♪ Jordi Forniés — A Dream that Never Ends
♪ Jordi Forniés — Le Berry
♪ Joep Beving — The Gift
Следующим утром, подходя в условленное время к дому Берскульджи, Влад увидел самого мастера Паоло. Похоже, тот только что вышел из дома, но, поскольку шёл в другом направлении, самого Цепеша не заметил. Влад улыбнулся сам себе — лекарь действительно не зря ест свой хлеб. Не успел взойти на порог — дверь открылась. Встречающая его Мария цвела улыбкой. — Доброе утро! — Действительно, доброе, — улыбнулся Влад и посмотрел на удаляющуюся фигуру старого художника. — Смотрю, мастеру Паоло лучше? — Да, лучше, — Мария с теплотой смотрела вслед отцу. — Лекарь не только разрешил папе вставать, но и настоял на ежедневных прогулках. Сказал, что они — лучшее лекарство и необходимы для выздоровления. А мы всегда думали, что ему лучше оставаться в постели. — Оставаться в постели, несомненно, бывает полезно, но, видимо, не в этом случае, — негромко рассмеялся Басараб и, только заметив враз изменившееся выражение лица Марии с разливающимся по нему румянцем, понял всю неоднозначность разговора. — Пожалуйста, проходите, — она поспешила в дом, явно желая скрыть смущение. Так вот какие мысли роятся в этой головке… Изогнув губы в еле видимой усмешке, Цепеш проводил её пристальным взглядом и зашёл следом. Сегодня во время работы Мария выглядела уверенее. Это было заметно по отсутствию вчерашней скованности. Она даже задала пару каких-то вопросов, обычных для светской беседы, но потом снова погрузилась в работу. Чуть позднее, чтобы поздороваться, к ним заглянул Паоло, вернувшийся с прогулки. Но, спустя десять минут извинений за свою болезнь и обычных праздных разговоров, Мария отправила отца отдыхать. И всё же, несмотря на её довольно приподнятое настроение, Владу не нравился утомлённый вид Марии: тёмные круги под глазами и еле заметная, но лишь обычному смертному, бледность. Возможно, она плохо спала и была измучена хозяйством или переживаниями. Но, скорее всего, всё из вышеперечисленного сейчас имело место. Спустя примерно два часа Влад посмотрел на настенные часы. Похоже, снова увлеклась. — Мария, простите за вольность. Не угостите меня чаем? — он улыбнулся, встречая удивлённый взгляд, тут же метнувшийся на циферблат и стрелки. — Вы не против, что я взял на себя обязанности часовой кукушки? — Нет, не против, — рассмеялась Мария, которая уже было решила снова заняться самобичеванием, но не успела. — И чаем с удовольствием угощу. Через десять минут они сидели на кухне за тем же столом. Две чашки чая и простая домашняя выпечка. — Влад, простите, не могу угостить вас сладостями… которые вы принесли вчера, — Мария покраснела и, покусав нижнюю губу и опустив глаза, призналась: — Просто… я всё съела. Влад сначала слегка опешил, но потом кашлянул, давя смех: — Что вы… Они были для вас, поэтому мне было бы неудобно лишать вас удовольствия, — он искренне улыбнулся и, понизив голос, добавил: — Я рад, что они так понравились. В следующий раз снова захвачу. — Нет! — воскликнула Мария, тут же замявшись из-за своей несдержанной выходки. — Не стоит… Не хотелось бы… утруждать вас. Губы Влада дёрнулись в усмешке. И всё же не только ему не даёт покоя вчерашнее чаепитие… Мария захотела провалиться под землю. Снова. Да что с ней такое? Она надеялась, что Влад не замечает её состояния, но она раз за разом сама же себя выдавала. Требовалось усилий взять себя в руки и вести себя так, как обычно. Хотя как это — «как обычно»? С появлением в их доме Басараба она начала забывать, что это такое. А после вчерашнего — простилась с этим понятием окончательно. Лишь взяв в руки кисть и краски, ей удалось хоть немного очистить свои не самые пристойные мысли. О нём. Но вот Влад сидит перед ней, сверля своими кристально-голубыми глазами и искушающе улыбаясь, и говорит, что в следующий раз снова принесёт сладости. Чтобы снова накормить из своих рук и чтобы ей снова всю ночь снились его поцелуи? — Вы не любите чай? — спросила она первое, за что ухватилось её рассеянное внимание. — Почему вы так решили? — вскинул брови Басараб. Его улыбка дрогнула и стала напряжённее. — Вы его почти не пьёте, — Мария указала глазами на почти полную чашку. Влад пожал плечами, глядя на чай. — О, чай замечательный! Просто я привык… к немного другим… напиткам. Она уже открыла рот, чтобы поинтересоваться каким именно… — Мария, а не желаете ли немного прогуляться? Погода превосходная! Девушка перевела взгляд на сгущающиеся за окном сероватые облака. Казалось, вот-вот, и пойдёт дождь, хотя ещё с утра светило яркое солнце. — Если только недолго. Пока отец отдыхает. Они вышли на улицу, когда облака стали уже превращаться в тучи. Погода становилась всё менее превосходной. Но Мария подумала, что у каждого свои собственные предпочтения. Видимо, солнечная Италия уже утомила Влада. И тут девушка поняла, что не знает о нём ровным счётом ничего. Даже того, откуда он. Какое-то время они просто молча шли по малолюдной узкой улочке, где прямо над головам ветер уже трепал бельё, висевшее на многочисленных верёвках, которые были натянуты между балкончиками близкостоящих домов. Затем, дошли до рощи, прилегающей к одной из вилл. Здесь было тише — меж высоких деревьев ветру негде было разгуляться. Но и ставший рассеянным солнечный свет густые кроны гасили ещё больше. Марии так странно было идти с почти незнакомцем рядом в этом сумраке. Не спеша и молча. Но их молчание её не тяготило. Хотя чем дольше они не прерывали тишины, тем менее вероятным было вообще завести какую-то беседу. Но, кажется, и самого Влада это не особо заботило. Он шёл, думая о чём-то своём — рядом и в то же время сам по себе. Марии подумалось, что другой на его месте обязательно бы посчитал своим долгом «развлечь даму» пусть даже пустой болтовнёй. Но Влад — не все. Это различие с другими всё больше укоренялось, и каждая новая даже мелочь лишь подтверждала его. Вот снова: Влад наклонился, срывая зелёный колосок, и задумчиво зажал стебелёк между зубами. Мария украдкой улыбнулась. Ещё какое-то время они шли по широкой аллее. — Мария, — немного удивлённо она обернулась на его голос, останавливаясь. — Можно задать вам один вопрос? — ожидание в её взгляде Влад принял за согласие. — О чём вы мечтаете? Брови девушки взметнулись — видимо, такого вопроса она точно не ждала. — Я?.. — Мария растерянно улыбнулась. — Даже не знаю… — Могу поспорить, что знаете, — Влад изучал её лицо, но недолго, чтобы излишне не смущать. Они снова пошли по аллее. — Все о чём-то мечтают. — И вы тоже? — вспыхнул её интерес. Влад внутренне усмехнулся тому, как Мария не преминула тут же воспользоваться случаем, чтобы что-то узнать о нём. — И я тоже, — они снова встретились глазами, и на несколько секунд Влад увяз в синей дымке напротив. — Но вы ушли от вопроса, — улыбнулся он. — Я… — что-то явно мешало ей собрать мысли воедино. — О чём я мечтаю? — Да. Пару секунд ожидания под ногами шуршал мелкий гравий, где-то наверху от порыва ветра зашумели листья в кронах. — Знаете, Влад… Вы первый, кто спросил меня об этом. И мне… — она снова потерялась в словах. — Вы можете не отвечать, если не желаете. Не смею настаивать. — Нет-нет… — Мария подняла ладонь, в прерывающем жесте. — Просто на самом деле так много всего, и я… никогда прежде не задумывалась об этом, чтобы так сразу ответить. Влад улыбнулся. — То есть в мечтах запутались? Она рассмеялась — так искренне и так давно им забыто, но так знакомо… Но потом остановилась, удивлённо на него глядя. — А ведь вы правы. Я ведь и правда запуталась, — Мария вдруг погрустнела. — И не только в мечтах. — В чём же ещё? — всё внутри уже кричало ему, что пора бы заканчивать весь этот разговор, но Влад просто не хотел, не мог отказываться от её откровенности. — Во всём, — простой ответ, не объясняющий ничего, но почти всё раскрывающий. — Во всём… — повторил Влад, то ли соглашаясь, то ли не смея спросить больше. — Но одна моя мечта уже осуществилась, — призналась Мария. — Осуществляется. Благодаря вам, Влад. Он остановился в недоумении. А она улыбнулась ему, ожидая, что поймёт, о чём она. Но Влад утонул в захлестнувшей его волне предположений. Разум вдруг отказался мыслить рационально. — Я рисую, — Мария улыбнулась ещё шире его недогадливости. — Ах, да… — он закивал, наконец понимая, и бегло улыбнулся. — Конечно. — А вы подумали о чём-то другом? — можно ли о таком спрашивать малознакомого мужчину, не боясь прослыть излишне любопытной? — Ещё не успел, — можно ли лгать той, кого любишь, тут же пытаясь загладить честностью: — Это было… неожиданно. — Почему же? Ведь с вашим появлением всё изменилось, — а нужно ли говорить правду там, где лучше было бы промолчать? — Что именно? — и нужно ли падать в бездну безрассудства, зная, что тащишь за собой и её? — Всё, — можно ли одним словом, одним взглядом признаться в том, в чём нельзя, обнажая душу? Порыв ветра ударил по листьям за секунду до раската грома. Дождь забил крупными каплями и, не давая времени на раздумья, тут же полил стеной. — Беседка, — очнувшись от ступора, Влад указал глазами направление и, взяв её руку в свою, увлёк к укрытию, переходя на бег. Через полминуты они достигли цели, всё же промокнув почти насквозь. Мария забежала под белый каменный купол на шести колоннах первой. Влад зашёл следом. Девушка подошла к каменной ограде, глядя на ручейки, стекающие с крыши и ставшие водяным занавесом. Мокрое платье уже забирало остатки тепла, заменяя его зябкостью. Мария обняла себя руками, но уже через секунду почувствовала, как что-то опускается ей на плечи… Дыхание, что только успокоивалось после бега, снова сбилось. Первым побуждением было обернуться, но она замерла. Нельзя. Не нужно оборачиваться… Тёмно-синие полы камзола укутали запахом — так легко узнаваемым и до невозможного притягательным. Мужские ладони задержались на плечах, без особой необходимости разглаживая ткань. И вроде бы должно стать теплее, на деле же её забило мелкой дрожью. — Не стоило, — прошептала Мария. Хотя шум дождя вряд ли позволял это расслышать. — Да. Не стоило, — его тихий голос раздался прямо над ухом, заставляя прикрыть глаза. — Но тебе никак нельзя сейчас заболеть. Ведь… — …скоро моя свадьба, — закончила она. В полной мере понимая, что это последнее, чего она хочет. Что хочет, чтобы этот дождь, хлынувший так неожиданно и так беспощадно смывающий всё наносное, не заканчивался никогда. Хочет навсегда остаться за этой водяной стеной, скрытой ото всех и вся, лишь бы быть укутанной его запахом, с его ладонями на плечах. Дрожь её утихла, и Влад опустил руки. Заставил себя опустить. Но отходить не спешил. Хотя следовало бы. Он должен отойти и не приближаться. Рано и быстро. Всё слишком рано и слишком быстро. И сейчас, прямо в эту секунду, он понял почему. Потому что этих «рано» и «быстро» не существовало. Было лишь уже давно родившееся «всегда». Всегда, которое не знало всех этих пресловутых условий: проклятий, пророчеств, ещё не найденных картин… Всегда, которое существовало вне этой минуты, его вдруг обнажившей. — Я должен уехать. Сегодня вечером. Она всё же обернулась, хватаясь взглядом за его лицо, как утопающий за соломинку. — Но ненадолго — на пару дней. Потом мы сможем продолжить работу, — его рука непроизвольно дёрнулась, чтобы поправить чёрные волнистые пряди, прилипшие к её мокрому лбу. Он сжал пальцы в кулак. Мария вздохнула — незаметно и протяжно. Опустила голову, кивая: — Да. Хорошо. Так даже лучше. Краска как раз подсохнет. Да. Так лучше. И несомненно правильнее. И невыносимо долго.