Мразь.

Как же я ненавижу свою ебаную жизнь. Однажды я решусь и умру красиво. Наплевать на все. Всем ведь плевать, почему же я должна быть отличимая от них. Меня поглощает это стадо уебков, что каждый день смотрят мне в глаза на улице. Лицемерием пропах воздух. Все настолько похоже на пластмассовые декорации, что и в окно не хочется смотреть. Одно и тоже изо дня в день. Вонь и ложь. Пошло оно все. Я не хочу быть стадом, подвергаться этой ублюдской системе и общественному мнению. Я хочу краситься как мне хочется, одеваться, вести себя, красить волосы как мне хочется. Я хочу проколоть бровь, губу и покрасить волосы в ярко-синий. Хочу носить огромные вещи не по размеру, удобную обувь. Но общество же не принимает фриков, это не подходит им. Ебала я вас в рот, уебки. Я хочу свободно слушать музыку, без осуждения, смотреть аниме и рисовать откровенные сцены, но не могу, потому что боюсь осуждения и насмешек. Все эти ублюдки из массовки настолько затюкали меня, что тот короб, в котором я пытаюсь закрыться от всех, стал мне почти родным. Но в нем тесно и темно. Страшно порою. А всем плевать. Они смотрят на меня по ту сторону темноты и улыбаются криво. Мрази. Верьте в своего гребаного бога и слушайте Глюкозу, надрачивайте на пресловутую Фабрику звезд и ублюдские сериалы по Россия 1. Не трогайте меня и мои идеалы! Не лезьте в мою жизнь! Я скребусь о стенки короба и все больше схожу с ума. Кричу, чтобы мне кинули нож, чтобы я перерезала себе глотку или выколола глаза. Смотреть на них уже не могу. Но тогда останется этот гул миллиардов голосов, что мерзко шепчут за спиной. Тогда придётся заткнуть уши наушниками, чтобы выкрутить звук до талого и слушать свой плейлист на репите. Но потом я стала замечать, что коробочка стала просторнее, теперь я в ней могу ходить кругами и сумасшедше улыбаться. У меня есть я и мое все. Рисунки, музыка, фанфики. Мои интересы и моя жизнь. Здесь все еще темно, но уже уютнее. Я не вижу этих ублюдков, что за стенами. Да, приходится и выходить отсюда, но не надолго. Меня все меньше задевает что обо мне говорят и думают. Пока я снова не начинаю сходить с ума. Паранойя доводит до истерики, истерика переходит в апатию, а она же в депрессию, что постепенно немного отпускает. А затем я снова схожу с ума и так по кругу. Обожаю эту ебаную жизнь и людей, что довели меня до всего этого своими действиями и бездействием. Мне страшно… Страшно… Страшно, мать вашу! Кто-нибудь, помогите мне… Я не хочу сойти с ума окончательно. Это и вправду страшно. До дрожи и слез. Многие могут не понять моих чувств, ведь пока сам не будешь в такой же ситуации, сможешь только у виска покрутить пальцем и пройти мимо. А я, как тот скулящий на обочине драный пес, перестану верить в хорошее и озлоблюсь на всех, скалясь на руку помощи. У меня пена из пасти и глаза бешеные. Они слезятся и я плачу. Мне нужна помощь, я ее хочу, но для этого нужно доверие, а доверять я боюсь больше, чем высоты. Вот так я и останусь гнить у дороги, пока меня не заклюют вороны и не сожрут опарыши и мухи. Я уже ни на кого не надеюсь. У меня есть я и моя темная коробка, в которой я хожу кругами, в наушниках на полную громкость. Пока я хожу кругами, иногда делая зигзаги, чтобы не наскучила жизнь, за стенками в коробку летят ножи. Один край подпален и тлеет потихоньку. Сверху посыпано пеплом, возле лежит кусок гранаты, которая не смогла пробить картон. И только в самом низу, на одной из стенок, еле заметно написано цветным карандашом… «Я скучаю… Но мне не разрешают называть тебя так, как тебе хотелось…» Я рыдаю и сжимаю руку на сердце, падаю на колени и прошу прощения у написавшего. Всем плевать на мои слезы и извинения, мотивы и сумасшествие. Они не слушают меня. Ну и пошли тогда нахер. Я задралась стоять на коленях, пока они смотрят поверх моей головы, не желая опустить взгляд и увидеть мою истерику и раскаяние за то, в чем я действительно виновата, а не за то, что мне приписывают. Однажды я не выдержу… Однажды я порежу не только свои берда. Однажды я превышу дозу успокоительных. Однажды я перестану бояться высоты и прыгну за бабочкой. Однажды я пошлю этот мир нахуй и улыбнусь ему в последний раз, показав средний палец. Я устрою фейерверк в честь этого дня. Я напьюсь, укурюсь какой-нибудь дрянью, хорошенько потрахаюсь и на утро… Нарисую свой последний шедевр. Это будет лучшее из моих произведений. Я оставлю на нем свой след и уйду. Пусть все ублюдки обольются слезами на моих похоронах, упиваясь своим мастерством в лицемерии, а я буду пировать в Аду своей же плотью…