Все удается

Макс наклоняется, глубоко и тихо вздохнув, легко, лукаво улыбается, похотливо глядя в карие глаза напротив. Денис молчит, по-детски запрокинув голову, руки нервно сжимают край футболки, губы приоткрыты в немом изумлении, глаза внимательно рассматривают лицо напротив. Вся его решительность и дерзость кажется улетучилась, затерялась где-то в глуби лесной чащи, залегла на дно мутной здешней реки. Титов не двигается совсем, застыл словно во льду замороженный, только глаза его бегают быстро-быстро, от губ к волосам, носу и шее, а после тоже застывают, стоит Максу сжать в кулак тонкую ткань футболки и потянуть на себя, и впиться наконец в чужие губы требовательным поцелуем. Врывается языком в горячий чувственный рот, кусает чужие грешные губы, неосторожно, жестко хватает Дэна за волосы, тянет назад, позволяя себе второй рукой скользнуть вниз и огладить сквозь ткань стройное бедро, получив в ответ тихий, едва приглушенный стон. Денис хватает Кольцова за плечи, лениво прогибается в спине, льнет ближе к чужой груди, ведя ладонями от лопаток к шее, тихо скулит от удовольствия, стоит Максу игриво оттянуть его за волосы сильнее. И совсем сейчас не важно, что за тонкой деревянной стеной мирно спят девушки, что сумасшедшая бабка о чем-то шепчется со своим попугаем в спальне, и думать об этом не получается, когда холодные пальцы так и норовят подлезть под резинку штанов и сжать упругие ягодицы. Дэн отдается ему целиком и полностью, с неподдельным удовольствием отвечает на томный, небрежный поцелуй, нетерпеливо прижимаясь ближе, позволяет снова укусить себя за чувствительную губу, провести языком, медленно, чувственно, как он Макс любит, как Денис сам просит, тихо поскуливая в благодарность от удовольствия. Кольцов задирает футболку, обнажая впалый живот, торчащие ребра, шершавыми подушечками пальцев сжимает твердый возбуждённый сосок, больно оттягивает, заставляя парня откинуть голову назад и выгнуться сильнее, давясь тихими стонами и всхлипами. Хочется сказать что-нибудь, поторопить, попросить, но с губ срывается только нетерпеливое хныканье. Гибкими пальцами Макс проводит по впалому животу, очерчивает торчащие острые ребра, медлит, издевается, старается возбудить сильнее, сильно впиваясь в бока, сминая нежную кожу. Денис плавится под распаляющими касаниями, руками упирается в стоящий позади стол, хватаясь за него гибкими пальцами. Кольцов легко прикусывает мочку уха, мимолетно касается губами скулы, подбородка, спускается к шее, медленно, широко проводит языком от ключиц до кадыка, кусает слабо, нарочно касаясь бледной кожи чересчур аккуратно, раздражая и без того напряженного Дениса. — Подними руки, — прямо на ухо шепчет, опаляя его горячим дыханием. Не спрашивает, не просит, приказывает. Твердо, убедительно заставляет подчиняться, а Титов от этого лишь вздрагивает, стонет громче, но руки все-таки поднимает, оторвав их, напряженные и мелко дрожащие от стола. Макс тянет футболку наверх, быстро, резко, будто у самого не хватает терпения, снимает ее с Дэна, наконец полностью обнажая поджарый торс и грудь. Денис выдыхает прерывисто, тянется к алым губам, предлагая всего себя — такого красивого гибкого, довольного, ждет, терпит, когда широкими ладонями Кольцов вновь ведет к пояснице, опускает ниже, бессовестно лапает чужую задницу, подаваясь вперёд, грубо впиваясь в и без того саднящие губы поцелуем. Дениса эта грубость распаляет сильнее, он льнет ближе, грудью почти прижимается к чужой, холодная ткань футболки неприятно трется о возбуждённые соски, примыкает к разгоряченному телу, больно царапая нежную кожу. — Макс… — выдыхает прямо в губы протяжно громко. Кольцов наваливается сверху, прижимая парня к столу, крепко стискивает бедра, удерживая на месте. Губы прижимаются к подбородку, шее, прикусывают и оттягивают, Макс кусает ключицы, плечи, сильнее придавливая к холодной поверхности. Денис выдыхает все громче, двигает бедрами, стараясь унять собственное возбуждение. — Блять, пожалуйста, Макс… — словно со стеной разговаривает, стонет громко, откровенно и пошло. Ловит на себе совсем чужой диковинный и жадный взгляд, Максим пожирает его глазами, хищный прищур пугает и дразнит, ловкие пальцы вдруг пробираются ниже, ладонь накрывает пах через грубую джинсовую ткань. Дэн вздрагивает, протяжно громко стонет, довольно улыбнувшись. Просит, жалобно просит продолжать, на щеках проступает малиновый румянец — он откровенно краснеет, когда Макс оставляет между ключиц болезненный засос, расцветший фиолетово-бордовым цветом. Кольцов грациозно опускается на колени, лениво ведет ладонью по всей длине, прижимается губами к животу, скользит языком к ребрам, целует нежно, осторожно, наравне с лаской грубо сжимает рукой вставший член, вызывая сиплый блаженный стон. Со звоном расстегивается пряжка ремня, Макс тянет джинсы вниз, стаскивает их полностью, небрежным комком откинув куда-то в сторону. Лбом прижимается к плоскому животу, шепчет какие-то пошлости, горячим дыханием опаляет возбужденную плоть, слушая, как Денис тихо скулит, просит о большем, просит действовать, хочет уже руками впиться в кудрявые волосы, но ему не позволяют, перехватывают запястья и ладони прижимают к крышке стола, лишая последней возможности хоть как-то контролировать процесс. Макс зацеловывает бедра, неторопливо ведет ладонью вверх-вниз, сжимает вокруг ствола, пальцами обводит головку, играется, с ума сводит, все жалобные просьбы игнорирует, языком обводя тазовые кости. Титов кусает губы, дрожит весь, пьянящих касаний до одури мало, Дэн кажется готов уже разрыдаться от безысходности, пальцами впивается в стол так, что костяшки пальцев белеют, крышка похоже оторвется скоро под натиском напряженных ладоней. Макс губами обхватывает набухшую головку, втягивает в рот, неспешно посасывает, пробегается шершавыми подушечками по тонкой коже, резко сжимает ягодицы, впивается ногтями, недовольно мычит, когда Денис неосознанно толкается вперед в тесноте рта. До одури медленно двигает головой, языком собирает с головки капли смазки, сжимает губы почти у основания, вновь отстраняется с характерным бесстыдным звуком. Глядит снизу вверх на запрокинутую голову Титова, жадно глядя на то, как часто взымается грудь, как двигается вверх-вниз кадык, стоит Дэну сглотнуть и шумно выдохнуть. — Еще… пожалуйста… — безумно бормочет не опуская подбородка, хнычет недовольно, непроизвольно двигает бедрами, с ноги на ногу переступает в нетерпении. — Нравится? — лукаво шепчет, поднимаясь с колен и убирая ладони с чужой задницы, ведя руками вверх, вновь сжимая соски двумя пальцами. Титов выгибается все сильнее, почти до хруста, не выдерживает и хватается руками за плечи. В глазах его искрится недобрый похотливый огонек, мокрая от пота челка падает на лоб; Денис стонет прямо в губы, сам наконец целует, небрежно, неаккуратно, полностью поддается порыву страсти. Ведущую роль Кольцов перехватывает почти сразу, оттягивает нижнюю губу, приятно посасывает и покусывает. Макс раз за разом доводит Дэна до безумия, до плача, заставляет изнывать от нетерпения каждый раз, стоит только лишить его возможности контролировать, спешить. Кольцов хотел совсем не простого однообразного секса, быстрых непрерывных движений, сменившихся мгновенно наступившим наслаждением. Куда больше нравилось ему любоваться открытым, почти доведенным до отчаяния Денисом, невозможно, необыкновенно красивым, прелестно краснеющим с каждым откровением, безумно и отчаянно улыбающимся. Сам расстегивает ширинку брюк, второй рукой ласкает парня, ощущая вязкие капельки смазки на пальцах. Нависает над ним, в глаза смотрит с хитрым прищуром, глядит как охотник на жертву в почерневшие от похоти глаза Титова, заволоченные белой дымкой. Денис почти кричит, когда Макс вдруг отстраняется, резко двигается назад, убирая руку с горячего члена. Титов готов выть от сладкого предвкушения, сам падает на колени, вонзается пальцами в худые ягодицы. Дрожа от возбуждения ведет ладонями вниз, стягивает сбившиеся в ногах брюки, слышит, как скользит грубая ткань, быстрыми тяжелыми поцелуями обсыпает бедра, тяжело и шумно дышит, тихо скулит после каждого поцелуя. Рукой усердно двигает, подразнивая, зачарованно прислушивается к хриплому ритмичному дыханию, обводит большим пальцем, снова вниз, обхватывает член ладонью почти у основания, пробует на вкус тяжелую головку, обхватывая губами и откровенно медленно посасывает, заставляя Макса окончательно терять самоконтроль. С губ срывается первый громкий, тягучий стон: Денис нахально улыбается, вбирает член в рот, обводя языком ствол, а пальцами сжимая мошонку. Сосет Денис откровенно говоря охуенно, словно в темпе вальса, то нарочно медленно, лениво посасывает набухшую головку, сцепив руки за спиной и красиво, чувственно прогнув спину, то хватает Кольцова руками за бедра, пальцами впивается в кожу до синяков почти, быстро-быстро двигает головой, редко задерживаясь у самого основания гортанно стонет, не давая Максу возможности опомниться. Холодные пальцы касаются затылка, от неожиданности больно сжимают отросшие светлые пряди, тянут назад для большего удовольствия. Дэн слизывает соленые капли смазки с головки, отстраняется, пошло причмокивая, похабно глядит в затуманенные изумленные глаза, морщится и стонет от того, что Кольцов тянет волосы назад сильнее, губы приоткрывает непроизвольно. С рыком поднимается наверх и вновь оказывается сердито прижат к столу. Нарочито ловит языком грубоватые подушечки своих пальцев, вольно проводит по всей длине, нарочно прикрыв глаза — действие похабное, но красивое до невозможности. Кольцов тотчас заменяет его пальцы своими, глубоко толкает в горячий и мокрый рот, давит на язык, жадно наблюдая за тем, как румяные припухшие губы сжимаются почти у костяшек. Тонкая ниточка слюны тянется ото рта до сомкнутых покрасневших пальцев, блестя на жемчужном солнечном свете, пробивающимся через приоткрытую занавеску. Денис смотрит пьяным взглядом, и выглядит он так невинно и развратно одновременно, что вызывает у Макса неподдельное восхищение. Титов кажется что угодно позволит с собой сделать, даже самое развратное разрешит, и спорить не станет, лишь бы наконец желаемое получить. А желает он много и всего сразу: поцелуев, укусов, шлепков, небрежных и пошлых речей, чужих негромких и хриплых стонов, самого Макса в конце концов, чтоб входил до упора, размашисто и резко, больно, да как угодно черт его побери, лишь бы не медлил больше. Дэн послушно усаживается на стол, чувствует, как неприятно холодит ягодицы деревянная поверхность стола, руками требовательно впивается в шею, словно в бреду опускает к ключицам, больно ущипнув молочную кожу. Титов понятливо укладывается спиной на стол, все норовит сцепить ноги на пояснице, но ему упорно не позволяют, придерживая рукой под коленом. Денис царапает ногтями спину, выгибается, словно под спину кинули распаленные угли, обжигающие и без того горячую кожу, стоит провести руками по ягодицам, сжать покрасневшую кожу. Пальцы размазывают липкую жидкость, легко входят внутрь, вызывая громкий стон, медленно перетекающий в жалобный скулеж. Макс умело ввинчивает безвольные искусные пальцы в распаленное нутро, глубоко, чувственно, с легкой небрежностью и грубостью даже давит на стенки. Касается правильно, в меру больно и охуенно приятно, разводит в стороны, дабы Дэн не сжимался на них, вытаскивает и загоняет обратно, ловко проворачивает внутри как-то по особенному, вдруг задевая простату. Сука, знает где и как Титову нравится, где нужно и где правильно коснуться. С неподдельным удовольствием слушает громкие сладостные вопли и несдержанное хныканье, замечает, как неконтролируемо дрожит податливое разгорячённое тело. — Пожалуйста, прошу, — шепчет в сладостном безумии, сильнее сжимая пальцы бархатными стенками, нетерпеливо вскидывает бедра, сам старается насадиться глубже, сильнее и жестче чтобы ощущалось, царапает плечи, шею, ребра, хватается пальцами за край стола до боли в суставах. — Руки, — отрывисто рычит Макс, вдруг остановившись. Денис руки поднимает медленно, заторможено, терпит резкую боль, пронзившую тонкую кожу, когда Кольцов одной своей широкой ладонью обхватил чужие запястья, уверенно и сильно прижав их к столешнице. — Пожалуйста, блять, пожалуйста, — безумно-безумно шепчет, извиваясь подобно ужу на сковородке, старается сильнее к груди прижаться, больше получить. Макс быстро и уверенно наклонятся к раскрасневшемуся лицу, носом ведет по щеке, натужно, но красиво постанывает на ухо, прикусывает чужой язык, чтоб помолчал и не бранился. — Тихо, — коротко, сдержанно, но голос от возбуждения дрожит заметно сильно. Давит пальцами на простату сильнее, ухмыляется нагло и бесстыдно, наблюдая за тем, как Титов стыдливо отворачивает голову, практически прижимается щекой к гладкой поверхности стола. Его всего трясет от нетерпения, ведет от правильных слаженных движений, болезненно вскрикивает, когда Максим обводит языком ключицы и кусает откровенно, бесстыдно и больно. Оставляет пунцовые засосы на шее, груди, под ребрами кусает. Отстраняется медленно, с восхищением наблюдает за тем, как проступают на влажной коже следы от укусов. Титов не знает куда ему деваться, голову отворачивает сильно, щеку уже морозит от холодной поверхности стола, мокрая челка постоянно лезет в глаза, и Макс заботливо убирает ее со лба, пропуская влажные волосы через пальцы. Руки держат под коленями, шире раздвигают худые ноги. Макс тяжело и долго выдыхает, чертовски медленно входя в податливое тело. Сиплый скулеж режет ночную тишину. Дэн глаза закрывает, жмурится сильно, вишневые губы приоткрыты, на скулах сильнее проступает прелестный румянец. Раздраженно шипит, когда в бедра сильно и резко впиваются пальцы, резко тянут на себя, загоняя член в упругую задницу. Грубо толкается вперед, несдержанно мучительно стонет, чувствуя, как болезненно сжимаются стенки. Денис давится воздухом, головой ударяется о столешницу от жестких толчков, извивается под чужим горячим телом подобно ужу на сковородке, инстинктивно назад подается, отползти пытается, но за руки его держат крепко, ничего этого не позволяя. Кольцов выбивает из неугомонного Дениса непрекращающиеся тягучие стоны, двигается медленно, но сильно, ощутимо, так что Титов словно гореть изнутри начинает. -Макс, Макс, сильнее давай… — громко материться, когда Максим снова входит до упора, ударяется своими бедрами о чужие со звонким шлепком. Губы расплываются в безумной улыбке, глаза Дэн распахивает широко, в потолок смотрит, все от чужого пристального и довольного взгляда сбежать пытается. Широко, размашисто двигается внутри, натягивает худые бедра на твердый член все сильнее, грубее с каждым толчком. Быстро, сильно двигает бедрами, замедляется вдруг, и Денис выгибается почти до хруста, скулит, сжатые запястья оторвать от стола пытается, хоть и не дает ему сильная хватка. Дэн силится удержать хоть какую-то связь с реальностью, покидающую его с каждым новым толчком, с каждым быстрым, пылким поцелуем; болят искусанные ключицы, шея, а чужой язык снова широко проводит по кадыку. Максим любуется разгоряченным, раскрытым в кои-то веки Денисом. Ресницы, словно птички вверх-вниз вздымаются, черные глаза блестят похотливым огоньком, дрожат напряженные руки и плечи, ноги Дэн наконец сцепляет на пояснице, с силой прижимая его бедра к себе, не давая отстраниться. Хочется еще и еще, слушать прерывистое сбитое дыхание, громкий скулеж и сладкие стоны, глядеть на то, как извивается под ним Дениска, как головой вертит, старательно прячась от Максимова взгляда. — На меня смотри, — не выдерживает он наконец, в очередной раз сильно толкается снова, попадая головкой по простате. Прямого приказа не ослушаться — Титов смотрит, смотрит мутным, пьяным взглядом в чужие, прозрачные почти глаза напротив, продолжает ловить ртом живительный воздух, дабы не задохнуться от переизбытка эмоций. Кольцов попадает по простате через раз, кажется даже специально рассчитывая все так, чтобы ощущалось все сильнее, полнее и ярче, рукой ведет от губ к шее, груди, животу, нежно гладит пальцами бледную кожу, обхватывает наконец член ладонью, сжимая чуть под головкой, сочащуюся смазку собирает пальцами, до одури приятно проводит от головки к основанию. Беспорядочные и быстрые движения распаляют еще сильнее, ритм сбивается, дышать становится тяжелее, глаза окончательно заволакивает туманом: Денис жмурится, вскрикивает и громко выстанывает чужое имя, кончает, не сдержавшись. Сжимается сильно, тесно, Макс сам тихо хрипит от удовольствия, кончая следом, сжав чужие запястья так, что теперь точно синяки останутся. Руки Макс отпускает через пару минут, когда сам наконец в себя приходит, отстраняется медленно, льнет к чужим губам, лениво и легко целуя. Дэн и не отвечает почти, скулит тихонько, а ладонями довольно обхватывает чужие широкие плечи.