Златые нити норн

      Когда Тень вышла наружу, Отал болтала с молодой магичкой, недавно попавшей в поселение по воле родственников. Ни в чем не повинная девушка — одна из многих, избранных привнести в семью новшества. Множество мужчин и женщин устремились в поселение после появления там сына Одина, отправившего зимой обозы с едой в далекие голодающие земли. Асы жаждали новых знаний, новых методов ведения хозяйства, пусть и под руководством преступников. Но нынешний тинг не справился даже с такой простой задачей, как добровольные затворники. Всё выходило как-то глупо, несуразно: асы приходили, чтобы впитать новшества, но раз замаравшись поселением, вернуться к своим не могли — с большой долей вероятности их бы убили по дороге. И к чему тогда жертва? Кто-то должен был решить проблему: успокоить соседей, приставить к добровольцам сопровождение в виде рабов Локи, но мастера забыли, отвлеклись, поглощенные насущными делами. Поселение получило новую кровь, в основном, молодых мужчин — ценное приобретение, но бесполезное для модернизации Асгарда, а без модернизации Асгарда идеи Локи бесполезны. Поселение и без новшеств жило лучше большого мира и продолжит жить: с теплицами, удобрениями и эффективным распределением труда.       Тень окликнула Отал и вывела за стены, в горы, гораздо дальше, чем вчера. Они прошли молодые еловые посадки, призванные стать в будущем если не дремучим лесом, то хотя бы живописной рощей, поднялись по узкой тропке, утоптанной скорее овцами, нежели асами. Они молча карабкались по склонам среди множества едва заметных струй холодных водопадов. Вода мерно текла с вершины, обращаясь на склоне в бурлящие речки с песчаным дном. Всё не то, всё не подходит, но зато нервирует бывшую ученицу. Отал не спрашивала, куда они держат путь, а Тень не поясняла, пока не достигла небольшого ущелья. По нему тоже тëк водопад и рассыпался у подножья на множество струй, петлявших среди камней и поднимавших в воздух туманное крошево.        — Готова ли ты тренироваться здесь или боишься? — крикнула Тень, чуть не сорвав разом голос — шум водопада заглушал слова. Мимо пролетела бабочка, за ней бросилась вдогонку птичка, но бабочка нырнула в люпины, и птичка осталась с носом. Или с клювом?       — Хочешь скинуть меня? — спросила Отал с вызовом, не пытаясь перекричать водопад, а усиливая голос магически.       — Я хочу потренироваться. Ты же утверждаешь, что я размяк. А тренироваться в обычных условиях скучно. Но если не хочешь, можешь вернуться домой.       Тень наблюдала не за Отал, а за парочкой овец, прыгающих по ущелью, подобно горным козам. Не то поселенские овцы, не то крестьянские. Как же удобно, что в летнюю половину года зимняя баранина сама о себе заботится. Вот бы и асы заботились о себе сами и не требовали постоянного присмотра.       — Сам вставай на краю, если хочешь острых ощущений.       Слова Отал звучали недвусмысленной дерзостью. Странной дерзостью для той, кто обязана Хагалару своим возвышением. Тень покладисто подчинилась и велела нападать. Отал не нашла ничего лучшего, как послать обычную магическую волну. Ею только ребенка пугать!       — Давай сразу что-нибудь посильнее. Я же из тебя боевого мага воспитывал, — задевать противника Хагалар любил, а Тень старалась на отступать от обычного поведения даже в мелочах. И так темная аура выдает еë с головой.       Отал молча ответила энергетическим шаром, потом струей огня. Словно старшая ученица, красовавшаяся перед новичками. По-настоящему так не сражаются.        — Лиса моя, ты боевой маг. Вспомни об этом, пожалуйста, — раздраженно проговорила Тень. Она незаметно следила за каждым движением противницы, проверяла реакцию, не спускала ментального взгляда с ауры. Отал на грани, но еще держится. За дерзостью скрывает страх. Очень хорошо.        — Да чего ты от меня хочешь? Ты две зимы не тренировался и почти не общался с магами поселения! — неожиданно крикнула Отал, опуская руки. А вот и обида, вот и закушенная губа. Хорошо, что хоть не слезы.       — И ты хочешь сказать, что две зимы ничего не делала и всё забыла? — Тень сложила руки на груди. Теперь всё решали секунды. — Я потратил на тебя кучу времени и сил, — процитировала она Гринольва. — Покажи же, на что способна.       Тень не просто играла раздражение, она была раздражена. Отал не оправдывала надежд, не походила на сильного, смелого, хитрого боевого мага. Какого етуна Хагалар передал свои умения женщине? Женщины осваивают магию больше от скуки и привязанности к учителю, а не ради высоких идей. Женщина не способна развить искусство дальше, пойти по головам, она только повторяет раз пройденный урок! Молодые женщины еще бывают годны хоть на что-то, но пожилые погрязли в худших пороках своего пола. Сейчас вместо тренировки Отал выясняет отношения и обижается. Будь её воля, она бы свела поединок к словесной грызне.       Пока Тень предавалась невесëлым думам, Отал бросилась вперед, намереваясь сбить противника с ног. Как глупо. Тень легко увернулась и позволила Чернобурой упасть в пропасть, глупо размахивая руками. Теперь придется еë спасать. Но прежде, чем Тень успела хоть что-то предпринять, глядя на падающую вниз ученицу, как сама полетела вниз от самой настоящей подсечки. Попалась на любимую уловку Локи — заклинание копии: фальшивая Отал пала в бездну, отвлекая внимание, а настоящая ударила в спину. Не только Отал обучала царевича магии, он её тоже кое-чему научил. А вот это уже интересно!       Молниеносное падение едва не закончилось плачевно: в последний момент Тень вспомнила, как растворяться в тенях камней при падении с большой высоты. Получилось скомкано и немного больно. Острые камни оглушили на несколько мгновений. Частично по теням, частично по воде Тень с трудом выбралась на мелководье и прикрыла рукой лицо от брызг. Сверху дна не видно. Отал придется спуститься. Или не спуститься, а пойти в поселение и объявить о победе над собственным учителем. Так поступил бы мужчина. Но женщина слишком любопытна.       Оставив на мелководье иллюзию собственного покалеченного тела, Тень переместилась под каменный навес: воды по колено, но холоднющая даже летом. Отал не заставила себя долго ждать — спустилась в образе птицы. Подлетела к идеальной иллюзии, обратилась в себя.        — Хагалар! Я знаю, что ты спрятался. Если хочешь продолжать, выходи! — её голос, многократно усиленный магически, разнесся по ущелью и отразился от скал, заглушая шум водопада. Тени пришлось заткнуть уши. Что ж, первое испытание Чернобурая прошла: противника победила, причем хитростью, почерпнутой от царевича. Но сила и смелость — не главное в тех вопросах, которые Тень собиралась передать своему соглядатаю. Необходимо умение нестандартно мыслить, находить выход из сложных ситуаций, правильно домысливать, считывать намеки и достраивать недостающие звенья логических цепочек. Хагалар, хотя и много времени проводил с учениками, знал их поверхностно, Тени не хватало фактов, и сейчас она намеревалась эти самые факты получить. Отал затаилась среди камней. Удачная позиция: вероятный противник виден со всех сторон, но возможность подземного нападения она не учла. Тень обратилась в плоскую ипостась и схватила Отал за щиколотку. Всего на мгновение. Та, не разобравшись в происходящем, отпихнула руку и бросила энергетический шар. Вряд ли успела разглядеть противника, действовала на рефлексах. Рефлексы хороши, Хагалар правильно обучал боевых магов. Отал напряглась, попыталась найти противника по ауре. Но нельзя найти ауру того, кто пребывает в мире теней.       — Я возвращаюсь в поселение, — крикнула она, снова многократно усилив голос и не рассчитав свои силы — ей самой пришлось заткнуть уши. Не получив ответа, она обратилась в чайку, но не успела взлететь, как ее сбило энергетической волной. Чайка упала в воду, мгновенно обратилась в недовольную мокрую женщину, цедящую сквозь зубы отборные ругательства. Ей было от чего сердиться — вода-то ледяная.        — Этому фокусу ты меня не учил, — крикнула она тише, мигом высушив себя и одежду.       Тень молча наблюдала. Отал снова обратилась в птицу и даже успела взлететь. На этот раз она врезалась в магический купол, не пустивший еë выше первой отвесной скалы. Энергетический барьер появился со всех сторон. Тень то уходила в мир теней, то появлялась в реальном мире, и аура еë то появлялась, то исчезала вместе с ней. Отал должна отследить ауру, должна задаться сокровенным вопросом, попытаться разобраться, что происходит. Возможно, даже найти правильный ответ. Или неправильный, какой-нибудь безумный.       Но она не искала ответа. Она злилась, и злость еë превращалась в бешенство.        — Чего тебе надо?! — рявкнула она, обращаясь в асинью.        Тень схватила её за щиколотку всего на мгновение. На этот раз ни пинка, ни энергетического шара не последовало — Отал словно не заметила прикосновения из небытия. Она снова выбралась из воды, снова высушилась, села на камень и замерла. Тень тоже замерла, ожидая новых попыток выбраться, новой атаки, новых обвинений, но ничего не происходило. Минуты сменяли друг друга. Прошло около получаса, а Отал все так же сидела на камне, все так же злилась, кусала губы, кидала в воду мелкие камешки и ничего не предпринимала. Не сканировала пространство, не пыталась сбежать, не пыталась даже обратиться рыбкой и незаметно уплыть. Да что уж там, она даже не пыталась заговорить. Просто сидела, словно маленькая девочка в углу, обиженная на старших за то, что они отобрали у нее соломенную куклу с разрисованным личиком.       Мысленно Тень проклинала Хагалара. Этот дурень даже не подумал, кому передает свое великое искусство. Увидел потенциал и всё — бросился учить. А до характера, до души ему дела не было. И что в результате? Эта никчемная женщина многое может. Технически. Знает, как повернуть руку, как вызвать энергетическую волну, как восполнить магическую силу. Но что толку? Она столь же бесполезна, сколь дворцовые асы. Хорошо, что удалось разузнать все еë тайные пороки с первого раза. Досадная неудача. И именно сейчас, когда каждая минута на счету! Более того, она сильный обученный маг, ныне по неясным причинам ненавидящий бывшего учителя. Может стать потенциальной угрозой. У неё хватит сил сорвать его планы. И если она посмеет, то будет уничтожена, несмотря на все ресурсы, вложенные в нее дураком Хагаларом.        — Ты очень сильно меня разочаровала, — заговорила Тень из тени. Её голос многократно отразился и разнесся сразу с нескольких сторон. — Я потратил столько времени на то, чтобы подарить силы и мощь безынициативному ничтожеству. Я думал, ты достойна власти, богатства и почета, сейчас я мог бы тебе всё это дать, но, увы, ты не та, кто мне нужен. Возвращайся в поселение. Надеюсь, остальные ученики не окажутся такими же ошибками, как ты.       — Мне ничего от тебя не нужно, — яростно крикнула Чернобурая, вскочила на ноги и таки улетела, снова обратившись в птицу. Тень грустно посмотрела на нее снизу вверх: если сейчас поставить купол, она со всего размаху врежется в него головой, потеряет сознание, упадет в воду и захлебнется. Достойный конец для такого ничтожества, и Хагалар будет обескуражен! Тень немедленно запретила себе подобные мысли. Думать о Хагаларе как об отдельном существе — верный способ сойти с ума. Они одно целое, не более чем разные маски. И Отал воспитывалась обоими. Это был их общий выбор. Да и есть ли в поселении достойные? Увы, Тень точно знала, что есть, — чувствовала по аурам.       Отал скрылась среди скал — полетела домой. Тень тоже обратилась птицей, но направилась в столицу — хоть бы беседа с Одином принесла достойные плоды, иначе день будет прожит зря, а у неë не так много их осталось.       Появляться в Гладсхейме Хагаларом не менее опасно, чем в нынешнем истинном облике, поэтому перед подъëмом на самую высокую башню Тень заглянула в свои бывшие покои, заставленные резными сундуками с одеждой всех миров Иггдрасиля. Надо отдать костюмы в починку девушкам Фенсалира: прошедшие столетия не лучшим образом сказались на фигуре, в большую часть одежды уже не влезть. Но некоторые асгардские мужские вещи безразмерны и не слишком подвержены модным веяниям. Это женские платья менялись несколько раз в столетие.       Тень быстро откопала башмаки и узкие брюки, которые прежде узкими не были. Поверх рубахи сейчас носили тунику почти до колен — их в сундуке нашлось больше дюжины. Осталось прицепить на плечо плащ, украсить его фибулой, а шею — подвеской с молотом. Тень глянула на себя в зеркало. Всё же дворцовая мода не во всем походила на себя прежнюю, и ещё меньше походила на застывшую в далёком прошлом моду поселения с её вычурностью, яркими безвкусными красками и бесконечными украшениями. Дворцовая мода успела отказаться от головных уборов — ужасная прихоть для того, кому выгодно скрыть лицо под широкополой шляпой или тёмным капюшоном. Но выделяться шляпой нельзя, придётся обратиться к старинным методам: никакой магии, только грим и накладная борода, густые брови, парик — всё, что легко снимается и столь же легко надевается. Раз ни Тень, ни Хагалар не могут открыто жить во дворце, придется жить кому-нибудь другому, пока неизвестному и безымянному.       Наведя марафет, Тень поднялась по серебристо-белым ступенькам, резко контрастировавшим с золотым чертогом. Даже крыша Валаскьяльва была покрыта дорогими серебряными листами, а не банальными золотыми. Не будь он чертогом самого Одина, ушлые воры давно украли бы серебро, бесцельно мокнущее под дождём и снегом.       Раньше подъëм по длиннющей лестнице занимал пару минут, Тень перепрыгивала через несколько ступенек и добиралась доверху, почти не запыхавшись. Сейчас ей пришлось пару раз остановиться и перевести дух. Возраст, возраст, от него никуда не деться. Если только не научиться впадать в сон Одина! Но это пустые мечты, ведь сон не омолаживает, а продлевает каждый период жизни. Продлевать старость — позор для бывшего воина.       К Одину Тень попала обычным путем — пролезла под дверью, обойдя Герри и Фреки. Они не жаловали любого гостя, но их ненависть к воскресшей Тени могла объясняться только ненавистью Одина к своему вынужденному двойнику, причем не к Хагалару, на которого волки никогда не реагировали, и эта деталь сильно беспокоила Тень: пробуждение царя не за горами, а снова пасть на дно сознания ничтожного Хагалара не входило в планы того, кто когда-то подчинил иные миры Асгарду.        — Здравствуй, страж. Удалось ли тебе найти последнего наследника Одина? — спросила Тень у Хеймдаля, благоразумно не подходя близко. Меч у стража тяжелый, острый и почти не знающий промаха.       — Нет, — ответил Хеймдаль, не разжимая губ.       — Какие миры ты уже осмотрел?       — Хельхейм, Мидгард, Етунхейм, Свартальвхейм, Ванахейм, Асгард.       От Тени не укрылось, что Хеймдаль начал с Хельхейма — до последнего наделся, что Локи умер. Но у Хельхейма своя система защиты: если Хель не захочет, Хеймдаль ничего не увидит.       — Видимо, он скрывается под иллюзией, которая закрывает его от твоих глаз, — пробормотала Тень. Еще одна ошибка юности: перед тем, как сбежать в бездну, Хагалар научил Локи не только ходить по иным мирам, но и скрываться от глаз Хеймдаля. Два прощальных подарка любимому ребенку. И теперь этот подарок играет против него.       — Ты позволишь мне говорить с Одином? — спросила Тень почтительно, давая возможность отказать, но прекрасно понимая, что Хеймдаль не опустится до такой низости.       — Это вопрос государственной важности?       – Иначе я не стал бы просить, — Тень на мгновение задумалась. — Но, может, ты мне поможешь. Поведай, если знаешь, как усмирить чёрную ауру?       На лице бесстрастного стража мелькнуло удивление: Тени удалось повеселить его забавным вопросом.       — Проходи, — Хеймдаль едва заметно кивнул, и Тень, не поворачиваясь к нему спиной, подошла к огромной кровати-ладье, где под золотым куполом равномерно поднималась и опускалась грудь самого могущественного существа во всех девяти мирах.       — Здравствуй, брат, — Тень села подле головы Одина, протянула руку, коснулась золотого купола: невесомого, словно крылья бабочки. Заиграли всполохи, и Тень поспешила опустить руки ниже, к плечу названного брата. Золотое сияние теперь огибало предплечье, словно камень, вставший на пути потока воды. — Я не знаю, рад ли ты меня видеть. Для меня воскресенье стало неожиданностью. Неприятной. Хагалар успел столько всего натворить за последнюю тысячу зим. Меня не было слишком долго. Милосерднее тебе было бы убить меня, чем обращать в него. Или он тебе нравился? В любом случае, сейчас его нет. А я стою подле трона твоей супруги. Один, я не знаю, почему ты не приходишь к нам. Почему ты не хочешь поговорить со мной или Фриггой во сне? Я не понимаю, но прошу тебя — посети бывшего личного врача нашей несравненной царицы. Быстрое пробуждение из состояния Хагалара не прошло бесследно. Моя аура черна как ночь, я пугаю всех своим видом, а я не могу себе этого позволить. Мне нужно успокоиться и прийти в себя, но я не знаю, как это сделать. Быть может, знаешь ты — моя последняя надежда.       Тень вздохнула.       — Смерть Тора… На моих руках. Когда ты очнёшься, то можешь прикончить меня, если тебе станет легче. Я не стану сопротивляться. Теперь Локи остался один. И ты знаешь, что я его потерял. Может, ты знаешь также, где он? Страж Моста его не видит, а Локи — единственный законный наследник. Я умоляю тебя о помощи. На карту поставлена судьба Асгарда. Даже если ты меня ненавидишь, поверь, без меня все рухнет — народ не признает Фриггу на троне, а соседи не преминут напасть на нас, как только построят свой мост. Прошу тебя, помоги нам.       Длинная, пафосная речь, разбавленная паузами, вздохами и заламываниями рук на деле предназначалась не Одину, а Хеймдалю. Пусть злорадствует и недооценивает противника.       — Одину лучше поскорее проснуться, — торжественно произнес страж, ни к кому конкретно не обращаясь. — Ты ненадёжен, тебе нельзя править.       — Я лишь прикрытие для Фригги, — начала пояснять Тень, но сама себя перебила, осознав бесполезность попыток. – Но ты прав. Ему давно пора проснуться. Почему он не просыпается?       — Мне это неведомо, — Хеймдаль даже не шелохнулся.       — Как и мне, — пробурчала Тень разочарованно. От бывшего стража моста никакого толка. Его называют всевидящим, но каждый раз, когда всевиденье необходимо, оно не помогает! Что толку, что он видит всех существ Мидгарда или следит за полетом бабочки? Бессмысленные знания и пустая трата времени.              Алгир знал о способности Одина Всеотца ходить по чужим снам. Он пользовался ею редко, но несколько раз она спасала положение, заменяя передачу мыслей на расстоянии — умение, про которое ученые маги написали много трактатов, но так и не освоили.       Алгир не удивился и не испугался, когда ощутил себя во сне, в ином мире, во дворце собственного сознания, которым овладел сильный маг. При осознанных сновидениях спящие меняли ткань видений по своему желанию, но Алгир даже не попытался воссоздать атмосферу полузабытого отчего дома. Он знал, что иллюзия не подчинится и он раньше выбьется из сил, чем стены поменяют оттенок. Если он стоит на вершине Валаскьяльва и смотрит на простирающийся у его ног Асгард, значит, так угодно Всеотцу. И значит, владыка жив и с ним жива надежда, что Асгард не погрязнет во вражде и кровной мести.       Словно в ответ на мысленное ликование, появился сам Один. Он восседал на престоле, сверху донизу покрытом серебряными узорами. Алгир преклонился, хотя за долгие столетия жизни в поселении успел забыть правильный церемониальный поклон.       — Всеотец, — произнес он с дрожью в голосе, не до конца веря, что Один настоящий. Царь едва заметно покачнулся, но единственный глаз был устремлен вдаль, на Асгард, а вовсе не на целителя.       — Помнишь ли ты те дни, когда мы уничтожили Тень и создали новое живое существо? — спросил Алгир достаточно громко, чтобы бушующий на крыше ветер не унес слова в иллюзорную даль. Один не пошевелился, не ответил.       — По твоему ли желанию Тень появилась вновь? — задал Алгир самый важный вопрос, от которого зависела вся его дальнейшая жизнь.        — Роль Тени велика, — послышался торжественный глас. Он доносился из горла Одина, но губы его оставались недвижимы. Словно полая кукла со спрятавшимся внутри озорником. Врываться в чужой сон, перестраивать его и подчинять себе — задача нелегкая даже в обычное время, а в нынешнем положении — почти невыполнимая. — Тень нужна Асгарду. В твоих силах помочь ей справиться с тёмной аурой.       Алгир кивнул, выпрямился и устроился у подножья трона. Будь он моложе, обязательно потрогал бы Одина, чтобы удостовериться в совершенстве иллюзии. Но в этот раз она оставляла желать лучшего — единственный глаз не моргал, грудь не подымалась от вздохов, рот не открывался, даже горло оставалось неподвижным — истукан не сглатывал слюну. Сознание Всеотца создало правдоподобные декорации, башня вышла замечательно, но на собственное полноценное тело сил не хватило.       — Тень рассказал, точнее, написал мне, что он такое, — острожно начал Алгир. — Но у меня нет ответа. Я не знаю, как влияют чужие контуры на психику. Все, что я могу предложить, вернет Хагалара. Желаешь ли ты этого?       Ему показалось, или Один замешкался? Будто до последнего раздумывал над честным и выгодным ответом. Сомневался и взвешивал. Или просто мысли, оформленные в слова, проникали в чужое сознание с опозданием?        — Тень должна оставаться Тенью. Слушай внимательно: для усмирения тёмной сущности ему нужна лишь небольшая магическая помощь и ресурсы собственного разума. В сокровищнице Асгарда хранится древний артефакт — кристалл розового кварца на кожаном шнурке — пусть носит на теле постоянно. Твоя задача передать Тени следующее: ему следует держать разум в спокойствии, контролировать мысли и эмоции. При должной тренировке и помощи артефакта он сможет оставаться в ровном настроении и мгновенно переключать тёмную энергию мыслей на светлую. Ты способен его убедить в этом. Действие артефакта не очень сильное, основную роль сыграет самовнушение. Но Тени об этом знать ни к чему. Ты всё понял?       Алгир надеялся, что по пробуждении вспомнит монолог Одина во всех подробностях. Сейчас он забыл примерно половину, сосредоточившись на розовом кварце. Знал он об этом камне немногое. Какие-то магические силы у него были, но столь незначительные, что любой маг засмеет того, кто предложит этот камень в качестве части амулета.        — Я понял тебя, Всеотец. — Спина Алгира будто по своей воле согнулась в поклоне, а рука оказалась у сердца. — Но есть одно затруднение. Тень ненавидит Хагалара. То есть ненавидит самое себя. Как избавиться от такой формы ненависти?       И снова ответ задержался, а маска на лице Одина не сменилась. Зато появились вороны и закружились по чертогу, соревнуясь в скорости с ветром.       — Тень многолика и носит множество масок. Хагалар — одна из них. Нет необходимости им быть, достаточно лишь притворяться. Ненависть к нему должна выключаться также мгновенно при помощи артефакта и тренировок. Хагалар вернётся, если уйдёт Тень. Но пока Тень считает себя главной, Хагалар ей не помеха.       Алгир кивнул. Пока Один спит, Асгард в руках Тени. Но что случится потом? Стоит выяснить, прежде чем принимать судьбоносные решения, последствия которых ему же расхлебывать.       — Когда ты вернешься в мир асов, кто из них будет служить тебе? Я спрашиваю как врач. Если я сейчас укреплю сознание Тени, а вскоре ты прикажешь вернуть Хагалара, последствия будут непредсказуемыми. Безумие, смерть, остановка сердца или удар.       — Асгарду нужна Тень.       Слова доносились уже не из горла Одина, а из его ног и были едва различимы.       — Но исход может быть любой.       Алгир не понял последнего замечания, хотел уточнить, но провалился в пучину сна, захлебнулся в иллюзиях и крепко уснул. Следующим утром, едва открыв глаза, он сразу вспомнил чарующие видения. Сперва в голове закружились вороны, потом к ним присоединился Один, а под его ногами появились Асгард и крыша высокого чертога. Алгир помнил, как сидел подле Одина, но о чем они говорили? Обрывки слов, реплик и вопросов вертелись в голове, но с каждой секундой становились все менее отчетливыми. Целитель затаил дыхание, сосредоточился на тусклых обрывках — всё впустую. Картинка перед глазами стояла, а слова, даже собственные, затерялись в тумане. Досадуя на себя, он встал с лавки, чтобы рухнуть на нее мгновением позже, напугав соседей, заставив их броситься к нему и чувствительно похлопать по щекам. Слова обрушились лавиной, словно прорвали державшую их плотину. Они носились в голове, выискивая соседей по предложению, вставая на законные места, собираясь в единый текст, загоревшийся перед внутренним взором золотыми рунами. У Алгира пошла носом кровь, его затошнило и вырвало бы, если бы он отужинал перед сном. Соседи суетились вокруг, а он едва слышал их жалобные причитания. Он наконец-то вспомнил, почему Один пользовался умением ходить в чужие сны лишь при чрезвычайном положении и посещал только избранных, крепких телом и духом. В те годы Алгир был моложе и переносил ночные разговоры с меньшими потерями, но ныне потребовалась четверть часа, чтобы прийти в себя и успокоить медиков, примчавшихся по зову соседей и задавших кучу бессмысленных вопросов. Теперь Алгир дословно помнил разговор, но совсем не помнил, где они с Одином беседовали и при каких обстоятельствах.       Целитель был бы рад сразу найти Тень, но та опять исчезла, никто не знал, куда. Их встреча состоялась лишь пару ночей спустя. Алгир заметил Тень около амбара и поманил за собой. Уединиться в поселении несложно, если ведешь беседу с магом, умеющим ставить непроницаемый купол. Алгир собирался кратко пересказать разговор, но тёмная аура собеседника, укрепившаяся за последние дни, угнетала так сильно, что он почти дословно привел все реплики, опустив только то, что Тени знать не полагалось.       — Если я буду постоянно отслеживать свое состояние, то не смогу контролировать всё, что происходит вокруг, — заметила Тень, вроде бы внимательно выслушав ночной разговор.       Алгир пожал плечами.       — Прежде ты мог всё контролировать одновременно, — он надеялся, что его слова звучат лестью, а не оскорблением. Тень вздохнула и возвела очи долу.       — Меня привели в сознание грубым методом, накормив львиной дозой антидота. Я поэтому и не могу справиться с собой.       — Хагалар — лишь маска, истина в тебе, — Алгир попытался говорить столь же туманно, сколь Один. Сам до конца не понял, что сказал, но Тень возражать или уточнять не стала, хотя сомневалась, является ли истинной сущностью. Даже во времена своего расцвета большую часть времени она служила во дворце в обличие обычного аса, приближенного Одина, его ученика и соратника. Ей бы и сейчас так же разгуливать, тогда она бы точно разобралась в себе.       — Ты сказал, что, если по пробуждении Одина меня попытаются снова переделать в Хагалара, последствия будут плачевными. Ты не преувеличил?       — Нет.       — Я так и полагал, — Тень задумалась. — Значит, Один согласен на мое возвращение и полное пробуждение?       — Почему бы тебе не спросить его об этом лично? — предложил Алгир. — Я тебе как посредник не нужен.       — Один ко мне в сон не приходил. И к Фригге тоже. Это странно. Я был уверен, что он придет. Потом я был уверен, что он не может прийти, поэтому не приходит. Но сейчас он пришел к тебе. Он не говорил, почему не общается с нами напрямую и не направляет нас? Ты уверен, что он не говорил? Ты не мог забыть? Странно. Ни намеков, ни прямых распоряжений, ничего! И он не дал тебе никаких инструкций, никак не прокомментировал происходящее. Я не понимаю, что происходит.       Тень говорила сама с собой, ответы ей были не нужны, и Алгир не отвечал, хотя сам задавался теми же вопросами. В самом деле, почему он? А если он, то почему никаких указаний, хотя обычно Один оставлял письменные волеизъявления. Тень ведет себя так, будто никаких документов не читала. Их не было? Или их уничтожили до того, как пробудили кошмар Асгарда? Алгир резко остановил себя и заставил отвлечься. Все это его не касается. Он не собирается возвращаться во дворец, он не собирается больше связываться с Тенью. Он хочет просто жить, по возможности, долго и счастливо. С тех пор, как Один привел в поселение Локи, жизнь сильно изменилась и должна была измениться еще сильнее, когда вступят в силу преобразования, инициированные царевичем. Но он, Алгир, пальцем о палец не ударит, чтобы приблизить их появление. Он прожил длинную жизнь только потому, что всегда правильно оценивал риски и не лез на рожон. И сейчас не полезет. Только бы Тень от него побыстрее отвязалась!