***
Закатное солнце светило прямо в лицо, рождая чёткие густые тени от каждого листка на ветвях и даже от травы. Пожухшая, высушенная солнцем осока бессильно склонялась к земле тёплым колючим ковром и шуршала под ногами. Яркий свет выделял и делал живее каждый колосок и пушинку-одуванчик на лугу, и даже капельки воды на тонких усиках голубых цветов, распущенных, словно зонтики. Краски самых разных оттенков били в глаза, кричали, созывая к себе бесчисленных шмелей и других рабочих насекомых. Можно было даже разглядеть наяву солнечные лучи, как они спускаются к земле между резными тенями от листьев. — Вот оно, то озеро, — объявила Офелия, вглядываясь в ряску, в которой пропадала приведшая их сюда дорога. — А вон и мостик. Что? Нишка чуть дёрнулась, пряча улыбку, и почесала голову вокруг рожек. — Ничего-ничего. Я просто подожду тут и посмотрю, что дальше будет. — Ясно. — Спросили дорогу у всезнайки-волшебника, называется. Опять мне первой идти? — Кара апатично притопнула по доскам мостика, пробуя его на прочность. — По-моему, кто нас сюда завёл, тот и отвечать должен, когда окажется, что мы заблудились. — Не о чем волноваться — если там снова никого нет, по крайней мере, не так стыдно будет! — Что-то я не заметила, чтобы вы этот озёрный край лучше меня знали. И вообще, чего спорить-то, — Офелия сложила руки рупором и прокричала в сторону озера: — Привет! Здесь живут пикси леса Невервинтер? Поверхность озера, дубы, ели и чуть клубящийся туман, скрадывающий далёкий берег отозвались ей лишь громким чистым эхом. В прозрачной дымке невозможно было отличить отражение от настоящего мира, и казалось, что перед ними бездонное ущелье, глубины которого постепенно исчезают во мгле. Нишка выдохнула облачко пара и негромко ухнула, слушая, как звук растворяется над водой. — Не хочу показаться занудой, но я правда не думаю, что они ответят. — Вот поэтому Кара и идёт первой. Тебе на роду написано с феями толковать. Колдунья ступила на грубый понтонный мостик, и брёвна весело заскрипели у неё под ногами. Пройдя над отражением бездонного темнеющего неба, почти не искажённым рябью, она попала внутрь ветвей огромного раскидистого бука, крона которого ярко-зелёной шапкой касалась воды. Продолжая идти вперёд, Кара обогнула широкую ветку, наклонившуюся над самой дорожкой, и только тут заметила, что земля осталась далеко внизу. Оглянувшись, она увидела повсюду лишь корявые ветви и листья, сквозь которые пробивалось солнце. Не было ни следа берега озера. — Шутники нашлись, — пробормотала она, оглядывая мириады деталей в древесном шатре над головой, среди которых почти невозможно было что-либо найти. Высоко подняв голову и внимательно следя, куда ставит ноги, Кара неспешно пошла дальше, по дощатому настилу, уводящему её всё выше, мимо узловатых веток и вокруг центрального ствола. По дороге ей начали попадаться большие дупла, закрытые дверьми из листьев-кувшинок, каждая — с рост человека. И всё же, перешагнув протянувшуюся над тропою ветку, Кара чуть не споткнулась, ощутив под ногами шершавую упругую поверхность — дорожка дальше состояла из раскрытых цветков с белыми лепестками, фигуристыми, изгибающимися, словно языки пламени. Каждый из них был такой огромный, что выдерживал её вес, не ломаясь, а совсем рядом, посредине цветка выше её головы торчал столбик с огоньком на вершине, будто волшебный фонарик. Оглянувшись назад, Кара окончательно остановилась. Незаметно для себя, она оказалась уже у самой верхушки бука, только вот сама она стала при этом величиной с самый маленький листок. Вокруг неё была широкая поляна из цветов, солнечно-жёлтых, алых и лиловых, каким-то чудом оказавшихся на кроне дерева. Ветви над головой были оплетены столь же разноцветными огнями, которые мигали и играли на фоне тёмного неба. Вереницы таких огоньков протянулись над поляной, как на невидимых в темноте паутинках, покачивающихся от ветра. Среди погружённого в сине-зелёную тьму леса, напоминающего морские глубины, этот свет смотрелся особенно тепло и по-домашнему, как освещённые окна в далёкой деревне. Из пустого воздуха до Кары донёсся задорный смех, то приближаясь, то удаляясь прочь. По руке, кажется, скользнуло что-то мягкое, и Кара отпрянула — чтобы никого не увидеть рядом. Никакого пути обратно видно тоже не было, что, впрочем, и не очень удивляло. — Значит, любите поиграть с людьми? — Кара кружилась из стороны в сторону, рассматривала окружающий мир во все глаза и впитывала в себя свободно разлитую в воздухе волшебную ауру. — Я тоже так могу. Она сотворила между ладоней маленький пламенный шарик, как драгоценный камень, в каждой грани которого отражался внутренний свет и огонь. Чувствуя на руках приятное тепло, словно она протянула их к костру, Кара выпустила шарик вертикально вверх, и он вспыхнул новой звездочкой на небе. Глядя ему вслед, Кара провела пальцами по воздуху, словно размазывала густую краску по небесному холсту, и пламенный цветок расцвёл в полупрозрачную фигуру, распушив перья и вздрогнув роскошным, изогнутым длинным хвостом. Нарисованная грубыми мазками птица взмыла ещё выше, расправляя крылья и обретая жизнь, распахнула клюв в беззвучном крике и обрушилась вниз, пролетела над самой поляной и озарила цветы своим горячим светом. За нею, словно эхо, всюду следовал её призрачный след-двойник из вспыхивающих на миг языков пламени, искр и чёрной сажи. Воздух вокруг неё искажался и плыл волнами жара, как над пустыней в самый ясный день, и Кара на своём лице ощутила её пролёт, словно с улицы сразу вошла в натопленное помещение. Она развернулась кругом, взмахнув руками, и птица последовала за её движениями, вокруг неё, переливаясь разными оттенками пламени, как солнце блестит на разных гранях бриллианта. Кружась вокруг собственной оси, Кара хлопнула руками и устремила их перед собой, встряхнула запястьями, как, она видела, делали дирижёры оркестров. И пылающая красавица рванулась вперёд, перемахнула через голову девушки и закрутилась в воздухе огненным кольцом, прежде чем растаять, погаснуть в пустом воздухе, как звёзды с наступлением дня, распахнув огромные крылья на всю ширину поляны. Над распустившимися цветами раздался хоровой вздох восторга и довольные перешёптывания, и небо заполнили шорохи бесчисленных трепещущих крыльев. Выбрав момент, Кара выхватила из воздуха рядом с собой чью-то невидимую руку и крепко сжала в ладони. — Может, поговорим? — вежливо предложила она, пытаясь отрешиться от того, что её ощущения будто раздвоились. — Это было здорово! — выкрикнул задыхающийся голос у неё прямо над ухом. — Меня чуть не зацепило! Сердце до сих пор так и бьётся! На глазах Кары от её ладоней, только что стискивающих пустоту, пробежала по воздуху светящаяся волна, оставляя за собой тёмную кожу с серыми прожилками, будто нанесёнными поверх краской, и невероятно яркие, цветастые одежды. Когда волна окатила всю фигуру, перед ней оказался счастливо улыбающийся парень с эльфийскими чертами, хрупкими руками и пальцами настоящего художника. Его растрёпанные волосы на кончиках будто окрашивались живым пламенем, взметаясь вверх, как искры над костром. На его коже и на незамысловатой, но очень яркой одежде то и дело вспыхивали огненные языки, как на углях, обдуваемых ветром. В воздухе над ним курился дымок, пахнущий горячим деревом, и Каре казалось, что в ладонях она держит будто бокал горячего вина. Под мышкой он нёс охапку тёмно-фиолетовых цветов, которую тут же вручил ей, осыпав миниатюрными сухими лепестками. Кара наконец догадалась выпустить его руку и ясно ощутила, как пылает её лицо. «Вот так», заверила она себя. «Всё в порядке. Ладно». — Ну, тем более. Проявляйтесь уже все. Парень свистнул, и на поляне разом показалось всё собравшееся поселение. Феи сидели на цветочных лепестках, парочками и небольшими группами, с интересом поглядывая на человека в своих рядах. У многих из них из-под копны волос выглядывали прекрасные, ветвистые оленьи рога, чисто-белые, будто выточенные из камня. Другие щеголяли разномастными звериными ушами, торчащими, висящими, мохнатыми, треугольными или мягкими, а у кого-то среди встрёпанных волос зачесались крошечные перья от самых разных лесных обитателей. Кара заметила, что какие-то нечеловеческие черты были почти у каждого в собрании — и особенно выделялись оттого, что без них все феи поголовно могли бы считаться красавицами в человеческом обществе. Их красота даже казалась чрезмерной, будто списанной с картины влюблённого художника. Слишком крупные, чувственные глаза, слишком хрупкие формы, слишком ровная кожа. Кара с трудом могла вообразить, что под такой кожей есть настоящая кровь, кости и мышцы, приводящие тело в движение, что она может чесаться или чувствовать прикосновения. Феи и правда были сказочными существами, и их странные черты как по волшебству гармонировали с остальным телом, вместо того чтобы отталкивать взгляд. Кара попыталась представить себе, какими должны быть на ощупь эти рога и уши, как они соединяются с остальным телом — и поняла, что будет легче выспросить это у Нишки, чем без толку фантазировать. Вокруг фей стаями собирались звери и птицы, так же уменьшенные волшебством — они сидели на плечах и в руках у своих хозяев, занимали все свободное место, брали еду с рук и повсюду за ними следовали, как почётная свита. Некоторые феи украсили свои волосы старыми высушенными цветами и душистыми травами, и время от времени глубоко вдыхали сладкий запах нектара, маленькими глотками, как крепкий алкоголь. Возле таких сами собой вились вихри разноцветных листьев, планируя и вновь взмывая ввысь, а в их руках заново расцветали пожухшие бутоны, мгновенно прорастали в горшочках семена, набираясь сил и старательно ища себе солнце и воду. Такого количества расцветок кожи и волос, столько простых, но с заботой сделанных украшений Каре не приходилось видеть даже на ярмарках, ни в богатом Глубоководье, ни в чудесной Серебряной Луне. — Меня зовут Мантий, — поведал парень, пока она разглядывала всё вокруг. — Видимо, придётся мне говорить сегодня за всё племя? Нам жаль, если наша хитрость перепугала тебя. Мы не желали подобного — лишь отвадить чужаков, кто не принесёт поселению ничего доброго. — Я Кара из Невервинтера. И поверь, понадобится что-то куда серьёзнее, чтобы напугать меня. Разве феи не славятся своими шалостями? Я уже ожидала чего-то подобного, идя сюда. Мантий ухмыльнулся, и с места запрыгнул на столбик дурман-цветка. То, как он умудряется удержаться на гибком тонком стебельке, Кара могла объяснить только магией. — Мы шутим только над теми, кто этого заслуживает. Защищаем наш дом от чудищ, помогаем отдельным людям расстаться с лишними вещами, чтобы они смогли принести пользу другим. А то, что мы редко действуем открыто — это потому, что в мире высоких людей нам сложно чего-то добиться иначе. Приходится пользоваться тем, чем нас одарила природа, понимаешь? Кара задумчиво оглядела его от головы до пят. Сейчас, благодаря уменьшившему их волшебству, пикси был такого же роста, как и она сама. — Ну, значит, я обратилась по адресу. Нам — мне и моей команде — нужна помощь в борьбе с монстрами, что поселились в Сумеречной роще. Бодаки. Вы, малыши, не знаете, где можно найти оружие против них? — Страшные твари, — подтвердил Мантий, хоть и не выглядел очень обеспокоенным. — Не знал, что они ещё остались где-то в лесу. Но здесь много древних, проклятых мест — должно быть, одному удалось выползти оттуда, и с тех пор… Кара вдруг ощутила, что лепесток уходит у неё из-под ног, и изо всех сил ухватилась за ближайший столбик. Мантий без труда продолжал балансировать на своём насесте, едва не касаясь ногами её макушки. — Что это!? Землетрясение?… Цветок закрывается? — Нет, — только и успел ответить он, прежде чем пропал из виду. В один миг вся поляна опустела. Феи попрятались так же быстро, как и появились, и Кара осталась одна, в своей цветочной чашечке, обнимая хрупкий стебелёк. Всё вокруг дрожало и шевелилось. Ветви бука жалобно скрипели, листья шуршали, возражая тому, кто их побеспокоил. Сжав губы, Кара подняла глаза — и обнаружила над собой огромную лохматую голову Нишки, выпутывающуюся из переплетенья веток. Её громогласный голос мог бы поспорить с грохотом камнепада… — Ух. Как сюда вообще пролезть-то? И куда… — тут она заметила перед собой цветущую поляну и замерла, оторопев. — Красота-то какая! Вы только посмотрите, кто у нас здесь. Маленькая… — Нет. — …миленькая… — Нет, — Кара предостерегающе подняла палец. — Даже не думай об этом! — …фея цветов! Не обращая внимания на её жалкие попытки удержаться на качающемся цветке, рука Нишки сомкнулась вокруг Кары и запросто захватила её в плен. — Нишка, одумайся! Не смешно! — она попыталась отстраниться, когда горячее дыхание разметало по лицу её волосы, но ловкие пальцы было никак не одолеть. — Тебе ещё со мной в одной комнате жить! Я ж тебе жизни не дам! Кириковы штаны, да убери меня ото рта! Я отсюда каждую родинку и каждую морщинку у тебя пересчитаю! — Хм. Ладно, ладно, убедила. А чего ты мне своей магией не угрожаешь? Кара кое-как поёрзала в чужой хватке, пока её поднимали на уровень глаз. Ничего не чувствовать под ногами, особенно когда руки плотно прижаты к бокам, так что ни заклинание сотворить, ни ухватиться за что-то хотя бы — ничуть не приятное ощущение, так что ей вовсе не хотелось расшатывать свою тюрьму. — Я-то надеялась, что до этого ещё не дошло, — настороженно пояснила она, неистово вглядываясь в громадные зрачки перед собой. Так близко от себя она их никогда не ждала увидеть. Кто бы знал, что у Нишки не совсем человеческие глаза — зрачки чуть вытянуты по вертикали, а радужка немного шире, чем нужно, и наполнена рассыпанными золотыми искорками, как веснушками. — Так, значит, ты не будешь против, если я защекочу тебя сейчас…? — Нишка попыталась дотянуться до неё пальцами другой руки, но не решилась оторваться от ствола, на котором держалась. — Нишка. Мы же с тобой вроде обе взрослые женщины. Вот какого дьявола ты мной будто в куклы играешь!? — Ну прости, не удержалась. Как такой момент упустить было, — Нишка с болью в глазах последний раз оглядела свою находку. — Ух ты. Вот уж никогда не думала, что когда-нибудь придётся перед тобой извиняться. Что это на нас сегодня нашло? — Не разжимай руку!!! — Спокойно, спокойно. Нишка опустила её на цветок и понемногу расслабила хватку, чтобы её спутница успела опереться на дрогнувшие ноги. Только переведя дыхание, Кара ощутила, как же всё внутри неё кипит от бешенства. — Уйди. — Ты хоть нашла кого-нибудь? — Уйди, говорят тебе! Коссутом клянусь, не провоцируй меня больше! — А чего ты сигнал-то подавала? — Понравилось, значит, издеваться над беспомощной пленницей в твоих руках? Человек ты, или кто вообще!? Уйди! Нишка пожала плечами, но внутри её широких глаз что-то на миг погасло. Снова вызвав сотрясение по всей волшебной поляне, её вихрастая макушка скрылась за ветвями, спускаясь — но листья ещё долго шелестели, отмечая её нелёгкий путь вниз. Кара некоторое время крепко держалась за свой родной стебелёк, чувствуя передающуюся ногам дрожь. Когда же больше ничто не угрожало сбить её с ног, она со всей силы ударила по столбу кулаком, так что чуть не до крови отбила руку, когда упругая плоть цветка отбила её удар, и плюнула в него огнём прямо с языка. — Вот чертовка проклятая! — бешено огрызнулась она, для острастки ещё и пиная весело полыхающий стебель каблуком. — А я смотрю, веселая у вас компания. Может, разрешите и мне присоединиться? Мантий смотрел на неё со спины иссиня-чёрного ворона с прекрасными, умными, но грустными глазами. Ворон скакнул на ближайшую ветку над поляной, поправил сложенные за спиной крылья, шустро повертел головой из стороны в сторону и распушил пушистую бороду. — Всё не так. Это… она просто довела меня. Обычно я совсем не такая, клянусь! Вот же… — Кара в досаде оглянулась на свечку, в которую превратился столбик за её спиной. Мантий соскользнул вниз, на поляну, и легко проскакал поближе к ней, с одного цветка на другой. Следом за ним в воздухе кружили и опадали прозрачные вороньи перья. — Ну что ты. За что тут извиняться! Я лишь хотел сказать спасибо. Спасибо за то, что вы есть, — он искренне склонился в поясном поклоне — самом настоящем, как на светских приёмах — чем поверг Кару в глубокий шок. Она представила, как за ней повсюду следует стайка маленьких невидимых Нишек, и ей сразу как-то поплохело. — Так… вот оно что. Хорошо, да, а что там насчёт помощи? — Конечно. Мы ведь с вами, считай, родственные души! Твоя подруга ясно показала, что ваша команда разделяет наши ценности и наше понимание добра. Так, тут где-то у нас завалялось оружие ловцов фей — возьмите его с собой, и оно должно помочь против ваших врагов. Мантий подмигнул ей, и его ворон изогнул шею, присматриваясь к Каре одним глазом. — Уже уходишь? Ты не забывай нас. Заходи ещё — мы тебе всегда будем рады. Она легко усмехнулась, чуть печально и устало. Завести себе кого-то пушистого, кота или, скажем, хорька — чтобы было кого потрепать по шёрстке за бокалом доброго вина и с кем без лишних сложностей поцапаться, когда голова идёт кругом от премудростей жизни аристократки и колдуньи — она была готова. Но вот взять на себя заботу о стольких малышах, живых существах, с которыми надо дружить и которые к тому же владеют волшебством наравне с ней — такое ей было не нужно. Ей на всю жизнь хватит и тех проблем, что уже есть. — Про себя обещать не стану, но вот… подругу постараюсь уговорить заглянуть к вам на огонёк. Если только вы не станете учить её плохому.***
Болотистая земля хлюпала вокруг её башмаков, всё ещё влажная, хотя днём пролился совсем короткий дождь. Офелия выдирала ноги из грязи, как цапля, и продолжала двигаться вблизи твёрдого берега, раздвигая перед собой острые камышовые листья. Да, за ней точно останется совершенно отчётливый след. Она кралась в темноте мимо огромных валунов, укутанных роскошным слоем мха, лежащих здесь недвижимо неведомо сколько веков и прекрасно себя чувствующих, не собираясь слезать с насиженных мест. Мимо останков могучего некогда дерева, сгнившего изнутри и оставившего после себя одну лишь дырявую кору. Мимо провалов в земле, тёмных отверстий лисьих нор и неведомо куда ведущих проходов, присыпанных лесным сором. Касаясь пальцами сырой земли и сжимая в пригоршнях траву, она замерла, прислушиваясь к звукам леса. Рядом с ней ползли под землёй и скреблись в дереве мелкие жучки, на заросшем мелководье быстро скрывалась утка с выводком утят, и скрипами и стонами отзывался каждый порыв ветра. Всё это было ей прекрасно знакомо, приходило и отступало волнами, которые она могла отследить и к которым привыкнуть. Но где-то впереди гармонию нарушала пустота. Тревожная тишина, в которой отсутствовали звуки жизни, сколько Офелия не прислушивалась. Она нашла их. Устроившись под шатром старого дерева, Офелия выложила на более-менее сухое место принесённые с собой ветви, обрезок ткани и мелкий сор и высекла искру из огнива. Следя, как огонь потихоньку пробирается по сложенной кучке от края до края, она про себя отсчитывала ровные биения сердца и натягивала лук. И прежде чем маленький костерок успел хорошо разгореться, она уже вытащила из колчана единственную стрелу — полую, набитую внутри комом из соломы и хлопка и пропитанную дёгтем — подержала её в пламени и спустила тетиву примерно в нужном направлении. Огонь в полёте мгновенно погас, спрятавшись внутри стрелы, и разгорелся заново только там, где она упала. Но к этому времени Офелия уже бежала, следуя по разведанному несколько раз, днём и ночью, пути. Вспрыгнув на каменистый берег, она быстро обежала топкое место, через которое пролегли её следы, а тем временем далеко позади женский голос кричал в ночи: — Спасайтесь! Бегите прочь, прочь отсюда! Это не люди, а ужасные чудовища! — Глупая женщина! Ты сошла на ум… на… Не слушайте её! Люди! Пожалуйста, помогите! Скажите, что случилось! Мы уже так много не видели никого живого, одни только мёртвые тела! Бодаки двинулись в погоню, разворотив костерок под старым деревом. Следы их босых ступней путанными цепочками отпечатывались на влажной земле. Офелия держала темп, берегла дыхание и только следовала по тропе, не оглядываясь. Время от времени она вскрикивала, испуганно и визгливо, чтобы погромче, чтобы подстегнуть нетерпение преследователей. Её грудь ходила ходуном, в глазах мелькали встречные ветки и прячущаяся за деревьями Селуна. Темнота, чистая и душная, не обременённая дымкой тумана, обратилась для неё мириадами животных звуков и диких запахов, которые будто врывались напрямую ей в кровь, заставляли ноги двигаться ещё быстрее — но Офелия сдерживала себя, не давая впасть в безумный кураж, замедлялась и позволяла погоне подойти ещё чуть ближе. Они уже могли, наверное, разглядеть издали её мокрую спину промеж стволов, и вот-вот должны были подойти на расстояние убийства. И тогда, не дожидаясь, пока сердце вновь обхватит чужая когтистая лапа, она бросилась вперёд со всех ног и прыгнула в парную воду, сразу уходя на глубину. Температура в воздухе резко упала, словно на лес обрушился холодный фронт с самого северного моря. Между деревьев прошла волна густого тумана, мгновенно накрывшего рыскавших по берегу чудищ. И когда они уже не могли видеть дальше собственных рук, Офелия бесшумно поднялась из воды, принимая руку возникшей рядом Нишки. Тогда они прижались к земле, сжали в руках оружие и скользнули вперёд, ориентируясь на изумлённые голоса, перекликающиеся в серой мгле, а сами не издавая ни звука. Тогда они преследовали эти голоса и насаживали на длинные пики, наконечники которых были из фейской холодной стали, и толкали до тех пор, пока не пришпиливали к земле или к ближайшему дереву. А когда другая пара бодаков попыталась найти и освободить товарищей — их ждала только засада и та же жалкая участь. После разбойницы вдвоём ещё раз обошли каждую ловушку и вместе приналегли на каждое древко, загоняя его поглубже, чтобы никто из монстров не освободился. И ушли также вместе, пока не успел рассеяться и осесть на землю туман. — Ну что, каково самой скрываться в тумане? Офелия сидела у жаркого костра, выжимая мокрую до нитки одежду. Вынырнув из прогретой воды прямо в холодный туман, её разгорячённое тело мгновенно покрылось мурашками, словно стиснутое в ледяных обручах, и теперь она яростно растирала кожу, кутаясь в шерстяной плащ, шмыгая носом и чуть не обнимая исходящий от алых углей пар. — Хорошая же вышла тренировка. Если только не заболею после этого, закалки ещё надолго хватит. Нишка развалилась по земле, трясь об неё ногами и руками, шевеля пальчиками и без конца перекатываясь с боку на бок. Чуть приподнявшись на локтях, она проползла до края овражка и чуть высунулась над ним, прижмурив глаза. — Лежат? — Лежат. Дёргаются пока ещё, пытаются из-под крестовин выбраться. — Рассвет уже скоро. И тогда от них быстренько одни головёшки останутся. Кара ёрзала по своему расстеленному плащу, пытаясь вытянуть ноги. Ей всё ещё не хватало воздуха, и она чувствовала себя, как в раскалённой бане. — Молодец, девочка. Хорошо постаралась, всю ночь продержалась без отдыха. — Ерунда какая. Сидеть, ничего не делать, только воздух вокруг согревать — справиться со скукой было куда сложнее. Но Кара всё равно улыбнулась, глядя, как на ночном небе по одной тают звёзды. Как месяц скрывается за тончайшими перистыми облаками, что бешеным зигзагом прорезали весь небосвод, словно неровный слой краски, и наливались с одного бока неистовым розово-алым светом. Как пунктиром мельтешит в поднебесье воронья стая, так что взгляд не мог выловить ни одну из птиц, без разбора перескакивая между ними. Тёмный силуэт Нишки с растрёпанными волосами застыл на фоне быстро светлеющего неба, приобернувшись к ней, между колосков диких трав и редкими луговыми цветами. Горящая как фонарь Селуна двоилась в глазах, и казалось, что над горизонтом нависли в одну строчку несколько месяцев. — А она меня за рога потрогала! — А ты мне разрешила, так что не начинай теперь! — Кара дёрнула плечами, подкладывая руки под голову. — Красиво. Но покидать ради этого Невервинтер и всю известную мне жизнь я как-то не готова. Задержались мы тут, домой уж очень хочется. Офелия отрешённо поджала губы, прислушиваясь к тому, как за излучиной завывают бодаки, чувствуя приближение солнца. — Мхм. Так что, Ниш, и кто теперь персонаж страшных историй? Нишка встряхнула головой, высвобождая запутавшиеся в волосах солнечные лучи. Глаза смыкались сами собой после двух почти бессонных ночей. — Мы с тобой. Ужаснее нас никого не найти. Даже кошмарный потусторонний туман — всего лишь наше оружие. — Умница ты моя. Нишка вздрогнула до самого кончика хвоста, будто ощупывая себя изнутри. Не обнаружив повреждений, она заёрзала на месте, съехала ниже по глиняному склону и упала на спину, раскинув вширь руки. — Эй. Не такая уж ты миниатюрная, знаешь ли. — Ну же, дай девочке немного помечтать, — заворчала Нишка, устраиваясь поудобнее. Её волосы рассыпались по чужим коленям, рыжим нимбом окружая лицо. Костерок тихо затухал, и в предрассветной рани становилось всё холодней. Она замерла, боясь пошевелиться, и смотрела, как ползёт по щеке Кары божья коровка. Колдунья спала, разметавшись и неловко согнув спину. Прямо над Нишкой нависало выгоревшее на солнце лицо Офелии и царапина на её острой скуле, из которой стекала засохшая капелька крови. Нишка отвела глаза к бездонному осеннему небу и сморгнула выползшую слезинку, стараясь продолжать улыбаться. Она заставила себя протянуть руку и тихонько пощекотала Кару за бок, так что та перевернулась и запахнулась в плащ. Всё вокруг затопили лучи света, и чаща начала пробуждаться, расправлять могучие пушистые плечи и пробовать голос. Нишке стало так хорошо, спокойно и радостно, будто она нечаянно выкрала с неба счастье и лизнула его. Всё ещё чувствуя на языке этот приторно-сладкий вкус, она и не заметила, как тихо заснула.