Тахикардия

На потолке их общей квартиры улыбками вырисовываются трещины, скалятся, заставляют Соу неровно вздохнуть и спрятать холодные руки в карманах свитера Шина в попытке их отогреть. Попытка заканчивается предательским провалом. Тсукими немного поворачивает голову, чтобы пересечься с ним глазами — тот смотрит в ответ слишком пристально, с улыбкой на лице. Шин отворачивается почти сразу, пытаясь сосредоточиться на коде, высвеченом на экране перед собой — порою ему кажется, что его знобит вовсе не от ужасного октября и мерзкой погоды, и не от нерабочего отопления, которое не будешь чувствовать даже прикованным к батарее — его знобит от присутствия Хиери, что в своём сознании заставляет накручивать тревожные круги, его знобит от пальцев, что душат его изо дня в день, даже если не на яву, а только по ощущениям. Соу травит его и без того исколотое сознание, ледяными пальцами едва весомо касается его, заставляя Шина сощуриться — у Хиери слово "тактичность" было словом стёртым из сознания давным давно, в таком же быстром жесте, в каком Шин стирает строчки кода. У Хиери слово "любовь" ассоциируется напрямую с болью и ковырянием пальцев в сердце, бесцельными попытками выковырять что-то из под рёбер, затронуть что-то болезненное и ненавистное. Но Шин старается об этом не думать — о друзьях так думать не положено и неправильно, так его учили родители. Если бы ему было по-настоящему плохо, он бы ушел, ведь так? В конце концов, даже если ему было бы плохо, он точно знал — его душа покрыта язвами, что не способна полюбить даже мать — но Соу его принимает таким, каким его бы никто не принял, загребает в крепкие обьятия, что отзываются грохотом в сердце Шина от страха, и руках, что мелко дрожат. Соу не обращает внимания на недостатки Тсукими — всё то, что Шин мог счесть за противное в себе — Соу слизывает с его солёной кожи с ухмылкой слабой. Соу как кот ластится к Тсукими, в несвойственом ему жесте кладёт голову на плечо — у Шина запёкшимся пряником на лице застывает улыбка и он совсем немного краснеет — едва весомое ощущение нужности греет даже тогда, когда отопление отключено. Он не хочет, чтобы оно исчезало, даже если порою, вместе с ним, приходит ощущение того, что Соу у него в венах рассыпан колким стеклом и болью вечной, даже тогда, когда старается быть нежным. Шин не хочет думать, почему Соу в последнее время проводит так много времени с ним, и не хочет думать о зрачках Соу, что размером с кофейное пятно, вьевшееся однажды в кресло в гостинной. Шин не хочет думать о том, почему Соу постоянно готовит ему еду в школу, оставляя записки в которых называет его ласковыми прозвищами, и почему постоянно забирает из школы, ревнивым взглядом окидывая однокурсников Шина.

***

Пожухлые листья хрустят под ногами, а Тсукими смотреть бы куда угодно — главное не на Соу. Его голос, обманчиво приторно-сладкий, напоминает карамельный попкорн, вот только попкорн не вьедается в мозг с попыткой отравить своим существованием, а голос Соу - да. —Кто эта милая девушка, что выходила с тобой? "Тебя волновать это не должно" тревожно застряёт комком в горле фраза Шина, когда он глазами начинает оббегать всё вокруг себя. —Пошли домой, Хиери-кун,—почти спокойно отвечает. Шин старается не выдавать тревоги в голосе, но видя на лице Соу улыбку, он всё равно в нервном жесте натягивает шапку на голову. Улыбки Соу - кинжалы. —Да ладно тебе, Шин. Просто хотел узнать, с кем познакомился мой лучший друг, разве я не заслуживаю знать? Шин даже близко не является его собственностью, но из-за тона Хиери кажется наоборот и это злит, обжигает обидой. Соу и Шин просто друзья, и Соу не имеет права ограничивать круг общения Шина. Шин хочет идти дальше уверенным шагом, но останавливается в тот же момент, когда это делает Соу. —Она тебе нравится, Шин? Шин не видит отголосков насмешки ни на лице Соу, ни в его голосе — Соу серьёзен и немного напряжён, это можно легко понять по нахмуренным бровям и сжатым в кулаки рукам. Он не хочет думать, почему Соу спрашивает об этом, и просто кивает в качестве ответа, наблюдает за выражением лица Соу, что складывает губы в тонкую полоску. Шин закрывает шарфом половину лица с надеждой на то, что таким образом он спрячется от колючего взгляда Соу. —Думаю...она мне симпатична. —Хах...Да, она довольно милая... думаю, я понимаю, почему она тебе нравится...—Соу заторможенно натягивает улыбку,—...Пойдём, а то с твоим иммунитетом тебе легко заболеть, Шинни. Шин снова кивает, и они направляются домой.

***

Громкий кашель по всей квартире разносится безпрерывно почти, селится в сердце Шина острой болью и страхом неконтролируемым, Шин с паникой прибегает в момент, когда Соу блюёт кровью в унитаз, видит цветы на его потресканных губах, впервые замечает то, как устало выглядит Соу. Картинки в голове складываются сами собой, и Шин не знает, что делать — хватает Соу за плечи с паникой и говорит что-то, что Соу банально не в состоянии понять. У Соу смех битым стеклом звучит, он отворачивается от Шина, cплёвывая кровь, и на секунд десять он видит всё кислотно-яркими пятнами, что неприятно режут глаз. —Ты меня слышишь? Соу, Соу! Ответь, пожалуйста, умоляю, Соу,—он хватается за щеки Хиери, что напоминают мрамор. Каким бы он иногда не считал Соу пугающим, он не хотел видеть того, как умирает единственный человек, которому он был когда-то нужен. Он не хотел, чтобы Хиери умирал, но не знал, как ему помочь — его руки предательски дрожали и он расстегнул пару пуговиц на рубашке Соу, пытаясь помочь ему глотнуть воздуха. —Всё в порядке,—Соу облизывает губы и слизывает кровь с них вместе с лепестками цветка,— не переживай. —Это...Это ханахаки? Мысль о том, что Хиери болен, заставляла ноги неприятно слабеть, руки всё еще тряслись, но сам Соу, весь перепачканный кровью, вид которого вызывал за счёт этого рвотные позывы — был спокоен, как морская гладь. Шин ненавидел это. —Нет, я просто решил засунуть себе в рот цветы, чтобы сделать тебе подарок, скажи, милое зрелище же, ага?—Соу щурит глаза с улыбкой. —Это не смешно. —Я и не смеялся, Шин. Улыбка сходит с лица Соу медленно, когда Шин говорит краткое: "Ты можешь умереть." У Соу вселенная вскрыла себе живот ещё тогда, когда Шин впервые ему улыбнулся по-тёплому, и его улыбка была словно катана — разрезала моментально и чётко, беспокоила те чувства Соу, которых он никогда не чувствовал и не думал, что почувствует — наивностью маленького ребёнка предполагал, что они атрофированы. Соу помнит каждый смех Шина в его присутствии, когда тот отсмеивался звонко, и в его голосе слышались колокольчики — Соу ещё тогда понял, что видеть Шина равносильно смерти. Он ещё тогда захотел сделать Шина своим — хотелось закутаться с головой в мир Тсукими, как в одеяло с ногами и слушать мягкий бархатистый голос, хотелось, чтобы Тсукими вёл себя искренне и открыто так только с ним, хотелось повесить ошейник с подписью своего собственного имени, хотелось, чтобы все мысли Тсукими были о нём одном. Но в конце концов, Шин пах дезодорантом, запахом лёгких духов и любви, которую он хранил в своих ладонях и которая была предназначена не ему. Шин был мальчиком таким интересным, милым и искренним, что в тепле даруемым им хотелось раствориться. И он никогда не был его — Шин никогда бы не смог полюбить человека столь пугающего и жестокого, даже если бы на него направили дуло пистолета, и Соу усмехнулся. —Не уж то беспокоишься? —Я не хочу чтобы ты умирал, Соу.

***

За окном холодный октябрь, листва на грязной земле не горит - лишь догорает, и Шин кусает губы, стоя на пороге в комнату Хиери — в груди что-то ноет от мысли о том, что этот октябрь может забрать жизнь Соу. Это казалось сном и чем-то неправильным, и Шин не знал, что больше удивляло его - возможность Хиери любить или тот факт, что Соу не был бессмертным персонажем фильма, от которого хочется отделаться и не получается. Он умирал у него на глазах, но Шин не знал как он может помочь. Он всё ещё боялся Соу, его взгляды всё ещё заставляли чувствовать тошноту и пачкать руки в грязно-зелёного цвета гуашь с примесью жёлтого, но также он чувствовал привязанность — болезненную, оставляющую дыры в душе, которых не залатать. Он ложится на холодную кровать рядом с Соу, она противным скрипом прогибается, и Шин смотрит на Соу, который лежит рядом, но повернут к нему спиной. Шин не знает, как начать разговор. Шин знает, что нуждается в этом разговоре даже больше, чем Хиери — банальное эгоистичное желание почувствовать себя спокойно. Мысли о Соу это гниль, а Шин — гриф, который в неё вгрызается. Тишина между ними звучит слишком громко и Шин придвигается поближе, несмело и немного боязно касется открытого участка спины Соу — вырисовывает пальцем луну и солнце, но в ответ он не слышит ничего. Если бы Соу предпочёл сам начать разговор, было бы явно легче, и они оба это понимают, но Хиери молчит, и эта тишина, шершавая, как асфальт, обвалакивает их. —Что ты чувствуешь? Шин более чем уверен, что Соу уклонится от ответа, как делал это почти всегда, когда речь шла о действительно чём-то важном. Соу думает, что у Шина даже сейчас голос звучит мягко-мягко, говорит: —Я боюсь. Сухо и просто, и Шин даже не спрашивает, чего конкретно боится Соу — придвигается аккуратно поближе так, чтобы легко заключить в обьятия. —Ты делаешь только хуже, глупый. У Соу кожа ледяная, Шин мягко растопляет её теплом, касается нежно. У Шина кожа — сахар, и он говорит так тягуче, растягивая слова, что Хиери мысленно сравнивает их с патокой. —Я...Мне...Уйти? —Останься. Соу переплетает пальцы с пальцами Шина, сжимает их крепко, кажется что вот-вот и они сломаются. —Я люблю тебя, —голос Тсукими дрожит, —как друга, но даже так я не смогу перенести твоей смерти. Пожалуйста. Всхлипывает, и Соу чувствует, как Шин утыкается ему в спину. —Сделай операцию, Соу... И дальше их вновь обволакивает тишина, и единственное, что меняется - это положение Соу — он молча уходит на кухню. Соу любит так отчаянно и неуместно, и каппиляры точно что разрываются от дрожащего голоса Тсукими. Но любовь к Шину это что-то приятное, тягучее, за что он хватается как за спасательный круг — среди омута тьмы Шин остаётся лучиком света, яркого и тёплого, и Соу не хочется совсем отпускать свои чувства к нему, даже если отзываются они хрипом дерущего горла. Шину больно до невозможности дышать без осложнений — он не может ответить взаимностью, но страх потерять Хиери заставляет его дрожать и всхлипывать — он начинает рвать волосы на своей голове в тихой, беззвучной истерике.

***

Когда белоснежная хлопковая рубашка вся пятнается кровью, Соу все еще пытается сделать вид, что держит всё под контролем. Шин видит, как в его глазах цвета нефрита плещется страх, как его зрачки сужаются, и руки Соу теперь тоже трясутся — он выхаркивает цветы первые секунд пять, потом — лишь попытки их выкашлять и лихорадочные попытки вздохнуть. Шин в панике набирает телефон скорой, слепая надежда на спасение Хиери покоится в его глазах. "Все будет в порядке, подожди немного" Звучит не просьбой, скорее мольбой — и когда Соу начинает медленно скатываться по стенке рядом вниз, Шин в отчаянном жесте пытается его поцеловать, им двигают эмоции необьяснимые, и ужас застывает на лицах иx обоих, когда струйки крови забрызгивают лицо Шина — через секунд двадцать Шин понимает, что тело Хиери ослабло и пульс отсутствует. Белое пятно спутанного комка мыслей опухолью появляется в голове Тсукими — страх, паника, ненависть к кому-то и чему-то заставляет его шептать что-то невнятное, через раз крича имя Хиери. Чуть позже, когда Шин отойдёт от шока и перестанет немо кричать, захлёбываясь слезами в истерике — он тоскливо возьмёт пачку сигарет Хиери. Единственный человек, которому был нужен Шин, единственный кто знал Шина и все его повадки, тот, кто любил — умер у него на руках, как в глупых романах, самых дешёвых книжках — и от этого слёзы начинают снова скапливаться на глазах. Шин перечеркнёт на пачке сигарет "Курение убивает" слово "Курение". Напишет кривыми буквами, что скачут в разные стороны перманентным маркером: "Чувства"