Мятный персик

Чёрт! Хуже и быть не может! Такемичи ехал в школу. Стук колёс поезда и моросящий дождь, маленькие капельки которого били в окна, клонили школьника в сон. Сегодня его будильник, который он благополучно закинул в дальний угол комнаты в прошлый раз, звучал намного тише привычного, поэтому школьник его не услышал. Как итог – проспал. Времени на создание своей обычной повседневной причёски у него не было, а потому сейчас он ехал в школу растрепанным и слегка помятым: времени погладить форму тоже не нашлось. Хотя, по правде говоря, он и в обычные дни тратил не слишком много времени на этот ритуал. Неожиданно сквозь легкую дрёму он почувствовал прикосновение на поверхности бедра. Не простое прикосновение – его лапали. Рука медленно переместилась на правую ягодицу. На глаза парня навернулись злые слёзы – он ненавидел, когда к нему лезли. Даже скрывая свою сущность, выдавая себя за бету, он всё равно становился объектом похотливых взглядов многих альф. Ладонь мужчины сжалась. Чёрт! Как же он ненавидел это! И никто… Никто не понимал, что он терпит из раза в раз! Только милая Хиночка была его утешением. Забавно! Ведь все думают, что они пара, и никто, кроме младшего братишки девушки, не догадываются, что они – друзья-омеги. Они с Хиной были очень близки с самого детства. Ведь только с ней Такемичи мог быть самим собой – омегой, которая нуждается в тепле и нежности, которая любит строить гнездо во время течки, которая просто с ума сходит, оказываясь наедине со своим истинным. Да, вы не ослышались, у нашего плаксы-героя есть предназначенный судьбой альфа. И не просто альфа, а самый-самый лучший на свете! Вот только… Почему альфой должен был стать именно он?! Мацуно Чифую. Заместитель главы первого отряда свастонов, его друг и верный партнер, всегда готовый подставить своё надёжное плечо. Сначала он показался Ханагаки очень странным. Парень был сам себе на уме, делал ненормальные для обычных людей вещи и вообще, кажется, забил на все законы морали. Так он думал поначалу. А позже, благодаря обстоятельствам, он узнал его получше. Чифую хорошо учился, получая высшие баллы почти по всем предметам, кормил бездомных кошек, не забывая про свою маленькую любимицу, которая преданно ждала его дома, и был верным другом. Другом, готовым на всё, чтобы защитить тех, кто ему дорог. Такемичи и сам не заметил, в какой момент на фото, где его друг был со своей кошкой, умиление вызывала не маленькая серая проказница, а парень в теплых носках и домашнем связанном бабушкой свитере. Альфа с неряшливой копной блондинистых волос, кончики которых немного секлись, открывали игриво блестящие изумрудные глаза, в которых Такемичи всегда видел доброту и преданность. В которых он, кажется, пропал безвозвратно. Чифую, единственный, кто знал про путешествия во времени, единственный, кто мог ему помочь, и, по иронии судьбы, единственный, кто не мог знать о настоящих чувствах омеги. Как же всё-таки судьба жестока. Ханагаки Такемичи ни за что и никогда не расскажет никому из «Токийской свастики» о своём вторичном поле. Ни за что! Ребята давно стали для него гораздо больше, чем просто банда или приятели, с которыми можно от нечего делать зависать после школы. Мицуя – заботливый старший брат, который помогал ему, когда то, что было в учебнике по математике, больше походило на проклятия или призыв Люцифера на латыни. Ну, правда, почему в математике старших классов больше букв, чем цифр?! Близнецы Кавата всегда рады были поделиться с ним домашней едой, даже если выражения их лиц не всегда говорили об этом. По крайней мере не у обоих. Баджи и Казутора всё еще редко обращали на него внимания во время обычных встреч или собраний, но Такемичи всё равно чувствовал их поддержку: после «Кровавого Хэллоуина» во время стычек с другими бандами его спина всегда была прикрыта кем-то из этих двух. Да и не только спина. Про Дракена и Майки и говорить нечего. Такемичи безумно их любил. Майки часто говорил, что он очень любит его, как своего родного брата. Любит настолько, что при всех признал его, как члена своей стаи – стал для него старшим альфой-заступником. Такемичи разделял это чувство: каждый раз его сердце гулко стучало, когда он вспоминал эти слова. Он наконец-то спустя столько лет обрёл любящую семью. Все они по-настоящему дорожили им. И он дорожил. Поэтому ни за что не опозорил бы Тосву тем, что один из её вице-капитанов – омега. Никто не запрещал омегам вступать в банды, однако ни одна из уважающих себя банд не имела в составе представителя слабого вторичного пола, поэтому негласным стало предвзятое отношение к омегам в группировках. Даже в обычном членстве, что уж говорить о лидирующих должностях. Именно поэтому сейчас Такемичи может только молча терпеть, отчаянно сдерживая горькие слёзы обиды. После объявления грубым механическим голосом своей станции Такемичи буквально выбежал из вагона, расталкивая таких же злых и не выспавшихся студентов и взрослых в стороны, полностью игнорируя их недовольные возгласы и шипение. Быстро вытерев глаза от нескольких капелек слёз, которые он не смог сдержать, омега поспешил к друзьям, которые уже махали ему, стоя около выхода станции. Весь день в школе Такемичи чувствовал себя откровенно говоря ужасно. Даже не ужасно – хреново. В этом случае его не смущает сквернословие. Голова кружилась, а в висках стучало так, что любой отбойный молоток бы позавидовал. Руки его дрожали так сильно, что во время обеда он даже не мог держать нормально палочки – еда через раз оказывалась у него во рту. Ребята всерьёз были обеспокоены поведением своего негласного главаря. Даже заставили провести пару уроков лёжа на дальней койке в медпункте. Однако даже после нескольких часов в тишине легче Ханагаки не стало. Тем не менее, как бы ему не было плохо, он всё ещё второй заместитель капитана первого отряда. Поэтому кое-как натянув на себя черный костюм, с вышитым лично Мицуей золотыми нитками названием их банды, Такемичи поспешил к старому храму. Каждый шаг давался с трудом. На ступеньках пришлось немного затормозить. Кажется, температура. Ох, час от часу не легче… У ворот он видит своих ребят, и на душе становится немного легче. Верно. Он не один. Как бы не было плохо, он не сдастся: ему есть, кого защищать. Большая часть собрания проходит будто мимо него: он пропускает мимо ушей слова почти всех капитанов. Он стоит справа от Баджи и его почти не видно, но он все равно стискивает кулаки и старается смотреть вперед, не показывая своего состояния. Временами его взгляд бегает от лица одного капитана к другому, но каждый раз возвращаясь из своих мыслей в реальность, Такемичи видит перед собой лишь стриженный затылок и пряди светлых волос, скрывающих серебряную серёжку в левом ухе. Голова начинает буквально гудеть. Дышать становится тяжелее. Неожиданно всё стихает. Тишина становится буквально звенящей – слышатся звуки проезжающих вдалеке машин и гомон прохожих. В воздухе словно из ниоткуда появляется запах. Божественный нежный персиковый аромат, смешивающийся с лёгкими нотками сладких молочных сливок. Омега! Рядом омега с начинающейся течкой! Но прежде, чем кто-то успел хоть что-то сделать или сказать, с молниеносной скоростью один из заместителей первого отряда кинулся на второго. Вновь воцаряется тишина. Чифую был сам на себя не похож. Волосы парня стояли дыбом, зрачки расширились, а радужка стала кроваво-красного цвета. Альфьи клыки парня удлинились, как во время гона. Парня потряхивало. Крепко сжав в руках покрасневшего тяжело-дышащего Такемичи, Мацуно буквально зарычал: — М-мой! Мой омега! Ргх… Не отдам!!! Кто подойдёт – порву на мелкие куски! Все стояли в шоке. Но несмотря на полный хаос, творящийся сейчас в голове каждого присутствующего, все понимали: надо немедленно что-то делать. Потому что всем было понятно, что сейчас происходило перед ними: признание друг друга в качестве партнеров истинной пары. Истинный альфа рядом со своей течной омегой был готов убить любого, кто попробует приблизиться к ним. Но если их сейчас не разделить – быть настоящей беде. Чифую в таком состоянии может пометить ничего не соображающего Такемичи без его согласия. Это никак нельзя допустить. Мичи же, казалось, игнорировал всё происходящее вокруг него – он наконец почувствовал себя хорошо. В долгожданных объятиях своей истинной пары внутренняя омега парня чувствовала себя в безопасности. Ханагаки тихо мурчал и вылизывал шею своей пары, слыша удовлетворенное рычание альфы над ухом. Мацуно в ответ покусывал краешек ушка своей омеги. Неожиданно приятное тепло исчезло. Майки, Доракен и Мицуя одновременно схватили их и оттащили друг от друга. Омега заскулила. Альфа, услышав жалобный вой своей пары, грозно зарычал. Доракен и Мицуя еле держались, им приходилось сдерживать не Чифую: они пытались удержать разъярённого альфу, который рвался защитить свою пару. Парни знали, что Баджи ни за что не выбрал бы в качестве своего зама какого-то слабака, но то, что даже им двоим приходилось прикладывать немалые усилия просто, чтобы сдерживать его… Майки подхватил на руки плачущего Такемичи и поспешил к нему домой. Омега на его руках брыкалась, звала альфу и горько плакала: так он не желал покидать любимого. Мацуно, видя, как забирают его пару, вырывался изо всех сил: толкался, царапался, даже кусался, изо всех сил впиваясь клыками в чужую плоть. Руки парней буквально истекали кровью. И только когда омега оказался достаточно далеко, чтобы его запах ослаб, Чифую немного пришёл в себя. Но как бы ему не было жаль, за то, что он натворил, всё, о чём он мог сейчас думать – его истинная пара. Хватаясь за лацканы костюма своего капитана, альфа жалобно скулил: — В-верните… Мой омега… Верните… В это время Такемичи вместе с Майки были уже дома у младшего. Альфа признал блондина, как члена своей стаи, поэтому он считал своим долгом позаботиться о своей младшей, как оказалось, омеге. Положив Такемичи на кровать и укрыв одеялом вяло сопротивляющееся тело, Майки отправился на кухню. Готовить альфа не умел никогда, поэтому просто достал остатки вчерашней еды из холодильника и разогрел в микроволновке. Подхватив поднос с уже тёплой похлёбкой, Сано поспешил вернуться к омеге. Младший скулил и ворочался на кровати: он хотел вернуться к своему альфе, почувствовать успокаивающие объятия, вдохнуть тот самый аромат. Как бы старший не уговаривал Ханагаки поесть, все, что он получал – это жалобный вой и скуление блондина. Майки успокаивал его, как мог, но омеге было отчаянно плохо. Ужасно плохо. Тогда главе банды пришлось принять очень непростое, но единственно-верное решение. — Кенчик, – минута и в руках блондина оказывается старенький телефон-раскладушка. — Майки, у нас тут проблемы… Мелкий воет белугой. Мы пытались его успокоить, но… Блять! Нихера у нас не выходит. Он висит на Баджи и просит вернуть омегу. Чёрт! Ты знал, что он омега? Почему он нам не сказал? Какого чёрта вообще происходит, и почему Такемучи пришёл на собрание в течку?! Чем он, блять, думал?! — Он и не думал. Запах совсем свежий и едва сформировавшийся. Это его первая течка. Ему сейчас совсем плохо: он почти не реагирует на меня и мой запах, хотя я и признал его частью стаи… Приведите зама. — Ты уверен? Если эта первая течка, то им нельзя… — Да, я знаю. Выбора нет. Жду вас через десять минут. Омега, словно почувствовав скорую встречу с возлюбленным, начал стаскивать вещи на кровать: строил омежье гнездо. Альфа поспешил покинуть комнату: слишком сильный запах другого альфы, пускай и альфы-покровителя, может взбесить соперника. Обещанные десять минут пролетели с космической скоростью. Стоило спуститься на первый этаж, как в дверь постучали. За дверью стояли Доракен и Баджи, которые держали за руки бледного Мацуно. Его клыки втянулись, но глаза все еще сверкали красным: альфа беспокоился о состоянии омеги. — Чифую Мацуно, – Майки вопреки своим привычкам был сейчас крайне серьезен и не улыбался, – У Такемучи сейчас первая в жизни течка, во время которой он встретил своего истинного. Надеюсь ты понимаешь, насколько это серьезно? Мацуно смог только потеряно кивнуть, не в силах ждать. — Ему очень плохо: только по этой причине прямо сейчас я позволяю тебе пойти к нему. Но! Ты не повяжешь его в эту течку! Никакого секса и никакой метки! Ты меня понял? Снова безмолвный кивок альфы. Как только хватка на его руках ослабла, Чифую рывком забежал в дом. Майки с остальными поспешили удалиться. Ведомый чудесным запахом, Мацуно, словно первоклассная ищейка, побежал по лестнице на второй этаж. Дверь в комнату была слегка приоткрыта. Увидев наконец свою истинную омегу, альфа взволнованно зарычал. Омега лежала в гнезде, полностью раздевшись: ждала альфу. Чифую поспешил скинуть с себя не нужные тряпки. Аккуратно, стараясь не портить гнездо пары, блондин лёг рядом. Почувствовав рядом долгожданное тепло, младший счастливо замурчал и начал потираться о кожу альфы. Мацуно, недолго думая, ответил взаимностью. Соприкосновения кожа к коже пробуждали в нем первобытные инстинкты: приласкать, пометить, оплодотворить свою пару… Чифую держался: понимал, что сейчас не то время и не та ситуация. Но альфа просто обязан был удовлетворить омегу. Мацуно начал вылизывать Ханагаки. Первым местом была шея. Размашистыми движениями языка Чифую как будто пытался убрать любой посторонний запах – вылизать его дочиста: забрать этот чудесный аромат себе без остатка. Спускаясь вниз к груди омеги, Чифую прерывался на быстрые поцелуи. Сначала мягкие, а потом настойчивые. Укусы, после которых на груди распускались алые бутоны засосов. Такие не сойдут за одну ночь. Неожиданно запах поменялся: персик закислил. Альфа взволнованно заскулил. Омеге не нравится! Омега боится! Омеге плохо! Ханагаки под ним тихо плакал, отчаянно закрывая лицо руками: — Ч-чифую, пожалуйста, уйди… Прости меня… Я не рассказал тебе правду, и сейчас ты… Из-за меня ты… Хнык… Прости… — М-мичи, не плачь… Ргх… Всё хорошо… Я рядом… Родной, не бойся меня… — Нет, не хорошо! Из-за природы т-ты хочешь спариться со мной, даже если я тебе противен… Это запах… Но я… Он не успевает договорить, как Чифую, отодвинув его руки от лица, затыкает его поцелуем. Он целует пару медленно, не спеша, сминая сначала одну губу, потому другую, ненадолго отстраняясь и возвращаясь к устам вновь. Это не был поцелуй альфы для омеги. Это Чифую Мацуно целовал Ханагаки Такемичи со всей нежностью и нерастраченной любовью, на которую только он был способен. — Люблю. Милый, я люблю тебя. Такемичи Ханагаки, я люблю тебя больше всех на свете! Ты бы знал, как я сходил с ума от осознания, что ты бета. Чёрт! Да я готов был на стенку лезть от мысли, что ты никогда не сможешь почувствовать мой природный запах. С самого «Кровавого Хэллоуина» ты – единственное, о чем я могу думать. Отблеск пшеничных волос, лазурные глаза. Ты не осознаешь, насколько прекрасен… Да даже перед сном твоё лицо не давало мне покоя. Но все мои чувства были обречены на провал – человек, которому я готов был посвятить жизнь, был бетой. Не мог быть моей парой. Но сегодня… Сегодня ты сделал меня самым счастливым на свете… Солнце моё… Когда ты представился у храма… Мой альфа буквально с ума сошёл от возбуждения. Это был первый раз в моей жизни, когда я был полностью с ним согласен, – Чифую шептал ему прямо в губы, забирая себе каждый вдох и неотрывно смотря в глаза. – Он сказал забрать тебя себе и никому не отдавать. Я готов. Партнер, я готов положить на алтарь у нашего храма свою жизнь ради тебя. Я сделаю тебя счастливым, подарю тебе много щенков, буду заботиться о нашей маленькой стае. Только позволь. Прошу. Ты позволишь альфе провести с тобой остаток своей жизни? Позволишь отдать оставшиеся дни твоему счастью? По его щекам катились крупные слёзы. Его любят. Не инстинкты. Любовь. Его альфа правда любит его. Его Чифую… Ответный поцелуй омеги отдавал солью, но для альфы он был самым лучшим. Это было «да», «люблю» и «с тобой навсегда».