Твой портрет

      Художественное образование далеко не каждому под силу. Ты обладаешь либо талантом, либо нечеловеческим усердием. Ленивых художников просто не существует, а даже если и существуют, то такие не имеют права называться художниками. Возможно, достаточно категорично, однако именно так считала Леви. Зачастую люди искусства – это те люди, которые не знают, что такое покой, это люди, у которых безумие существует лишь вкупе с гениальностью. Это люди, которые приносят в мир прекрасное, это люди, которые поражают своим усердием, это те, кем будут восхищаться до конца времен.       Однако сами они этого не замечают. Им кажется, что они занимаются чем-то совершенно обыденным пока накладывают слой за слоем на холст, создавая очередной шедевр. Если составить рейтинг из самых придирчивых людей на свете, это даже не юристы, у которых все по закону и ни шага в сторону, на первом месте будут стоять именно люди искусства, у которых лишний миллиметр – масштабная трагедия.       – Вот ответь мне как художник художнику, ты рисовать умеешь? – физиономия Ханджи материализовалась перед Аккерман, загораживая вид на композицию.       – Мешаешь, отойди, – спокойно попросила девушка.       – Ээээрвиииин, – жалобно обратилась та к длинноволосой блондинке по соседству, которая накладывала тени на драпировке.       – Ханджи, я понимаю, что ты устала, но ты действительно загораживаешь вид.       – Сама не работаешь, другим не мешай, – констатировала факт Леви, чтобы быстрее прогнать назойливую подругу.       Не стоит говорить о том, что на художественном факультете выживают сильнейшие, однако с потоком, в котором пришла Леви, случилась какая-то катастрофа. Всего было четыре группы. Аккерман числилась в 1-D, Ханджи в 1-C, а Эрвин в 1-B. А теперь они все были в 3-А.       – Леви, посмотришь? – блондинка выглянула из-за Ханджи, обращая свой внимательный взгляд на темноволосую, которая сосредоточенно подбирала оттенок на палитре.       Аккерман сделала еще пару пробных мазков и затем молча встала с места. Ханджи практически взвыла, не понимая, как эти двое могут беспрерывно сидеть за натюрмортом. Леви некоторое время молча смотрела то на холст Смит, то на постановку. Блондинка терпеливо ждала оценки.       – Тут… – темноволосая чуть наклонилась, указывая пальцем на кувшин, – недостаточно контраста…       А дальше Эрвин не слушала. Она ощутила аромат Леви.Девушка никогда не духарилась, однако от неё всегда веяло свежестью. Блондинке нравилось в ней все. Она даже не поняла, когда это началось. Аккерман одевалась со вкусом, хотя и достаточно просто. Её повседневным нарядом была водолазка цвета хаки без рукавов и черные джинсы с высокой посадкой – все это удачно подчеркивало её худобу и визуально придавало рост. Хотя, как заметила Смит, девушка по этому поводу не комплексовала и никогда не носила каблуки. Сама Эрвин, в основном,ходилав свободных рубашках пастельных оттенков и зачастую мужские. Ей было так комфортнее и вдобавок это хорошо скрывало её большой размер и мощную, для девушки, грудную клетку. На низ она одевала, в основном, узкие брюки. Если рассуждать о стиле в одежде, то самой креативной в этом плане была Ханджи. Допустим сейчас она сидела в полосатой кофте, поверх которой был надет короткий горчичный сарафан и образ завершал зеленые колготки с желтыми кедами.       Леви закончила что-то говорить и Эрвин, одурманенная её присутствием рядом, что-то ответила в знак благодарности. Девушка это сделала даже не для того, чтобы услышать мнение однокурсницы, чьи работы она считала хорошими, а чтобы ей уделили внимание. Она и так прекрасно знала, что стоит добавить в натюрморте. Тем более Леви, после оценивания чужих работ, замечала больше нюансов в своей.       – Тебе не мешают волосы? – холодные пальцы коснулись ненароком скулы Эрвин, в попытках поправить светлую прядь. Та даже вздрогнула от неожиданности.       – А да… Не могла бы ты их убрать, пожалуйста? А то у меня все руки в масле, – частичная правда вперемешку с желанием, чтобы к ней прикоснулись.       Аккерман без лишних слов взяла резинку, которую Смит хранила обычно в пенале. Пальцы собрали густую капну волос в пучок и неряшливо завязали их. Леви всю жизнь носила короткий боб и как-то не приходилось экспериментировать с прическами на голове. Однако небольшой хаус на затылке блондинки ей даже шел: добавляло нежности в образ.Смит и так у всего института ассоциировалась с чем-то деловым и сдержанным. Ханджи наблюдала за этим всем уже готовая расплыться на стуле от скуки.       – Вы, конечно, как хотите, а я на сегодня официально все, – серьезно заключила она, начиная закрывать краски.       – Погоди, мы сейчас все вместе пойдем, – успокоила её Эрвин.       – Я хочу закончить, – сообщила Леви, не особо горя желанием куда-либо спешить. Зое издала что-то похожее на звук умирающего кита.       – Ладно, я пока схожу за чем-нибудь вкусным, а затем вернусь за вами, может кого подцеплю в коридоре поболтать, – поправив сумку на плече, сообщила очкастая, зная, что Смит наверняка тоже выкажет желание посидеть подольше за мольбертом.       Эрвин помнила, как еще с самого начала восхищалась усидчивостью Аккерман. Блондинка легко находила общий язык с другими людьми, ведь прекрасно понимала их и видела, что они из себя представляют. Однако, с Леви было иначе. Смит чувствовала в ней потенциал выдающегося художника, видела насколько тонко восприятие прекрасного у девушки, но вот, что она чувствовала и чего хочет, оставалось секретом.       Говорят, что человек выражает себя через свои работы, будь это живописец, гончар, писатель. Не важно. Однако, когда девушка смотрела на работы Леви она испытывала восхищения, но не могла по ним определить настроение исполнителя. Да и работы Аккерман были на разную тематику. Она пробывала рисовать все, вдобавок разнообразными техниками и материалами.       Кажется, Эрвин даже подозревала, когда это примерно началось. На втором году преподаватель поставил их в пару на проект для выставки. Сперва, казалось, девушки не особо сработаются, потому что Леви выглядела максимально отстранённой и незаинтересованной. Однако, когда Эрвин, будучи человеком коммуникативным, пригласила Аккерман обсудить проект за чашкой кофе, та предоставила ей около десятков эскизов в своем блокноте, «сделанные в перерывах между парами». Стоило им начать обсуждать их, как девушки быстро пришли к общей идеи, которая их вдохновила. Смит впервые с таким энтузиазмом вкладывалась в проект, ведь она чувствовала, что обе девушки отдаются делу сполна, а не так, как это бывает в большинстве групповых проектах, где один работает, а второй делает только вид, что работает. Впервые на памяти блондинка просыпалась рано, не ворчала на каждое утро, приходила в институт до начала пар, а затем они с Аккерман еще оставались допоздна. Однажды девушки заснули в кабинете, однако охранник разбудил их и вытолкал на улицу.       От воспоминаний оторвала Ханджи, которая уже, оказывается, успела сбегать в буфет и поболтать в коридоре с парнем с архитектурного. То ли Эрвин так сильно провалилась во времени, то ли подруга такая шустрая. Однако все же оказалось первое, ведь Леви успела закончить натюрморт и уже собирала вещи.       – Может стоит добавить больше серого?.. – неожиданно задумалась Аккерман, когда уже собиралась убирать холст.       – О, нет-нет-нет-нет, на сегодня хватит, – запричитала энергично Ханджи и практически взяла девушку в охапку, утаскивая к выходу.       Эрвин же осмотрела кабинет, ничего ли они не забыли? И как раз в поле зрения попал её блокнот для эскизов, который лежал на табуретке. Так и остался забытый и покинутый, если бы девушка не проверила. Сунув его к себе в рюкзак, блондинка вышла из кабинета, запирая его на ключ, который ещё требовалось отнести преподавателю.       Как только троица вышла на улицу, Аккерман глянула на часы.       – Скоро мой автобус подойдёт, так что я пойду, – коротко сообщила она.       Подруги даже не стали задерживать её, ведь знали, что Леви ехать на другой конец города. Попрощавшись, темноволосая быстрым шагом направилась к остановке.       – Прогуляемся? – поинтересовалась Ханджи.       – Пошли.       Домой Смит вернулась уже поздним вечером. Гора красок, кисточек и ещё какого-то барахла на столе так и кричала, чтобы её разобрали. Но блондинка лишь махнула на неё рукой и принялась доставать содержимое сумки. Сперва девушка не поняла, что в её вещах делают два абсолютно одинаковых блокнота, но затем до неё дошло, что она по ошибке взяла вещь Леви. Так вышло, что девушки независимо от друг друга купили одинаковые скетчбуки, единственное, чем они отличались – так это цветом ляссе. У Аккерман он был красным, а у Смит белый. Недолго думая, блондинка решила, что ничего не случится, если она посмотрит его. Устроившись поудобнее на кровати меж подушек, она открыла первую страницу. Кажется, в эту самую минуту сперло дыхание. С белой страницы на девушку смотрел её же портрет. Эрвин прекрасно помнила этот момент. Буквально сегодня она вспоминала про совместный проект с Леви. Она тогда сильно измазалась в краске и ей резко захотелось почесать нос, забыв, что все руки в синем, она прямо так потерла зудящий участок кожи, из-за чего Аккерман издала пару сдержанных смешков, и блондинка тут же осознала, что произошло. Она сама затем рассмеялась. И вот такая веселая и измазанная в краске Смит была изображена на первой странице блокнота. Видимо это было весьма запоминающе, раз Аккерман смогла воспроизвести на бумаге фрагмент воспоминания.       Эрвин продолжила листать дальше. Через эскизы всяких бытовых вещей, фрагментов домов, набросок еды и прочего всего, попадались портреты Смит. На одном она читала книгу, на другом слушала пару, приложив ручку к подбородку, на следующем закатывала рукава рубашки, далее сидит за мольбертом, или пьет кофе. Кажется, здесь было Эрвин больше, чем у той в собственном смартфоне в галерее. Девушка отложила блокнот на подушку и прикрыла рот рукой. Щеки пылали жарче температуры в Африке, а губы норовились изогнуться в глупой и совсем ребяческой улыбке.В это было весьма сложно поверить, однако стала бы девушка просто вот так делать кучу эскизов с человеком, который ей безразличен? ***       На следующий день Смит старалась выглядеть как можно невозмутимей, когда протянула Аккерман её блокнот.       – А я думала, где… – тут девушка осеклась и добавила каким-то непривычно тихим для неё голосом, – ты смотрела?..       – М? – сделала вид, что не расслышала блондинка.       – Спасибо… – темноволосая взяла блокнот, поджав и без того тонкие губы.       Это первый раз на памяти Эрвин, когда девушка так шустро отвернулась и отправилась в кабинет. Однако уже на следующей перемене она выглядела такой же невозмутимой, а Смит просто не хватило смелости спросить у неё про наброски или хотя бы как-то направить разговор в нужное русло.       Об этом случае никто из них больше не вспоминал, однако теперь Смит начала замечать, когда именно Аккерман делала с неё наброски. И каждый раз девушка не знала куда себя девать, она сразу чувствовала напряжение и неловкость. И вовсе не потому, что это было неприятно. Совсем нет. Даже наоборот весьма льстило такое внимание, тем более от интересующего тебя человека. В такие моменты Смит путалась в своих мыслях и пыталась вспомнить, как вести себя естественно. И как она раньше не замечала такой внимательный взгляд Леви? Однако, будучи очень социальной, в данном случае Эрвин просто не знала, как начать разговор на такую неловкую тему. Она могла запросто подойти к любому студенту и предложить ему участие в какой-то студенческой авантюре, ведь все-таки блондинка состояла в студсовете. Но кто же знал, что именно в случае с Леви превосходные навыки коммуникации окажутся бесполезными.       Так прошло около месяца. Эрвин обедала в столовой, когда Аккерман подошла и положила какую-то толстую папку на стол.       – Декан подкинул нам проект, – сразу в лоб заявила темноволосая.       – Мы с тобой? – слишком резко оторвалась от еды девушка, только стоило ей подумать о совместном проекте с Леви.       Та снисходительно усмехнулась, так как блондинка размазала соус за линию губ. Тонкие пальцы потянулись к лицу, а затем медленно и аккуратно убрали соус.       – Я только руки помыла, – решила проинформировать девушка, пока вытирала палец салфеткой, хотя на деле это могло волновать только её.       А у Смит кажется в этот момент еда в горле застряла. Она поспешно перевела взгляд на папку, открывая её.       – Только знаешь… давай будем в этот раз работать у тебя дома? Чтобы можно было если что остаться на ночь. Я бы предложила свой дом, однако ко мне сейчас приехал двоюродный брат на время, – девушка сразу сгенерировала отличный ход, чтобы провести с Леви как можно больше времени. Однако она ничего и не придумала, все сказанное было правдой.       – Неплохая идея.       – Тогда сегодня сразу после пар к тебе, – утвердила план действий блондинка.       Эти чертовы пары, казалось, не хотели заканчиваться. Еще никогда высидеть их не представляло столько мучений. Однако все вечное не бесконечное. И в итоге девушки оказались на автобусной остановке. Эрвин уже парочку раз была у Аккерман дома. Хотелось бы, конечно, еще больше, но темноволосая действительно жила далеко.       В квартире, как всегда, было чисто до сияния. Леви рушила все стереотипы о тех творческих личностях, которые живут в хаосе и вечно забывают, что у них где лежит. Хозяйка дома направилась на кухню, чтобы включить чайник, в то время как Смит устроилась поудобней на диване в комнате, которая была и гостиной и спальней. Темноволосая совершенно свободно зашла в зал сразу на ходу снимая водолазку. В таких вещах она совершенно не стеснялась, видимо была абсолютно уверена, что подруга ей не интересуется в этом плане. Эрвин усердно пыталась сделать вид, что рассматривает работы Аккерман для выставки, которые стояли ровным рядом у стены. Однако, когда Леви стянула штаны, голубые глаза все-таки переключились на более интересное зрелище. Девушка сейчас стояла спиной к блондинке и складывала вещи в шкаф. А затем она наклонилась, чтобы достать свободную футболку, тут Смит уже совсем не выдержала.       Она поднялась с дивана и подошла сзади к Леви, которая только-только натянула футболку в три раза больше неё. Хрупкое тело мягко обхватили из-за спины руками. Аккерман невольно вздрогнула, явно не ожидая такого.       – Не стоит так опрометчиво оголяться передо мной, – донесся шёпот над ухом.       – Что-то не так? – в тон чужому голосу выдохнули в ответ.       – С твоего появления в моей жизни все не так, – губы аккуратно коснулись хрящика.       – А конкретней? – пальцы вцепились в руки, обнимающие худое тело, однако не спешили убрать их.       – Я все хотела спросить про те мои портреты…       – Так ты видела?..       Леви изловчилась и повернулась к блондинке, поднимая голову. Их взгляды пересеклись. Некоторое время никто не решался нарушить тишину. Эрвин медленно обняла девушку одной рукой за талию другой огладила её скулы и поправила короткие волосы, которые налезли на бровь. Аккерман в свою очередь ответила тем же, сжав ткань рубашки блондинки в зоне лопаток.       Буквально один рывок и одно желание на двоих. Леви привстает на носочки, а Эрвин наклоняется. Их губы встречаются и обе ощущают, как давно этого хотели. Сколько было взглядов, сколько случайных касаний, сколько недосказанный слов.       Смит легко подхватывает девушку за бедра, которая интенсивно прижимается ближе. И еще через мгновение они оказываются на мягком диване, который, правда, тесноват, но да какая разница. Их губы разомкнулись при падении, что было естественно, но это лишь раззадорило. Леви слегка приоткрыла рот, чтобы вдохнуть воздуха и заодно удостовериться в происходящем. Однако Эрвин восприняла это как приглашение и по коже пробежалась легкая дрожь, когда их языки соприкоснулись. Они задыхались. И даже не от того, что долгие поцелуи вытягивали кислород, а от того, что сердце бешено колотилось, осознавая реальность происходящего. Леви никак не могла отпустить мягкие губы и тянулась к ним до последнего, пока блондинка медленно отстранялась.       В итоге открыв глаза, она увидела перед собой лицо Эрвин, которое было как никогда близко. Её пышные светлые волосы спускались по плечам Аккерман золотым водопадом. Голубые глаза завораживали, как бескрайнее небо.       – Ты целуешься так же, как рисуешь.       – Как?       – Изыскано.       Леви обняла девушку за плечи, когда та вновь поцеловала её. А затем ещё и ещё. И так множество раз, словно мелкий дождь осыпал все лицо с шеей. Смит хотелось, чтобы её лучшее творение запечатлелось на бледной коже. Потому губы мягко водили по изгибам. Аккерман почувствовала, как руки пробираются под её футболку. И если это не остановить, то… губы коснулись чувствительной шеи, да так, что девушка вздрогнула и еще раз вздрогнула, когда пальцы нащупали затвердевший сосок под лифчиком. К чёрту. Это точно нельзя останавливать.       Худые ноги обвили бедра Смит. От чего та, кажется, вошла в больший кураж. И футболка, скрывающая все самое интересное, оказалась на полу. Однако Леви приостановила девушку за плечи.       – Ты тоже… – пальцы подцепили ворот рубашки, давая понять, что от неё требуется немедленно избавиться. Эрвин сглотнула.

***

      Свет проникал в комнату сквозь тюль. Смит лежала полуголая на разложенном диване. Внизу бедра прикрывала простынь, а грудь разметавшиеся локоны. Солнечные лучики красиво ложились на кожу, делая образ более светлым и нежным. Леви собрала на кисть немного охры, добавляя цвета на холст. Буквально еще пару мазков, но Эрвин зашевелилась и сонно разлепила глаза, переворачиваясь с бока на спину.       – Что ты делаешь? – невнятно пробормотала она, поднимаясь с подушки.       – Посмотри, – Аккерман отложила кисть, – давно хотела попробовать акрилом.       Блондинка лениво поднялась с постели и подошла к девушке.       – Знаешь, это смущает, – тихо прокомментировала Эрвин.       – Мне нравится.       Руки потянули художницу обратно к кровати, заставляя покинуть мольберт.       – Лучше полежи со мной.