«В смысле, в мою? Какого черта!?»
В следующее мгновение врач ощутил на себе взгляды десятков пар глаз: равнодушные и любопытные, мимолётные и долгие, скользящие мимо и сверлящие насквозь — самые разные. Так вот, что он пропустил сегодня утром на планерке! Уму непостижимо, как его только угораздило! Если бы он не галюны ловил в тот момент, а следил за дискуссией, вот этого всего сейчас бы не было… Закон подлости в действии. Врач терпеть не мог подобные сборища и посещал их всегда скорее из чувства долга, а «в свою честь» так вообще ни сам никогда людей не собирал, ни маме не позволял этого делать, пока она жива была. А «виновница» его нынешнего дурацкого положения где, интересно? Та, ради кого он сюда притащился? Ну, не то чтобы прямо уж ради неё – ради возможности утереть ей нос. Видит сейчас, что была не права? Вот он – здесь, и совсем не шокирован, вовсе нет, потому что с самого начала был к этому готов. Пусть так и думает! Увы, в поле зрения управляющей не было, а значит, удовольствие лицезреть ее вытянувшееся лицо откладывалось на неопределенное время. Врач направился в сторону Федотова, по пути стараясь окончательно стереть с лица выражение удивления и избавиться от ощущения разочарования, испытанного при осознании, что Ксении на месте нет и уделать некого. — В связи с чем такие почести, Лев Глебович? Вчерашней встречи было более, чем достаточно, — понизив голос, спросил Юра, подойдя к столику. — Я не думал, что Вы были настолько серьёзны сегодня утром. Вот так, правильно: владельцу отеля о том, что весь его спич на планерке был пропущен мимо ушей, знать тоже совершенно необязательно. — Еще как серьёзен! — с воодушевлением воскликнул Лев, — Что я, не могу устроить праздник в честь дорогого сотрудника? Присаживайся. Шикарная трость! Где взял? — Хотел бы я знать, где, — пробормотал Юра, но Лев его уже не слушал – отлавливал пробегающего мимо официанта: — Эй, гаврик, давай, дуй сюда! Молодой парень покорно приблизился в ожидании указаний. — Прими заказ, — добродушно произнёс Федотов, кивком указывая на только-только приземлившегося за стол Юру. — Стакан воды, пожалуйста, — аппетит у него в любом случае при виде всей этой вакханалии пропал напрочь. Владелец отеля в изумлении уставился на своего врача. Он словно ушам не мог поверить: — Юрец, какой воды? Виски ему принеси. В ответ Юра лишь головой покачал – извините, мол, давайте без виски, – но просьбу о воде на всякий случай повторил четче. — Что это с тобой, Юрец? — озадаченно протянул Федотов, — Завязал, что ли? На это врач промолчал: ответить ему было нечего. Судя по всему, за время своей работы здесь он успел зарекомендовать себя, как конченного алкаша? Видимо, да… Осознавать это было очень неприятно – и это мягко говоря. Да и что тут ответишь-то? «Простите, Лев Глебович, я совсем не помню, как и почему снова начал квасить, но возвращаться к этой привычке у меня нет ни малейшего желания. Кстати, раз уж пошла такая пьянка, может, Вы мне напомните?». Лучше уж промолчать. — Это ты молодец, правильно, — в голосе Льва сквозила задумчивость, взгляд остановился на Зуеве, который аккурат в этот момент опрокидывал незнамо какую по счету рюмку водки, — А то ты как выпьешь, уж больно чудить начинаешь. Чужие памятники оскверняешь, русских классиков читаешь, людей до инфаркта дово… — Папа! — резко вклинилась в разговор присевшая рядом Маргарита. — Ну не хочет человек сегодня пить, что ты к нему прицепился?«Всё интереснее и интереснее…»
Не то чтобы все это звучало из уст Льва откровением: очная встреча с бутылкой виски накануне ввергла Юру в больший ступор. Но и правда – очень интересно. Выходит, его подозрения на собственный счет оправдались на сто процентов. И ведь что-то или кто-то наверняка был тому причиной, ну не мог он начать от скуки.«Что еще мне предстоит сегодня о своей буйной жизни выяснить?»
— Спасибо за понимание, Маргарита Львовна. Это правда? — Юра решил прояснить вопрос у нее. Что ни говори, а спешить верить Федотову – с его-то диагнозом – не стоит. Но Рита сделала вид, что всецело поглощена контролем за работой официантов и не удостоила его ответом. — Еще какая! — внезапно нарушил затянувшееся молчание Зуев, — Да меня чуть удар не хватил, когда ты единорога Глебыча сначала оседлал, а потом с него полетел. Про остальных вообще молчу.«Единорога? Полетел? Значит, вот, что случилось…»
— Во-во, — поддакнул Лев, — Видел бы ты их физиономии в тот момент. Но смотрелся ты на нем эффектно! Я аж даже в какой-то момент позавидовал, что сам до этой идеи не допёр… И добавив, чуть помолчав: — Так что если ты хотел произвести своей выходкой впечатление, знай – тебе это удалось. Некоторые тут чуть не… Рита вновь встрепенулась: — Папа! Ты себя вспомни! Ты как выпьешь, всё – спасайся, кто может. Напомнить тебе о твоих собственных подвигах? В следующую секунду, взглянув на часы, девушка подскочила на месте: — Ой, всё, мне пора объявлять, не скучайте! И ускакала, оставив Юру в глубокой задумчивости. Расспрашивать Льва о подробностях произошедшего в день, когда он свалился с «единорога», расхотелось: во-первых, очевидно, это был момент его позора, раз он наклюкался в стельку, и он бы предпочел, чтобы эти воспоминания так и остались погребенными в недрах памяти, ведь кому хочется вспоминать собственный позор? Во-вторых – вокруг слишком много ушей, а обсуждать свою личную жизнь в присутствии кого бы то не было Юра желанием не горел. Да что уж там: он ни с кем и никогда не горел желанием обсуждать свою личную жизнь – натура такая. Врач никак не мог взять в толк, что за единорог? На кого и зачем он хотел произвести впечатление, на него забравшись? За минувшие два дня на территории отеля сказочных существ мужчина не встречал. При мысли о том, что это, пожалуй, и к лучшему, ибо если бы ему мерещились по углам русалки, лешие, водяные и единороги, точно бы пришлось звонить в психиатрию, Юра ухмыльнулся. Да уж, что ни говори, а перспективка так себе. Тем не менее, вот и еще один выуженный из небытия кусочек пазла, который когда-нибудь поможет ему собрать полную картину. Выходит, будучи в дребадан, забрался он на это парнокопытное, чтобы, видимо, произвести на кого-то впечатление, что совершенно на него не похоже. А потом свалился с него на некий «острый предмет», вошедший в правое подреберье. Что за предмет это был, Юре было неведомо: его лечащий врач в подробности не вдавался, а если и вдавался, то он совершенно этого не помнит. Голос Маргариты, многократно усиленный микрофоном, заставил его вынырнуть из раздумий в реальность: — Добрый вечер, дамы и господа! Давайте поприветствуем моего отца, принявшего решение устроить нам этот праздник, и тех, кто пришел к нам сегодня, чтобы подарить отличное настроение! Аплодисменты! Под бурные овации присутствующих, часть из которых смотрела на владельца с нескрываемым обожанием в глазах, Федотов поднялся из-за стола, отвесил скупой поклон и, бросив короткое: «Юрца благодарите. Если бы не его воскрешение, повода для праздника не было бы», уселся на свое место. В очередной раз врачу хотелось сбежать: третий раз за два дня он чувствовал, что к нему приковано всё внимание. Неимоверным усилием подавив в себе этот порыв, Юра сдержанно кивнул собравшимся и перевел взгляд на сцену: не столько из интереса, сколько из уважения к чужому труду и из желания показать окружающим, что и кто, как он надеялся, в действительности стоит внимания. — Сегодня вы будете много смеяться и, кто знает, может быть даже импровизировать вместе с нашими актерами! — Маргарита, кажется, была в ударе. — Встречайте всеобщих любимцев! Шаст и Арс. Под радостное улюлюканье мужчин и женщин на сцену поднялись двое долговязых парней. Видимо, знаменитости какие, раз их так встречают, однако, Юре эти лица были не знакомы, хоть ты тресни. — Добрый вечер, дамы и господа, — начал тот, что повыше, — спасибо за оказанное доверие и за то, что этот корпоратив проходит всего в двухстах километрах от Москвы, а не, например, в Воркуте. Мы с Арсом обожаем сюрпризы, конечно, но не настолько. Знаете, как бывает? Сидишь ты утром на диване и в ус не дуешь, а через десять минут звонит твой менеджер и сообщает, что через три часа тебе надо быть в Тьмутаракани. Так что спасибо, что вы не Тьмутаракань, а почти что центр мира. У Вас тут очень уютно. Вы готовы к импровизации? Мы не будем ходить вокруг да около и сейчас выберем несколько жертв, которые будут придумывать для нас ситуации и принимать непосредственное участие в нашем шоу. Желающие из зала? Мгновенно наступившая тишина лучше всяких слов сообщала о том, что дураков нет. Никто не хотел быть объектом стеба, выглядеть неспособным пошутить. Никто не желал показаться в глазах других тупым, лишённым чувства юмора. Никто не был готов к тому, что сейчас над ним будут смеяться пятьдесят человек. — Да ладно Вам, чего такие скорбные лица? — удивился второй. — Мы же не на похороны зовем, наоборот, можно сказать, на праздник жизни. Вот, например… Ксения, Вы поразительное создание. Думаю, Вы отлично справитесь…«Ага, ну конечно, поразительное…
Стоп! Ксения? Она что, все-таки тут?»
Юра сам не понял, как сместился фокус его внимания. Когда это она успела так незаметно появиться? Или он просто отвлёкся на размышления и проворонил ту, ради которой сюда притащился? Как ее можно было не заметить, врач понять не мог. Девушка в ягодно-красном костюме, сидящая за ближним к сцене столиком, после недолгой заминки сдалась: поднялась с места, изобразила на лице вежливую улыбку и, взявшись за протянутую ей актером руку, изящно поднялась на сцену. Наблюдая за уверенными передвижениями по подмосткам девушки в красном, Юра не мог взять в толк, откуда вдруг в нем взялось чувство дежавю? Почему на пустом месте проснулась тревога, если возможность посмотреть на ее трепыхания на сцене должна была казаться ему пределом мечтаний сегодняшнего дня? — Поприветствуйте свою храбрую управляющую, дамы и господа, — с энтузиазмом воскликнул тот, что пониже и побрюнетистее, — Будет за вас всех отдуваться. Думаю, в глубине души вы этому рады. По ресторану пронёсся одобрительный гул. Люди заметно расслабились. Ещё бы – личная угроза миновала. Лишь стоящая вне толпы Маргарита не обращала на происходящее никакого внимания: ровно в этот самый момент она, найдя себе жертву – мужчину в форме шеф-повара, – самозабвенно его распекала. — А можно я «за всех» не буду? — скромно улыбнулась Ксения. — Здесь есть известные любители стенд-апа… Отлично впишутся в вашу команду.«Это кто же, интересно…»
— До них мы обязательно доберемся. А пока – Ксения, расскажите о своих увлечениях…., — без долгих прелюдий вступил долговязый, тот, что посветлее. — Увлечениях? Ну… Я люблю спорт, но… — Ой, Вы знаете, я тоже, — перебил ее высокий, — Особенно люблю упражнения из положения лежа… Всё лежу, лежу перед телевизором. Ой, кажется, когда-то я это уже говорил. А еще? — Еще? Нууууу…. — Не стесняйтесь, мы тут все взрослые, понимающие люди, — подмигнул управляющей парень. —И все немножко со странностями. — Хорошо, — Ксения явно не собиралась давать заднюю, — Иногда я люблю включить АСМР. Лицо длинного вытянулось; замерев на секунду, он почесал пальцами в затылке. — Арс, все знают, что ты у нас самый умный, ты слышал что-нить про… Как Вы сказали, Ксения? — АСМР… Тот, что пониже, сделал вид, что задумался: — Хм... Я все-таки склоняюсь к тому, что это что-то, связанное с МРТ… Ксения довольно хмыкнула: — Это автономная сенсорная меридиональная реакция. Приятное ощущение внутреннего покалывания, проще говоря… Неврологический феномен, не все с ним знакомы… — Тох, я на ней женюсь! — вскричал «Арс». — Впервые встречаю девушку, которая способна с умным видом и без запинки произнести три сложных слова подряд. Ксения, Вы замужем? — Пока нет, — покачала та головой. — Прекрасно! Давайте разыграем сценку, будто у нас с Вами первое свидание. Присаживайтесь вот сюда. Вы будете девочкой-припевочкой, а я буду парнем с прибабахами. Представьте, что мы сидим уже полчаса. Поехали. Начинайте. Долго убалтывать Ксению не пришлось: — Какая ты разносторонняя личность. А какой у тебя любимый цвет? — мгновенно вошла в роль управляющая. — Первая ошибка, — закатив глаза, «Арс» повернулся к публике, — Не задавайте на первом свидании одинаковых тупых вопросов. Поразите парня широтой своих интересов. Ксения ничуть не изменилась в лице. Кажется, это испытание она решила выдержать стойко: — Без проблем, — парировала она, — 451 градус по Фаренгейту — это сколько в Цельсиях? Брюнет уставился на нее, на секунду потеряв дар речи. В Юре, меж тем, параллельно с ощущением внезапно накатившего дежавю росло и крепло чувство удовлетворения. «Знай наших!». Да уж, в который раз он убеждался – ей палец в рот не клади, опасно! — Красный! Красный мой любимый цвет, — капитулировал шутник, — Вот как твой костюм. Кстати, а почему ты пришла на свидание не в платье? Видать, посмотрела на меня в Тиндере и решила: «Ну такое себе, можно не заморачиваться»? Ясно с тобой всё, понятно. — А наша симпампулька один и тот же наряд дважды не выгуливает, — выкрикнул сидящий рядом Лев, — В красном платье по этой самой сцене она уже дифелировала. Кое-кого тут чуть удар тут не хватил. — Я вообще ослеп от такой красоты, — вмешался второй актер, — Не знаю, как вы тут умудрились зрение сохра... Дальше Юра уже ничего не слышал: он видел перед собой странную картину. Ксения «дифелирует» по подмосткам в красном платье, по ходу своего триумфального шествия пронзая его уничтожающим взглядом. Волосы собраны в высокий хвост, пайетки на ткани сверкают и переливаются в свете софитов, а какой-то чудик со скунсом на голове держит её за руку. Еще мгновение – и девушка забирается в большой ящик, еще миг – и чудик под охи и ахи невидимой толпы пронзает ящик стальными пиками, еще – и в поле зрения возникает бьющаяся в истерике расфуфыренная дама с огромным ножом в руках. Еще – и нож входит в фанеру, по стенке течет кровь, много, много крови. Дальше – только леденящий душу страх, захлестнувшая нутро волна ужаса, чужие вскрики в ушах, перепуганный взгляд огромных карих глаз перед внутренним взором; паника. И фантомная боль на костяшках пальцев правой руки. — Юрец, — врач почувствовал сильный толчок в плечо, который и вывел его в реальность из состояния прострации, — ты чего завис? Вид у тебя такой, словно приведение увидел.«Можно и так сказать… Опять глюки…»
— Лев Глебович, извините, мне сегодня что-то с самого утра не здоровится, я пойду, пожалуй, — протянул Юра, пытаясь удержать в голове начинающие уже рассеиваться образы. Краем глаза врач взглянул на сцену: Ксения, кажется, уже совсем освоилась в своей роли, чем приводила в неописуемый восторг этих долговязых, — Спасибо за вечер. — Что-то ты, Юрец, и правда сегодня сам на себя не похож, — обиженно проворчал Федотов, — Может, тебе не меня лечить, а самому еще подлечиться надо? — Все возможно…, — пробормотал под нос врач, поднимаясь из-за стола и опираясь на кресло. — Всё возможно… Лев Глебович, о ком Вы говорили пять минут назад? Кого чуть удар не хватил? Оценивающим взглядом окинув Зуева, вид уже имевшего довольно помятый, Лев хмыкнул: — Ну не его же. Этот тогда всё представление продрых, «наполеоновского» коньяка наклюкавшись. Время идет – ничего не меняется. Тебя. Юра замер, застыл на месте изваянием: — Меня!? — Тебя-тебя, слуховой аппарат могу одолжить, валяется без дела. Врач с трудом мог поверить в услышанное. Он только что записал видение на счет галлюцинаций, сегодня уже его посещавших: слишком дико, сюрреалистично и при этом слишком живо все выглядело, слишком острыми были испытанные эмоции – не менее острыми, чем утром на планерке. Не может человек носить на голове скунса. Не может управляющая по собственной доброй воле напялить столь откровенный наряд и полезть в ящик ради того, чтобы развлечь присутствующих… Для этого есть ассистентки. Хотя то, что происходит на сцене прямо сейчас, словно намекает на то, что уж кто-кто, а Ксения – эта еще как может. Но в его видении её пытались убить! Это же бред! Вон она – целехонькая, улыбается. Так это что, правда? Что, черт возьми, происходит? — В прямом смысле или фигурально выражаясь? — озадаченно спросил врач, пытаясь усмирить табун вопросов в начинающей гудеть голове. — В прямом, Юрец, прямее не бывает, — начал терять терпение Лев, — Не помнишь что ли, как фокусника за его фокусы уделал? — Нет… — А жаль. Шикарный фокусник! Что не отменяет того, что вмазал ты ему заслуженно. Эх, красиво летел… Мне самому успело поплохеть, когда я подумал, что она её зарезала. Так что все правильно ты сделал.«Зарезала…?»
Звуки окружающего мира вновь стихали, оставляя его наедине со своими эмоциями, своими мыслями. То, что он принял за очередную порцию галлюцинаций, кажется, ими не являлось. Эта дикая ситуация когда-то действительно произошла – в реальности. Уму не постижимо! И почему его «чуть удар не хватил»? За чужую жизнь испугался, или Лев что-то другое имел ввиду? — А потом? — негромко спросил Юра. Федотов начал потихонечку меняться в лице. Видно было, что эти дурацкие вопросы ему не по нутру: — А потом суп с котом! Не помню я, что потом, память последнее время барахлит. Потом мы к Зуеву приперлись, а он, падла, весь коньяк вылакал и спит. — Лев Глебович, последний вопрос – и обещаю, я оставлю Вас в покое. — Валяй, — смилостивился Федотов. — Только на этот раз действительно последний. Я уже половину шуток из-за тебя пропустил. А смех, как известно, жизнь продлевает… Продлевает-продлевает. Вот только Юре было почему-то сейчас совсем не до смеха. Полная каша в голове, кисель из галлюцинаций и обрывочных воспоминаний, и он в нем вязнет, не понимая, чему верить, а чему – нет. Как он может доверять этим «картинкам»? Как их сортировать на те, что действительно отражают прошлое, и те, что являются плодом деятельности его до сих пор не восстановившегося до конца мозга? А что, если он ошибся, и те, утренние, видения, на самом деле нужно было сложить в другую кучку, какими бы дикими и немыслимыми они ему не показались? — Хорошо, — кивнул врач, — Как бы Вы могли охарактеризовать наши с Вашей управляющей отношения? — Когда? — осторожно уточнил мужчина. — В общем и целом. До ЧП. Лев посмотрел на сцену, где Ксения, приседая в изящном реверансе, как раз заканчивала отдуваться. Юра на автомате повернул голову. Девушка в красном. На сцене. Уже без всякого подобия искренней улыбки замерла и смотрит на Федотова в упор широко распахнутыми глазами… Перевела взгляд на него и тут же вернулась ко Льву. Ощущение складывалось такое, словно этим двоим для общения слова уже и не нужны – и так друг друга понимают. — Рабочие…, — наконец, задумчиво протянул владелец отеля, параллельно делая ей знак подойти. — А что?«Рабочие…»
— Ничего. Спасибо. Хорошего вечера. Рабочие. Взяв в руки свою трость, врач направился в сторону выхода. Голова гудела, лопалась от поступившей в неё информации, сердце учащенно билось: попробуй тут оставаться равнодушным! К его счастью, удалось пройти незамеченным мимо Маргариты: та чувствовала себя на своей должности как рыба в воде, постоянно с кем-то общаясь. В этот раз девушка сцепилась языками с молодым парнем в костюме-тройке; на лацкане его пиджака болтался аккуратный бейджик, сообщающий миру, что зовут его Вячеслав. Это лицо Юра уже видел накануне: кто-то из сотрудников, но кто именно, он понятия не имел. К его удивлению, в этот раз Ритина физиономия не была искажена гримасой злости или негодования: вид она имела вполне миролюбивый, врач был готов поклясться, что видел улыбку на кончиках ее губ. — Маргарита Львовна, поверьте мне, нецелесообразно делать ставку преимущественно на молодое вино, пусть для бюджета отеля это и выгодно, — услышал Юра краем уха мягкий, бархатный голос. — Я могу назвать Вам от десяти до двадцати наименований выдержанных напитков, которые только украсят нашу коллекцию… Уверен, такой руководитель, как Вы, сможет сделать правильный выбор.«Сомелье? А прежний где?»
Вопрос возник и мгновенно выветрился из его головы. Хватит. На сегодня вопросов более, чем достаточно. Пора сваливать с этой вечеринки. — Уже уходите, Юрий Сергеевич? — раздалось вдруг за его спиной.***
Чертова Рита со своими стендаперами! Ксюша так и знала, что лично для неё ничем хорошим решение доверить заместительнице выбор приглашенных гостей не кончится. И ладно бы со стороны за этой вакханалией наблюдать, но снова оказаться прямо там, под светом софитов, в центре всеобщего внимания, его внимания – это уже перебор. Впрочем, как раз-таки Юра на происходящее на сцене поначалу особо не реагировал: удостоил ее пары-тройки скользящих взглядов, да и всё. Даже с такого расстояния было хорошо видно, что врачу всё это веселье нафиг не сдалось – как она, впрочем, и подозревала. Ведь пыталась же убедить Маргариту с отцом поговорить и всё отменить, так нет – вот и результат: сама попала в абсолютно идиотскую ситуацию, и виновник торжества сидит с таким непробиваемым выражением лица, словно не на праздничном мероприятии оказался, а на заседании областной Думы. Точно ведь все прослушал утром, ну видно же! Не мог он добровольно на такое согласиться! Впрочем, вроде в этот раз обошлось без эксцессов – с уготованной ей участью Завгородняя справилась достойно. Если уж оказался в дурацком положении, держи нос задранным кверху и попытайся выйти из него красиво. Покажи остальным пример, покажи им, Льву, что управляющей по зубам абсолютно всё! Всё шло неплохо ровно до тех пор, пока Юра с Федотовым не начали с завидной регулярностью бросать в ее сторону осмысленные взгляды. То один посмотрит, то второй, то один, то второй. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы заподозрить, что, а точнее, кто именно является темой их беседы. Ксюша почувствовала, как по спине ее побежал холодок. А если Лев благополучно забыл о ее просьбе поддержать легенду о рабочих отношениях и сейчас сдаст врачу с потрохами, что тогда? С какой стати ему хранить в голове такую фигню? Еще и Зуев рядом сидит – от этого тоже не пойми, чего и когда ждать. Боги, во что она вляпалась? Во что себя втянула? Как вообще до этого всего додумалась? Ведь шила в мешке не утаишь – правда может вскрыться в любой момент! Пожалуй, впервые на своей памяти Ксения жалела, что рядом с мужчинами нет Риты: почему-то она была уверена, что Федотова не дала бы своему отцу ляпнуть лишнего на их счет. Хотя бы по той простой причине – девушка чувствовала это интуитивно, – что у нее могут иметься собственные интересы хранить тайну. Паника нарастала, как нарастало и желание сбежать со сцены посреди импровизации – хоть куда, а в идеале – прямо туда, в её личный эпицентр событий: попытаться вмешаться и предотвратить страшное, пока не поздно… «Туда» она опоздала: стоя под светом софитов, уже откланиваясь, Ксюша наблюдала, как врач, кивнув Федотову и бросив на нее последний короткий взгляд, направился в сторону выхода. Что за знания он сейчас с собой уносил? Что именно Федотов ему рассказал? Почему решил покинуть вечеринку, не дожидаясь, когда она подойдет к Льву Глебовичу? Избегает? А если… Завгородняя чувствовала, что должна попытаться прощупать почву прямо сейчас, пока, возможно, еще не слишком поздно. Иначе просто сойдет с ума до следующей возможности это сделать. В фокусе внимания остался один он: лишь его спину она видела, глядя в зал, сдержанно принимая заслуженные овации. Управляющей пришлось сделать над собой значительное усилие, чтобы под взглядами подчиненных плавно спуститься со сцены, а не рвануть за Юрой со всех ног. Даже Федотов – и тот отошел на второй план: подождет. Неслыханное дело! Еще немного – и врач смешается с толпой, еще чуть-чуть, и она потеряет его из виду, он уйдет и унесет что-то важное лично для неё с собой. Спустившись вниз, Ксюша неуверенным шагом двинулась следом за Юрой. Расстояние сокращалась стремительно – трость не давала ему быстро передвигаться. Что она ему скажет, девушка так и не придумала. Что-нибудь. Не важно. Проскочив сайгаком мимо Риты, которая увлеченно болтала с занявшим место Григория сомелье, и посчитав оставшееся расстояние приемлемым для того, чтобы попробовать «завязать непринужденную беседу», Ксюша «накинула» на лицо вид побезраличнее и бросила врачу в спину: — Уже уходите, Юрий Сергеевич? Сердце заходилось, лупило в ребра, как ненормальное. Зачем она за ним побежала? Что сейчас будет? Он повернется к ней и... Обратного пути уже нет. Юра замер, обернулся: на его лице было написано удивление – и только. Возможно, в его глазах плескалось еще что-то, Ксюша не могла разобрать, но чего там не было точно, так это негатива в любых его проявлениях. Ни презрения, ни пренебрежения, ни злости. Обошлось? — Да, — кивнул врач, окидывая Ксению взглядом сверху донизу, — Спасибо за вечер. Сказано это было тоном, сообщающим собеседнику лишь одно: благодарность – обычная формальность. Он действительно не оценил. Как она и предполагала. — Жаль, а я надеялась, что Вы поучаствуете в этом бедламе, — «Ну и дура ты, Завгородняя! Знаешь же, что нет!» — Вам не понравилось? — Почему же? Вы на удивление органично смотрелись. У меня даже сложилось ощущение, что Вам не в первой. Так что с дебютом поздравлять не буду, — усмехнулся Юра, выжидательно глядя на управляющую. От этих слов мороз пробежал по коже, а коленки подогнулись. Он что-то знает? Что-то вспомнил? Чего он от нее сейчас ждет? «Держи себя в руках! Ничего это еще не значит!» — С чего Вы так решили? — осторожно поинтересовалась Ксения. Она чувствовала себя сейчас, словно на минном поле: одно неверное слово, одно неаккуратное движение, неправильный взгляд – и всё взлетит на воздух к чертям собачьим! В переносном, конечно, смысле. Держать лицо становилось все сложнее; изображать равнодушие – невозможно. Да у нее на физиономии уже наверняка всё написано! Так, по крайней мере, Завгородней казалось. Так постоянно утверждает Рита. Врач пожал плечами, показывая этим жестом: «Не придавайте значения». — Вспомнил кое-что… Неважно, — лаконично ответил он. То ли отвязаться хочет, то ли и впрямь не считает, что тема стоит обсуждения. То ли устал, то ли что…. «Не важно!? Нет, это просто невыносимо!» — Что именно? — возможно, Ксюша, видя его явное нежелание обсуждать с ней личные дела, не должна была тянуть ответ клещами, но остановить себя уже не могла. Пока она не выяснит в деталях, что конкретно принес Юре день сегодняшний, спокойно спать не сможет – это было очевидно, как то, что солнце всходит и заходит. Кроме того, девушка совершенно внезапно поймала себя на осознании, что не хочет так быстро заканчивать этот разговор. Хотя - почему внезапно? Рядом с ним она чувствовала себя на своем месте, она успела к нему привязаться, полюбить, успела прирасти к нему душой, и сейчас сердце протестовало, ведь сердцу не прикажешь. Он по-прежнему оставался для неё особенным, оставался родным. Оставался теплым, пусть и излучал эти дни холод. Каждая клеточка ее тела, ее нутра помнила его тепло. И тянулась к нему. — А Вы, я смотрю, упрямая, — усмехнулся Юра, склонив голову на бок, — Вспомнил, как Вы в ящик решили сыграть. И на самом интересном месте – Вас как раз порезать хотели – Федотов меня отвлек. Такая жалость. Вот они – сбивающие с толку искорки издевки в его глазах! Вот он – её любимый прищур, этот прямой взгляд, под которым она плавится, как мороженое в жару, и забывает слова, перестает вдыхать и выдыхать. Он гипнотизирует ее, как удав гипнотизирует кролика прежде, чем им отобедать. Да что же это с ней такое? «Не смотри на меня так…» Вытряхнуть себя из состояния оцепенения стоило Ксюше огромного труда. Осознать сказанное – ещё большего. Но оно, осознание это, пришло – и в следующее мгновение внутренности стянуло узлом от страха. «В ящик сыграть»?. Он, кажется, имеет ввиду фокусника…. А значит, вспомнил один из нежно любимых ею моментов их отношений – но не до конца. Казалось бы, можно успокоиться? Но ведь если и дальше так пойдёт, то через месяц максимум Юра сам ей расскажет их историю «от» и «до». Дело дрянь? — То есть... Это всё? — девушка никак не могла определиться с дальнейшей тактикой, прощупывала почву вслепую да и просто паниковала. Внутри всё огнем горело, излишнее волнение вызывало приступы тошноты – рано или поздно он выведет ее на чистую воду, как пить дать. «Кончай, Завгородняя. Посмотри на него – он ничего к тебе не чувствует. И успокойся уже! Терять тебе в любом случае нечего – ведь между вами больше ничего нет!» — Да, — без обиняков ответил врач, — И чем все тогда закончилось? Вижу, Вы в добром здравии… Внешне такой спокойный, абсолютно в своем репертуаре, но... Ей кажется, или прямо сейчас он препарирует ее реакцию на атомы? Да нет, скорее всего, ей не кажется – Юра всегда прекрасно это умел, и маскировать свой интерес тоже умел, и ловко обводил собеседников вокруг пальца. Так что вероятнее всего сейчас там, в своей голове, он ставит мысленные галочки напротив невидимого списка аргументов в пользу какой-то одному ему известной теории. «Не параной! Успокойся! За лицом следи! И за языком!» Ксюша выдохнула: — Ничем, — небрежно повела она плечами, — Вы меня вытащили, Я Вас поблагодарила, Вы ответили, что Вам плевать, кто был в этом ящике, вроде как работа у Вас такая – людей спасать. Вот и всё. Частичка правды в нескончаемом потоке ее вранья. Почему нескончаемом? А потому что ложь порождает ложь. Юра нахмурился, видимо, пытаясь самостоятельно воспроизвести в памяти тот момент, но быстро сдался: обстановка явно не располагала к процессу. — Так и есть, — согласно кивнул врач: судя по всему, ответ его удовлетворил, — А что это Вы так зарделись, Ксения? Жарко? Или неприятный опыт? «Опять! Опять он за своё!» В былые времена Ксюша бы заткнула ему рот поцелуем. Но то – былые времена, а сейчас… паника! «Зачем я в это ввязалась!? И как выпутаться?», вот, что сейчас! Значит, она была права, предположив, что он считывает каждый сигнал, который подаёт ее тело – осознанно и нет. Отвернувшись, девушка сделала вид, что сосредоточенно наблюдает за гостями: она пыталась выиграть время на обдумывание ответа, но, как назло, ничего толкового в голову не шло. Не может же она признаться ему, что тот опыт был очень приятным. Что тогда она посмотрела на него иначе? Что не ошиблась… «Ошиблась… Ты ошиблась…» — Подумала, как глупо я, должно быть, выглядела на сцене тогда и сейчас, — произнесла управляющая, не поворачивая головы. Ложь! Но она не в состоянии смотреть ему в глаза: он всё, всё увидит. — Не скажу насчет тогда, а сегодня Вы выглядели прилично, — негромко ответил Юра, — Я даже в какой-то момент подумал, что Вы способны этих остряков уделать… «Правда?» — И смотрите-ка, даже костюм нормальный надели, — усмехнувшись, добавил он, — Чтобы блистать, кричащий наряд с пайетками и вырезом до пупка не нужен. — То платье мне выдали, — буркнула Ксюша недовольно, по-прежнему разглядывая людей вокруг себя. Стало до чертиков обидно. — Это сценический образ. Вы что, думаете, по собственной доброй воле я бы такое надела? — Я плохо Вас знаю, но из того, что успел про Вас понять, предположу, что Вы бы могли и не такое надеть, если бы ситуация того требовала. «Ты хорошо меня знаешь, видишь! Хорошо!» Девушка кивнула, показывая ему, что в общем и целом он прав: на что только она не шла ради своей работы, ради того, чтобы показать Федотову, что он в ней не ошибся. Один отбор кандидаток на роль управляющей в Гранде чего стоит. Чего стоит дефиле по лобби в одних лишь трусах. Правда, что касается последнего, пошла Завгородняя на это ради Юры. Что не меняет самой сути: если от нее требуется выполнить что-то, что в ее представлении находится «за гранью» разумного, но если игра при этом стоит свеч, то грани эти размываются, и про слово «невозможно» Ксюша забывает. — Ксения? — тихо окликнул её врач, заставляя все же повернуть голову. То, как потерянно прозвучало сейчас в его исполнении ее имя, заставило девушку вздрогнуть. В очередной раз она задавала себе один и тот же мучивший её вопрос: заслуживает ли он того, на что она самолично его подписала. Тыкаться в потёмках слепым котёнком… «Все уже слишком далеко зашло….» — Что? — эхом отозвалась управляющая. «Ксюша», — звучало в ушах ее имя: он всегда произносил его совершенно особенным образом. Иногда с нежностью, иногда с иронией, иногда строго, иногда с удивлением, иногда с восхищением, иногда очень интимно – оно срывалось с губ в ухо и достигало дна, самых забытых, потаенных уголков ее души, разжигая пожар, заставляя млеть. А последний раз оно звучало вот так – потерянно. «Ксюш, к чему это представление? Я же знаю тебя, давай поговорим…». Теперь он смотрит на нее, а в его глазах спокойная гладь воды, в его голосе штиль, а губы сжаты в тонкую линию. И стойко стоять навстречу его ветрам не выходит, и запах дерева и травы от его кожи сносит её опоры, он по-прежнему не изменяет Fendi; и кажется, еще чуть-чуть, и она сдастся: ее кроет к концу всего лишь второго дня под одной крышей. Эта пытка не прекратится… Пока она сама не захочет ее прекратить. — Вы мне что-то хотели про трость рассказать…, — миролюбиво напомнил Юра, пристально за ней наблюдая. — Сейчас у Вас есть на это время? «Трость! Черт!» — Ничего особенного, — Ксюша тяжело сглотнула, судорожно соображая, что скажет дальше, — Вы как-то упали с дерева, повредили ногу... Если Вы нашли ее в своей комнате, то значит, она у Вас еще с тех времен… Еще немножко правды или почти правды. Ведь, по сути, она же не то что на голубом глазу лжет – просто не договаривает. Как и всё последнее время. Не договаривает. Главного. Врач удивленно посмотрел на управляющую. По взгляду его было видно: новость о том, что он по деревьям тут лазил, вогнала его в ступор, озадачила. — С дерева? — со скепсисом переспросил Юра. Интонация у этого вопроса была такая, словно Ксюша ему сказала, что падал он не с дерева, а с Останкинской телебашни, например. Не поверил? — Ну да, — поджала губы управляющая, — Кажется, я ничего не путаю. «Скажи!» — Ясно… А чья это трость на самом деле, Вы, конечно, не в курсе? — продолжал допытываться врач. Его взгляд стал пронзительным, испытующим. Это невыносимо! — Ксения? «В курсе!» Два дня, всего два дня, а она уже готова выбросить белый флаг, капитулировать перед ним. Она! Обжегшаяся столько раз! Наступившая на все разложенные на её пути грабли… Всё решившая! — Юрий Сергеевич, я должна… — Айболит, я у тебя начальство украду на минуточку, — схватив Ксюшу под локоть, всё это время маячившая в поле зрения управляющей Рита потянула её в сторону, — А лучше на десять. Очень надо, сорри! Не жди! Оттащив девушку на некоторое расстояние, Маргарита как ни в чем не бывало защебетала: — Я тут с Вячеславом обсудила вопрос о пополнении нашей коллекции вин. Он просто душка. Манерой общения чем-то на ненаглядного твоего похож. В глазах Юры, до ушей которого что-то, судя по всему, всё же донеслось, вспыхнуло любопытство. «Что его так заинтересовало? — подумала управляющая, искоса за ним наблюдая. — Ну не коллекция же вин... А что, если он теперь решит, что у меня кто-то есть? Рита! Этого еще не хватало!» — Это всё? — с каменным лицом уточнила Ксюша у Маргариты. С одной стороны, за прерванный разговор и такую вот подставу с эпитетами ей очень хотелось заместительницу свою придушить, с другой – она испытывала что-то вроде благодарности за избавление от мук. Не девушка, а клубок из противоречий. Маргарита кивнула: собой она была явно довольна. — Во-первых, он не мой, — гробовым голосом сообщила управляющая, — А во-вторых…, — добавила она уже значительно тише, — Рита, ты меня для этого от разговора оторвала? К чему сейчас был этот спектакль? — Во-первых, я шкуру твою только что спасла, кто еще её спасет? — в тон ей понизив голос, прошипела Федотова, — Могла бы и спасибо сказать. А во-вторых…, — глаза её искрились, что солнечные блики на зеркале озера. — А, ладно, забей. Ксения закатила глаза: навела Рита интриги, ничего не скажешь. Закинула удочку и ждет клёва. Ну прямо как Лев Глебович – одного поля ягодки. Что ж, пусть считает, что подсечка состоялась. Ксюша терпеть не могла недосказанности. — Что значит «забей»? Говори теперь давай! — потребовала управляющая, краем глаза следя за тем, как Юра выходит из ресторана в лобби. Нечто, похожее на сожаление, боролось в ней с чувством приходящего облегчения. — Короче, кажется, он свободен, — победно улыбнувшись, выдала, наконец, Федотова. — Не поняла, — Ксюша озадаченно уставилась на зама, — Кто свободен? И в каком смысле? — Слава. В прямом.