Обездоленные

Из лаборатории донесся гулкий грохот. Это был взрыв. Недостаточно мощный, чтобы сделать помещение неработоспособным, однако этого хватило, чтобы вызвать крик, полный сочетания из разочарованности и гнева: — Проклятье! Да что ж с тобой не так?! Чертова субстанция! Раздосадованный до предела ученый, покрытый копотью и чья одежда дымилась в месте соприкосновения со взрывом, махнул рукой и сел на стул рядом, уложив лицо на ладонь. Очередной провал. Отвратительно. Которая это уже попытка? Тридцатая? Эта дрянь так и не хочет работать с прочими реагентами, но других идей на текущий момент у него нет. Неудача проворным червем проползла в мозг и начала откладывать там яйца неуверенности, которые грозились переродиться в чувство, которое он крайне редко испытывал — чувство поражения. Не какому-то шинигами без большей части винтиков в голове, не порождению этого отвратительного узилища, а именно что своей неспособности найти нужное решение. Это было немыслимо, ведь большинство его изысканий оправдывали себя. Он был горд своими способностями познавать мир и использовать оный в свою пользу, но… это пространство будто какое-то совершенно другое. Словно оно упорно не хотело никак поддаваться тому, что он предпринимает в своем желании поломать все законы пространства, в котором пребывает. И когда он уже приготовился встать на ноги и отправиться в свою комнату переодеться, в дверь лаборатории постучали. Он прекрасно знал, кто это и тот, кто стучится к нему, прекрасно знал, как он не любит, когда кто-либо вмешивается в его рабочее пространство и уж тем более — становится свидетелем его промахов. Однако он все же ответил: — Заходи. И дверь открылась, а по ту сторону стояла девушка, слегка озадаченно глядящая на то, что происходит внутри. Каждая секунда ее замешательства вводила Заэля в ступор и он уже был готов разразиться гневным монологом на тему того, что такое невежественное и совершенно наглое существо смеет не только помыслить (а уже это самое страшное), но и претворить свои самонадеянные намерения по выставлению его в не лучшем свете в реальность. Тем не менее, вид девушки был гораздо более спокойным, чем у того, кого она видела перед собой. В какой-то момент на лице возникла легкая улыбка. Добрая и скорее понимающая: — Вижу, снова что-то не получается, верно? Может, я могу как-то помочь тебе? А то… с каждым разом хлопки становятся все громче, а мне бы не хотелось все восстанавливать из такого состояния, ты ведь понимаешь? — Да-да, я прекрасно понимаю, что пренебрежение техникой безопасности и отсутствие подвижек при стабильно неудачном результате чреваты бедами. Но ты посмотри! , — он гневно указал на крупную чашку Петри, на которой располагалась поблескивающая на свету пленка изумрудного цвета. От нее все еще исходил дым, но постепенно содержимое остывало, хоть и не переставала источать едкий запах., — Это вещество, что мне удалось соскоблить с некоторых поверхностей в Аду, никак не работает ни с чем: ни с моей реацу, ни с твоей, ни с компонентом Форникарас, который я использую для Театро де Титере… НИЧЕГО! Все будто кажется местным веществам каким-то чужеродным, но ведь этого быть не может. Даже если есть некоторые различия между Уэко Мундо, Обществом Душ и Миром Живых, они все работают за счет одного стержня. По крайней мере, к такому выводу я пришел. Неужели это проклятое место совсем другое? Абсурд… Юкитоко подошла поближе и, слегка наклонившись, пригляделась к содержимому чаши, после чего будто бы невзначай сказала: — Ты никогда не думал о том, что если Ад это некая тюрьма, то она заранее сделана таким образом, чтобы из нее нельзя было выйти? В Мире Живых у преступников забирают все, прежде чем они оказываются за решеткой. Может, и здесь так? , — следом она убрала волосы с правой стороны за ухо. Признаться, подобное размышление обходило стороной Заэля и он даже не относился к этому, как к чему-то вполне состоятельному. Вероятно, потому что ему в принципе не было близко понятие тюрем и такие идеи попросту не входили в его научную парадигму. Однако даже если это так… даже если — что остается? Не бывает такого, что стены тюремной камеры несокрушимы. Должна быть некая лазейка, некий просвет… хоть что-то. — Я действительно заметил, что сама атмосфера Ада будто бы отвергает идею реацу. Все, что я использую, не оставляет следов, словно исчезая в никуда. Но это попросту глупо… За счет чего тогда функционируют все те жуткие существа вокруг? Они ведь изрыгают пламя, стреляют какими-то лучами. Мы ведь с тобой тут их видим, имея духовный потенциал. Бьюсь об заклад, тому несчастному квинси пришлось бы несладко в подобном месте., — выдал Заэль и взялся за скальпель, при помощи которого не так давно занимался вивисекцией местной живности: скелетоподобных существ размером с лягушку, которых на деле гораздо проще поймать, чем казалось. Поверхность предмета была почти зеркальной, отчего он мог увидеть в узком просвете лезвия свой глаз, который не скрывал раздраженности и даже слегка подергивался. Это вызов. Противный в своей неоднозначности, но тем не менее интересный вызов. То, что нужно, чтобы можно было заниматься познанием и впредь, но… черт, как же неподатливо. Как жалко. Да, он был по факту единственным ученым Уэко Мундо и это одиночество тянуло за собой статус лучшего. Ведь, в самом деле, любой будет лучшим при отсутствии альтернатив. Однако ежели и был бы кто-то еще (наподобие этого треклятого Куротсучи Маюри), он не оставил бы ему шансов. Он близок к совершенству и по сути достиг его, имея возможность перерождаться. Феникс, торжественно расправляющий крылья над этой противной темнотой и удушающей гарью. Эта тюрьма не станет для него вечным пристанищем, о нет. Это лишь вместилище того, что ему интересно и он забудет об этом всем, когда его любопытство перетечет в практическую пользу. Не успел он уйти снова в собственные мысли, как к нему обратились со спины: — Мне делать ужин, пока ты переоденешься? Взмах. Он резко развернулся корпусом и замахнулся рукой, в которой держал скальпель, прямо в сторону ее лица. Однако этот весьма ловкий маневр быстро превратился в потешную сценку, потому что инструмент вскрытия, удерживаемый им, почти сразу же исчез, что вызвало смех девушки. Хотя, исчезни он лишь мгновением позже, и ее лицо оказалось бы разделено глубокой резаной раной. Но, судя по ее выражению, это было не впервые. Глазки слегка ехидно блеснули и она пропела: — Не переживай, я сделаю новые. И костюм тоже, я уже знаю все твои мерки, так что не облажаюсь. Тебе как всегда? Его лицо исказилось в очередной гримасе недовольства, но буквально тут же Заэль выдохнул и, махнув рукой, начал говорить, выходя из лаборатории: — Да, как обычно. Только прошу, давай в этот раз без той мути, что ты нашла. Она жутко горчит. Несносная… Когда он окончательно удалился из помещения, Юкитоко хихикнула и сказала про себя: — А он все тот же. Впрочем, это в нем и прекрасно. И она так же удалилась оттуда, напевая какую-то мелодию.

***

Девушка сидела в гостиной на кресле перед столом, положив руки на стол. В руке у нее было некое перо черного цвета. Это был обычный для нее и совершенно непонятный для ее сожителя процесс, которое он никак не мог в полной мере постичь, сколько бы не наблюдал и опытов не проводил (во всяком случае, оставалась вероятность, что те опыты, которые она не разрешила проводить над собой, могли бы пролить больше света на природу ее сил). Время для нее перестало что-то значить, будто его, как концепции, не было вовсе. Милисекунды, секунды, минуты — все меркло в этом уникальном пространстве мысли. Ее воображение — горнило творения. Ее память — инструмент, который оборачивается эфемерными красками. Ей требуется хорошо продумать то, что она «изображает», ведь любой просчет может привести к браку. Сначала — набор инструментария. Скальпели разной длины и толщины, которые показывал ей Заэль. Они состоят из металла, имеют определенную остроту. Да, именно так. Сначала штрихи, потом конкретные очертания. Первый — самый длинный, следом второй — средний и, наконец, последний — образец для предельно точных и аккуратных вскрытий. Три хирургических ножа лежали сверху. Далее — пробирки. Они тоже требовались разных форм и объемов. Гений умудряется лопать их чаще, чем она полагала, но на их изображение не уходит много времени. Вытянутая, широкая, с узким длинным горлом и широким низом — никаких проблем. Они в этот раз даже получатся лучше, чем в предыдущие, по меньшей мере ей так казалось. Выстроенные в ряд под скальпелями, они ожидали, когда их наполнят чем-нибудь. Идеальный набор для ученого. С остальными емкостями, слава богу, пока все в порядке. Хоть и не надолго. — О, ты снова решила возобновить количество моих приспособлений? , — привычным тоном протянул Заэль в своей слегка насмешливой манере, взяв в руку один из скальпелей — самый тонкий и начал внимательно вглядываться в острую его часть, будто хотел увидеть там ответ на главный вопрос Вселенной., — Недурно, весьма недурно. Ими хорошо можно резать плоть… твою в том числе. — Ты уже делал это позавчера, у меня до сих пор слегка зудит лопатка. — Правильно, что зудит. Я установил под кожу особый ретранслятор импульсов. Мне всегда было интересно, можно ли передавать ощущения на расстоянии от одного организма к другому, но пока, видимо, связь весьма испорчена и потому ты ощущаешь зуд, в то время, как я нет, — ответил он и показал большим пальцев левой руки на свою лопатку., — Ну да ладно. Я устал от всего этого бессмысленного поиска выхода отсюда. Может, стоит изучить что-то еще? — Что же? , — вопросила Юкитоко, глядя на него через одну из колб, из-за чего с его стороны ее лицо приняло смешной увеличенный вид с фокусом на глазах. — Например, попробовать взять живьем одного из тех гигантов, который снуют тут повсюду и рубят грешников направо и налево. Задачка, конечно, та еще, но с твоими барьерами я могу попробовать использовать нечто вроде… — Гран рей серо? Ты же уже пробовал, его это даже не поцарапало. — А ну цыц! Какого ты меня перебиваешь вообще? Еще лыбу давит, ну прямо-таки Арлекин. — А ты, стало быть, Пьеро? — Цыц, сказал! Чуть не сбила с мысли, — он немного напрягся, — нечто вроде серо оскурас. Я еще не пробовал использовать его против этих существ, да и, откровенно говоря, не помню, чтобы использовал когда-либо. Но из-за статуса эспады, пусть и бывшей, моя духовная сила находится на должном уровне. Если это действительно возымеет некий эффект, то будет успехом взять даже кусочек от этой твари. А уж проблемой взаимодействия реацу я решу после, это может и подождать. А сейчас я бы выпил чаю, как думаешь? Намек (пусть и едва подходящий под данное определение) был понят девушкой прекрасно и она, аккуратно взяв результат своих трубов, понесла его в лабораторию. Это был один из немногих случаев, когда Заэль пускал ее туда и то ненадолго. У него там всегда так стерильно, но при этом то тут, то там есть какой-то беспорядок. Не очень большой, но тем не менее он есть. Так вот каковы гении? Готовые забыть про все на свете ради своих открытий, даже если это будет всего-навсего протирка стола? Почему-то это вселяло в нее какое-то жутко теплое ощущение. Будто она соприкасается с чем-то невероятным, но не тревожит это и не портит. Помогает… Да, именно так. Помогает. Ведь, в конце-концов, не каждый здравомыслящий человек войдет в место, описываемое всеми культурами, как то, где не захочет и, главное, вряд ли сможет обитать в состоянии здравого ума человек. Юдоль скорби, притон страданий, серная обитель — множество эпитетов доводилось слышать Юкитоко об Аду, но в сущности это не самое плохое место. Нужно всего-лишь добавить капельку уюта и находиться рядом с тем, кем восхищаешься. Даже если он безумен в некотором роде и то и дело грозится тебя расчленить. Но она-то знает, что он не настолько опрометчивый.

***

Они сидели друг напротив друга и пили чай. Заэль при этом листал свой планшет на предмет систематизации имеющейся из результатов его опытов данных, а Юкитоко просто… смотрела. Даже это несколько ленивое действие казалось ей интересным и внушающим нечто невообразимо приятное. Неужели можно действительно быть таким? Сочетать в себе искру безумия и великого ума, решимости познавать мир и постигать истину во всех ее проявлениях? Даже здесь… Это, определенно, было чем-то, выходящим за рамки ее понимания, но она определенно желала быть рядом и ловить каждый миг и каждую идею. Быть той, кто сделает все возможное, чтобы этот чистый в своих знаниях ум не завял, не покрылся трещинами отчаяния. Заэль же, в свою очередь, пока держал кружку и сидел на диване, которые были продуктами силы Юкитоко, никак не мог отделаться от странного ощущения, что не было ведомо его сердцу. Теплота. Какая-то странная теплота, словно излучение от распада радиоактивных частиц, расходится чуть ли не от каждого предмета в их доме, возведенном посреди перманентного ужаса. Именно сейчас, когда он пьет чай и она смотрит на него. Его, откровенно говоря, всегда раздражало, когда на него пялятся и даже его фракция, которая позволяла себе такое баловство, получало в лучшем случае путевку на операционный стол, но… что с ней поделаешь? Она полезна, она какая-никакая компания, она ему подчиняется, пусть и с оговорками. Уж слишком ценный инструмент в здешних условиях. Однако временами от предметов исходит едва уловимая холодность или даже слегка пощипывающий кожу, схожий с электрическим, импульс. Самую малость, на это даже сложно в обычных условиях обращать полноценно внимание, но слишком стабильно в своем проявлении, чтобы это игнорировать. Если принять во внимание тот факт, что это все — ее творения, то было бы логично предположить, что эти предметы так или иначе часть ее. То, во что она вкладывает некоторую частицу своей души. И, коли так, то они обитают в неком подобии живого дома, где все в той или иной степени отражает настроение его создательницы. Удивительное существо эта Юкитоко и даже… по-своему красивая. Хотя, ему так и не удалось как-либо вывести их взаимоотношения на уровень, когда эту ее черту можно полноценно изучить со всех сторон. И эта вечная игра в гляделки, она то стреляет своими чуть ли не щенячьими глазками, то упирает взгляд в сторону и куда угодно, но не на него, а потом смотрит на него, как ребенок, готовящий шалость. И в этот раз оная не заставила себя ждать. Когда Заэль коснулся кружки губами, чтобы отпить горячее содержимое, что-то слегка пощекотало его губы. Ощутив это, экс-октава чуть не бросил кружку в стену, но ему хватило выдержки просто резко поставить ее на стол, лишь слегка плеснув чай на белую поверхность. Юкитоко хохотала, прикрывая рот. — Объяснись! Опять твои проделки?! Тебе надо постоянно искать ситуации, в которых я предельно уязвим и не ожидаю подвоха, да? Коварная женщина. — Ну, просто ты стал таким задумчивым, хотя вроде даже не был охвачен какими-то идеями, что я подумала тебя немного отвлечь от размышлений. — Ты выбрала явно НЕ самый удачный способ это сделать. Напоминаю, твое тело по меньшей мере на тридцать процентов состоит из того, что придумал и внедрил в тебя я и далеко не все из этого имеет мирное назначение. В ответ она лишь улыбнулась и взяла в руки свое перо. Для нее время, что тут же замирает в процессе животворящего творчества, ученому видится моментом, который происходит здесь и сейчас. Она сделала целый ряд сложных, на его взгляд, движений, в результате которых перед его глазами возникла кукла. Тряпичная кукла, сделанная по его образу и подобию. Заэлю она казалась довольно дешевой на вид, но ему было в какой-то степени интересно, к чему приведут ее ужимки. — Смотри, этот Заэль довольный и он рад. Интересно чему, — пропела она и развернула куклу лицом к себе, будто спрашивая у нее., — Тому, что Юкитоко меня не достает, делает для меня все и мои эксперименты проходят замечательно! , — «сказал» мини-Заэль искаженным голосом Юкитоко на манер куклы чревовещателя. — Фарс. — А вот и нет. Просто мне кажется, что ты порой сильно зависаешь и я думаю тебе будет полезно время от времени слегка расслабляться или даже смеяться. — Если ты хочешь меня насмешить, то тебе стоит придумать что-то более экстравагантное. — В самом деле? , — девушка двинула куклой в области шеи, создавая вид, будто оная вопрошает его. В ответ на это Гранц лишь хмыкнул и, допив остывший чай, принял лежачее положение с планшетом. Юкитоко принялась убирать со стола, в том числе, и пятно пролитого им в приступе кратковременного шока чая. Стоит признать, это была ее затея, так что жаловаться на такое маленький беспорядок вовсе ни к чему. И все же… он бывает иногда менее серьезным. Иногда.

***

Когда она снова вышла посреди ночи в гостиную из своей комнаты, то к своему удивлению обнаружила Заэля, спящего на том же диване. Планшет, удерживаемый ранее левой рукой, лежал на полу, а лицо приняло невиданно спокойное выражение. Ну хотя бы спал он как младенец, и на том спасибо. Уж в этом состоянии он не будет угрожать, огрызаться и показывать всем своим видом, какой он умный и вообще не от мира сего. Но… было бы обманом утверждать, что ей это не нравилось. Она присела на свободном узком краю рядом с ним, в ответ на что фигура арранкара слегка вздрогнула и Юкитоко уж было испугалась, что может разбудить его и навлечь на себя Гнев Божий. Однако он продолжил спать. Так мирно и спокойно. В самом деле, даже таким, как он, время от времени необходимо отдыхать от вечного движения вперед по лишь им ведомой тропе. Она прикоснулась к его щеке пальцами. С нежностью и легкостью, которым могла бы позавидовать любая матерь, гладящая свое дитя. Девушка понимала, что Заэльаппоро будет таким, как и прежде. Ничего не изменится. И пусть все канет в Лету, но эта личность останется такой же. Ничто не способно выточить этот гранит науки: никакие ветра перемен, никакие воды беспокойства. Он всегда будет собой. Таким, ради которого она лишила себя нормальной жизни. Было ли это ошибкой? Она так не думает. Ведь она существует лишь для того, чтобы он не сгинул в этом месте. Чтобы мог творить и исследовать. Постоянно орать «Суерте!», как делал некогда это Ямми. Для него существует лишь мир вокруг, как сплошная лаборатория, и он сам. И лишь то, что он считает полезным. И все же… Она взяла куклу, которая лежала неподалеку на полу, и, вставая положила рядом с ним. А еще достала перо и «изобразила» плед, которым тут же накрыла худую высокую фигуру. Его розовые волосы слегка колыхались от движений воздуха, вызываемых падением пледа на него, что не могло не вызвать легкой улыбки. Такой сильный ум и такой уязвимый он. Во всяком случае, его самолюбие уязвить проще всего, уж она это точно знает. — Спи спокойно, гений из Уэко Мундо. Я буду следить за тобой. Пока во мне не отпадет необходимость… Последние слова были сказаны предельным уровнем шепота, но все же были сказаны. Не бодрствующему разуму, занятому изысканиями, но спящему рассудку, что сейчас, скорее всего видел сны. И плед стал как-то теплее…