет… Может быть. Не стоит жевать жвачку целый день. Это отвратительно. — А зачем вы ее выпускаете тогда? — Майк вышел вперед, чтобы его вопрос было лучше слышно. — Еще раз повторю: прекрати бубнить. Это раздражает. — Вы помните свою первую конфету, которую съели? — спросил Чарли. — Нет… — ответил кондитер, но тут же задумался.       «Видимо Чарли поставил его в замешательство».       Мальчик и правда задавал не типичные, для детей вопросы. Казалось, что его не интересовали те мелочи, что волнуют другие. Он копал куда глубже, стараясь понять все намного лучше и посмотреть на ситуацию под другим углом. Чем часто вводил в ступор членов своей семьи, друзей и учителей. Но никто не считал это чем-то плохим. Наоборот, такое поведение показывало увлечение миром, нестандартный подход и более зрелое мышление. — Извините, мне кое-что вспомнилось… — Ясно,— проговорил себе под нос аристократ. — И часто это с вами бывает? — спросил учитель географии. — Все чаще… В последние пару дней.       Вонка натянуто улыбнулся и направился дальше, увлекая гостей. И тогда у девушки возникли некоторое подозрения, что же такого могло прийти в воспоминаниях. Неужели у самого известного кондитера были неполадки со сладким? Или же дело в старых травмах, о которых никто никогда не слышал? Ответы на эти вопросы не знала даже она сама, ведь они ни разу не обсуждали его прошлое. Каждый раз магнат уворачивался от более личных тем, стараясь перевести разговор в другое русло. Что бесило журналистку как с профессиональной точки зрения, так и с человеческой. Хотя, можно было понять и принять этот факт. Ведь у каждого из нас есть темы, которые не хотелось бы поднимать.       Завернув по круглому коридору, Вильям остановился возле орехового цеха. Тут воодушевился отец Веруки. Он стал расхваливать свое производство, протянув свою визитку, которая в ту же секунду была выброшена. Мужчина даже не обратил никакого внимания на текст и не оторвал взгляда от двери, в которую гостям следовало зайти. Мистер Солт заверил, что об этом цехе знает совершенно все.       «Наивно полагать, что ты действительно знаешь все. Ведь тут происходят такие вещи, которых нет ни на одной фабрике, только в детских сказках». — Вы тоже используете «Havermax 4000» для сортировки орехов? — Нет. Какой вы странный, — посмеявшись ответил шоколадник, перед тем, как войти в нужную комнату. — Тогда что же? — повернулся младший Бакет, обращаясь к сестре. Та лишь пожала плечами и кивнула головой, в сторону входа. Словно говорила: «Не знаю, но увидим, как только зайдем».       Переступив через порог, можно было отчетливо услышать тонкое пищание, постукивание и срежет ореховой скорлупы. Такого явно никто не ожидал. Представлялось, что внутри будет машина, которая занимается этим делом или же сидящих умпа-лумпов, которые старательно пытаются достать ядро. Но в цеху была огромная дыра, ровно по центру, а возле стенок, по кругу, сидели белки.       «Ого! Где он достал столько белок? И как заставил их спокойно сидеть и работать?» — Белки!— воскликнула Верука, подойдя к ограждению. — Да, белки. Эти белки специально обучены лущить орехи,— гордо произнес магнат. — А почему вы используете их, а не умпа-лумпов?— поинтересовался отец той, что до сих пор, завороженно смотрела на животных. — Потому как только белки могут снять скорлупу с ореха, не повредив ядро. — Звучит очень мудро. И так получаются ваши шоколадные плитки с цельными орехами,— проговорила журналистка, словно констатируя факт, чем обратила на себя внимание хозяина фабрики. — Именно.       Бакет с диким восторгом смотрел на маленьких грызунов, которые ловко брали в лапки орехи, простукивали их, а затем снимали ненужный слой. Но иногда, они отбрасывали будущую начинку для сладости, которая катилась прямо в ту огромную дыру. Весь этот ритуал гипнотизировал и каждый удивлялся уму и усидчивости этих пушистиков. — Интересно, почему они не убегают? — поинтересовался Чарли. — Они же дрессированные. Или, как вариант, их взяли в рабство, забрали все документы. И они вынуждены работать, потому как мистер Вонка из шантажирует. — Бити, этого не может быть,— рассмеялся мальчик, на шутку своей сестры. Он перестал смотреть на белок и видел, как она забавно жестикулировала руками, словно рассказывала страшилку у костра. — Кто знает. Мигранты нелегалы тут имеются уже.       Такая шутка заставила прыснуть чуть сильнее, не в силах подавить смешок, как в прошлый раз. Но, отчасти, Деккер не шутила. Если смотреть на фабрику и ее работников, с точки зрения закона, то хозяина должны привлечь к уголовной ответственности, по множествам статей. — Папа, я хочу такую белку! Купи мне белку! Хочу белку!— вдруг раздалось где-то справа. — Верука, у тебя уже и так много домашних животных. — У меня дома, всего лишь, один пони, две собаки, четыре кота, шесть кроликов, два попугая, три конкарейки, черепаха, золотые рыбки и старый, глупый хомяк! Я хочу одну такую белку!       Вот время этого перечисления брат с сестрой переглянулись между собой и удивились такому количеству животных в доме. И ведь ей еще было мало этого и не считала, что зверинца, который уже имеется, более чем достаточно. Возникал только один вопрос: действительно ли все эти зверушки так нужны и кто за ними ухаживает. Хотя, ответы такие же очевидные. — Хорошо, я куплю тебе белку, как только мы вернемся домой. — А я не хочу простую белку! Я хочу ученую. — Ясно… Мистер Вонка, сколько вы хотите за такую белку? Назовите цену.       «Он сейчас серьезно?!»       Стоило только посмотреть на «милый» оскал мажорки, то стало понятно, что тут никто не шутит. Семейство Солт серьезно собиралось забрать себе одну из рабочих кондитера. И никто даже не подумал, что эти не игрушка, а живое существо. Ведь желание капризной дочери - закон.       «Жаль не видно лица Вилли. Что он думает об этом. Надеюсь, он не отдаст им белку».       Но, дожидаться ответа на мысленный вопрос Беатриса не стала и осторожно взяла мужчину за запястье, чтобы скрыть действие от посторонних глаз. Но ухватилась она достаточно сильно, чтобы тот обратил внимание. А в ответ, он даже не дернулся, словно знал, как поступит журналистка. Лишь вывернул кисть и коснулся ее запястья, поглаживая большим пальцем выпирающую косточку. — Белки не продаются. Она ее не получит. — Фух,— раздался тихий вздох облегчения.       Но далее страсти только накалялись. Разъяренная фифа резко поменялась в лице и ее «улыбка» сошла с лица. Она стала давить на родителя, чтобы тот купил ей то, чего хочется. Но не успел мужчина и рта раскрыть, как Вильям начал пародию возможного ответа отца для своей дочери. Это рассмешило присутствующих, но они старались не привлекать к себе лишнего внимания, продолжая наблюдать за событиями. — Значит ты забыла прошлые обиды и дала мистеру Вонке еще один шанс?— тихо спросил Чарли. — Что? С чего ты взял? — Вы уже пару минут держитесь за руки.       И это было правдой. Пока Верука перелезла через ограждение и стала искать себе подходящую жертву, магнат и шпионка держали друг друга уже не за запястья. А пальцы оказались переплетены. И если бы не замечание мальчика, то она и не заметила бы этого. Но сколько времени они уже так стоят и как это произошло - остается загадкой.       «Что-то я совсем забылась. Нужно собраться».       В тот момент, когда Беатриса вынула свою руку из хватки кондитера, на девочку стали нападать все белки, которые находились в цеху. Поднялся невыносимый шум, состоящий из писков животных, визгов Веруки и криков ее отца, старающегося открыть дверь в поручнях, которые усердно старался расшатать.       «Если бы действительно хотел спасти свою дочь, то давно бы перелез через оградку, а не ждал, пока найдут подходящий ключ».       «А не волнует, почему твой дорогой кондитер так долго не может найти подходящий ключ? Ведь он знает каждый цех вдоль и поперек».       Из размышлений вывел усиленный крик младшей Солт, а перед глазами предстала картина огромного количества белок, которые все вместе несут ее в огромную дыру. Девочка старалась сопротивляться и за что-то зацепиться, но ее попытка остановить грызунов не увенчалась успехом. Ведь через считанные секунды, она упала, сверкая своими дорогими туфельками, след которых тоже простыл. Абсолютно каждый гость громко вздохнул, испугавшись за дальнейшую судьбу девочки. А масло в огонь подливали слова кондитера о конечной точке трубы - мусоропровод, ведущий в печь. По планам ее должны разжечь именно сегодня. А зверьки, чувством выполненного долга разбежались по своим местам, снова принимаясь за работу.       В цеху воцарилось молчание, никто не смел проронить ни слова, обдумывая произошедшее. В глазах стоял ужас, словно не малышка упала прямиком в мусоропровод, а каждый из присутствующих. От шока увиденного и понимания, в чьи безумные руки попали обладатели золотых билетов и их сопровождающие, Деккер закрыла рот рукой, чтобы не закричать во все горло. И это заметил ее младший брат, обняв за талию, стараясь успокоить. Он тихонько говорил слова поддержки, поглаживая спину. В то время, как следы перестали сдерживаться и вырвались наружу.       «Пускай она и избалованная стерва, но даже она на заслуживает смерти.»       А тем временем, Вильям нашел подходящий ключ и открыл ворота, пропуская отца, отправившегося за своим единственным ребенком. Но сразу же раздался повторный щелчок, означающий немедленное закрытие дверцы. И, с каждой секундой, с каждым таким моментом, становилось страшнее от осознания, с каким психопатом, все это время находились люди. Бок о бок они прожили с ним несколько дней, чудом оставшись в живых. — Беата, с тобой все в порядке?— кондитер тут же поменялся в лице, стоило ему только посмотреть в сторону, от себя. С лица тут же спала ехидная ухмылка и былой веселый запал на предстоящую песню умпа-лумпов. И совсем не важно, что происходит и как высмеивают чету Солт, принижая их достоинство. Не играет роли то, насколько изменилась мелодия. Совсем нет. Важнее всего сейчас - понять, что произошло с этой взрослой, ни все еще маленькой, девчонкой.       Только она не оценила такой заботы, переводя заплаканные глаза на магната. И этот взгляд не предвещал ничего хорошего. Казалось, что еще немного и из двух зеленых омутов могут полететь стрелы или молнии, готовые испепелить все и всех, на своем пути. Также сработало чувство собственного сохранения, подсказывающее, что не стоит держаться слишком близко к этому человеку. А еще лучше, если получится защитить от дурного влияния и брата. Но, если посмотреть правде в глаза, он очень влюблен в шоколадника, следит за каждыми его успехами, работами и восхищается идеями. Убедить в обратном будет очень тяжело. — Все ли со мной в порядке? — сквозь зубы прозвучал шепот. — Могу я спросить все ли с тобой в порядке? Ты только что убил ребенка! — Разве? Ты видишь где-нибудь тело или пролитые литры крови, а может выпущенные внутренности? — А по-твоему сброс девочки в мусоропровод, напрямую соединенный с печью - не считается убийством? Да ты сожжешь ее заживо, чертов псих!       Девушка порывалась ударить мужчину настолько сильно, насколько это было в ее силах, но Чарли дергал ее за рукав, стараясь вразумить. Насколько это было возможно, он сдерживал тот вихрь эмоций, который мог смести все вокруг, без разбора. Страшно находиться рядом с точкой «ядерного взрыва», особенно зная, какое может быть поведение в такой момент. А держать под контролем удается не на долгое время, особенно при разной весовой категории. —Как можно быть настолько безразличным ко всему?! А если на ее месте оказался кто-то другой? А ты выставляешь все как гребаную шутку! Это уже не смешно! — Послушай… — Нет это ты послушай! Ты знал, что сюда придут дети, почему не сделал ограждений или не провел технику безопасности? И ты же специально долго подбирал нужный ключ, хотя, с самого начала знал какой из них правильный. Еще хорошо, если мистер Солт сможет…       Параллельно с истерикой шпионки, умпа-лумпы пели свою песню, наблюдая за мужчиной, который спустился к ним. Он внимательно старался выглядеть как устроена труба и где могла застрять его дочь, наклонившись для удобства. А маленькие человечки, которые чересчур разыгрались, подошли сзади и столкнули своего гостя в ту самую трубу, рейсом до мусоропровода. От неожиданности, аристократ громко закричал, но уже совсем скоро, не было слышно ничего, кроме работающих белок. Могло ли эти и правда значить, что Солты - мертвы?       Вонка подходил все ближе, стараясь успокоить Деккер, в то время как она, словно загнанный зверь, прижалась к стене и выставила руки вперед, чтобы оградить себя от наступающего мужчины. Стало действительно страшно за жизнь свою и брата. Что может произойти с ними, если останутся в этом месте? Выйдут ли они отсюда живыми или без телесных увечий. Желание уйти отсюда снова выросло до предела. Пусть они ничего и не выиграют, но это не важно. Зато целы останутся.       Но кондитера что-то отвлекало, а именно - один из его рабочих, который стал привлекать внимание, путем подергивания за ткань брюк. Только тогда он смог переключить свое внимание с девушки на умпа-лумпа, присев с ним рядом. В то время, как она прикрыла глаза и спустилась вниз по стене, не в силах даже удержаться на ногах. Слишком сильные эмоции пришлось испытать и множество картинок, возможного исхода будущих событий, пронеслись перед глазами. Хотелось забыть это, как страшный сон и вернуться домой, где царит спокойствие. — Мисс Бакет, что с вами? — подбежал мужчина в очках, опускаясь на тот же уровень, чтобы заглянуть в глаза зеленые глаза и убедиться, что их обладательница в сознании. — Вам плохо? — Нет… Да… Все в порядке, не волнуйтесь. Перенервничала, такое бывает. — Вот, возьмите, — мужчина достал из кармана своих штанов пластинку с таблетками и выдавил одну из них. — Это должно вас успокоить. Положите ее под язык. — Так вот почему вы всегда сохраняете самообладание. — С таким ребенком, как Майк, это отлично помогает.       Деккер приняла препарат и сделала все так, как было сказано. После чего, оба взрослых поднялись на ноги и обернулись к магнату, который явно что-то хотел сказать. — Мне только что сообщили, что печь неисправна и их падение смягчит весь мусор, скопившийся за три недели. — Это хорошая новость, — обрадовался мистер Тиви, но его восторга Вонка не разделил, лишь тихо согласился, поглядывая на девушку, рядом с которой тот стоял.       «Значит, он все знал заранее? Не может быть такого, что он был в неведении о неисправности любого механизма на своей фабрике. Вот что он хотел мне сказать…»       Состояние стало паршивым. Ведь из-за своей эмоциональности, Беатриса даже не хотела выслушать Вильяма, который собирался ей сообщить об этом еще раньше. От этого стало стыдно даже смотреть ему в глаза. Но ведь и ее можно понять. То, что произошло пару мгновений назад могло изрядно напугать любого, особенно не зная подвоха в неработающей сжигающей машины. И она надеялась, что он поймет ее, хотя и старалась себя уверить, якобы ей нет никакого дела до его прощения, главное дело закончить. — Если все хорошо, то нам нужно торопиться. Нам еще многое предстоит увидеть.       Идя по коридору, Деккер не проронила ни слова, она погрузилась в мысли, очень глубоко, и двигалась на автомате. Происходящее вокруг совершенно не интересовало, да и не было слышно этих разговоров. И как добрались до стеклянного лифта, тоже не осталось в памяти. Мелькал только один образ - высокого, статного мужчины, постоянно держащего лицо, носящего слегка старомодный, но очень выдержанный по стилю, наряд. Его волосы мягче любого шелка, а кожа такая теплая и нежная, покрытая небольшими ссадинами. И эти глаза… такие чистые, глубокие. Казалось, что в них можно было с легкостью пропасть навечно, умереть и никто бы не стал искать. И с каких пор это стало так волновать душу, ее изнутри, выворачивая наизнанку?       «Так не должно быть! Такого просто не может быть! Ведь я здесь совершенно для другого. Да и не стоит забывать как он поступил несколько лет назад. Неужели это настолько неважно?»       «Но ведь я видела, как ему искренне жаль вспоминать об этом… Если он такой плохой человек, то не стал бы переживать».       «Только если не хотел пустить пыль в глаза, чтобы удовлетворить свои потребности. Ведь как еще ты могла бы растаять и поменять свое мнение о нем?» — Тебя что-то беспокоит? — раздался шепот, возле самого уха, отчего журналистка чуть не подпрыгнула на месте и не закричала, от неожиданности. Вовремя опомнившись и оглядевшись, что находится тут не одна и такой выходкой можно было с легкостью напугать остальных, Беатриса чуть повернула голову, столкнувшись взглядом с глазами, в которые хотела смотреть бесконечно, но боялась. — Не уверена… Я запуталась… — Я хотел тебе сказать, чтобы ты не волновалась так сильно, но ты и слова не дала сказать. Должен признаться, ты очень эмоциональная. — Мне не безразличны жизни и чувства людей. — Мне тоже. — Я этого не заметила,— проговорила себе под нос девушка, отворачивая голову. И только сейчас она заметила, что они пролетали над цехом, в котором были до выбывания Веруки. Сейчас можно было наблюдать на помадковые горы с высоты, видеть их вершины так близко, словно до них можно было дотронуться с легкостью.       Кондитер стал озвучивать каждый цех, мимо которого проносился лифт. Обстановка внутри была непринужденная. Везде, кроме головы одной из присутствующих. Яркие эмоции уже поутихли. И не понятно благодаря таблетке, которую любезно предоставил мистер Тиви, или же из-за понимания, что Вонка и правда не стал бы причинять никому вреда. Но во второе верится с большой натяжкой. Ведь ни один случай, произошедший с выбывшими детьми, не доказал правдивости такой мысли. Каждый вышел с увечьями, только их тяжесть отличалась. — То, что происходит - расплата за свои пороки, — поспешил заверить мужчина. Он услышал ее слова, сказанные в никуда, но адресованные именно ему. — Не кажется ли, что это слишком жестоко?— так же тихо проговорила Деккер, повернувшись лицом к лицу с недовольным видом.       Но даже несмотря на то, как сейчас вела себя журналистка, магнат был спокоен и улыбнулся ей. Его забавляло то, как она злится, как отчитывает его, словно маленького ребенка. Она всегда боролась за справедливость и хотела сделать все правильно. Чувства других волновали больше собственных. И это качество он полюбил и возненавидел одновременно. Но противоречивых качеств было очень много. И все они вызывали нечто особенное, что нельзя было описать так просто. Либо же, Вильям просто не мог себе признаться в этом, вспоминая, что это та же маленькая девочка, которую он знает с ранних лет. Как не крути, нельзя было отрицать того факта, что она засела глубоко в голове, забирая все мысли. А ее образ всегда всплывал перед глазами, с самой первой встречи. — Тебе смешно? Тема серьезная, хочу напомнить. — Я не спорю. Но хочу заверить тебя, с ними все будет хорошо. — Как же…— От переизбытка эмоций и не желания продолжать этот тайный разговор, Беатриса закатила глаза, демонстрируя свое полное недовольство.       Лифт летел с бешеной скоростью, иногда делая резкие остановки, чтобы сменить направление. И именно на этих остановках всех уносило в разные стороны, от неожиданности, в какую сторону будет движение. Но кондитер был невозмутим, ведь за все эти десять лет, в изоляции от общества, можно было с легкостью приспособиться ко всему. Именно поэтому он стоял, чуть качнувшись в сторону, когда в его сторону стала падать старшая из Бакетов, с легкостью удерживая ее за талию. — Будьте осторожны, мисс Бакет,— эта фраза была сказана с таким низким, но мягким голосом, что хотелось забыть абсолютно все, лишь бы он снова сказал что-то еще.       В таком положении, в каком находились Вильям с Беатрисой было сложно злиться и обижаться друг на друга. Ведь как можно это делать, когда этот самый человек так нуждается в твоей поддержке и помощи? Или же он готов сделать все для тебя, чтобы только ты был в порядке. Именно поэтому она сдалась: отдала все на волю происходящего, полностью расслабившись в мужских руках, ощущая, всем телом, его короткое напряжение и, затем, спокойное дыхание. Рука, покоящаяся на талии, все крепче придумала к себе, заставляя чуть развернуться к магнату лицом, прижавшись к его боку, положив голову на плечо, закрывая глаза.       За стеклянными стенками резко стало темно, но раздались громкие выстрелы, сопровождающиеся яркими вспышками света, от которых, сперва, резало глаза, а если присмотреться, то можно заметить, что это фейерверки. Точнее конфетные салюты. Именно они дают такой взрыв, стоит их запустить в воздух. Это выглядело невероятно, в цеху смешались все цвета, которые существуют на этом свете, чтобы раскрасить путь гостям. — Это же, одна из моих детских выдумок… — девушка посмотрела вперед, но взгляд словно был сквозь стенки лифта, мимо ярких огней.       Немного пораздумав над тем, что кондитер, все же, осуществил детское желание его музы, она повернулась к нему, чтобы получить еще больше ответов, хотя бы в фиалковых глазах. Но сейчас они смотрели в никуда, а лицо застыло в положении, словно только что, кто-то сказал нечто шокирующее или невозможное. И именно это заставило Вонку задуматься над чем-то, что парализовало его, полностью оторвав от реальности.       «Наверно не стоит его сейчас трогать».       «Но если он думает о том, что некогда-то его напугало? Нужно помочь».       Выжидая нужный момент, Беатриса коснулась руки в перчатке. Медленно, начиная дотрагиваться только кончиками пальцев, заканчивая переплетением пальцев в латексе. Не важно, что сейчас правильно или не правильно. Она видела, как с каждой секундой, лицо магната преображалось, но от неожиданного, но мягкого прикосновения, он чуть дернулся, приходя в себя. А боковым зрением, с легкостью можно было заметить теплый взгляд зеленых глаз. Не смотря на то, что произошло ранее, девушка, все же, волновалась и пришла на помощь, в тот момент, когда это было так необходимо, не оставила наедине со своими мыслями. И это не могло остаться незамеченным. Особенно тот взгляд, который выражал непонимание и сочувствие. — Все в порядке, миледи. Спасибо… — мистер Вонка чуть сильнее сжал руку, находящаяся в его. — Тревожное прошлое? — Ты снова весьма проницательна. Об этом позднее, — мужчина поднял хрупкую ладонь и поцеловал тыльную сторону, переходя на косточки, после чего, посмотрел в глаза.        На мгновение он замер, стоило ему только окунуться в этот яркий мир, чем-то похожий на хвойный лес. Внутри словно горели яркие огни, будто украшенная ель в рождество. Такого блеска не было в первый день их встречи, спустя десять лет.       Вильям отметил, что девушка намного мягче, чем хотела казаться. И он знал это, пускай и отрицал, что все время, перед ним находилась та самая. А сейчас, когда на лице снова та самая милая улыбка, а во взгляде неподдельная радость, сердце не могло не пропустить удар. Это то, чего не хватало видеть за годы, проведенные в изоляции.       Не прошел мимо и факт насколько Бакет повзрослела. Конечно, ведь это логично, прошло не мало времени. Но речь в другом: она стала такой, какой и хотели бы быть многие девочки, в детстве. Фигура стала более женственной, лицо приобрело острые черты, даже взгляд стал немного другим - манящим, выглядывающим всю человеческую суть, переворачивая нутро.       Заметив ступор шоколадника, журналистка усмехнулась, понимая, что сейчас происходит у него в голове. Но, казалось, что только она сейчас понимает, где они все находятся и что происходит. Поэтому, осторожно взглянув в сторону и убедившись, что все в порядке, медленно стала сокращать расстояние между лицами, переходя к мужскому уху. Горячее дыхание опаляло шею, а тяжелые вздохи одурманили рассудок, заставляя забыть абсолютно обо всем, прикрыв глаза и закусив губу, чтобы сдержать гортанный рык. — Ну же, мистер Вонка, вам следует быть немного осторожнее, — медленно, словно смакуя каждое слово, произнесла Деккер, иногда нарочно задевая мочку уха своими губами. — Ведь если ваши ухаживания кто-то заметит, то представляете, какие слухи могут пойти…       И в завершении, чтобы окончательно вывести из себя, девушка задержалась возле уха, после чего обхватив его кончик губами. Она остановилась в таком положении совсем ненадолго, ведь «пытка» не закончена. Было слышно, как Вонке нравится то, что происходит, но он старался сдерживать себя, насколько это было возможным. В голове проскользнула мысль, что все закончилось, стоило только перестать чувствовать прикосновения и учащенное дыхание, но не тут то было. Одним быстрым, но осторожным движением, там где были губы, оказались зубы, слегка оттянув кожу вниз. — И что же ты делаешь, маленькая негодница? — выпалил Вильям, резко поворачивая голову в сторону главного «раздражителя». Ведь еще немного и ничто не помогло ему сдержать стоны, которые так и норовили вырваться из груди. Но делать этого было нельзя. Не здесь. Не сейчас. — Ничего… А что-то произошло? — удивление выглядело бы практически натурально, если не считать того, что Беатриса неосознанно закусила нижнюю губу, куда и направился взгляд фиалковых глаз. Такое маленькое действие заставило собеседника ухмыльнуться, явно не веря ни единому слову. Мужчина выдержал паузу, прежде чем наклониться к лицу, чья хозяйка явно затеяла какую-то игру. И он принял эти правила. — Думаю, что мы еще обсудим твое поведение.       Он старался держать маску строгости. И, можно сказать, что это получилось намного лучше. Но все же, выдавал только голос, который предательски дрогнул. А его обладатель уже представил, что может произойти, стоит им только выйти из этого маленького лифта или если кто-то не закончит делать то, что происходит сейчас. Пока все можно контролировать, но кто знает, что случиться, дай только волю действиям. — Мое?..       Деккер ни на шутку удивилась и старалась выяснить полное значение магната, но тот лишь окончательно сократил расстояние между их лицами и прильнул своими губами к ее. Он осторожно пробовал ее, словно делал это впервые и не было всех тех поцелуев, которые происходили наедине. При этом не позволяя себя больше никаких вольностей, опустив руки, чтобы полностью не поддаться соблазну в этом самом лифте, по пути в цеха.       Девушка же удивилась такому поведению, словно не целовала его ранее или не делала такого никогда вообще ни с одним с парнем. Ее тело словно сковала невидимая сила, прекращая любые действия. Но, опомнившись, она ответила на поцелуй, который вскоре пришлось разорвать, стоило только почувствовать касание руки, явно не взрослого человека. Это был Чарли. Он хотел показать сестре то, что происходило вокруг, как один из фейерверков обрел вид небольшого зверька. Но стоило повернуть голову, как перед мальчишкой появилась картина двух взрослых, что находились друг к другу слишком близко, они учащенно дышали и старались привести свое сердцебиение в норму. — Я хочу выбрать цех!— тут же повернулся Майк, как только бывшие партнеры вспомнили, что заигрались. Они успели отодвинуться друг от друга, оставшись незамеченными. — Давай…— с хитрой улыбкой произнес шоколадник. Казалось, что такая ухмылка не предвещает ничего хорошего.