Розе под утро не спалось. Мало того что голову одолевали мысли о школьных заботах (она четвертый год не могла выбить у муниципалитета средства на капитальный ремонт крыши), так еще и муж громко храпел, ворочался и что-то бормотал полупьяным голосом. Не иначе как накануне подвыпил с приятелями — об этом свидетельствовал легкий запах винного перегара. Роза брезгливо поморщилась. Если она и сохраняла этот брак, то только ради того чтобы сохранить доброе имя перед соседями и не нанести психологическую травму дочери. Кристина слишком мала, развод родителей неблагополучно скажется на ее душевном состоянии.
Диас в очередной раз перевернулся с бока на бок и с блаженным выражением лица шлепал губами во сне.
— Хр-р-р… Жади… Моя прекрасная… Кх-р-р…
Роза остолбенела прямо лежа в постели. Через пару мгновений придя в себя, она склонилась над мужем и прислушалась внимательнее к тому, что он бормочет.
— Вади… — он уткнулся носом в подушку так, будто кого-то обнимает или целует в своих пьяных грезах. — Ты укхала селце Диаса… Моя пхеквасная хусалка… Я тохько твой…
Роза в бешенстве вскочила с кровати и резко сдернула с мужа одеяло, оставив его в одних трусах и майке. Диас испуганно дернулся, проснулся и уставился на жену стеклянными глазами, абсолютно ничего не понимая.
— Кобель! Пьяница! — вне себя от ярости кричала она.
— Розита, ради всего святого, что случилось?!
— Что случилось? Что случилось?! Я тебе покажу, что случилось! Выметайся из моего дома!
Роза схватила мужа за шкирку и, сонного, свалила с кровати.
— Мамочка, что такое? — прибежала на крики в родительскую спальню перепуганная Кристина.
— Кристина, марш в свою комнату! — приказным тоном сказала ей мать. — Взрослые дела тебя не касаются!
— Роза, я не понимаю! — растерянно тараторил Диас и махал руками, сидя на полу. — Я ничем перед тобой не виноват, клянусь Назаретской Девой, никакой у меня вины перед тобой нет!
— Ах, нет вины, — прищурилась разгневанная жена. — Нынче ты меня не обманешь! Мне надоело терпеть в доме никчемного мужичонку, который ничего не делает, пьет, а теперь еще и изменяет!
— Я не изме…
— Вон отсюда! — заголосила Роза так, что эти крики разбудили соседей. — Убирайся! Забирай пожитки и убирайся к своей русалке! Отличная выйдет парочка!
— К какой еще русалке? Ты в своем уме, Роза?!
— В своем, в своем! Это ты не в своем! Тунеядец… Ничтожество… Выметайся!
Она схватила веник и начала хлестать нерадивого мужа по спине. Тот спросонья встал на четвереньки, затем подскочил на ноги и помчался во двор. Споткнувшись у порога, Диас сделал пару кувырков с крыльца и заохал, потирая ушибленные бок и плечо.
Вокруг уже начали собираться зеваки, а из окон соседних домов выглядывали любопытные лица. Всем не терпелось увидеть строгую, исполненную достоинства директрису школы в амплуа скандальной жены. Роза, от ярости позабыв все хорошие манеры, выгребла из шкафа вещи мужа и целой охапкой выбросила их на улицу.
— Роза! — беспомощно бегал вокруг нее раздетый Диас. — Давай поговорим! Чем я разозлил тебя?!
— Язык твой — враг твой, Фабио! Если бы ты поменьше пил и не болтал во сне, ты бы и дальше держал меня за дуру, но теперь все кончено!
— Но куда же я пойду, Розита?! — возопил Диас.
— Куда хочешь! И чтобы ноги твоей здесь больше не было!
Она вытолкала мужа за калитку и направилась в дом, а в спину ей летели аплодисменты вперемежку с улюлюканьем — сразу и не поймешь, смеются над тобой или восхищаются.
— Какое унижение! — в бессильной злобе прошептала Роза. — Какой позор, как я теперь покажусь на глаза ученикам и родителям? Ну ничего, они заплатят мне… оба. Хватит быть матерью Терезой!
…У дверей полицейского участка в Белене Роза остановилась. Станут ли ее выслушивать здесь? Едва ли. Возможно, лучше все же обратиться в комитет по опеке? Роза с большим удовольствием представила, как к этой высокомерной, глупой женщине придут блюстители порядка и будут требовать с нее все то, что требовала она. И как же Жади, не имеющая даже собственного угла, будет перед ними оправдываться? Затопает ногами? Схватится за голову? Будет умолять, обещать предъявить все документы в ближайшее время? Будет ползать у них в ногах, унижаться? Роза злорадно рассмеялась: хотела бы она увидеть это своими глазами.
Внезапно к ней пришла идея получше. А что, если ее информация стоит денег? Грех упускать возможность совместить выгоду и месть.
— …Сеньора, по какому вы вопросу? — поинтересовалась молоденькая секретарша из конторы детективного агентства.
— Я хотела бы переговорить с любым из детективов, — важно приосанившись, ответила Роза.
— Но они ведут приемы согласно предварительной записи. Вы записаны на сегодня?
— Хм, нет, но я располагаю некоторой важной информацией. Возможно, очень срочной и не терпящей отлагательств.
Секретарша смерила ее удивленным взглядом.
— Хорошо, сеньора, сейчас я свяжусь с детективами и узнаю, может ли кто-нибудь из них принять вас вне очереди.
— …Итак, что за информацию вы хотели сообщить, сеньора? — спросил полноватый господин средних лет, пристально глядя на посетительницу острым, цепким взглядом.
Роза прочистила горло.
— Хм, понимаете, сеньор, я директор школы. Сельской школы. Вопросы, касающиеся детей, требуют особой щепетильности…
— Пожалуйста, донна…
— Роза, — подсказала она ему.
— Донна Роза, пожалуйста, давайте перейдем ближе к делу.
— Хорошо. Я хочу сообщить о появившейся в нашей деревне несколько месяцев назад подозрительной женщине с ребенком, девочкой десяти лет.
— Женщина с девочкой десяти лет? — нахмурившись, переспросил детектив. — Одну минуту, донна Роза, я кое с кем свяжусь. Кажется, к нам недавно поступал запрос на поиск матери и дочери, иностранок.
— Иностранки! — обрадовалась Роза. — Да-да, они иностранки!
— Минуту, пожалуйста.
***
Саид каждый вечер проводил в комнате Жади, сидя перед ее трюмо с зеркалом. Как одержимый, он всматривался в зеркальную поверхность, будто надеясь увидеть там отпечаток образа Жади, вдыхал легкий, почти выветрившийся запах ее духов на шелковом платке. Она смотрела на него с фотографии из рамки, прекрасная, обворожительная, так и не покорившаяся ему. День изо дня Саид повторял свой скорбный ритуал. Казалось, жизнь покинула и его дом, и его самого.
— Амина, он проведет так всю оставшуюся жизнь, — тихим полушепотом сказала Рания сестре, притаившись в дверях бывшей спальни Жади.
— Но ты же не хочешь бороться за мужа, — упрекнула ее Амина. — Другая на твоем месте давно бы заставила его забыть о Жади и вернула бы свое положение в доме.
— Разве ты не видишь, Амина? Ему не нужен никто, кроме Жади. Даже мой ребенок, которого он хочет оставить себе, — Рания положила руку на округлившийся живот, — даже он ему не нужен. Саид обречен, и я обречена вместе с ним. Его жизнь изломана, и моя тоже.
— Рания, грех так говорить!
В тишине у Саида громко зазвонил мобильный телефон. Он вздрогнул, словно почувствовав что-то, и взял трубку:
— Саид Рашид, слушаю.
Услышав то, что ему сообщили на другом конце провода, Саид мигом выпрямился и поднялся на ноги.
— Нашли? Где?!
— Аллах! — одновременно воскликнули сестры, испуганно переглянувшись между собой.
— Я… — Саид едва не задыхался. — Я понял вас! Нет, не нужно, я сам приеду в ближайшее время! Сообщите мне точный адрес!
Он метался по комнате в поисках записной книжки с карандашом и чуть не перевернул все вверх дном.
— Диктуйте же!
— Амина, идем, — Рания, не желая попасть под горячую руку, увела сестру в гостиную. — Аллах, неужели Жади действительно нашлась?!
— Лишь бы он не вздумал вернуть ее в дом! — недовольно проговорила Амина. — Тогда о спокойной жизни можно будет забыть навсегда, а ты, Рания, потеряешь и те позиции, которые могла бы иметь.
Саид ворвался в гостиную из комнат. На его лице застыла странная гримаса со смесью гнева и радости, проще говоря, он был чрезмерно возбужден. Он тотчас связался со своим водителем и сообщил, что немедленно покидает Рио.
— Саид, что случилось? — прикинувшись несведущей, спросила Рания.
— Справедливость! — со слезами на глазах, в каком-то неистовом восторге прошептал Саид. — Аллах справедлив и скор в расчетах! Он видит все, даже темный муравей, ползущий на темном камне, не скроется от Его взора! Вот и Жади не смогла скрыться. Я еду туда, еду забрать свою дочь!
Он схватил вещи первой необходимости, в огромной спешке собранные для него служанкой, и ушел, хлопнув дверью так, что в доме зазвенели все стекло и весь фарфор.
— Амина! — чуть не плача, воскликнула Рания. — Надо что-то делать!
— Рания, перестань немедленно! Тебе нельзя волноваться, ты должна думать о ребенке!
— Я чувствую беду, сердце не обманешь! Я чувствую! Произойдет что-то ужасное!
— Ра-ания!
— Надо срочно позвонить Мохаммеду! И дяде Али в Фес!
***
Над Фесом уже давно стемнело, когда дядя Али сидел в гостиной своего дома возле бассейна с лепестками роз и задумчиво курил кальян. Зорайде скромно примостилась чуть в стороне от него и внимательно слушала речи своего господина.
— Ах, Зорайде, — вздохнул Али, выпустив изо рта ароматный кальянный дым, — если бы ты только знала, как скорбит моя душа!
— Си-ид Али! Так вы только изведете себя. Мне больно смотреть на то, как вы убиваетесь по Жади с Хадижей!
— Как же мне быть спокойным, Зорайде? Крыша моего дома обрушилась мне на голову, мои седины покрыты позором. Случилось то, чего я так боялся с самого начала, с первых дней пребывания Жади в моем доме. Ты помнишь те времена, когда Жади только-только приехала из Бразилии?
— Как же я могу забыть, сид Али? — улыбнулась Зорайде.
— Как только Жади начала творить свои безумства, я понял, я почувствовал, что мы ее теряем. Я очень винил себя за то, что позволил девочке вырасти вдали от наших обычаев. Поначалу я не хотел выдавать ее замуж, хотел, чтобы она обжилась здесь, освоилась, прониклась нашей культурой и религией. Чтобы это случилось по доброй воле, Зорайде, понимаешь? Я пришел в ужас, когда понял, до
какой степени она далека от нас. Сейчас я думаю, Зорайде, что должен был отпустить Жади и позволить ей жить той жизнью, к которой она стремилась, но в те времена я и помыслить об этом не мог!
— Сид Али!
— Это было бы меньшим из зол. Все равно Жади так и не стала нашей, ее сердце осталось разодранным на две половины. А теперь она раздирает таким же образом Хадижу.
— Мне так горько думать о Хадиже! Аллах, где они живут, как они живут? Хотя бы еще одну весточку!
— Саид с Жади не сумели найти общего языка, они не думали о том, как пострадает от их упрямства Хадижа. Оба думали лишь о своих эгоистичных желаниях, и посмотри, к чему это привело? Эта рана, которую они нанесли дочери, не заживет никогда. Наша Хадижа никогда не будет прежней, Зорайде.
Зазвонил телефон. Зорайде поднялась с места.
— Сиди, Зорайде, я подойду сам. Алло! — Али взял трубку. — Ра-ания! Ас-саляму алейкум! Как вы поживаете? Что?..
Зорайде с тревогой заметила, что выражение его лица сильно изменилось.
— Когда? Где? Хорошо, я прилечу. Прилечу как можно скорее!
— Сид Али, что случилось? — забеспокоилась служанка.
Али потрясенно округлил глаза и несколько секунд не мог прийти в себя.
— Саид узнал, где находятся Жади и Хадижа. Он сейчас отправился туда. Зорайде, я лечу в Бразилию. И ты летишь вместе со мной!
