***
Спустя две недели настал тот самый момент, о котором многие студенты грезили еще с начала учебного года — бал по случаю празднования Хэллоуина. Но для тех, кто входил в состав оргкомитета, последние несколько дней превратились в самый настоящий ад. Каждый вечер они неустанно подготавливали праздничные декорации, которые должны были воссоздать поистине жуткую атмосферу, достойную кануна Дня всех святых. Помимо бесчисленного количества парящих в воздухе фонарей в виде тыквы, более известных как светильник-Джек, Большой зал был украшен ажурными паутинами, иллюзорными летучими мышами, витающими под заколдованным потолком, и прочими элементами декора, которые были заимствованы у маглов, преуспевших в вопросе, касающемся праздничных украшений. Больше всего времени ушло на приготовление зелья, благодаря которому пол в зале должен был покрыться легкой дымкой, придающей таинственности. В добавок к этому ребята потрудились над тем, чтобы оживить скелетов, собранных из бутафорских костей, которые родители одного маглорожденного гриффиндорца отправили в Хогвартс посредством совиной почты. Задумка сводилась к тому, чтобы заменить привычный оркестр, которым дирижировал профессор Флитвик, группой заколдованных скелетов, способных воспроизвести любую песню, которую только попросит у них публика. В этом году руководству школы так и не удалось пригласить на праздник ни одну из известных волшебному миру музыкальных групп, поэтому студенты, желая спасти праздник, приняли решение взять все в свои руки. Но, Мерлин, в какой же ярости были мракоборцы, когда узнали, что обнаруженные в увесистой коробке останки — фикция, купленная по просьбе студентов для проведения школьного бала. Перепуганный до смерти маг, тем утром проверявший почту, поднял тревогу, лишь заприметив виднеющуюся из-под упаковочной бумаги фалангу пальца. Количество мракоборцев, прибывших в школу в тот день, могло сравниться только с тем периодом, когда работники Министерства выискивали Пожирателя, выдающего себя за студента. Нововведением в этом году стал конкурс за короля и королеву бала. На одном из последних собраний оргкомитета Ромильда Вейн рассказала, что в мире маглов это считается чуть ли не главной частью вечера, без которой не обходится ни один нормальный праздник такого плана. Дафна Гринграсс, зеленые глаза которой вспыхнули ярче луча, исходящего от ужаснейшего из Непростительных, первая же выступила в поддержку этой идеи, пускай та и была взята из мира презираемых ей маглов. Видимо, перспектива примерить настоящую корону настолько одурманила ей голову, что собственные предупреждения насчет простых смертных в кой то веки отошли на второй план. Сьюзен Боунс, являющаяся старостой Пуффендуя, столь же страстно поддержала озвученное предложение, разделяя фантазии Дафны Гринграсс. Остальные лишь молча согласились, не видя смысла высказываться против. В последнюю субботу, предшествующую балу, Гермиона все же заглянула в магазин мадам Бастьен, не питая надежды увидеть понравившееся платье среди тех, что до сих пор висели на вешалках, ожидая, когда их купят. Собственно, так оно и получилось: зайдя в отдельный зал, скрытый за бархатной шторой, Гермиона почти что проронила горький вздох разочарования, не обнаружив баснословно дорогой наряд среди прочих праздничных костюмов. Она уже собиралась уходить, но в последний момент столкнулась с мадам Бастьен, в руке которой была вешалка с тем самым платьем. Как оказалось, владелица магазина убрала его из зала, чтобы сохранить для той, на ком оно сидело как влитое. — Но почему вы решили убрать его? — изумилась Гермиона, потрясенно глядя в лицо улыбающейся хозяйке. — Я уверена, что многие из ваших клиенток захотели бы купить его без промедлений. Неужели вы были так уверены в том, что я вернусь за ним? — Я не первый год работаю в этом магазине, ma chère, и прекрасно знаю, как выглядит девушка, намеревающаяся купить платье любой ценой. Ваши глаза и улыбка сияли ярче звезд, когда вы вышли в нем из примерочной. Так что да, я была уверена, что вы еще вернетесь. Гермиона еще долгое время корила себя за то, что купила платье за целых двести галлеонов, пускай и обладала необходимыми на то средствами. Еще никогда в жизни она не тратила столь внушительную сумму денег на одежду. Мерлин, да что уж там, она вообще еще никогда не тратила двести галлеонов разом. Были моменты, когда Гермиона даже собиралась вернуться в магазин мадам Бастьен и сдать платье, ссылаясь на то, что владелица все же ошиблась, приняв ее за одну из всем сердцем влюбившихся в наряд девушек. Но она не смогла, как ни пыталась. И это лишь утвердило мадам Бастьен как опытную владелицу модного бутика, прекрасно разбирающуюся в психологии своих покупателей. По наступлении долгожданного вечера Гермиона закрылась в своей комнате и приступила к сборам. Изначально предполагалось, что этот момент она разделит с Джинни, но в последний момент планы изменились. По правде говоря, она была этому в какой-то степени рада: зная вкусы подруги, Гермиона была готова дать руку на отсечение, что в конечном счете на ее лице красовалось бы такое количество макияжа, смыть которое не удалось бы даже магией. Застегнув ремешок на босоножках, которые также были приобретены в магазине мадам Бастьен, Гермиона встала с края кровати и направилась к узкому, но вытянутому зеркалу, прикрепленному к одной из дверей шкафа. Эти темно-зеленые туфли, как и все, что продавалось в «Шапке-невидимке», однозначно можно было назвать восьмым чудом света. С первого взгляда могло показаться, что это обычные босоножки на шпильке, но стоило застегнуть застежки на обоих туфлях, как они тут же начинали видоизменяться: ничем не примечательные ремешки превращались в стебли, обвивающиеся вокруг щиколотки. Изначально Гермионе показалось, что это не та обувь, в которой девушка могла бы проходить больше часа, не испытывая при этом дискомфорта. Однако все сомнения развеялись в ту же секунду, как туфли идеально подстроились под ее ногу. Кто-кто, а мадам Бастьен и впрямь была профессионалом, раз умела делать свою одежду и обувь не только красивой, но и невероятно удобной. Воспользовавшись несложным заклинанием, Гермиона привела свои волосы в порядок: она не посчитала нужным делать какую-то необычную вечернюю прическу, поэтому лишь слегка подправила естественные локоны, придавая им более опрятный вид. Отыскав среди вещей старый ободок, купленный несколько лет назад в одном из супермаркетов Лондона, она трансфигурировала его в некое подобие фероньерки, стараясь, чтобы украшение подходило к туфлям и платью. Результат ее вполне обрадовал: из простенького черного ободка Гермионе удалось сделать обруч, состоящий из тонких переплетенных между собой лиан и прутьев. Часть фероньерки, которая располагалась на лбу, имела слабый v-образный изгиб, в центре которого крепилась прозрачная круглая страза. По бокам украшения виднелись выступы, в некоторой степени напоминающие треугольные уши, под которыми были закреплены тонкие зеленые веточки, украшенные мелкими листьями. Они красиво струились по волосам, заканчиваясь где-то в области ключиц. Гермиона то и дело крутилась перед зеркалом, с неприкрытым восторгом рассматривая свое отражение. Если еще несколько недель назад там, в примерочной, она влюбилась в это платье, то сейчас, надев его вместе с подобранными аксессуарами, была сражена наповал. Она просто не могла лишний раз не восхититься умелой работой мадам Бастьен, которая, сама того не ведая, вдохнула в нее чужую жизнь, позволяя на один короткий вечер почувствовать себя принцессой, отправившейся на бал в прекрасном платье. Однако через какие-то пару-тройку часов все вернется на свои места, поэтому Гермиона, не желая терять впустую ни минуты, положила волшебную палочку в сумку-мешочек и покинула покои, делая первый шаг навстречу волшебному вечеру. Она преодолела уже половину ступенек, которые содержала в себе винтовая лестница, ведущая в гостиную, как вдруг наткнулась взглядом на невесть откуда взявшееся препятствие в лице Малфоя. Стоило отдать ему должное: он умел перемещаться настолько тихо, что человеку, находящемуся неподалеку, не удавалось прознать о его приближении. Резко остановившись, Гермиона почувствовала, как правая нога, нетвердо стоящая на ступеньке, соскользнула вниз, утягивая за собой все тело. Страх падения выступил на передний план, и девушка, не желая кубарем полететь вниз, вцепилась в грудь Драко, сминая в ладонях ткань его черной водолазки. Слизеринец не остался в стороне и обхватил ее предплечья, даря дополнительную поддержку. Со стороны даже могло показаться, что он держит Гермиону в объятиях. — Спасибо, — с придыханием произнесла Гермиона, мысленно проклиная туфли, которые еще недавно восхваляла за отсутствие видимых недостатков. Драко медленно скользнул взглядом от ее лица к груди, и Гермионе тут же захотелось стыдливо прикрыться. Она знала, что платье плотно прилегает к коже и те участки, которые кажутся оголенными, на самом деле скрыты под непрозрачной тканью телесного оттенка, но все равно ничего не могла с собой поделать. Наверняка она слишком драматизировала, ведь многие девушки носили даже более открытые вещи и на постоянной основе. Взять хотя бы ту же Пэнси Паркинсон, длина школьной юбки которой едва достигала той, что с большой натяжкой принималась в обществе за допустимую. Но его взгляд словно пробирался под ткань платья и скользил по обнаженной коже, заставляя девичий румянец вспыхивать с удвоенной силой. Гермиона могла поклясться, что в какой-то момент буквально почувствовала его прикосновение к ложбинке между грудей. Именно там, где заканчивался вырез ее кружевного лифа. От одной только мысли об этом в животе возникали голодные коршуны, беспощадно вгрызающиеся в органы. Но на удивление в этой бочке с дегтем была и ложка меда: осознание того, что даже Малфой высоко оценил ее наряд, тешило самолюбие. Это был первый раз, когда его взгляд, обращенный в ее сторону, был восхищенным. Хотя, помнится, на четвертом курсе он выглядел не менее изумленным, увидев ее на Святочном балу. Словно рухнув с небес на землю и осознав наконец-таки всю странность этой ситуации, Драко убрал руки, попутно проведя ладонями по ее предплечьям. Гермиона отметила, что его пальцы были холодными, но отнюдь не это вызвало волну мурашек, с завидной точностью прошедшуюся по тем местам, где еще недавно его руки касались ее кожи. Реагировать так на его прикосновения было по меньшей мере неправильно. Ей следовало бы вздрогнуть, как если бы по телу вдруг проползла ядовитая змея. Но множество иголок, вонзившихся в предплечья изнутри, как будто пытались увековечить его прикосновения, запуская под кожу невидимые чернила. Неужели небезызвестные гормоны решили пробудиться именно в этот момент и под влиянием именно этого человека? Если да, то Гермионе непременно следует навестить врача, ссылаясь на серьезные проблемы со здоровьем. Но в одном можно было не сомневаться: ее организму действительно понравился этот мимолетный контакт. Гермиона знала это, потому что нечто подобное произошло с ней в Тайной комнате во время поцелуя с Роном. Мерлин, Рон. Воспоминание о нем тут же притупило те самые иголки и убило стаю коршунов, которые, в общем-то, перестали доставлять дискомфорт в тот самый момент, когда Гермиона посмотрела правде в лицо и согласилась с тем, что прикосновения Малфоя оказались не такими уж и ужасными, как ей казалось. — Тебе следует быть осторожнее, Грейнджер, — сухо ответил Драко, теперь уже глядя ей в глаза. — Может, не стоит надевать ту обувь, ходить в которой ты не в состоянии? Гермиона, на долю секунды потерявшая самообладание, изумленно приоткрыла рот, после чего плотно сомкнула губы и нахмурилась, наконец-то выпуская из рук ткань его водолазки. — Да будет тебе известно, Малфой, я умею ходить на каблуках. И это ты появился здесь как из ниоткуда, преграждая мне путь, — возмутилась она, вцепившись в сумку-мешочек, висящую на запястье. — А теперь, если ты не против, я все же спущусь в гостиную. Не найдя возражений или же просто не желая терпеть ее присутствие хоть секундой дольше, Драко отошел в сторону, и Гермиона прошла мимо, направляясь вниз по ступенькам. Вскоре дверь его покоев закрылась, вторя портрету, выпустившему наружу разгневанную девушку. Гермиона твердо шагала вдоль слабо освещенного коридора, молча глядя перед собой. В попытке избавиться от его отпечатков она принялась растирать ладонями предплечья, однако это не принесло должного облегчения. Напротив, теперь еще больше участков ее кожи были помечены его собственной. Гермиона своими же руками расширила границы тех зон, на которых до сих пор сохранялись фантомные ощущения его прикосновений. И избавиться от этого она сможет лишь когда снимет платье и примет душ. Просто замечательно. Желанная сказка обернулась мучительным кошмаром. Выйдя на пролет шестого этажа, Гермиона ступила на первую ступеньку вовремя подоспевшей лестницы и двинулась вперед, шаг за шагом приближаясь к Большому залу. Отовсюду доносились веселые голоса разодетых в маскарадные костюмы студентов. Этим вечером замок заполонили представители нечисти, среди которых изредка мелькали те, кто отдал предпочтение менее мрачным образам: феи, необыкновенные зверушки волшебного мира и даже ангелы. В этом году студенты постарались на славу: за все то время, что Гермиона спускалась на первый этаж, она ни разу не встретила хотя бы одного человека, чей наряд мог бы показаться копией ранее увиденного. Протиснувшись сквозь толпу, собравшуюся возле главной лестницы, Гермиона спустилась в вестибюль и огляделась по сторонам. Попавшая в поле зрения копна огненно-рыжих волос послужила для нее ориентиром. Джинни стояла вместе с Симусом и Айзеком, заливаясь мелодичным смехом, однако она затихла, стоило Гермионе привлечь к себе ее внимание. — Ты выглядишь просто волшебно, — выразила одобрение Джинни, узнав платье из магазина мадам Бастьен, и подбородком указала друзьям на стоящую за их спинами девушку. Стоило им обернуться, как Симус тут же присвистнул, отодвигая в сторону черную глазную повязку, дополняющую его сегодняшний образ пирата. Удивительно, но юноше даже удалось найти попугая и заставить того послушно сидеть у него на плече. Правда, это была не целая птица, а лишь ее скелет. Наверняка таким образом Симус попытался добавить своему образу мрачности. — Я бы даже сказал, убийственно волшебно, — добавил Айзек. Он, судя по когтистым лапам, желтым глазам и волчеподобному лицу, остановился на образе вервольфа. Вот только вместо обильного количества шерсти, которая должна была заменить собой одежду, он выбрал обычные черные штаны и рубашку им в тон. — Как думаешь, столько человек свернули себе шею, пока спускались по лестнице, не сводя с тебя глаз? — Ни одного, — коротко усмехнулась Гермиона в ответ на его слова. К сожалению, Малфою удалось добраться до своей спальни в целости и невредимости, а учитывая его внешний вид, который едва ли можно было назвать праздничным, посещать сегодняшнее мероприятие он не собирался, поэтому второго шанса у нее не будет. — Ну, я бы так не сказал, — Айзек деловито сложил руки на груди и перевел взгляд куда-то Гермионе за спину, вынуждая девушку повернуться. — Те пуффендуйцы, может, и не навернулись с лестницы, оказавшись наповал сраженными твоей красотой, но вот уже несколько минут то и дело посматривают в нашу сторону. Знаешь, как бы их не укачало от таких частых поворотов головой. Может, тебе подойти поближе и избавить их от столь неприятной участи? Гермиона весело хохотнула и легонько толкнула Айзека в бок, тем самым намекая, чтобы он перестал говорить глупости: еще чуть-чуть, и ее щеки вновь заалеют. — Джинни, ты выглядишь просто изумительно, — восхитилась Гермиона. Однако она не припоминала, чтобы видела нечто подобное на витринах магазина мадам Бастьен. — Откуда это платье? Джинни гордо вскинула подбородок и сделала один оборот вокруг своей оси, демонстрируя наряд во всей его красе. Это было черное платье в пол с открытыми плечами и корсетом на шнуровке, эффектно подчеркивающим все достоинства девушки, но в то же время не демонстрирующим ничего лишнего. Расширяющиеся к низу рукава были сделаны из полупрозрачной ткани, украшенной витиеватыми узорами. Чуть ниже уровня талии корсет переходил в свободную юбку, не сковывающую движения. Финальным штрихом стал кружевной чокер, в центре которого находился крупный черный камень, помещенный в оправу из металла цвета темного золота. — Спасибо, Гермиона, — тепло поблагодарила подругу Джинни, проводя ладонями по бедрам. Стоило ей поднять глаза, как Гермиона увидела, что те сменили свой цвет с привычного ярко-карего на рубиново-красный. Стало быть, сегодня младшая Уизли примерила на себя образ вампира. — Я так и не нашла подходящее платье, поэтому купила два более-менее сносных варианта и сшила из них этот. Кто бы мог подумать, что те бытовые заклинания, которым меня учила мама, все же пригодятся. — Эй, ребята, — окликнул друзей Невилл, приветственно махнув рукой. Однако его попытка привлечь к себе внимание обернулась провалом из-за стоящего в вестибюле шума. Именно поэтому Невилл принялся пробираться сквозь толпу студентов, крепко держа за руку Ханну Аббот, которой пришлось приподнять подол платья, чтобы кто-нибудь ненароком не наступил на него. Когда молодые люди наконец-то подошли к дверям, ведущим в Большой зал, стоящие там гриффиндорцы не сразу узнали в них Невилла и Ханну. Все дело было в том, что треть их лиц была скрыта под маскарадными масками в виде воронов. Да и в целом в их костюмах прослеживались декоративные элементы, позаимствованные из облика этой птицы. Так, свободные рукава белоснежного платья Ханны, начиная от локтя, были украшены множеством длинных перьев, отчего напоминали крылья. Помимо этого, мелкими перышками был украшен воротник и наплечники, крепящиеся на шее девушки за счет тонкой блестящей цепочки. Костюм Невилла же, напротив, был угольно-черным. Рукава его пиджака тоже были украшены перьями, но с той лишь разницей, что крепились они исключительно с внешней стороны руки. — Мерлин, какие же вы красивые, — умилилась Гермиона. — В таких нарядах впору сочетаться узами брака, друзья мои, — по-доброму отшутился Айзек. Невилл едва заметно напрягся, но стоило ему услышать теплый смех своей спутницы, как волнение в тот же миг стихло: она не попыталась переубедить Айзека, назвав их друзьями, а значит они и впрямь были настоящей парой. По прошествии практически двух месяцев ребята очень сблизились, но Невиллу порой казалось, что он неверно трактует поведение Ханны. Конечно, некоторые аспекты их отношений навряд ли подходили под описание дружеских, но он все равно очень переживал, так как испытывал к девушке настоящие чувства, а не расценивал ее как мимолетное увлечение. — Неужели все сегодня пришли парами? — выразил возмущение Симус, окидывая взглядом собравшихся в вестибюле студентов. — Не думал, что это правило распространяется на какие-то праздники помимо Святочного бала. — Не распространяется, — успокоила его Гермиона, также наблюдая за окружающими. Влюбленных пар среди них и впрямь было достаточно много. — Но ты же не думал, что все сегодня придут поодиночке? — Нет, но кто же мог знать, что весь Хогвартс, кроме нас с вами, так преуспел в делах сердечных. Ей-богу, я как будто оказался в отвратном кафе мадам Паддифут в разгар дня всех влюбленных. Словно получив ощутимый удар током, Симус взглянул на Ханну и Невилла и, выставив руки в защитном жесте, поспешно добавил: — Без обид. — А с чего это ты решил, что у нас с Гермионой проблемы в личной жизни? –поинтересовалась Джинни и вопросительно приподняла бровь, не спуская с Симуса пристального взгляда. Гермиона, однако, не могла с ней согласиться. Дело было в том, что она до конца не осознавала, какие именно отношения связывают их с Роном, ведь им так и не удалось расставить все точки над «i»: он, как и вся семья Уизли в целом, был слишком подавлен после смерти Фреда, чтобы тратить время на любовные пустяки. Но ведь тот поцелуй что-то значил? Должен был, ведь так? Гермиона давно собиралась разобраться в этой ситуации, но все никак не могла подобрать подходящий момент, чтобы остаться с Роном наедине: остальные члены семейства всегда были где-то неподалеку. Обсуждать вопросы, касающиеся их личной жизни, при посторонних как-то не хотелось, поэтому Гермиона по сей день не знала, к какому лагерю себя причислять: к влюбленным и занятым или же к одиноким и свободным от обязательств. Джинни явно ошиблась, сказав, что у ее подруги нет проблем в личной жизни. Напротив, ее личная жизнь как раз таки представляла собой одну большую нерешенную проблему. — Смотрите-ка, даже Филч явился на бал не один, — Айзек кивнул в сторону лестницы, на верхней ступени которой стоял завхоз, держащий на руках Миссис Норрис. Окинув всех присутствующих презрительным взглядом, он что-то пробурчал на ухо своей кошке, после чего принялся нежно гладить ее по голове. Это было единственное существо, к которому Филч питал какую-никакую симпатию. — Раз уж мы с тобой единственные одиночки на этом празднике, то нам остается только одно — повиноваться судьбе и пойти вместе, — с напускной серьезностью подытожил Айзек и приобнял Симуса за плечо, ожидая от него ответной реакции. Ему с трудом удавалось держать себя в руках: предательская улыбка так и норовила промелькнуть на его губах. — Что ты скажешь на это, дружище? Симус ловко высвободился из его хватки и отошел на безопасное расстояние, презрительно фыркнув. — Вот уж нет, — он вновь начал всматриваться в толпу, стараясь отыскать хотя бы одну свободную девушку, которая могла бы спасти его от участи провести вечер в компании любвеобильного приятеля. Его глаза тут же расширились, стоило ему увидеть Сьюзен Боунс, стоящую возле двух своих однокурсников, которые явно ее не замечали: они были слишком заняты томными поцелуями. — К твоему сведению, я уже нашел себе пару. — Да что ты? — недоверчиво усмехнулся Айзек. — И кто же она? И, что самое главное, знает ли она о том, что ты ее пара на этот вечер? — Еще нет, но скоро узнает, — Симус указал рукой на трех пуффендуйцев, двое из которых до сих пор исследовали ротовые полости друг друга, совершенно не стесняясь окружающих. — Сомневаюсь, что Боунс откажется от возможности избавиться от роли третей лишней. К тому же она чертовски горячая в этом костюме. Гриффиндорцы последовали примеру Симуса и перевели взгляд в сторону Сьюзен. Ее фигуру плотно облегал черный костюм, покрывающий каждый дюйм кожи до самого подбородка. Из кончиков ее пальцев, прямиком сквозь ткань, росли небольшие когти, которые, судя по всему, были сделаны из стекла или другого полупрозрачного материала. Несмотря на то, что кошачий нос и усы девушка предпочла нарисовать, заостренные уши и длинный хвост выглядели вполне настоящими: наблюдая за Сьюзен минуту-другую, можно было заметить, как они двигаются. — Пойду узнаю, куда крепится ее хвост. Не теряя ни минуты, Симус деланно поправил края пиратской куртки и двинулся вперед, огибая стоящую на пути парочку. — После этого вопроса тебе уж точно ничего не светит, дружище, — крикнул ему вслед Айзек, но, как оказалось, напрасно, ведь Симус даже ухом не повел. Массивные двери приоткрылись, наполняя вестибюль протяжным скрипом, и все присутствующие в мгновение ока замолкли, сконцентрировав внимание на МакГонагалл. Директор шагала навстречу студентам, но из-за обильного количества заколдованного дыма, струящегося возле ее ног, складывалось впечатление, что она плыла по воздуху. Долгие часы, проведенные за работой над этим зельем, однозначно того стоили. — Прошу внимания, — произнесла МакГонагалл, обращаясь к ученикам, — мы с радостью сообщаем вам, что бал по случаю Хэллоуина объявляется открытым. В ту же секунду Большой зал наполнился торжественной музыкой: квартет оживленных магией скелетов вполне достойно справлялся с поставленной задачей. Во всяком случае, играли они не хуже, чем школьный оркестр. Оставалось надеяться, что остальные музыкальные композиции, которые захотят услышать студенты, дадутся им столь же легко. — Раз уж мой горе-любовник предпочел провести вечер в компании женщины-кошки, то предлагаю нам с вами не идти на поводу у общества и пересечь порог этого праздника втроем. Что скажете? — Айзек поочередно взглянул на Джинни и Гермиону, после чего согнул руки в локтях, как делали это остальные кавалеры, ведущие своих дам сквозь двери Большого зала. — С превеликим удовольствием, — ответила Джинни и подхватила Айзека под руку. — Не вижу причин отказываться от такого заманчивого предложения, — Гермиона вторила подруге и взяла юношу под свободный локоть. Так ребята неспешно пересекли порог зала, погружаясь в завораживающую атмосферу Хэллоуина. На заколдованном потолке, возвышающемся у них над головами, виднелась полная луна, мимо которой то и дело пролетали ненастоящие летучие мыши, которые в конце праздника должны были обратиться в ослепительный салют. Мрачные стены помещения были украшены паутиной, на которой местами виднелись бутафорские пауки. Изначально предполагалось, что они будут настоящими, но вскоре члены оргкомитета приняли решение отказаться от этой затеи: велика вероятность, что ученики, страдающие арахнофобией, выбежали бы из зала с громкими криками, лишь увидев предмет своих худших страхов издалека. Удивительно, но даже обитающие в замке привидения решили посетить сегодняшнее мероприятие. То, как эффектно они появлялись, проходя сквозь стены, делало царящую в зале атмосферу еще более мистической. Наверняка после всего случившегося они, как и живые обитатели замка, нуждались в веселье, поэтому не смогли отказать себе в удовольствии принять участие в сегодняшнем торжестве. Даже Кровавый Барон, являющийся факультетским привидением Слизерина, решил наведаться на организованный студентами праздник. Он кружил в воздухе, изредка пикируя в толпу, тем самым заставляя студентов испуганно разбегаться в стороны. — Да начнется праздник, — торжественно объявил Айзек, подводя своих спутниц к центру зала.***
Этот бал определенно стоил всех потраченных на его организацию сил. Спустя несколько часов никто из студентов не присел дольше, чем на пару минут, да и то исключительно ради того, чтобы смочить горло или банально перевести дух. Заколдованные скелеты настолько хорошо играли каждую песню, заказанную кем-то из присутствующих, что пришлось подвинуть столы, чтобы расширить территорию танцпола: желающих потанцевать оказалось значительно больше, чем предполагалось. Даже преподаватели, которые пришли на это мероприятие исключительно ради того, чтобы следить за порядком, не смогли противиться зажигательной музыке. Так, профессор Флитвик собрал вокруг себя многочисленную толпу, которая разражалась восторженными криками каждый раз, когда он демонстрировал известные ему движения из совершенно разных танцевальных стилей. К слову, особенно хорош он был в шаффле. Гермиона и Джинни, вдоволь натанцевавшись, устало опустились за ранее занятый стол и налили себе по бокалу вишневого пунша. — Вау, — только и выдавила из себя Джинни, приложив ладонь к груди. В попытке успокоить бешено бьющееся сердце она сделала глубокий вдох, — вы и впрямь постарались на славу. Не припомню, чтобы хотя бы один бал за последние годы произвел такой фурор. Гермиона благодарно улыбнулась ей и взяла с тарелки пирожное в виде тыквы, после чего откусила от него небольшой кусочек и вытерла ванильный крем, оставшийся на губах. Десерт был настолько нежным, что таял во рту за считанные секунды. Столы полнились от всевозможных блюд, украшенных в соответствии с тематикой сегодняшнего праздника. Так, на тарелках можно было увидеть печенье в виде сушеных пальцев, мармеладных червячков, которые то и дело извивались в пиале, словно живые, и многое другое. Но больше всего завораживали светящиеся в полумраке коктейли: на каждом столе стояло по три чаши с красным, голубым и зеленым безалкогольными напитками, от которых исходило волшебное свечение. Спустя некоторое время Симус и Айзек присоединились к девушкам, шумно усаживаясь на свободные стулья. — Умираю от жажды, — запыхавшись произнес Симус, доставая из-за пазухи небольшую фляжку. Сделав внушительный глоток неизвестного напитка, он слегка поморщился и вытер губы тыльной стороной ладони. — Даже знать не хочу, что у тебя там налито, — Гермиона слегка нахмурила брови, прекрасно осознавая, что во фляжке у ее однокурсника отнюдь не обычный лимонад. Как же сложно быть ответственной старостой, когда дружишь с ярым нарушителем школьных правил. — Что? Где? Ты о чем? — невинно спросил Симус, благополучно спрятав фляжку во внутренний карман куртки. Ритмичная музыка стихла и вместо нее заиграла томная неземная мелодия, означающая, что пришло время кавалерам пригласить своих дам на танцпол и закружиться в чувственном вальсе. Именно так и поступил Симус: найдя в толпе Сьюзен, он протянул ей ладонь, и еще одна пара присоединилась к по меньшей мере дюжине тех, что уже душой и телом отдавались раздающейся отовсюду музыке. Гермиона, сидящая спиной к танцполу, не на шутку обеспокоилась, когда Айзек заметно напрягся, пристально глядя ей за плечо. — Тебе бы не помешало расслабиться, Шаффик, — Гермиона вздрогнула, услышав позади себя холодный и надменный голос. Повернувшись вполоборота, она увидела Лекса Роули, который стоял в нескольких шагах от их стола, смиряя Айзека насмешливым взглядом. Слизеринец был одет в черный смокинг с галстуком ему в тон, а на его лице красовался мрачный грим, имитирующий череп. — Выглядишь так, словно поцеловал дементора. — Что тебе нужно, Роули? — буквально выплюнул Айзек. Бегающие на скулах желваки лишний раз говорили о его враждебном настрое. — Лично от тебя ничего, — начал Лекс с явным отвращением в голосе. В следующее мгновение он повернулся к Джинни, и его губы изогнулись в соблазнительной улыбке. Настоящей Змий-искуситель, Мерлин бы его побрал. — Я пришел, чтобы пригласить Джинни на танец. — Пожалуй, я воздержусь от этого предложения: мне и здесь неплохо, — Джинни тем временем даже не смотрела в его сторону, сконцентрировав внимание на бокале со светящейся голубой жидкостью, ножку которого она лениво покручивала между пальцами. — Наглая ложь, — вкрадчиво прошептал Лекс, склонившись над ее ухом. Джинни даже слегка вздрогнула, когда он убрал один из локонов ей за спину. Айзек, наблюдая за всем этим со стороны, так сильно сжимал в руке бокал, что тот мог пойти трещинами в любое мгновение. — Я знаю, что ты бы с удовольствием потанцевала, но отсутствие подходящего кавалера препятствует осуществлению этого желания. К тому же, такое роскошное платье не заслуживает того, чтобы провести остаток вечера в тени. Айзек, чье терпение стремительно подходило к концу, уже собирался спровадить навязчивого юношу, но Джинни качнула головой, тем самым останавливая его от этой затеи. Тяжело вздохнув, она повернулась к Лексу и хищно прищурила глаза, в ответ на что тот заулыбался еще сильнее. Ее недоступность разжигала в его груди самый настоящий пожар, сравниться с которым мог разве что тот, что охватил центральный район Лондона в семнадцатом веке. Как минимум, масштаб последствий в обоих случаях был невиданный. — Один танец, и ты оставляешь меня в покое до конца учебного года. — Как пожелает дама. Лекс галантно протянул ей ладонь, и Джинни вложила в нее свою, поднимаясь с места. Напоследок одарив Гермиону успокаивающим взглядом, в котором отчетливо читалось «верь мне», она двинулась вслед за своим партнером, который вел ее прямиком в центр танцпола. Роули явно хотел, чтобы все до единого увидели их с Джинни, танцующими чувственный вальс. Стоило им остановиться, как Лекс тут же притянул к себе партнершу, сокращая расстояние между ними до минимума. В то время как в одной из его ладоней покоилась рука Джинни, другой он придерживал девушку за талию, с трудом соблюдая рамки дозволенного. Со стороны он выглядел так, будто овладел исключительной редкости артефактом, за которым гонялся каждый представитель волшебного мира. Почувствовав, что крепкая мужская ладонь скользнула еще ниже, Джинни тут же вернула ее на уровень своей талии, вперив в Лекса предостерегающий взгляд: второго шанса на ошибку у него точно не будет. Гермиона, наблюдающая за их парой издалека, отметила, что Джинни напоминает ей ослепительное пламя, а Лекс — скопившийся вокруг него черный дым. Их движения завораживали: они были пылкими, приправленными внутренним противостоянием. И почему только неправильные, опасные, не имеющие право на существование вещи порой выглядят столь красиво? Джинни и Лекс не могли быть вместе по ряду причин, но в то же время подходили друг другу как черное и белое, как добро и зло, как огонь и лед. Гармоничное единство элементов, являющихся полной противоположностью друг друга. Неожиданно перед Гермионой возник Айзек, тем самым закрывая ей обзор на вальсирующую в объятиях слизеринца подругу. — Не откажешься потанцевать со мной? Гермиона с удовольствием приняла его предложение и поднялась с места, вкладывая ладонь в протянутую ей руку. Приблизившись к множеству танцующих посреди зала пар, они тут же влились в общий поток, ведомые чувственной мелодией. Айзек, как и полагалось благовоспитанному юноше, не стал распускать руки, а лишь слегка приобнял Гермиону за талию. — Не нравится мне это. — Ты о чем? — недоуменно спросила она. — Об этом, — ответил Айзек, неприязненно покосившись на Джинни и Лекса, которые танцевали в нескольких ярдах от них. — Мне не нравится, что он то и дело вьется вокруг нее. Гермиона какое-то время молчала, стараясь понять, что именно так обеспокоило Айзека. Конечно, Роули был не самым приятным человеком на земле, но Джинни ведь не собиралась отдавать ему руку и сердце после одного лишь танца. К тому же, она всегда умела постоять за себя. «Неужели он был втайне влюблен в нее?» — невольно подумала про себя Гермиона, руководствуясь услышанным. Но это глупое предположение отпало само собой, стоило ей вспомнить, как искренне был рад Айзек, узнав, что Гарри и Джинни наконец-то объявили себя парой. — Насколько мне известно, в семействе Роули Торфинн был единственным Пожирателем смерти. Айзек невесело хмыкнул себе под нос и вновь перевел взгляд на Гермиону, упуская из виду не дающую ему покоя пару. — Как по мне, так наличие среди родственников хотя бы одного приспешника Темного Лорда уже является веским поводом, чтобы держаться от человека подальше. Гермиона неожиданно остановилась и увела Айзека в сторону, чтобы не мешать другим танцующим парам. — Это ведь всего-навсего танец, — начала она, положив ладонь ему на плечо. —Я уверена, что Джинни знает, что делает. Да и к тому же, не нападет же Роули на нее у всех на глазах. Айзек шумно втянул воздух носом, после чего все-таки кивнул, принимая ее слова во внимание. Обуздав эмоции, он растянул губы в привычной улыбке и заговорил: — Думаю, самое время вернуться и показать остальным, как нужно танцевать вальс.***
Вечер постепенно подходил к концу. Некоторые все же решили покинуть танцпол и перевести дух, попутно обсуждая переполняющие их эмоции за бокалом прохладительных напитков. Судя по тому, как вела себя часть студентов, Симус был отнюдь не единственным, кто пронес на бал алкоголь. В один момент ритмичная музыка стихла, и на сцену, расположенную на месте, где обычно стоит стол преподавателей, вышла Ромильда Вейн, исполняющая роль ведущей на сегодняшнем празднике. Откинув подол пышной фатиновой юбки, украшенной блестящей паутиной, она приложила к горлу палочку и произнесла заклинание, сделавшее ее голос в разы громче. — Ну что, Хогвартс, как вам сегодняшний бал? — задорно спросила она, в ответ на что получила шквал оглушительных аплодисментов и восторженных свистов. — Ну и ну, вот это отдача. Что ж, мы с остальными участниками оргкомитета очень рады, что наши труды не оказались напрасными. Как вы уже, должно быть, поняли, праздник подходит к концу, но это не значит, что мы не приготовили для вас прощальный сюрприз. По залу тут же прокатилась волна перешептываний: студенты с нетерпением ожидали узнать, о чем именно идет речь. — В этом году мы решили провести голосование за звание короля и королевы Хэллоуина. Судьба этих самых счастливчиков целиком и полностью находится в ваших руках, ребята, ведь именно вам предстоит отдать свой голос за понравившихся кандидатов. Мы призываем отгородиться от предубеждений и голосовать за тех, чьи костюмы, на ваш взгляд, достойны звания королевских. По истечении пятнадцати минут все студенты вновь подошли к сцене, с нетерпением ожидая оглашения результатов. Практически каждая вторая девушка сложила руки в молитвенном жесте, надеясь, что покинет сегодняшний бал с короной на голове и под руку с прекрасным королем. — Так-так, посмотрим, — с отчетливыми нотками волнения в голосе начала Ромильда, разворачивая пергамент с указанными на нем результатами. Пробежавшись взглядом по написанному, она натянула неестественную улыбку, говорящую о том, что желанный титул, увы, был присужден не ей. — По результатам голосования королем и королевой бала стали Генри Олдридж и Джинни Уизли. Толпа разразилась бурными аплодисментами, а кто-то даже заулюлюкал. Гермиона искренне обняла Джинни, которая так и застыла на месте, словно статуя, совершенно не зная, как реагировать на эту новость. — Ну же, ребята, поднимайтесь на сцену, — обратилась к ним Ромильда, стараясь разглядеть победителей в толпе. Гермиона слегка подтолкнула Джинни в направлении сцены, и та, набрав в грудь побольше воздуха, двинулась вперед по некому проходу, который образовали для нее студенты, разошедшиеся в стороны. Возле лестницы, ведущей на сцену, ее встретил Генри. Протянув руку, он помог своей королеве подняться наверх и увлек ее в центр, где их ждала Ромильда. Гермиона громко хлопала, тем самым поддерживая подругу на расстоянии, однако не все были столь же рады чужой победе, как она: многие девушки кидали в сторону Джинни завистливые взгляды, изредка ударяя ладонью о ладонь, дабы не показаться невежливыми. Среди них были и Лаванда с Парвати, которые на удивление стояли вместе. Значит, их дружба все же смогла преодолеть тот неприятный инцидент, произошедший в начале сентября. В то время как Лаванда старалась даже не смотреть в сторону сцены, не желая лишний раз испытывать терпение подруги, Парвати не отводила взгляда от находящегося там Генри. Кажется, она до сих пор испытывала к нему чувства. Гермионе в какой-то степени стало ее жаль: девушка стояла в свадебном платье, являющемся частью образа мертвой невесты, с тоской глядя на юношу, в сердце которого для нее так и не нашлось места. Запечатли кто-нибудь этот момент на камеру, и полученную колдографию вполне можно было бы выдать за иллюстрацию к истории, повествующей о несчастной любви. Правда, Генри Олдридж был далек от образа героя-любовника, который действительно заслуживал того, чтобы лить по нему слезы. Неподалеку от них стоял Лекс Роули. Слизеринец выглядел настолько мрачно, словно кто-то только что свернул шею его любимому щенку прямо у него на глазах. Он был еще одним несчастным влюбленным, разделяющим ту же тягостную участь, что и Парвати. Стоило Олдриджу приобнять Джинни за талию, как Лекс мгновенно напрягся, с силой сжав кулаки. Его суровое выражение лица свидетельствовало о готовности подняться на сцену и вырвать сопернику руки. Однако здравый смысл все-таки взял верх, и Лекс, развернувшись на месте, удалился к столу, за которым сидели несколько его однокурсников. — Грейнджер. Гермиона обернулась на зов и увидела Дафну, на лице которой, как и всегда, не было ни капли доброжелательности. Стоило ей перевести взгляд чуть выше, как она тут же в ужасе отпрянула: поверх светлых волос слизеринки, собранных в роскошный пучок, была надета золотая корона из самых что ни на есть настоящих змей. Змей, Мерлин бы их побрал. Они извивались и шипели, соответствуя настроению своей хозяйки, которая, по всей видимости, решила перевоплотиться в Медузу Горгону. — Где Драко? — продолжила она, недовольно скрестив руки на груди, которая, кстати сказать, чуть ли не вываливалась из позолоченного металлического корсета. — А мне-то откуда знать? — сдержанно возмутилась Гермиона. — Помнится, у тебя с ним отношения всяко лучше, чем у меня. Змеи зашипели еще сильнее, но Гермиона и бровью не повела. Однако внутри нее все сжалось в тугой узел: ничего в жизни она не боялась так, как змей. — Он должен был принести короны, — наконец ответила Дафна, не видя смысла пререкаться. — Я думала, что это твоя обязанность. — Так и было, — задумчиво протянула слизеринка, чуть склонив голову вбок, — до недавнего времени. Утром я попросила Драко принести короны, потому что он сказал, что не собирается идти на бал, а я, напротив, не хотела пропускать ни минуты. Он пообещал, что поможет, но, как видишь, его здесь нет. Что ж, значит, Малфой считал допустимым вести себя неуважительно не только по отношению к ней, но и к собственным друзьям, если Дафну можно было отнести к таковым. — Я принесу короны. Где они лежат? — Там, где я их оставила, — Дафна театрально закатила глаза, когда Гермиона ответила на ее колкость холодным взглядом, которому научилась у Малфоя. — Они в заброшенном классе, где мы проводили собрания. Гермиона коротко кивнула и развернулась на месте, направляясь к выходу. — Грейнджер, — крикнула ей вдогонку Дафна, делая шаг вперед, — а что делать с ними? — раздраженно махнула она в сторону Генри и Джинни, которые до сих пор стояли на сцене, ожидая своей коронации. — Не знаю, — ответила Гермиона, беспомощно разводя руками. Мерлин, почему все возникшие трудности окружающие непременно пытались переложить на ее плечи? — Можете запустить праздничный салют, это даст нам немного времени. Я скоро вернусь. Не дожидаясь ответа Дафны, она быстрым шагом проследовала к распахнутым дверям Большого зала и, оказавшись в вестибюле, направилась на третий этаж, где располагался тот самый кабинет, в котором лежали богом забытые короны. Пролетом за пролетом она поднималась на нужный этаж, изо всех сил стараясь не давать волю эмоциям, что было крайне сложно, ведь чаша ее терпения была полна до краев. Неужели Малфоя не заботил никто, кроме него самого? Почему он считал, что может вот так просто нарушать данные кому-то обещания, не испытывая при этом угрызений совести? Если ему действительно было плевать на всех и вся, то какой смысл давать окружающим ложные надежды? Это по меньшей мере бесчеловечно. Хотя о каких вообще понятиях человечности можно говорить, когда речь идет о Малфое. Распахнув дверь заброшенного кабинета, Гермиона переступила порог и остановилась, стараясь привыкнуть к непроглядной темноте. Когда окружающие вещи стали обретать четкие очертания, она сделала первый шаг по направлению к дальней парте, на которой находилась коробка, ранее принесенная Дафной. В следующую секунду Гермиона застыла на месте, словно вкопанная: на одном из впереди стоящих стульев непринужденно сидел Малфой, который даже не соизволил обернуться, хотя наверняка услышал, как скрипнула дверь позади. Резко сжав ладони в кулаки, Гермиона просеменила в его сторону, готовясь разразиться гневной тирадой. Его поступок стал доброй порцией плавиковой кислоты, мощной струей влившейся в ее фарфоровую чашу терпения. После такого хрупкий сосуд был безвозвратно уничтожен. — Я просто не могу поверить, что ты так поступил, — моментально завелась она, вставая перед Драко. — Ладно я, но ты подвел Дафну, хотя вы с ней… — Гермиона смолкла: полное отсутствие реакции со стороны слизеринца насторожило ее. — Малфой? Но он по-прежнему молчал. Тогда Гермиона подошла к Драко практически вплотную и слегка наклонилась, вглядываясь в его лицо. Мгновение, и она вскрикнула. Однако на деле из ее рта не вырвалось ни одного жалкого звука: цепкие лапы ужаса сдавили горло, не давая возможности позвать на помощь. Трясущейся рукой Гермиона постаралась нащупать его пульс, но ни одна даже самая слабая пульсация не ударилась о ее палец, как это было в тот раз. Призраки прошлого сами собой ожили перед глазами, перенося ее в тот хогсмидский переулок. Вот только сейчас это был не ночной кошмар, от которого Гермиона могла с криком проснуться и обнаружить, что в действительности находится в собственной кровати в башне старост. Все выглядело слишком натурально: ситуация повторилась вновь.