Идеальное свидание

      Баки Барнс — чертовски горячий белый парень. Весь он. Сэм буквально сходит с ума по нему: его пушистые ресницы, немного жёсткие губы, этот волевой подбородок, который щупали буквально все кому не лень, вызывая дикие приступы ревности Сэма. Сэм сходит с ума, когда видит, как Баки хмурится, как бесится, чуть облизывается. Сэм едва сдерживается, когда Баки таскает эти чертовски тяжёлые вещи, когда играюче отрывает старые куски лодки. Сэм замечает все эти женские взгляды в сторону Баки и ревнует ещё больше.       А Баки замечает только взгляды Сэма и наслаждается, дразнит, флиртует с Сарой, прикусывая губу, замечает, как раздуваются гневно ноздри, хмурится лоб, и все сильнее хочет прижать уже наконец-то Сэма к любой поверхности.       Недосказанность между ними витает один год.       И если поначалу Баки пытался отрицать, даже разрывать общение, то теперь он решает дожать до конца. Теперь он отпускает себя и позволяет себе же влюбляться сильнее в этого мужчину. Баки позволяет себе касаться: ненароком, мельком, иногда даже не его самого, а просто щита за спиной; позволяет гордо улыбаться, любоваться летящим в небе Капитаном Америкой, любоваться Сэмом. Своим Сэмом.       Баки грозно смотрит на Торреса, который флиртует с Сэмом, сжимает кулаки и уже готов встряхнуть молокососа за шкирку, но вдруг понимает, что Торрес просто подначивает его, и становится смешно.       Баки нравится чувствовать себя влюблённым, он словно чувствует себя тем мальчишкой из сороковых.       Никто не делает первый шаг. Даже там, на пирсе, они лишь стоят рядом, переглядываются, улыбаются. Баки щекочет себе нервы. Дело не в том, что он боится отказа, он видит, он прекрасно видит, что его чувства взаимны. Но он не спешит и просто наслаждается каждым моментом.       Тихое шушуканье за ужином отвлекает от мыслей: Касс и ЭйДжей усердно о чем-то спорят. — Что за шушуканье, малышня? — дружелюбно спрашивает Баки. Ему нравятся эти детишки. — Давай, спрашивай, — ЭйДжей пихает Касса кулаком в бок. Оба выглядят немного нервно, они с опаской косятся на мать, но любопытство побеждает. — Дядя Бак, а ты собираешься жениться на нашем дяде Сэме??? — буквально выпаливает Касс и жмурится.       До чего проницательные дети.       Сара давится пастой и начинает кашлять, пытаясь поймать сыновей за ухо. Сэм смотрит куда угодно, кроме Баки. И тот готов поспорить, что если сейчас прикоснуться к его щекам, то вибраниумная рука начнёт плавиться. Баки тянет губы в улыбку, ноздри едва заметно раздуваются, бровь приподнимается. Такой Сэм чертовски прелестен. Признаться, Баки даже не думал, что Сэма может что-то смутить.       Что ж… — Я слишком старомоден, чтобы жениться на ком-то, с кем ещё даже не ходил на свидания, — Баки подмигивает Кассу и ЭйДжею. — Дядя Сэм, а когда ты позовешь Дядю Баки на свидание? — в этот раз уже не выдерживает ЭйДжей. Малышня зажигает.       Теперь давится Сэм своим любимым апельсиновым соком. Серьёзно, он хоть иногда с ним расстаётся?       Баки внимательно следит за тем, как Сэм пытается привести себя в порядок, но тот слишком нервничает и продолжает игнорировать Баки. А он только и может что улыбаться, чувствуя себя влюблённым идиотом. Счастливым и влюблённым. — Ладно, мальчики, уже поздно, вам пора спать, — принимает свое решение Сара. — Но, мама! Дядя Сэм еще не ответил, — малышня спорит, а Баки едва сдерживает смех, когда Сэм начинает торопливо собирать на столе посуду, словно хочет сбежать от этого разговора, заполнить пустоту. Насколько сильно он смущен? Напуган? Где-то на задворках сознания мелькает, конечно, мысль, что он, Баки, просто все неверно понял, что он ошибся, но знаете что?       К черту.       Сегодня он совершенно точно раскроет свои чувства, а там будь что будет. — Я помогу, — Баки говорит негромко. Они все ещё сидят за столом друг напротив друга, молча скидывают недоеденную еду в одну тарелку. Одно неловкое касание пальцев, мимолетное прикосновение, и Баки чувствует, как собственное сердце гремит в ушах. Неужели кроме него этого никто не слышит? Он встречается взглядом с Сэмом и судорожно облизывает губы. Они замирают, не в силах отвести взгляды, не в силах пошевелиться, не слыша ничего вокруг. Они словно снова играют в гляделки, как тогда у Рейнор, вот только совсем иначе. Баки тонет в тёмных глазах, они такие тёплые, словно солнце. Баки уже готов прикоснуться к щеке Сэма, но тишину разрывает голос Сары: — Не забудьте выключить свет, когда будете уходить.       Сэм резко дёргается, пытается что-то сказать: — А, да, мы тоже уже…       Баки ловит его за руку, сжимает крепко и не даёт сбежать. Не сейчас. — Спасибо, Сара, — он улыбается, только теперь замечая, что она успела все убрать.       Сколько же они так сидели, поглощенные лишь друг другом?       Баки чувствует напряжение в руке Сэма, слегка ослабляет хватку и нежно, аккуратно поглаживает пальцами его запястье там, где бугрятся вены. Баки нравится Сара: она все понимает и просто уходит. Кажется, она даже на его стороне? Они с Сэмом снова молчат некоторое время, правда, уже не смотрят друг другу в глаза. Баки улыбается: его переполняет нежность, ему хочется отдать себя всего Сэму. Сердце стучит чаще, Баки волнуется как подросток. Сколько лет у него не было отношений? Свидание с Лией не в счёт, там он не то что налажал, просто было неинтересно… черт возьми, это явно не то, о чем стоит сейчас думать. — Сэм… — Баки…       Они говорят одновременно, замирают и тихо смеются. То нервное напряжение между ними спадает и они немного расслабляются. — Я так понимаю, про старомодность ты не шутил, — Сэм улыбается чуть шире, показывая очаровательную щербинку между зубами. — А ты что, готов пойти под венец прямо сейчас? — Баки чуть наклоняет голову и улыбается. — Уверен, на твоих щеках можно жарить яичницу. Я почему-то всегда думал, ты герой-любовник. Флиртовал с Наташей, потом с Шерон… — Тебе что, Стив растрепал про Наташу? — Нет, сама Наташа, — Баки ухмыляется. — Серьёзно, тебя сейчас волнует именно это? Или ты снова пытаешься уйти от разговора?       Сэм смущённо смотрит в сторону и ничего не говорит. — Что ж, хорошо… птенчик — я же могу тебя так называть, да? Так вот, птенчик, ты пойдёшь со мной на свидание? Обещаю, это будет лучшее свидание в твоей жизни, — Баки смотрит прямо на него и мягко улыбается. Какой же Сэм всё-таки красивый, черт возьми. — Старомоден, но слишком самоуверен, тебе не кажется? — Сэм склоняет голову в сторону. — Ты снова увиливаешь, птенчик, — Баки смотрит внимательно. Кажется, Сэму нравится такое прозвище.       Баки видит, как Сэм прикрывает глаза, немного нервно перетирает большой и указательный палец, выдыхает и наконец-то смотрит прямо в глаза Баки: — Да, Барнс, я пойду с тобой на свидание. — Ура-а-а!!! — Ах вы маленькие засранцы, ну я вас сейчас поймаю! — Сэм срывается с места и бежит за Кассом и ЭйДжеем, подслушавшими их разговор. Баки не выдерживает и громко смеётся, следя за этими ночными догонялками. Его сердце наполняется теплом и нежностью ко всем троим, когда он смотрит на них. Пока Сэм пытается поймать юркого хохочущего Касса, ЭйДжей куда-то прячется. И Баки совсем не ожидает, что его обнимут маленькие детские руки. — Дядя Баки, спасибо! — совершенно искренне говорит ЭйДжей, и внутри что-то щемит. У него действительно есть семья.       Сэм и Касс замирают и резко перестают шуметь. — Не за что меня благодарить, малыш, — Баки хрипло шепчет, сдерживая слезы, и осторожно касается хрупкой головы здоровой рукой. — Уже поздно, вам с Кассом пора спать. — Конечно, дядя Баки, — он улыбается и отстраняется, — пойдём Касс.       Они уходят, и Баки наконец-то расслабляется, прячет лицо в ладонях и мелко дрожит. Чувства слишком сильные, тёплые. Баки становится страшно: что, если это всего лишь сон, мечта и вот сейчас все изменится, снова появится Зимний, снова все разрушит? А что, если это все лишь сон Зимнего? А что, если он откроет глаза и пойдёт убивать Сару, Касса, ЭйДжея и… — Эй, я рядом, — голос Сэма вырывает из тисков ужаса, что сковали сердце. — Это не сон, а ты не тот Зимний Солдат. Ты ещё должен мне лучшее свидание в моей жизни, помнишь? — Сэм улыбается нежно, уверенно. Его тёплая рука на плече успокаивает и напоминает о реальности происходящего. — Как я могу забыть, — хрипло смеётся Баки. — Боюсь, Касс и ЭйДжей расстроятся больше нас. — Это уж точно. Давай ложиться? — Сэм собирается уйти, но Баки снова сжимает его ладонь, не позволяя. Кажется, лишь присутствие Сэма сдерживает все те кошмары. — Ты… можешь остаться со мной сегодня?

***

      Баки просыпается первым от того, что солнце щекочет нос. Тепло. Его глаза ещё закрыты, и он просто слушает. Рядом, совсем под ухом тихое сопение, иногда переходящее в лёгкий храп. Чуть дальше, на кухне, что-то шкварчит в сковородке, а Сара напевает себе под нос какую-то красивую мелодию. У неё богатый голос, и слышать его приятно. Наверху снова спорит малышня. Баки тепло и уютно. Теперь он понимает, почему Сэм всегда был самоуверенным и весёлым: сложно тосковать, когда знаешь, что дома ждёт счастье.       Теперь оно ждёт и Баки.       От этой мысли он улыбается и все же открывает глаза. Лицо спящего Сэма совсем близко. Солнце уже коснулось его, заставляя морщить лоб и сильнее жмуриться, поэтому Баки поднимает руку, прикрывая лицо Сэма от ярких лучей. Его сон снова становится безмятежным. Что может быть лучше, чем осознание того, что кто-то, зная буквально все о тебе, зная, что ты делал, что ты мог бы сделать, настолько доверяет тебе, что полностью открыт во сне? Баки не мог передать свою благодарность. Пожалуй, защитить сон от солнца — это самое малое, что он мог сделать для Сэма. И он хочет делать все эти мелочи. — Мгхх...— Сэм с трудом разлепляет глаза, пытается проморгаться, но безуспешно, и закрывает глаза. — Ты опять пялишься, да? — Да, — Баки тихо смеётся. — Ты такой красивый, когда молчишь. Может, стоит почаще это делать? — Придурок, — Сэм вяло бьёт его кулаком в бок, совсем несильно, чем вызывает новый приступ смеха у Баки. Сэму как-то удаётся сфокусировать взгляд. — А ты красивый, когда смеёшься. Может, стоит почаще это делать?       Слова Сэма действуют куда сильнее, чем его удар: воздух словно выбивают из лёгких и Баки забывает, что надо вздохнуть. Сколько десятков лет он не слышал таких комплиментов? Сколько? Сколько десятков лет он не хотел слышать таких слов? Или хотел, просто… просто слышал другое? Истосковавшееся по нежности сердце стучит ещё сильнее, кажется выскочит из груди, как в тех мультиках про кота и мышь, которые так любят Касс и ЭйДжей. — Эй, дыши, нам надо умыться и помочь Саре с завтраком, она одна, а нас много, — Сэм беззаботно встаёт, даже не подозревая, какой шквал эмоций породили его слова в душе Баки.       Меньше чем через пятнадцать минут Баки уже был внизу. Сэма ещё нет. Баки расставляет тарелки и старается не думать о Сэме в душе: он и раньше-то с ума сходил от этой мысли, а теперь… Теперь сдерживаться будет сложнее: Баки действительно старомоден. Конечно, он не станет настаивать на том, чтобы они подождали свадьбы и все такое, но все же… — Так вы с Сэмом теперь вместе? — голос Сары вырывает его из странных размышлений, и Баки даже благодарен за это. — Я забыл попросить твоего благословения, да? — Баки шутит и сам удивляется, как легко это удаётся в этом доме. — Спросишь, когда будешь просить руки моего брата, — Сара подкалывает в отместку и смеётся, видя покрасневшие кончики ушей. — Не знала, что люди в таком возрасте ещё умеют смущаться. — Так, кажется, я понял, шутки про возраст это семейное, да? — Будь добр, нарежь хлеб. Да, мы тут все ходячий стэнд ап, привыкай, — Сара фыркает, а потом резко становится серьёзной. — Баки, — она дожидается, когда тот посмотрит ей в глаза. — Не обижай моего брата. Он, конечно, тот ещё придурок, и ты можешь подумать, что он всегда счастлив, но это не так. Его прошлые отношения закончились трагедией, давно, очень давно. Думаю, он только сейчас начал приходить в себя после того, что произошло. И ты сыграл в этом не последнюю роль. Не делай ему больно и постарайся сам быть осторожнее, хорошо? Не рискуй понапрасну, не подставляйся под пули там, где это не надо. Ты не бессмертный.       Баки внимательно её слушает и поджимает губы, чувствуя странное что-то внутри себя. Ревность? Возможно. Он позже обдумает её слова о трагедии Сэма. — Потому что если ты сделаешь ему больно, ты будешь иметь дело со мной. Поверь, никакая рука из… из... вираума… вираниума… ни из какого металла не остановит женщину из семьи Уилсонов, если кто-то обидит её близких, — последнее Сара сказала уже с улыбкой. — Понял-понял, никаких глупостей! — Баки поднимает обе руки, сдаваясь и усмехаясь. — Это называется вибраниум, глупышка. Эй, Бак, она тебе угрожает? Этого стоит бояться, её удару может позавидовать любой суперсолдат, — в дверном проёме позади слышится голос Сэма. — А вот ты, кажется, давно не получал от меня, да, мелочь? Ты слишком долго, мы уже почти приготовили завтрак. Позови мальчишек, они в школу опоздают.       Завтрак проходит шумно: ЭйДжей рассказывает какой-то стих, Касс — биологию, Сэм опять спорит с Сарой насчёт лодки, хотя вроде уже все решено. Возможно, им просто нравится друг с другом спорить. Прекрасно. — Пока, мам, пока, дядя Сэм, пока, дядя Баки, — мальчишки в спешке на школьный автобус забывают ланч. Так что позже и Сэм, и Баки (больше Баки) оказываются в центре внимания всей школы, а ещё позже Касс и ЭйДжей становятся настоящими звёздами.       Баки такое детское внимание непривычно, да и вообще внимание. Кажется, что это неправильно, незаслуженно, несправедливо по отношению к Сэму: это он Капитан Америка, герой, а не он, Баки, убийца с железной рукой. Но, кажется, Сэма это ничуть не беспокоит. Он смеётся, ерошит волосы Кассу, а когда Баки встречается с ним взглядом, то отвечает открыто, прямо и с чем-то новым во взгляде. Баки ещё не понял, что это, но это что-то определенно ему понравилось. — Если ты переживаешь, что меня обделили вниманием, — Сэм сам начинает этот разговор, — то можешь не переживать. Я уже столько автографов раздал, сколько, мне кажется, нет учеников в этой школе. Теперь твоя очередь отдуваться, — Сэм негромко смеётся, поворачивая руль. — Хочешь сказать, ты устал от славы? У тебя началась звёздная болезнь? А я думал, ты просто звёздно-полосатый, — ухмыляется Баки, но чувствует облегчение. Действительно, он тут новое лицо в отличие от Сэма. — Да, вот подумываю, может, пора замену искать, — Сэм хмыкает и выруливает к пирсу.       Солнце ярко блестит на поверхности Мексиканского залива. Впереди Баки видит лишь океан, но если немного повернуть голову, то можно увидеть островок, за ним ещё один, второй, третий, пятый, семнадцатый.       Делакруа, признаться, все ещё поражает Баки своей причудливостью. Целое поселение, разбитое на множество частиц. Один шаг — и ты уже в океане. Один шаг — и океан уже в тебе. — Сэм, разве не опасно тут жить? Цунами, ураганы, все такое. Почему вы все ещё здесь? — Баки серьёзен. Супергерои — тоже люди и далеко не все могут предотвратить. Не всех могут спасти. — А где безопасно, Бак? В Бруклине безопасно? На Манхэттене? — Сэм пожимает плечами. — Стихийные бедствия бывают, да, но… Я уже говорил. Тут живут лучшие люди в мире. Мы всегда горой друг за друга. А на Манхэттене всем плевать на горе ближнего. Бегут, спешат. К тому же…       Сэм ненадолго замолкает, глядя на ослепляющую бликами воду. Лёгкие волны спешат к ним, бьются о лодку, слышатся ленивые всплески. Бриз. — Где бы ещё ты увидел такую красоту? — шепчет Сэм, глядя на спокойную водную гладь, а Баки… Баки может только кивнуть. Он смотрит на Сэма, сияющего в лучах солнца Сэма, и не может не согласиться. В Бруклине он бы такого не увидел.

***

      Но вернуться в Бруклин всё же нужно. Там его квартира, его вещи, воспоминания, а заодно и лучшее свидание в мире, которое ещё нужно организовать.       Да, это не берег Мексиканского залива, да, люди здесь заняты собой, но… Баки отчаянно хочет показать Сэму красоту Бруклина.       Здесь тоже много воды, в конце концов.       Однако, пока Баки летит в самолёте, он думает не совсем о свидании. Он думает о том, что сказала Сара. "Его прошлые отношения закончились трагедией".       Что это может значить? Кто-то причинил ему боль? Кто мог посметь? Что такого должно было произойти, чтобы Сэм "только сейчас начал приходить в себя". Конечно же, пять лет Щелчка можно сразу вычесть из уравнения, но всё же… ещё и этот совет не рисковать понапрасну? Баки не находит себе места. Ему кажется, что он где-то это уже слышал, что он упускает что-то очень важное. Лететь не так долго, всего три с половиной часа, и все это время Баки мучается, пытается понять и… ревнует. Что, если этот кто-то вернётся? Что, если этот кто-то захочет все вернуть? Как поступит Сэм?       Иногда нужно меньше думать.       Настроение Баки портится с каждым вопросом, возникающим в его голове. Сердце сжимается, на лице снова появляются эти мрачные морщинки. Он совсем не хочет терять Сэма. Поэтому… поэтому Баки Барнс будет сражаться. Он резко хлопает себя по щекам, немного не рассчитав силу: удар железной рукой вышел отменным. Пассажиры вокруг оглядываются на него с опаской, некоторые явно узнают. Щека ноет после удара, но Баки старается сгладить впечатление пассажиров и улыбается, поднимая руки. Пассажиры смотрят все ещё недоверчиво, но тем не менее пялиться перестают, а Баки наконец-то с облегчением может потереть ноющую скулу. Взять на заметку: бить себя по щекам аккуратнее.       Вести списки Баки нравится, однако старый блокнот Стива он отдал Рейнор, поэтому в ближайшем киоске покупает себе первый попавшийся. Он хочет составить целый план: идеальное свидание это не так просто. Он хочет показать Бруклин таким, каким сам его помнит из сороковых, но при этом, чтобы на этом свидании было как можно меньше Стива, желательно совсем без воспоминаний о нем. Задача невероятно сложная: и здесь они были вместе, и там, тут они дрались, а тут кадрили девчонок. Ну… Баки кадрил, ладно. А это место вообще снесли и построили какой-то уродливый торговый центр. Да, задача непростая.       В Нью-Йорке множество парков, но Баки выбирает Проспект-парк. В прошлом он часто бывал здесь: со Стивом, с Беккой, один. Этот парк наполнен его воспоминаниями, где-то даже должен быть камень, на котором он выцарапывал свое имя. Баки хорошо помнит тот день, когда получил повестку в армию. Это днем, перед Стивом, он хорохорился: "Сержант Джеймс Барнс, сто седьмой полк". А ночью глотал слезы, сидя на берегу водопада в парке: Джеймс Бьюкенен Барнс не хотел идти на войну, не хотел умирать там. Стремление Стива пойти туда пугало его. В кармане был нож, и Баки выцарапал на камне свое имя в отчаянном желании вернуться назад живым. Возможно, именно этот камень, наполненный его желанием жить, спас от смерти там, в ущелье? Баки не был в Проспект-парке с того самого вечера, а теперь он хочет наполнить это место новыми воспоминаниями и, возможно, даже найти тот самый камень вместе с Сэмом. И оставить там новые мечты и желания.       Второй пункт в списке Баки — ужин. Он оглядывает свою квартиру и понимает, что это явно не лучшее место для ужина. Если, конечно, он не хочет запугать Сэма до смерти. Даже кровати нормальной нет. Баки бросает в жар, когда он думает о Сэме на этом диване, на полу, на столе… кстати, стол достаточно крепкий. Баки выдыхает и идёт к раковине: ему нужно остыть, подобные мысли сейчас явно неуместны. Он наклоняется и сует голову под кран, позволяя воде унести все пошлые мысли. Баки не невинен, да и       Сэм вряд ли, но это их первое свидание. Он не хочет портить атмосферу. Холодная вода, стекающая по голове, здорово отрезвляет. Баки снова садится в кресло. Капли текут вниз под футболку, вдоль позвоночника, холодят спину. Баки снова сосредотачивается.       Ужин дома — плохая идея в любом случае. Готовить Баки… не умеет. Можно, конечно, было бы заказать или же предложить приготовить вместе… но нет. Что потом делать в этой дрянной квартирке? Прежде чем кого-то приглашать, особенно Сэма, здесь надо делать ремонт. Ну или найти другое жилье. Ещё одна пометка в списке планов на жизнь.       Удивительно, но интернет сразу же предлагает идеальный вариант ресторана: атмосфера сороковых, лодка, Ист-Ривер.       Баки даже не листает другие варианты и сразу же вносит The Water Temple в свой список. Баки любит планировать.       Последний пункт кажется самым сложным. Практически невыполнимым. Баки стоит перед своим шкафом и пытается понять, что надеть. А надеть… нечего. Не в том плане, что у него полно одежды и он не может определиться, нет. Буквально нечего. Несколько чёрных футболок, пара джинсов и кожанка с оторванным рукавом. Вот это набор. Мечта.       В списке покупок для свидания появляется ещё пара пунктов.

***

      Вот только это действительно невероятно сложно. Баки заходит в магазины и сразу же теряется. Он привык к телефонам, интернету, странным фоткам с тиграми, обилию бешено несущихся вперёд машин на улицах, к странного вида подросткам, но магазины… Сотни магазинов с сотнями товаров всех цветов и размеров. Джинсы с порванными коленками, и хорошо, если только коленками; джинсы, которые, как думает Баки сшиты неправильно: ну никто в здравом уме не наденет штаны, в которые можно засунуть мешок Санты, да ещё и место останется. Так он думает, пока не видит темнокожего парня, и его едва не хватает удар: это действительно носят. "Рассуждаешь, как старый дед", — звучит в голове голос Сэма, и Баки тихо смеётся, но на всякий случай молится всем богам, чтобы Сэм не припёрся вот в таком "шедевре" моды. Иначе Баки просто не сможет себя сдерживать и будет подкалывать Сэма весь вечер, а желание снять с него штаны пересилит.       Баки десять минут пытается найти консультанта в магазине. Он разговаривает с одним, с другим, с третьим, пока не слышит за спиной детский голосок: — Мама, а почему этот дяденька разговаривает с манекенами?       Баки стоит спиной и сжимает кулаки. Его лицо покрывается пятнами, и он чувствует себя ещё более неловко, чем раньше.       Манекены — хуже, чем фотографии с тиграми.       Баки позорно проигрывает им и сбегает из торгового центра, идёт без остановки несколько кварталов, словно толпа манекенов гонится за ним. Кажется, он видел что-то такое по телевизору, в каком-то сериале про путешественника во времени в синей будке. Из-за кошмара он так и не досмотрел тогда, но, возможно, стоит узнать, что было дальше.       Однако Баки помнит, что у странного англичанина была помощница. И, кажется, это был ответ. Баки тоже нуждается в помощнике.       Естественно, первым приходит в голову Сэм, но этот вариант отпадает сразу. Кого ещё Баки знает в Нью-Йорке? Доктор Рейнор? Сразу нет, эта женщина сводит Баки с ума и далеко не в самом приятном смысле слова. Хоть он и благодарен ей за помощь в признании собственных чувств к Сэму. Накадзима и Лия? Однозначное нет! Баки не уверен, есть ли у него вообще право хотя бы здороваться с ними. Так что нет. Кто ещё? Шерон? Возможно, хотя она так смотрит на Сэма, что Баки ревнует. Нет. Точно нет. Фьюри? Это вообще смешно.       Баки садится на лавочку на какой-то аллее и чешет голову. Черт возьми. Это даже сложнее, чем он думал до этого.       Время ещё есть. Это хорошо. Впереди пара-другая недель, так что он что-нибудь придумает.       Дни идут, Баки волнуется. Он предпринимает ещё пару попыток сходить в магазин самостоятельно, но снова проваливается. — Эй, смотри, у него железная рука. Помнишь, Питер рассказывал про чувака с железной рукой? Как думаешь, я могу попросить у него автограф?       Баки поворачивает голову и встречается взглядом с двумя подростками. Парень, напоминающий пончик, хоть и пытается говорить тихо, но у суперсолдата суперслух. — Он что, нас слышит?.. — Говори ещё громче, чтобы нас слышал весь торговый центр, Нэд. Конечно, он нас слышит, у него суперслух. Тоже мне, фанат, — девушка закатывает глаза и затем машет Баки рукой.       Все это выглядит абсурдно, Баки понимает, но он в Куинсе, здесь живёт Питер Паркер, а значит, это его друзья. Что ж, возможно, они смогут помочь. — Что ты делаешь, с ума сошла??? — этот Нэд пытается агрессивно шептать подруге и безуспешно уйти, но она крепко держит его за шиворот. Баки усмехается: он ещё не знает эту девушку, но она ему определённо нравится. — Привет, я Джеймс Баки Барнс, вы друзья Питера Паркера? — Мишель, этот фанат — Нэд. У вас какое-то дело к Питеру? — она смотрит прямо, немного дерзко. Баки хмыкает. — Можно и не к Питеру, если вы разбираетесь в… — а вот тут Баки уже замолкает на мгновение, но все же договаривает. — В чем ходят на свидания в современном мире. Мишель поднимает бровь и расплывается в немного жуткой ухмылке, а Нэд напротив пучит глаза и приоткрывает рот. Баки иронично думает, что эти двое определённо друзья болтливого Человека-Паука. — Ни Питер, ни Нэд вам явно не помогут, разве что у вас свидание в тематическом парке по Властелину колец или чему-то подобному, в чем я очень сомневаюсь. Теперь уже Баки удивлённо таращится на неё, затем на Нэда и выдыхает: — А что, есть и такое?.. Хотя нет, ему это не понравится. Наверное. По крайней мере, не в первое свидание. Да. — О Боже… — Мишель закатывает глаза.

***

      Спустя пару часов не без помощи Мишель Баки находит лучший вариант. Ему нравится. Тому мальчишке из сороковых тоже нравится.       Ещё больше мальчишке из сороковых нравится огромная коробка с конструктором в руках Нэда, на которую Баки косится время от времени. Но вот признаваться вслух в этом он категорически отказывается.       Именно поэтому, когда Нэд решается предложить выпить чаю у него дома, Баки тут же соглашается. А затем слышит, как Нэд восторженно пищит и говорит шёпотом Мишель, что это лучшая вещь, которая с ним происходила в жизни. — С тобой постоянно происходят такие вещи, — она закатывает глаза снова. — Я позвоню Питеру, чтобы он пришёл к вам, потому что я не собираюсь тратить своё время на соединение бесполезных кусочков пластика в какой-то замок. — Это Хогвартс! — хором спорят Нэд и Баки. Баки смущается.       Так или иначе, но вскоре они действительно приходят к Нэду, и Баки лишь восторженно хлопает глазами, оглядывая комнату, словно ребёнок. Кажется, здесь было вообще все, что могло бы понравиться Баки, даже если он не знал, что это такое: фигурки, вероятно, каких-то героев из комиксов, огромный шар из конструктора, куча разных палочек в коробочках с подписями "Волдеморт", "Гермиона Грейнджер", синяя будка… признаться, Баки сам чувствует себя как Гарри Поттер, впервые оказавшийся в Косом переулке. — Я знаю эту будку! Откуда это? Я смотрел пару серий, но всегда с середины. — Началось… — Мишель вздыхает и надевает наушники. — Я думал, она не идёт с нами, — отмечает Баки, косясь на девушку, которая удобно располагается на подоконнике и достаёт книгу. — Да она всегда так говорит! — Нэд отмахивается и с упоением начинает рассказывать про британский сериал. К появлению Питера Паркера Баки уже знает, что сериалу шестьдесят один год, что Докторов тринадцать и все они один человек, но с разным лицом, что автор книги "Автостопом по галактике" писал сценарий ("Ты просто обязан прочитать эту книгу, Баки!"), что у Доктора множество спутников и ещё больше врагов, что один из главных сценаристов потом работал над сериалом про Шерлока Холмса ("Ты записал в свой список? Отлично! Кстати, актёр, который играет Ватсона…"), что в Кардиффе есть музей Доктора Кто, Нэд там никогда не был, но очень хочет. Баки не успевает понять как, но они договариваются поехать туда вместе.       Нэд делает пару глотков воды, чтобы, видимо, продолжить лекцию, хотя, признаться честно, Баки немного вымотан потоком информации, когда через другое окно появляется Человек-Паук. — Ребята, там такое было! — восторженно кричит он, снимая маску, замечает Баки, судорожно пытается спрятать лицо, в итоге теряет равновесие, и только скорость Баки спасает Питера Паркера от падения вниз. — Угомонись, гимнаст, я знаю, кто ты. — Мистер Железная рука! То есть мистер Зимний Солдат! — Паркер тараторит, когда оказывается в комнате, наконец-то узнавая Баки. — Вообще-то, Джеймс Баки Барнс, — встревает Нэд с важным видом. Мишель с другого окна тихо смеётся. — Пару часов назад ты боялся хоть слово вымолвить, Нэд.       Баки не обращает внимания на выяснения отношений, отвлеченный уведомлением.       Привет. Снова меня игнорируешь? ;)       Касс и ЭйДжей передают тебе привет. Кажется, я больше не любимый дядя. Как-то даже обидно. :)       Сара все время готовит на пятерых. Так что мне приходится есть за двоих. Такими темпами мне скоро будет нужен новый костюм.       Баки тихо смеётся в кулак. Почему Уилсоны такие уютные? Желание оказаться снова в Делакруа невыносимое.       Скоро приеду в Нью-Йорк, надеюсь, до этого момента ты успеешь подготовить своё супер-пупер-мега свидание? ;)       Скучаю       Дыхание перехватывает. Баки прижимает ко лбу металлическую ладонь, чувствуя жар. Надо ответить. Надо ответить. — Что это с ним? — удивлённо спрашивает Питер. — Влюблён, — спокойно пожимает плечами Мишель. — Наверное, она пишет. — Он, — Баки поправляет автоматически, набирая ответные сообщения. Ему не хочется заставлять Сэма ждать, к тому же он действительно скучает по всей семье Уилсонов.       Даже если ты станешь Капитаном Пончиком, ты все равно будешь мне нравиться.       Передавай от меня привет детям и Саре. Скучаю по вам всем.       Скучаю по тебе.       Свидание практически готово, осталось забронировать столик.       Когда планируешь приехать?       На губах Баки счастливая улыбка. Они так давно не виделись. Стоит, пожалуй, вечером созвониться с видеосвязью. Баки улыбается, поднимает глаза и… и не понимает, почему три подростка смотрят на него с таким воодушевлением. — Э... вы чего? Они мнутся, переглядываются, а потом Питер выпаливает: — Простохотимчтобывызналимынавашейсторонекембыоннибыл! — он радостно улыбается.       У Баки, который ни черта не понял, округляются глаза. — Что? — Питер хочет сказать, что мы не гомофобы, — поясняет всегда спокойная Мишель. — А еще ему очень интересно, кто это, но этот вопрос он не задаст вслух.       У Баки отвисает челюсть и краснеют уши. Вот черт.       Попал.       Как он мог так расслабиться с этими детишками? Может, как раз поэтому? Потому что дети? Рядом с Кассом и ЭйДжеем он чувствует то же самое. — Мишель! — Что ж, мне, пожалуй, пора, — Баки слишком смущен. — Спасибо за лекцию про Доктора Кто, Нэд. — Как… а я думал, мы будем вместе собирать Хогвартс… — Нэд растерянно смотрит на Баки, словно действительно хочет, чтобы тот остался. Хоть он и бывший убийца. Хоть он и любит мужчину. Для человека из сороковых это новые ощущения.       Сэм его засмеёт.       С другой стороны, он должен обрадоваться, что у Баки есть друзья.       Друзья?       Ну, знакомые.       С третьей стороны… это же Хогвартс!       Баки остаётся.       Они весело проводят время, он несколько раз отвлекается на переписку с Сэмом и каждый раз не сдерживает улыбки.       Птенчик, созвонимся вечером? У меня неожиданные новости.       Не пугайся, хорошие.       Хочу поделиться с тобой этим.       Сэм звонит раньше, чем думает Баки.       Баки ошалело и растерянно смотрит на значок видеосвязи. Ну ведь он сам этого хотел, верно? — Дядя Баки!!! — Тише ты, не кричи так, дядя Сэм услышит и мы получим. — Ой, точно, — ЭйДжей зажимает рот ладошкой и шепчет, — Дядя Баки, мы соскучились... ой, а где это ты? КАСС! Смотри, там Звезда Смерти!       Баки не успевает ответить, когда в разговор влезает Нэд. — Это у меня дома! Я Нэд, кстати. Мы друзья с Баки! — У дяди Баки есть друзья??? Я думал, у него только дядя Сэм… — Дурак, дядя Сэм — это птенчик! — Касс отвесил подзатыльник ЭйДжею, тот ойкнул. — То есть, вы мало того, что подслушиваете, так ещё и переписки чужие читаете? — Баки пытается быть строгим, но, если честно, ему очень смешно и неловко от этой ситуации одновременно.       Питер и Нэд напряжённо думают, шевелят мозгами, а потом одновременно выдыхают: — Уилсон! — Ну… мы… мы просто очень соскучились по тебе и хотели позвонить, а твоё сообщение висело на экране... мы не специально. В этот раз точно не специально. Честно! — Ты пожалуешься дяде Сэму?.. — ЭйДжей выглядит слишком уж жалобно. — Нет, если вы сейчас же отнесете телефон туда, где взяли. Хорошо? — Хорошо! Пока, дядя Баки! Приезжай скорее!       Баки тепло улыбается и убирает телефон в карман. Что ж, теперь его ждут более настойчивые дети. — Да, это Сэм Уилсон, — произносит он, прежде чем на него обрушивается шквал вопросов, которые он все равно не сможет разобрать. — Обалдеть… — Питер растерянно выдыхает. — Раз мы теперь знаем, кто он, то, если вам нужна какая-то помощь, можете обращаться к нам. Мы поможем, — Мишель спокойно улыбается. Кажется, только её не шокирует новость.       Баки благодарно улыбается, обещает написать, если потребуется помощь, и все же уходит, позволяя подросткам выразить свои эмоции без стеснения.

***

— Погоди-погоди. То есть ты на полном серьёзе сейчас заявляешь мне, что стошестилетний дед подружился с тремя подростками, чей общий возраст едва ли больше моего? — Птенчик, у тебя явные проблемы с математикой, их общий возраст больше твоего, — Баки смеётся в экран телефона. — Не придирайся, это не отменяет того факта, что ты… пытаешься молодиться? — Сэм подкалывает его в ответ, но Баки по глазам видит: Сэм действительно рад за него. Рад, что Баки может общаться с другими людьми, смеяться с ними, возможно, он даже гордится собой, ведь только благодаря Сэму все это возможно. — По твоей логике я тогда и с тобой общаться не должен… ребёнок, — Баки не может сдержать смех, когда лицо Сэма измученно вытягивается. — Слушай, хоть ты меня так не называй, — Сэм воровато оглядывается и наклоняется ближе к телефону, так, что видно только его губы. Баки сглатывает и старается не отвлекаться на посторонние мысли. — Сара уже замучила, она думает, что раз меня не было пять лет, значит, она старше и может называть меня ребёнком. А если я спорю, то бьёт меня!       Баки находит это забавным: грозный Сэм Уилсон, новый Капитан Америка, боится свою старшую-младшую сестру. О чем он немедленно говорит вслух. Хотя, если честно, Сара немного пугает и Баки. Об этом он уже не упоминает. — Может, стоит называть тебя цыплёнком? Ты так же взбесишься, как и Марти МакФлай? — Нёрд! — Цыплёнок, — Баки дразнится как подросток. Если бы у Сэма были косички, он обязательно бы дёргал за них.       Разговор заходит в тупик. Они молчат несколько минут и просто смотрят друг на друга, пока одновременно не выдыхают: — Я скучаю…       Они улыбаются, тепло, нежно. Баки облизывает пересохшие губы и чувствует острое желание поцеловать Сэма, но тот слишком далеко.       У него ещё будет возможность выцеловать эти губы до боли.

***

      Баки бронирует столик на вторник и счастливый едет встречать Сэма в аэропорту. Баки чувствует себя немного придурочным, потому что не может не улыбаться и это странно, чертовски странно для него, вечно мрачного типа с израненной душой. Но Сэм... Сэм — его ангел-хранитель, спасающий каждый день.       Вот только сегодня с Сэмом что-то не то. Баки замечает не сразу натянутую улыбку, взгляды в сторону, то, как Сэм избегает прикосновений.       С Сэмом что-то не то.       Баки в растерянности. — Прости, но мне нужно побыть одному пару дней, — негромко говорит Сэм. — Пару дней?.. Сэм, что происходит? — Ничего, мне жаль. Правда жаль, Баки, — и ему действительно жаль, вот только кроме извинений Баки видит во взгляде что-то, чего раньше он не видел в глазах Сэма. Баки видит столько боли, что теряется. Ему хочется обнять, прижать к себе, но Сэм нарочито стоит дальше, чем следует.       Пару дней.       Баки не в силах сказать про завтра. Мечты об идеальном свидании ухают вниз, разбиваются, осыпаются осколками. Вот Сэм восхищенно оглядывает военно-морской патрульный корабль сороковых, когда-то бывший просто лодкой для ловли тунца. Вот они уживаются в атмосфере сороковых, пьют любимые коктейли Баки из прошлого, вот они танцуют под Чарли Паркера и Диззи Гилеспи… точнее, Баки танцует, а Сэм пытается успеть под их бешеный ритм. Вот они целуются на фоне Ист-Ривер под звёздами. Баки Барнс чертов романтик, но сейчас все его романтические фантазии разбиты в пух и прах.       Всегда счастливый Сэм Уилсон уходит, сгорбившись. С ним явно что-то происходит. Баки терзается в неизвестности.       Он следует тенью за Сэмом, не решаясь позвать его.       Сэм странный. Кажется, ему самому нужен ангел-хранитель.       Баки не уверен, что можно так делать. Но все же он делает. Он хочет помочь. Хочет быть опорой для Сэма. — Питер, можешь кое-что узнать для меня?

***

      Наверное, нужно пойти домой, но Баки не может. Он сидит на качелях перед шестиэтажным домом, где живёт Сэм. Неспешно качается и думает, думает, думает.       Картинка складывается.       Эти странные намёки Сары. Эта фотография на полке.       Завтра годовщина смерти Райли.       А он умудрился спланировать свидание. Он не знал, да, конечно.       Вот только мёртвый Райли умудряется забирать Сэма у него, у живого Баки. Он не имеет права злиться на Сэма. Но он злится и разочаровывается в себе: он радуется, что Райли не может вернуться навсегда, что Райли мёртв, в конце концов. Баки чувствует себя той ещё мразью, но он просто не готов отдать Сэма кому бы то ни было.       Даже если Райли действительно вернётся, вдруг окажется живым, Баки не сдастся без боя. Пусть у них с Сэмом все только начинается. — А ты упрямый, да? — Баки вздрагивает от чуть хрипловатого голоса над головой, а затем смотрит в печальные глаза Сэма. Нос чует аромат свежего кофе. — Просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке, — пожимает плечами Баки и берет предложенный ему стакан, на миг касаясь холодных пальцев. Сэм не морщится, не отталкивает, даже слегка улыбается. — Ты уже знаешь, да? — Я просто сложил два плюс два, — Баки просто смотрит ему в глаза. Хочется забрать всю боль Сэма себе. Сэм не заслуживает испытывать такое. — Прости, что не сказал сам. Не хотел пугать тебя. Не хотел, чтобы ты думал, что я просто пытаюсь забыться в тебе.       С губ едва не срывается: "А это не так?", но Баки себя сдерживает и улыбается. Тепло, нежно. — Даже если это так, то я готов. Даже если сейчас ты пытаешься забыться, то я сделаю все, чтобы изменить это. Хотя я не думаю, что это так, — он встаёт с качелей и касается щеки Сэма тёплой рукой, чувствует прохладную кожу под пальцами. Сэм прикрывает глаза, а по его щеке скатывается слеза. Баки больно видеть его таким. Но Баки счастлив. Счастлив, что Сэм позволяет видеть себя таким. — Спасибо, — тихо шепчет он, прижимаясь лбом ко лбу Сэма.       Невозможно не верить в искренность чувств того, кто отдаёт себя всего: отдаёт свою семью, свой безмятежный сон, свою тупую боль.       Сэм кивает. — Уже полночь, до Бруклина ты не доберёшься. Пойдём.       Они не разговаривают.       Баки молча пьёт кофе, молча держит Сэма за руку, молча прижимает к себе.       Сэм сильный. Баки не уверен, что даже Стив видел его слабым, наверное, поэтому и выбрал его Капитаном, думал, что Сэм непробиваемый. Но под крепкой бронёй израненная душа.       Они снова засыпают в обнимку, снова вместе, снова на диване. Но этот раз не похож на тот, другой. В этот раз между ними общая боль.       Баки спит чутко и просыпается от болезненных стонов, от крепких пальцев, впивающихся до боли в его бока. Останутся синяки, но сейчас плевать. — Сэмми, эй, птенчик, проснись, проснись, — Баки ласково зовёт его, но тот, кажется, не слышит. Мечется, стискивает зубы и пальцы. Баки шипит от боли, но терпит, зовёт, гладит ласково по голове. Только это не работает. Кошмар, видимо, про Райли, про кого же ещё, вгрызается в Сэма больнее, чем он сам сейчас в Баки. — Прости, но другого выхода нет, — Баки наотмашь хлещет Сэма по щекам и чувствует, какие они влажные, не то от пота, не то от слёз. А может, всё вместе.       Боль вырывает Сэма из сна, если это вообще можно назвать сном, он резко выдыхает: — Баки! — садится и судорожно дышит, хватает воздух ртом, закрывает руками лицо и вздрагивает, когда его плеч касаются нежные руки. — Я здесь, — как же сильно он напуган. Баки практически слышит, как стучит сердце Сэма в груди. — Я здесь, всё хо... — Ты живой! Господи! — Сэм оборачивается и крепко обнимает его, прижимает к себе, кажется, теперь вознамерившись задушить. — Ещё немного, и перестану быть таковым, — он пытается пошутить, но получает ощутимый подзатыльник. Он вообще переживёт эту ночь с Сэмом Уилсоном? Но этого он уже не озвучивает, понимая, что всё-таки Сара недаром сестра Сэма. — Мне приснилось, что это ты… Что это тебя я не успеваю поймать и ты падаешь на моих глазах, — судорожно выдыхает Сэм. В его голосе столько отчаяния, Баки снова хочется забрать это все себе. Он знает, что такое падать. Он знает, что такое видеть того, кто не может спасти тебя, мысленно с ним прощаться и умирать. Но он понятия не имеет, что значит быть тем, кто не успевает спасти и остаётся. Но он точно знает, что Райли в тот миг не винил Сэма, точно так же как он сам не винил Стива. Возможно, он так же молил о прощении, как Баки молил Стива в тот миг.       А ещё он немного счастлив.       Быть причиной чьего-то кошмара — самый мерзкий повод для радости.       Но Баки всё равно. — Однажды я уже падал и больше не планирую, — Баки осторожно целует его в лоб. — Тебе лучше умыться, это немного помогает, — Баки настойчиво отправляет Сэма в ванную, деликатно оставляет его наедине со своими мыслями. Пока Баки ждёт, он наливает стакан прохладного сока, думает, как помочь. Обычно все вокруг поддерживали его: сначала Сэм, потом Стив, Шури, снова Сэм, Сэм, Сэм, Сэм.       Сэм.       У Баки сердце стучит чаще, плавится от сладкой боли, когда он думает обо всей этой безответной поддержке.       Что ж.       Баки больше не собирается просто брать точно вампир. — Эй, птенчик. Не хочешь прогуляться? Ты же в это время бегаешь, вроде, да? — он протягивает сок и улыбается, встречая посвежевшего влажного Сэма. Такой соблазнительный, черт возьми. — А у тебя хватит сил, старичок? Ты обычно просыпаешься в двенадцать, — он делает глоток, прикрывая глаза от наслаждения. Баки отводит взгляд, чтобы не думать ни о чем смущающем. — Достаточно, чтобы пару раз сказать, что я слева, — Баки показывает Сэму язык.       Они действительно бегут вместе, и, хотя для Баки это не скорость, он бежит рядом с Сэмом. Это не соревнование, это Стив обожал соревноваться и дразнить. Баки же просто хочет быть рядом. Он хочет стать тем, на кого можно положиться.       Странная мысль. Но приятная.       Уже после пробежки, после душа Сэм сам заводит разговор: — Бак, ты.. не хочешь поехать со мной? — ему тяжело, в глаза Сэм не смотрит. Но Баки ценит этот шаг, ценит то, как он все сильнее раскрывает перед ним свой шкаф со скелетами.       В метро они друг на друга не смотрят, но крепко держатся за руки, переплетя пальцы. Баки плевать, если о нем что-то подумают.       Кладбище Святого Раймонда было разделено на две части. Наверное, там, на старом кладбище, Баки может встретить знакомые имена. Если честно, желания нет. Так что он просто молча идёт следом за Сэмом, уверенно лавирующим среди разнообразных памятников. Он здесь был не раз.       Баки останавливается за несколько метров. Он не хочет мешать, наверняка Сэму есть, что сказать Райли. Наверняка Райли есть что сказать Сэму. Это их момент.       Баки тоже хочет многое сказать этому Райли. Что-то, что Сэму можно услышать, и что-то, что лучше не знать никому. Райли ведь унесёт эти тайны в могилу? Баки невесело усмехается каламбуру и смотрит на сгорбленную, едва заметно дрожащую спину. В голове роится сотня вопросов. "Как сильно ты его любил? А любишь ли ты его так же сильно сейчас? Это чувство вины? Почему ты плачешь, Сэмми? Когда ты со мной, ты думаешь о нем или обо мне? Ты бы хотел, чтобы он вернулся? А что было бы со мной? Кого бы ты выбрал?"       Баки не может перестать задавать вопросы, хоть и не узнает на них ответа.       Впрочем... в ночном кошмаре сегодня был он. Значит у него есть шансы, верно? — Бак… Подойди.       Сэм выпрямляется и широко улыбается Баки. По-новому, словно что-то давнее его отпустило. — Райли, это Баки. Хочу, чтобы ты знал, что я больше не один. У меня есть свой личный свет в конце тоннеля. Так что со мной будет все в порядке, не беспокойся. Я больше не цепляюсь за тебя и начинаю новую жизнь с ним, — Сэм касается рукой памятника, но смотрит в глаза Баки так, что у того дыхание перехватывает. Сэм же не умеет читать мысли? Верно?       Баки не сдерживает своих эмоций и просто прижимает к себе Сэма. — Спасибо, — он тихо шепчет на ухо Сэму и лишь после здоровается с Райли. — Я не дам его в обиду, — после таких признаний Баки уже не уверен, что хочет говорить все, что скопилось в душе. Возможно, и не стоит.       Сэм снова умудряется спасти его, сам того не подозревая.       Но все же он просит Сэма оставить их вдвоём и обещает (Райли молчаливо соглашается) не ругаться друг с другом.       Баки молчит, не зная, как начать. Смотрит на фотографию, на прогуливающегося между памятников Сэма, на ясное небо. — Я не знаю, что было между вами. Что ты к нему чувствовал, но я умоляю, не возвращайся. Ему будет больно. Ему придётся выбирать, и кого бы он ни выбрал в итоге, ему будет чертовски больно. Иногда мёртвым лучше оставаться мёртвыми. Поверь, я знаю, о чём говорю. Я хотел наговорить тебе кучу мерзостей, потому что я ужасно ревную, но передумал. Вместо этого я обещаю сделать его счастливым. А ты пообещай оставаться здесь, — Райли предсказуемо не отвечает. И не сказать, что это расстраивает Баки. — Вот и отлично. Спасибо, Райли.       На языке вертится "спасибо, что умер", но Баки сдерживает себя. Он улыбается Сэму, прощается с мертвецом и выкидывает его из головы.       Баки нужно придумать новое идеальное свидание за пару дней. У него много дел.       Зато он знает, кто ему в этом поможет.

***

      Баки открывает свой блокнот и задумчиво обводит карандашом Проспект-парк несколько раз. Он по-прежнему хочет отвести Сэма туда, но… что потом? Рано или поздно они проголодаются, и тогда не идти же в ближайший Макдоналдс. Так себе лучшее свидание: сначала найти капсулу времени из сороковых, а потом заесть это в ближайшей забегаловке. — Над чем опять хмуришь брови? — Сэм вырывает Баки из размышлений и предлагает откусить свой сэндвич. Баки не отказывается и только теперь понимает, что голоден. — Планирую, — он с аппетитом жуёт и, пока Сэм закатывает глаза, нагло откусывает ещё полбутерброда. — Эй, ты мне ничего не оставил! — Сэм фыркает и быстро забивает рот оставшимся сэндвичем, пока Баки не покусился и на остатки. Теперь у Сэма большие круглые щёки и говорить он пока не может. — Ты красивый, когда у тебя рот занят, — в голове это звучало гораздо лучше, чем вслух. Сэм едва не давится, Баки стучит ему по спине, а у самого шея красная от стыда.       Он молится, чтобы Сэм никак не отвечал на это. Баки всего лишь хотел подколоть Сэма, сказать, какой он красивый, когда молчит, но теперь Баки старается избавиться от неприличных мыслей. — Скоро приду, — хрипит он и позорно сбегает в ванную.       Кажется, холодная вода, стекающая по голове, — это теперь его верный спутник. Баки немного успокаивается и смотрит на себя в зеркало: взгляд все ещё ошалелый, волосы мокрые в разные стороны, на футболке рвано темнеют пятна от воды. Мужчина мечты.       Он вздрагивает от стука и голоса из-за двери: — Эй, старомодный мой, тебе какой-то Нэд звонит, надрывается, — голос Сэма звучит чуть насмешливо, его явно забавляет реакция Баки на эту ситуацию.       А в голове Баки стучит на повторе:       Старомодный мой.       Старомодный мой.       Старомодный мой.       Старомодный.       Мой.       Кажется, Сэм считает его дебилом, когда видит широкую улыбку от уха до уха, когда       Баки забирает телефон из его рук, не очень связно отвечает и старомодно целует на прощание в щёку.       Баки плевать.       Он старомодный, и он его. Сэма.       Лучше и быть не может.       А если может, то Баки всерьёз начинает опасаться за свою жизнь: выдержит ли его стошестилетнее сердце такие нагрузки?

***

      Нэд и Питер придумали план свидания.       Баки не знает, как сказать. Вместо него говорит Мишель, и Баки за это благодарен: — Придурки, это ваше идеальное свидание.       Нет, Баки тоже был бы счастлив сходить в магазин лего, собирать с Сэмом "Сокол тысячелетия" (с кем ещё его собирать, если не с Соколом?), смотреть Звёздные войны под открытым небом. Возможно, однажды они действительно это сделают, но явно не на первом свидании.       Впрочем, некоторые идеи Баки нравятся.       Он достаёт свой блокнот, снова несколько раз задумчиво обводит в кружок Проспект-парк, оглядывает комнату Нэда, видит музыкальные колонки.       Он прикрывает глаза и улыбается.       Придумал. — Мне будет нужна ваша помощь. — Это мы уже и так поняли, — хмыкает ЭмДжей, а Питер и Нэд быстро кивают, как болванчики. Напоминают того кота из кафе Леи. Раздражает.       Как его угораздило найти себе друзей подростков? Он правда молодится или просто… в душе всё тот же мальчишка из сороковых?       Ответа на этот вопрос у Баки нет.       Да и к чёрту!

***

      Один Баки бы точно не справился.       Но у него есть своя команда, своя техническая группа поддержки. Нэд таинственно называет это "Операция «Свидание!»" и, очевидно, чувствует себя Мстителем. И, конечно же, это лучшее, что случалось с ним в жизни.       В день Икс Баки нервничает.       Он просыпается от кошмара.       В этом кошмаре он никого не убивал. В этом кошмаре на его месте был Райли. Райли обнимал, Райли шептал Сэму нежные признания, Райли целовал, а Баки… Баки бился в стекло криокамеры, точно в гробу, и тщетно пытался выбраться из неё, глядя в холодные мёртвые глаза Райли.       Ты всё ещё хочешь пойти со мной на свидание?       Баки набирает сообщение, долго смотрит в пустоту и стирает его.       И отправляет другое.       Ты мне очень нравишься, Сэмюэл.       И я буду очень стараться сегодня.       И всегда.       Баки откидывается обратно на подушку и тяжело дышит, глядя в потолок. Он никак не ожидает ответного сообщения через минуту. Сэм вообще никогда не спит?       Я тоже буду стараться, размороженный       Спи крепко, тебе надо выспаться :)       Баки прикрывает глаза запястьем и не сдерживает улыбку. Вот же идиот. Лучше бы о себе беспокоился.       Тебе тоже надо выспаться, завтра тебя ждёт насыщенный день.       Переписка с Сэмом успокаивает его. Баки уже не страшно: возможно не он один нервничает перед первым свиданием, да?       Баки ещё раз прокручивает в голове весь план по кругу несколько раз и в итоге засыпает.       Больше ему кошмары не снятся.       Он просыпается от громкого стука в окно и первое, что видит, голову Человека-Паука — Мистер Зимний! Пора просыпаться! ЭмДжей отправила меня проверить вас! — голос Питера немного приглушенный из-за стекла и маски, но от этого он звучит не менее жизнерадостно и бодро. — Питер, сбавь обороты, — ворчит Баки, открывая ему окно. — И зачем меня проверять в такую рань? — ЭмДжей думает, что вы могли утопиться от нервов, — Питер стягивает маску и улыбается. — А еще она переживала, что вы забудете погладить футболку. — Во-первых, я просил называть меня просто Баки и на ты, во-вторых, у меня нет утюга, — он хмыкает и уже в ванной слышит крик Питера: — Поэтому я взял его с собой!       ЭмДжей действительно самая толковая из них четверых.       Баки долго смотрит в зеркало: невыспавшийся, на все сто, конечно, не выглядит, но и слава богу, иначе бы уже песок сыпался. Он бреется и становится немного моложе на вид и более-менее остаётся доволен результатом. Питер успевает и погладить, и даже приготовить яичницу с беконом на завтрак. Затем начинает повторять план, но Баки не выдерживает: — Питер, сядь и поешь. Я полночи повторял план. Я все помню. — Да я для себя… — Тогда делай это молча, — Баки с аппетитом поедает завтрак. Сам бы он заморачиваться не стал. Питер сконфуженно замолкает и только шевелит губами. Всё ещё раздражает, но уже не так.       Баки на взводе. Зачем его разбудили так рано — непонятно.       Чтобы убить время, они с Питером обсуждают "Звёздные войны: истории. Изгой I". Питер рассказывает, как "вернули к жизни" Таркина. Баки поражён. Современный мир все ещё может удивить суперсолдата.

***

      Баки ждёт Сэма у дома. Он чувствует себя странно и непривычно: одет в чёрные джинсы и футболку, вроде, все как обычно, но сверху тонкая кожаная куртка коричневого цвета. Баки кажется сам себе легкомысленным, но это даже забавно. Он стоит, прислонившись к байку, и ждёт. Его глаза закрыты, а лицо он подставляет солнцу и довольно щурится. На губах играет счастливая улыбка: от тёплых прикосновений солнца тепло почти так же, как от рук Сэма. Он мог бы долго так стоять, на самом деле, но из сладостного ожидания его вырывает щелчок камеры. — Что ты делаешь? — Баки ещё не открывает глаза, но уже уверен, что это Сэм. — Собираю компромат. Если будешь спорить со мной, просто покажу тебе твою фотографию в этой куртке. Ты же со стыда провалишься, — фыркает Сэм, пытаясь скрыть восхищение в голосе. Только вот восторг в своих глазах ему скрыть не удаётся.       Впрочем, Баки тоже. Сэм сияет. Буквально сияет. Он одет в белый джемпер, и все остальное уже неважно. Белый цвет ему чертовски к лицу. Баки теряет дар речи и старается не смотреть на треугольный вырез, оголивший выступающие ключицы. Рановато для мыслей о поцелуях. Приходится напомнить самому себе о собственной старомодности. — Ты снова пялишься, Баки? — Сэму явно льстит такой взгляд, и он медленно приближается. — Нет, я просто ослеп и не вижу тебя. Где ты? — Баки идёт на ощупь вперёд, хватает воздух руками, а Сэм уворачивается и не даёт себя поймать. — Как же ты собрался ехать на мотоцикле, если ничего не видишь? Или самое романтичное свидание в жизни должно стать последним? — Сэм тихо смеётся и все же позволяет схватить себя за руку. Баки поддаётся порыву и нежно, трепетно касается запястья губами, глядя прямо в его глаза. Смешинка тут же исчезает из глаз, Сэм взволнован, а его дыхание сбивается. Баки наслаждается. Черт возьми, смущать и сбивать с толку Сэма Уилсона звучит как цель жизни Баки Барнса. — Не волнуйся, моё зрение вернулось ко мне, — Баки улыбается и протягивает Сэму шлем. Это во время погони он может игнорировать правила безопасности. Но сейчас они — гражданские. Безопасность и штрафы никто не отменял. — Держись крепче, птенчик. Не хочу, чтобы ты свалился по дороге, — Баки садится за руль и чувствует сильные руки на своей талии. Приятно.       Сэм не отвечает, видимо, всё ещё смущён поцелуем.       Баки изучил карту вдоль и поперёк перед поездкой и теперь с лёгкостью проезжает несколько кварталов и выруливает на автомагистраль Рузвельта. — Смотри налево, — в шлеме приходится говорить чуть громче. Он вжимает педаль газа.       Ещё день, яркое солнце освещает Ист-Ривер, бликует, манит. Иногда Баки косится в сторону воды, ему хочется пойти туда, на пляж, окунуться. Конечно, ещё слишком прохладно, но позже, летом…       Над водой реют чайки, но их Баки не слышит. Он вообще мало что слышит из-за ветра. Со стороны пролива дует бриз, несильный, но он сталкивается с ветром, который дует им в лицо. Из-за этого управлять мотоциклом немного сложнее, но Баки не зря суперсолдат. Единственное, о чем он сейчас жалеет, что у него нет глаз на затылке и он не может видеть лицо Сэма, не может узнать, нравится ему вид на этот прекрасный пролив или нет. Написано ли на его лице то же восхищение, что было там, на пирсе в Делакруа? Баки надеется, что хотя бы частичка того взгляда достаётся Ист-Ривер. Сэм чуть крепче сжимает талию Баки, и тот думает, что это ответ на его вопрос. — Так куда мы едем? — кричит Сэм. — М-м-м… хочу показать тебе одно место! У меня все по плану!       Баки не слышит, но Сэм наверняка фыркает. Баки нравится дразниться.       Баки игнорирует все мосты через Ист-Ривер, они едут до самого конца полуострова, пока не ныряют в тоннель Бруклин-Бэттери. — Ты что, решил повторить нашу встречу в Бухаресте? — Сэм громко смеётся, вспоминая ту погоню. — О Боже, надеюсь, ты не станешь парковаться, прыгая с мотоцикла?!       Баки смеётся. Да, у Сэма определённо есть причины для опасений.       Наконец-то Баки паркуется рядом Проспект-парком. — Фух, ты всё-таки умеешь парковаться, — Сэм снова шутит, снимая шлем. — Какого же ты мнения обо мне, а, — он деланно обижается, но берёт Сэма за руку. — Идём.       Баки немного нервничает. — Раньше это было моё любимое место в Бруклине. Я бывал здесь со Стивом, с Беккой… здесь я был в последний раз один, перед тем, как… — голос Баки едва заметно садится, но он справляется с собой и улыбается Сэму. — Перед тем, как ушёл на войну. С тех пор я не был здесь.       Сэм слушает внимательно, не улыбается, но взгляд тёплый, ласковый. — Спустя восемьдесят лет я хочу, чтобы воспоминания об этом Парке были связаны с тобой, — Баки сжимает крепче его ладонь.       Эти два дня — откровение за откровение. Они оба раскрывают самое сокровенное, что у них было: тайную боль, о которой никто не знал. Они оба начинают новую жизнь, оставляя все в прошлом. Вместе. — Спасибо, — Сэм говорит хрипло. Баки видит в его глазах то же. Сэм чувствует и думает то же, что и он. Дыхание перехватывает от мысли, что они настолько близки. А станут ещё ближе.       Оба вздрагивают и ошалело смотрят, когда сбоку слышат старческий крик, требующий немедленно уйти с дороги. Баки с ужасом узнаёт Нэда и мечтает провалиться сквозь землю от стыда. — С вами всё в порядке? — Сэм не Сэм, если не начнёт беспокоиться о чокнутом "старике", у которого глаз закоротило. Баки не сразу понимает, что этот нервный тик — подмигивание а-ля "круто я придумал, как разрядить обстановку!".       Кажется, нервный тик начнётся у Баки. — Уйди, — Баки беззвучно цедит, пользуясь тем, что Сэм не смотрит. Его ноздри гневно раздуваются, он плотно сжимает губы. Нэд нервно сглатывает, видимо, понимая, что ему конец, но как выпутаться из ситуации, уже не знает.       Не дай Бог Сэм узнает его. — Сэр, вам нужна… — О божебожебоже, простите! Простите, это мой дедушка, он не в себе! — на них налетает Мишель, прикрывая лицо шляпой с огромными полями. Маскировщики, мать их. — Может, вам…       Она снова перебивает Сэма и тараторит: — Нет-нет-нет. Идём, дедушка, нам не сюда, кладбище дальше.       Ошарашенный Сэм ещё какое-то время смотрит вслед парочке, к счастью, не слышит, как Мишель отчитывает шёпотом Нэда, и оборачивается к Баки. — Странные какие. А с тобой-то что? — Да ничего, пойдём скорее, — Баки натянуто улыбается: он уже не так уверен в своём плане.       Первое отличие, которое подмечает Баки от того, что он помнит — люди. Точнее, их количество. Кажется, их здесь миллион. Дети и их родители, старики, собаки, бешеные подростки на скейтбордах. У Баки голова идёт кругом от такой толпы. Он надеется, что хотя бы в его укромных уголках никого нет. В конце концов, это в самой глубине парка, а он огромен. — Расскажешь про парк? — Сэм не тот человек, который бросит на произвол судьбы.       Даже сейчас он умудряется спасать Баки, хотя, вообще-то, у него супергеройский выходной. — Про парк… хм. С чего бы начать... Его архитекторы, забыл их имена, хотели создать что-то уникальное, что сохранило бы природу, а не разрушило ее. Они много путешествовали, изучали пейзажи Америки и вдохновлялись. Их проект шёл абсолютно вразрез с привычными европейскими постройками, что... — Баки рассказывает не спеша. И про строительство, и про гражданскую войну, и про квакерское кладбище, про водную систему. Он мог многое ещё рассказать, пока они идут по одной из тропинок, но натыкается на тёплый взгляд Сэма и замирает с немым вопросом. — Когда я просил рассказать про Парк, я имел в виду, что ты помнишь о нем, что ты здесь делал, — Сэм улыбается и ерошит волосы Баки. Простое лёгкое движение, а вызывает такую дрожь в коленях, что приходится всерьёз засомневаться в собственном возрасте. Уши немного краснеют. — Почему сразу не сказал? — Баки пытается скрыть смущение за ворчанием. — Может, мне нравится представлять тебя учителем? — он смеётся, делает шаг ближе, почти прижимается, чтобы пропустить проходящую мимо семью. А Баки… Баки бросает в жар, и думает он явно не о том, о чем следует в данный момент. Он практически кожей чувствует ровное дыхание Сэма, а вот собственное он не слышит. И понимает: перестал дышать. Баки делает судорожный вздох и ловит обеспокоенный взгляд: — Ты в порядке? — этот вопрос, такой обычный для всех, Баки кажется особенным в их отношениях. Возможно, с него все и началось когда-то давно. — Просто дай мне минуту, хорошо? Я рядом с тобой не могу сосредоточиться и думаю о… разном, — вроде бы и честно, а вроде и не до конца. — А говорил, что старомо-о-одный... — Сэм тянет слова и тихонько посмеивается, когда Баки прикрывает лицо ладонями. — Я говорил, что старомодный, а не бесчувственный, — огрызается в ответ и не успевает больше ничего сказать. У самого уха он слышит тёплый шёпот: — А кто сказал, что только ты думаешь о... разном?       Баки несколько мгновений осознает, а когда наконец-то находит, что сказать, Сэма рядом уже нет: он ушёл вперёд по дорожке и теперь изучает карту парка. Вроде бы и надо его нагнать, но Баки просто смотрит и улыбается. Ему некуда спешить. Сегодня полностью их день. Просто наблюдать за тем, кого любишь, за тем, кто отвечает тебе тем же… это ли не счастье?       Вокруг снуют дети, приходится даже увернуться от парочки особенно ретивых малышей и их мамочек. Баки расслаблен: он действительно может рассказать Сэму сотню историй об этом парке и создать ещё больше новых. — Куда хочешь пойти? — Ммм… к озеру. Там вроде можно покататься на лодке, — Сэм фотографирует маршрут, а Баки цокает языком. — Я вырос в этом Парке, ты думаешь, я дорогу не найду? — Напомни, в каком году ты родился? — Сэм поднимает левую бровь и ухмыляется.       Шутки про возраст не закончатся никогда.       Баки гордо фыркает и кидает взгляд на доску объявлений. Потерявшиеся щенки, найденные вещи, нарисованный портрет какого-то мужчины и предупреждения не ходить с трёх до пяти утра в одиночестве в районе Виндзор-Террасс. Баки хмурится, Сэм тоже, но оба ничего не говорят. — Пойдём, — все же выдыхает Баки, делая мысленно себе зарубку в голове что-то с этим делать.       Какое-то время они идут молча, просто погруженные в свои мысли, пока Баки не замечает влюблённые парочки, идущие навстречу. Они целуются, держатся за руки, обнимаются. Баки косится на Сэма: они на парочку явно не похожи. Как они там друг друга назвали? Коллеги? Партнёры? Друзья, у которых есть общий друг, которого больше нет? И неожиданно понимает, что нет. Его это не устраивает.       Что ж. Придётся. — Слева, — усмехается он, обойдя Сэма, и, прежде чем тот закатит глаза, сжимает его ладонь своей. Кожа к коже. Оказывается, это чертовски приятно. — Придурок, — ворчит Сэм, но не сдерживает улыбку. Они всё ещё молчат, но уже иначе.       Теперь они думают друг о друге.       Тепло, но ветер приносит прохладу и свежесть: озеро совсем близко. Запах ничуть не изменился, по крайней мере помнит он его именно таким. Он слышит детские голоса, и, кажется, вот-вот из-за деревьев выбегут щуплый Стив, а за ним малышка Ребекка, оба хохочут до слез и кричат: "Фу!" — потому что Баки потерял трусы и теперь не может выйти из воды.       Конечно же, никто не выбегает, зато наконец-то видно озеро. Огромное, единственное озеро на весь Бруклин, хранящее столько воспоминаний стольких поколений. Где-то более синее из-за небесного отражения, где-то более зелёное из-за тины и кувшинок. Где-то спокойное, а где-то расходятся круги из-за рыбы, а где-то водную гладь рассекают небольшие лодки на двоих. Кваканья лягушек почти не слышно из-за людских голосов. — Навевает воспоминания, — улыбается Баки. — Мы провели тут все детство со Стивом и Беккой, — на Сэма он не смотрит, и так знает, что тот внимательно слушает. — Она была такая смелая хохотушка. Младше нас на пять лет, а туда же. Куда мы, там и она. И ещё гордо задирала нос, утверждая, что это мы её преследуем. Она обожала кувшинки. Я собирал их и приносил, а Бекка… Бекка так улыбалась! — голос Баки едва слышно дрожит, на глаза наворачиваются слёзы. Он чувствует, как Сэм крепче сжимает его руку в своей ладони. Едва ощутимо, но так уверенно. Баки выдыхает. — Чёрт возьми, я так скучаю по этой глупышке. Меня не было рядом, когда она влюбилась, когда вышла замуж, родила. Я понятия не имею, какими были её отношения с мужем, каким был он. Он любил её? Он достойно к ней относился? А мои племянники? Мальчик или девочка? Сколько их было? Как их звали? — Баки говорит-говорит-говорит, не может остановиться. — Я не знаю, что она любила, чем занималась, как проводила вечера. Черт, я даже не знаю, где она похоронена, Сэм! И я... я чертовски боюсь узнать… — голос Баки затихает, он смотрит на озеро, а влажные щеки холодит ветер.       Он чувствует тёплые объятия, нежное касание к своим плечам. Сэм молчит, он просто рядом и... Баки чувствует, что не один. У него не было возможности обсудить это со Стивом. Как-то… то они дерутся на хэликэрриере, где Баки ничего не помнит, то он скрывается, снова дерётся, замораживается, пока Стив снует туда-сюда по миру, спасая тех, кого мог. Танос опять же. А поговорить-то толком так и не удалось. Всё говорили, да не о том, видимо. А может, Баки просто не был готов. — Я так рад, что ты вернулся оттуда, — хрипло говорит он снова. — Рад, что хоть один старший брат вернулся к младшей сестрёнке. — Только младшая сестрёнка больше не считает себя младшей, — Сэм забавно хмурит брови, морщинка между ними глубокая, так и кажется, что сейчас третий глаз откроется, и Баки смеётся. Ему стало легче. — Расскажешь мне о ней ещё? — Сэм смотрит ласково. Баки кивает.       Бекка была яркой, солнечной. Возможно, немного влюблённой в Стива. Она любила стрекоз, которых ловили ей Баки и Стив, устраивая соревнования, кто поймает больше. Она любила собирать ракушки и красивые камни, но никогда не забирала домой: "Баки, ты дурак, камушки будут грустить, если забрать их из дома. Поэтому мы просто поиграем и отнесем их назад в озеро". Баки кивал и нырял за новыми. Она злилась, когда у неё не получалось пускать блинчики по воде, больно щипалась, а если Баки делал вид, что сейчас умрет от её щипка, сильно трясла его, умоляла не умирать, ведь она так больше не будет. А сбоку Стив говорил оставить придурка, ничего с ним не будет от щипка маленькой девочки. "Я, может, и маленькая, но змей тут только ты боишься", — фыркала и показывала язык, вредина, покрасневшему Стиву. А Баки начинал хохотать, вспоминая, как тот схватился за корягу, а это оказалась водная змея. Водная гладь далеко разнесла визг Стива.       Сэм смеётся, отказывается верить, что грозный Стив Роджерс, икона американских детей, боялся змей. И Баки рассказывает ему о Стиве. О щуплом болезненном Стиве, который сначала не вылезал из воды, а потом неделю ходил с больным горлом. О Стиве, который однажды так много нырял, что ему заложило уши, он перестал слышать, а в результате узнал, что форма ушей у него нестандартная, сужается. Это сразу объяснило частые пробки в ушах. Стоит ли говорить, что ходить на озеро он от этого не перестал? Баки лишь мог ходить вместе с ним, вытаскивать, если сведёт ногу, и громко смеяться, когда Стив пытался поймать рыбу голыми руками.       Они устраиваются на берегу на траве. Она ещё мягкая, зелёная, хотя кое-где жухнет. Солнце светит ярко, но уже не жарит, а Сэм, конечно, не может удержать язык за зубами: — Как хорошо, что Зимний солдат не растает. — Я Белый Волк, — закатывает глаза Баки и ловит насмешливый взгляд Сэма, улыбается в ответ. Баки скользит глазами по лицу Сэма, останавливается на губах. Сердце снова бьётся чаще, он уже почти тянется к нему, но Сэм уже не смотрит и вообще рассказывает, что в Луизиане каждый ребёнок знает: нельзя хватать корягу в воде, неизвестно, что за коряга. Да и вообще нужно глядеть в оба: бревно может оказаться аллигатором. Впрочем, каждый, по крайней мере в Делакруа, знает, где обитают поселения зубастых рептилий, поэтому встречи достаточно редко происходят. — Не ходи там без меня купаться, а то бедняги все зубы себе переломают, — Сэм смеётся, Баки тоже и обещает не обижать крокодилов. Сэм раздувает ноздри и поправляет: они аллигаторы. Потом он объясняет разницу между аллигаторами, крокодилами, кайманами и гавиалами, рассказывает о сильных челюстях, и что крокодилы не умеют пятиться назад.       Баки интересно. Ему вообще интересно все, что может рассказать Сэм, но все равно дразнит его "ходячей википедией".       Каждое слово наполняет озеро новыми воспоминаниями.       А потом Сэм говорит, что мясо аллигаторов очень вкусное, и Баки мечтает об этом забыть. Желание целоваться пропадает совершенно, и он искренне надеется, что это временно.       Некоторое время они любуются зданием Лодочной станции, Баки рассказывает, что изменилось: раньше на берегу были тенты, теперь их нет, а здание — другого цвета. На лодках они так и не катаются, но вот устоять перед баркасом Индепенденс не могут: Баки катался тут с первой девчонкой, хотя вспоминать её нет желания, а Сэм просто обожает лодки. Они сидят рядом, их пальцы переплетены, они снова молчат и просто любуются видами. Ветер освежает.       Тишину между ними нарушает только симфония ворчащих желудков. Баки смеётся, обещает купить перекусить, как только сойдут на берег, а затем предлагает Сэму яркие конфетки в глазури. — Знаешь, когда я тогда сбежал после драки со Стивом, я был так чертовски голоден. У меня не было денег, не было карточки, я просто был голоден. Не ел пару дней, ну знаешь. Прятался, зализывал раны. Ждал, когда можно будет что-то сделать. Я сидел на земле в подворотне, меня никто не замечал, а потом. А потом… там была девочка. Лет семь, не больше. Она меня не боялась, совершенно. Я тогда ещё даже не вспомнил себя, был грязным, укрывался какой-то тряпкой, чтобы не было видно руку, а она не боялась. Просто смотрела. А я смотрел на неё. Знаешь, её мама очень испугалась и быстро увела, и я слышал, как мама говорила девочке ко мне не приближаться, потому что я выгляжу опасно, — Баки прикрывает глаза, вспоминая ту малышку. Хотел бы он сейчас найти её и поблагодарить. — Это продолжалось несколько дней. Меня никто не замечал, кроме этой девочки. И, знаешь, я понимаю её маму. Я бы тоже не дал своему ребёнку приблизиться к какому-то жуткому бродяге. Но эта девочка очень хотела мне помочь. Кэссиди... точно, её, кажется, так звали. Кэссиди однажды вышла из магазина с пачкой конфет и рассыпала их прямо передо мной. Мама ругалась на неё и сказала, что больше не купит ей ничего до самого Сан-Франциско. Мама ещё долго ворчала, пока они шли к перекрестку, а Кэссиди смотрела на меня и… знаешь… она улыбалась? Я… нет, Зимний. Зимний был так поражён этому. Ему никто не улыбался. От него убегали с криком, в него стреляли, его били током и обнуляли, но никто не улыбался. А тут, знаешь. Маленькая девочка улыбалась. Я понял, что эти конфеты для меня, — Баки улыбается и смотрит на ошарашенного Сэма. — Поэтому ты так часто ешь M&M's? — Сэм кладёт в рот ещё одну конфетку-таблетку. — Не только. Ты знал, что во время войны эти конфеты продавали только военным? — Да, я читал, что они были частью пайка, — Сэм кивает. — Я помнил их. Эти конфеты. Сам не знал, откуда, но помнил. А потом вспомнил, как отдавал их Стиву. Я даже не помнил Стива, просто знал, что он их обожал и я отдавал их ему. — Хочешь сказать, что если бы не некая девочка по имени Кэссиди, ты бы так и остался Зимним солдатом? — Сэм поднимает бровь, и Баки смеётся. — Вряд ли, память и так бы постепенно вернулась. Но уверен, что, благодаря ей, это произошло быстрее. Сэм поднимает взгляд к потолку и качает головой. Выражение его лица Баки описывает как "Господи, чего только не бывает", а затем хмурится: — Что-то в этом есть знакомое… не пойму. Не могу вспомнить. — Конфетку, чтобы вспомнить? Или лучше купить тебе таблеток для памяти? — Баки ухмыляется, получает подзатыльник, несильный, но ощутимый, и ухмыляется ещё больше.       Вода мягко плещется о борт, а пейзаж практически не меняется. На душе так хорошо и спокойно, словно не было всех этих лет мучений, не было этой боли. Баки справляется. Действительно справляется. Он снова может улыбаться, быть счастливым и влюблённым. И дело не в том, что это всё ради Сэма. Отчасти это правда, да, но на самом деле Сэм дал понять Баки, что тот заслуживает не просто любви, что тот заслуживает своей любви. И Баки… справляется? Да, определённо. Ему это удаётся. Баки удаётся полюбить себя. Он крепко сжимает ладонь Сэма, и они смотрят в глаза друг друга. Сейчас они так близко, что видно, какие у Сэма густые ресницы, чуть закручиваются, дрожат, обрамляя его карие невероятные глаза, такие теплые, что в них хочется согреться. Они так близко, да и момент подходящий, что Баки снова хочется поцеловать его, он уже тянется вперёд, чтобы прикоснуться к мягким губам, как вдруг детский голос кричит: — Мама! Сапсан! — Где?! — кричит Сэм и высовывается в окно в поисках птицы, так и оставляя Баки зависшим и немного сконфуженным. Тот слышит тихое сочувствующее хихиканье, оглядывается назад и замечает Нэда и ЭмДжей через несколько рядов. Черт возьми, действительно ли это была хорошая идея просить их о помощи? Баки сомневается всё больше и делает страшное лицо. Нэд тут же бледнеет, а ЭмДжей, конечно же, хоть бы хны. Баки закатывает глаза, мельком смотрит на Сэма и замирает. Тот, видимо, так и не увидел птицу и теперь просто подставляет лицо солнцу и бризу, а Баки… Баки снова не может отвести взгляд. Пусть это не закат над Мексиканским заливом, но красота есть и здесь. Баки чувствует себя безумно влюблённым, чувствует, что он может быть счастлив в этом времени. Во времени, когда можно не скрываться, не прятаться и просто любить, кого хочется.       На берегу они снова неспешно гуляют среди высоких деревьев. Сэм отпускает свои глупые шуточки с отсылками к каким-то фильмам, называет Баки Терминатором и уверяет, что этот фильм про него. Баки фыркает и медленно заходит в туалет, вытягивая руку с оттопыренным большим пальцем, и приглушенно обещает вернуться. Сэм заливисто смеётся, и слышать это приятно. Баки гордится собой: он смог сделать отсылку к фильму. Затем он рассказывает, что смотрел этот фильм с Нэдом и Питером, и вынужденно признает, что у него есть что-то общее с этим роботом и было бы эффектно, если бы глаза вот так же горели красным. Баки рассказывает, что ему достаточно комфортно с этими подростками, рассказывает о планах поехать в Кардифф, отчего Сэм резко начинает кашлять. Определённо, это не то, что он ожидал услышать. Он снова шутит про возраст, советует не забывать пить таблетки и помнить, что он дед, но по глазам видно: Сэм радуется. Искренне радуется тому, как социализируется Баки, что у него есть не только Уилсоны.       Они проводят прекрасный день, исследуя уголки парка. Вот тут Стив сломал ногу, вот там Бекка спряталась так сильно, что потерялась и испуганно ревела на весь парк. Вот здесь Баки и Стив пробовали вместе курить, а потом умоляли Бекку не выдавать их тайну родителям. Она согласилась за шоколадку и пару щелбанов по их лбам. Баки ведёт Сэма по тропинкам своей памяти, вспоминая то, что казалось давно забытым, то, что, может быть, даже хотелось забыть, но сейчас делает его таким счастливым. Он вспоминает, как лазал здесь по деревьям, как впервые подрался, сначала сам, нарвавшись на драку, а потом на драку нарвался Стив и бросить его казалось невозможным. Баки вспоминает, каким наивным он был в те годы, как верил в будущее, мечтал познакомиться с Говардом Старком и в итоге познакомился, хоть и не так, как мечтал. Да и вся жизнь пошла не так, как мечталось.       Баки вспоминает и… запоминает. Теперь это место наполняется настоящим, наполняется будущим. Он видит новых современных людей, новые таблички, новые здания, новое все. Даже воздух. Баки запоминает нелепого суетливого Нэда с мороженым, отстраненную ЭмДжей, которая на самом деле всё контролирует. Паркера нет, он ждёт своего часа, но и его Баки запоминает.       И Сэм. Конечно же, Сэм. Его широкая тёплая улыбка, искренний смех, обнажающий неидеально белые зубы с щербинкой между резцами. Его крепкая тёплая рука в вибраниумной руке. Баки не чувствует, но знает: держать Сэма за руку очень приятно.       Он делится этой мыслью с Сэмом. Тот усмехается: — Может, тогда предложить Шури провести апгрейд твоей руки и добавить какой-нибудь датчик ощущений? Уверен, она справится с этим. Да и в бою полезно… — Сэм. Никакой работы сегодня, — Баки отвешивает лёгкий подзатыльник и ещё полчаса выслушивает идеи по усовершенствованию руки, начиная с подушки для подзатыльников и заканчивая миксером для взбивания крема. — Тогда ты будешь не сержантом Барнсом, а инспектором. Твои юные друзья ещё не успели рассказать тебе про инспектора Гаджета? — Про кого?.. — Ну вот и спросишь, — Сэм смеётся и кивает в сторону Нэда, который, видимо, вообще забыл о конспирации и снял свою накладную бороду, чтобы съесть мороженое. А может, просто жарко стало. — О Боже… ладно, может, у меня не так много общего с ними. — Да нет, как раз очень много, конспирация на уровне, — Сэм уворачивается от очередного подзатыльника. — Хочешь сбежать от них? Баки поднимает бровь и начинает отсчёт одними губами: — Три… два… один…       Баки начинает бежать, оглядывается, но Сэма рядом нет. Пожалуй, им ещё стоит поработать над слаженностью в команде. Он не успевает развернуться, когда Сэм догоняет, крепко хватает его за руку и тянет за собой с ухмылкой. Если честно, все это напоминает какой-то дешёвый любовный роман, но Баки абсолютно наплевать, как они выглядят со стороны. Они бегут долго, далеко, среди тропинок, высоких деревьев, порой просто чудом избегая столкновения. Они бегут, пока у Сэма есть силы, а после валятся в траву и смотрят в голубое чистое небо. Они лежат так некоторое время, вокруг никого, только где-то среди деревьев щебечут птицы. Баки лишь едва запыхался, и ему всё ещё порой некомфортно из-за этого преимущества суперсолдата. С другой стороны, наблюдать за тем, как Сэм пытается отдышаться, как вздымается его грудь, достаточно приятно. Баки даже не скрывает, что пялится. — Не завидуй моим мышцам, Барнс, это результат тяжёлых усилий, — Сэм смотрит хитро, он всегда смотрит хитро. Конечно же, он понимает, почему Баки смотрит так, но не может не подначить. Баки не отвечает, только встаёт и протягивает руку, а на его губах играет улыбка. — Где это мы? — Сэм оглядывается, уже стоя на ногах, после того, как отряхнулся. Возможно, валяться в зелёной траве, когда одет в белое, было не лучшей идеей, но он не особо обращает на это внимание. Людей вокруг нет, только они, птицы и небольшой мостик, обросший какими-то дикими растениями. — Если я правильно помню… да, думаю, это он. Этот мост не был таким обросшим в то время. Но я хорошо его помню, — Баки подходит ближе и проводит живой ладонью по светлому холодному камню. Возможно, это идеальное место. — И что же в нем такого особенного? — Сэм совсем близко, так близко, что Баки может учуять запах травы на его белом свитере, услышать всё ещё немного тяжёлое дыхание. — Я хотел впервые здесь поцеловаться, — Баки наконец-то поворачивает голову, чтобы посмотреть на Сэма, и видит каждую деталь на его лице. Тонкий шрам под глазом, родинку над бровью, кажется, у Баки есть похожая, небольшой порез на подбородке.       Губы. Баки смотрит на них и прямо сейчас ему уже наплевать, ел ли Сэм аллигаторов или что-то ещё хуже, вокруг никого, только птицы, и Баки искренне надеется, что это не соколы. — Если ты ещё не целовался в двадцать первом веке, у тебя есть возможность сделать это здесь, — Сэм говорит тихо и серьёзно, без привычной полушутливой манеры, и Баки неожиданно понимает, что тот тяжело дышит не от бега, а от… волнения? Ветер едва колышет ветви деревьев, птицы замолкают, да весь мир словно замирает. Только сердце Баки стучит все быстрее и громче, пока он бережно прижимает Сэма к каменной стене под мостом, подставляя живую ладонь под затылок, чтобы не ударился.       Он смотрит прямо в глаза, не спешит и читает нетерпение Сэма. Баки опускает ресницы и не успевает. — Я удивлён, что вообще целовался, ты так долго ждёшь... — шепчет Сэм, и Баки чувствует тёплое дыхание на своих губах, а через мгновение утопает в поцелуе. Сэм ведёт, — Баки не против, — и целуется он просто потрясающе. Он уверен, но не слишком напорист, в меру нежен и ласков. Бородка чуть колет бритые щеки, но хочется, чтобы поцелуй длился вечность. Баки сжимает левой рукой ладонь Сэма, напоследок проводит языком по щербинке между зубами и отстраняется: — Не смей сейчас шутить о том, что это мой первый поцелуй с сороковых. — Твои слова, не мои, — Сэм смеётся тепло и не двигается. Стоять так вдвоём в полумраке моста кажется таким правильным и естественным. Теперь этот мост наполнен Сэмом. Баки запоминает, едва ощутимо вновь касается его губ своими и шепчет: — Идём, птенчик. Я хочу показать тебе одно место. Особенное место.       От моста Эндэйл они идут молча и уже никуда не спешат, просто наслаждаются моментом. Баки до сих пор ощущает на губах вкус Сэма, немного отдающий шоколадом после съеденных конфет, а может, Баки слишком ударился в сентиментальность и придумал это. — Красиво… Это то самое особенное место? — Не совсем. Оно начинается здесь, да, но нужно ещё пройти. Это ущелье Равин, сердце этого парка. Отсюда начинается то огромное озеро, по которому ходит Индепенденс. И ещё одно небольшое, вдоль Длинного Дола. Мы идём с тобой к истоку ручья. Я никогда никого не водил туда, это было моё… Моё особенное место. Личное, — Баки смотрит на Сэма, и тот кивает. Он понимает: место, куда они идут, сродни могиле Райли.       Здесь многое изменилось. Деревья стали ещё выше, тени стало ещё больше. Баки одновременно узнает и не узнает эти места. Какое-то время они даже плутают, и Баки бормочет себе под нос слова Гендальфа, не замечая, как Сэм закатывает глаза. Наконец-то они выходят к небольшому водопаду, совсем крохотному среди массивных валунов.       Баки судорожно выдыхает, с удивлением понимая, что нервничает. — Я был здесь в ночь перед тем, как уйти на войну, — тихо говорит он. Сэм стоит чуть поодаль. — Хочешь побыть тут немного один, собраться с мыслями?       Он кивает и слышит тихий шелест травы. Сэм где-то поблизости, а Баки чувствует невероятный прилив нежности к этому человеку, так хорошо понимающему его чувства. Вода негромко журчит, успокаивает. Здесь тихо и никого нет, как тогда, много лет назад. Только призрак прошлого Баки, юного, напуганного Джеймса Бьюкенена Барнса, так сильно боявшегося умереть и оказаться забытым. — Хэй, я вернулся, ты, наверное, и не думал, что это действительно произойдёт, да? — вода журчит, Баки замолкает. Он теряет счёт времени, теряет нить своих мыслей. Это место всё то же, но какое-то другое, как и он. Призраки прошлого лишь призраки, скоро и они исчезнут, вода унесёт их далеко, а Баки заполнит настоящим. — Сэм! — он зовёт негромко, но не слышит шуршания. Через пару минут блужданий Баки находит его, стоящего у большого дерева. — Да, мистер Кроу, в районе ущелья Раввин, не могу сказать точнее. О, Бак. Объясни мистеру Кроу, где мы находимся, — Сэм взглядом указывает на белый чуднОй комок, в котором Баки не сразу признаёт какого-то птенца. — Ты всё же нашёл сапсана, — Баки говорит уже после того, как Сэм закончил свой разговор. — Сэм Уилсон — герой людей и пернатых. — Тогда Баки Барнс — людей и волчьих? — Сэм смеётся.       Ответить на это нечего, Баки только ухмыляется, кивает головой в сторону водопада. В лесу тихо. Лишь шелест травы под ногами, шуршание листьев над головой, да журчание впереди. По лицам пляшут солнечные пятна-веснушки, от них так тепло, хорошо. Баки чуть щурится и смотрит назад, ловит взглядом улыбку с щербинкой и кивает. Всё кажется сном, только… это не сон, не мечта.       Они садятся на берегу, свесив ноги вниз. Стопы едва касаются стремительного ручья. Молчат. Баки смотрит на воду, что несёт куда-то вперёд все мысли. Рядом с Сэмом это совсем по-другому. Рядом с Сэмом это… так сокровенно. Баки чувствует себя обнажённым и уязвимым, но он знает. Сэм сохранит это в памяти не для мести или чего-то такого. — Мне нравится, что я могу доверять тебе, Сэмюэл. — Так ты всё-таки умеешь? — бровь Сэма взлетает вверх, а увернуться от тычка в бок уже не удаётся. — Слишком слабо, тебе стоит взять пару уроков у Сары. — С ней мне никогда не сравниться, — Баки хмыкает и после паузы говорит. —       Непривычно быть здесь с кем-то. Обычно я сбегал сюда, чтобы спрятаться и… Стив думал, что я сильный и смелый, ничего не боюсь. Я не мог разочаровать его. Поэтому плакал здесь один. Думаю, ты понимаешь, о чём я, — краем глаза он замечает, как Сэм кивает. Значит, Баки верно предполагал. — Поэтому перед тем, как уйти на войну, я провёл здесь полночи. Плакал, кричал. Парк тогда не закрывался на ночь, так что я смог без труда прийти. Я был тут один и кричал, кричал. Мне было ужасно страшно, Сэм. Я бы ужасно хотел остаться дома с сестрой, с лучшим другом, симпатичными девчонками. Но если бы я хоть слово об этом сказал после пламенной речи Стива о том, что он не может отсиживаться за чужими спинами, представляешь, как бы он на меня смотрел? Так что всё, что я мог, это кричать здесь и плакать. А потом… я нашёл камень, и у меня с собой был отцовский перочинный нож. На меня что-то нашло, и я начал царапать своё имя. Мне так сильно хотелось жить, что я решил, это лучший способ вернуться назад, что камень с именем приведёт меня домой. Думал, вот война кончится, я приеду, найду его, нацарапаю новую надпись. А сидя в кресле ГИДРы, я думал, что сам себе сделал могильный камень. А в итоге он всё же оказался маяком для меня. — Какой ты романтик, — Сэм иронично улыбается, но всё же начинает оглядываться и искать глазами, но Баки берёт его за руку, останавливает. — Не ищи. Я тоже хотел найти его вместе, но даже если камень всё ещё здесь, вода давно сгладила надпись. В любом случае, мы можем сделать новый. Вместе, — Баки странно нервничает, предлагая это. Что, если Сэм не готов к таким серьёзным отношениям? Или решит, что это всё старомодные глупости?       Но Сэм этого не делает: — Не говори мне, что ты протащил нож в парк, — он закатывает глаза. — Давай, пока нас никто не увидел и не доложил в полицию. Капитан Америка и его парень с ножом в Проспект-парке. Не хочется оправдываться перед Фьюри потом.       Сэм выбирает первый попавшийся камень и счищает с него мох пальцами, а позже передаёт Баки. Он начинает усердно царапать ножом в правой руке, пыхтит и огрызается на предложение сделать это левой рукой. — И вообще, не смотри! — он обнимает камень, прижимает к себе и чуть отворачивается корпусом от Сэма, чтобы тот не подсматривал. — В смысле?! Я должен знать, что ты там пишешь. Предупреждаю, Барнс, если там будет "Сэм — придурок" или что-то похожее, то я тебя скину в этот ручей. — Во-первых, я утяну тебя с собой и мы оба будем мокрыми и замёрзшими, а во-вторых, ты ничего этим не добьёшься. Спустя десятилетия люди все равно будут знать, что ты придурок. — Я тебя ненавижу, — фыркает Сэм и замолкает. Правда, начинает насвистывать какую-то мелодию: в ноты он не попадает, Сара явно поёт лучше, но всё же Баки узнаёт песню, в которой ему все время предлагают вспомнить сентябрь. Сэм просто обожает её.       Когда Баки наконец-то убирает нож и демонстрирует результат своих трудов, Сэм реагирует не сразу. — Серьёзно? Сколько тебе лет? Пятнадцать? — А что не так-то? — Сопливо. Лучше бы "Сэм — придурок" написал. — Заткнись, Сэмюэл. — Сам меня заткни.       Баки хочет что-то сказать, но встречается с хитрыми карими глазами и понимает: его просто нагло провоцируют! Впрочем, он не против таких провокаций. Отложив камень в сторону, Баки осторожно касается левой рукой его щеки и проводит большим пальцем по скуле. На этот раз Сэм не торопится, просто смотрит в ответ и ждёт. Ждёт, когда Баки медленно придвинется и сперва едва коснётся губами, а затем углубит поцелуй. На этот раз ведёт Баки, и ему нравятся податливые губы Сэма, его щербинка, по которой приятно провести языком. Пару минут после они всё ещё сидят вот так, прижавшись лбами друг к другу и размеренно дыша. — И всё же лучше бы ты написал, что я придурок. — Я рад, что тебе понравилось, птенчик — Баки ухмыляется, когда вновь замечает дрожь Сэма при звуке этого прозвища.       Водопад успокаивающе бурлит, ветер неслышно шелестит ветвями деревьев. Где-то в небе кричит сапсан.       Незаметно, едва ощутимо это место меняется. Больше нет одиночества, тоски и боли, но есть что-то другое, новое. Джеймс Бьюкенен Барнс наконец-то вернулся домой.       Из ущелья Раввин Сэм и Баки идут, держась за руки, оставляя позади зеленоватый камень с кривой, но глубокой надписью:

Баки Барнс + Сэм Уилсон ♡♡♡

***

      Признаться, пакетик конфет за целый день не самый питательный обед для двух взрослых крепких мужчин, особенно если один из них — суперсолдат с повышенным метаболизмом. Подвывание их желудков уже не забавляет и немного раздражает обоих. Их побег немного нарушил план, поэтому, раз уж Сэм знает про Нэда и Мишель, Баки звонит им, чтобы сообщить о своих передвижениях.       Сэм непривычно молчит, что не может не волновать Баки, но, как только он собирается спросить в чём дело, Сэм резко хлопает себя по лбу: — Вспомнил! Обалдеть! — Что?.. — Та девочка, которая угостила тебя. Говоришь, её зовут Кэссиди? — Сэм не дожидается ответа. — Если она живёт в Сан-Франциско, это может быть дочь Лэнга! — Шутишь? — Баки поднимает бровь и смотрит на Сэма. — Ни капли. Если это она, то ты действительно можешь сказать ей спасибо. — Было бы здорово… Я немного устал только просить прощения, — Баки грустно выдыхает и чувствует руку на плече. — Даже если не она, мы всё равно можем найти ту девочку. Да и уверен, что только её можешь благодарить? У тебя есть Сара, мальчики, твои друзья из Куинса. Тебя окружают хорошие люди, Баки. — И ты. — И я, — он соглашается, и они снова замолкают.       Баки помнит Длинный Дол менее людным. Конечно, тут тоже были парочки, были семьи или просто друзья на пикнике, но в разы меньше, чем сейчас. Баки просто надеется, что там, где их ждёт романтический ужин, народу будет не так много. — Что за?.. — выдыхает Сэм. — Это что, Человек-Паук?! — Идиоты!.. — стонет Баки, хватаясь за голову. — Я готов притвориться, что не знаю их. — Баки! Мистер Барнс! Мистер Капитан Америка!!! — Вот чёрт, твои друзья ещё и меня приплести решили? — Сбежим? — Капитан Америка не бежит, — тяжело произносит Сэм, расправляет широкие внушительные плечи и уверенно идёт в их сторону. Баки хмыкает и чуть обгоняет его. В любом случае это он, Баки, заварил эту кашу, ему и разбираться.       На середине пути они встречают Мишель и Нэда, ужасно перепуганных, заикающихся, пытающихся объяснить ситуацию. Даже Мишель непривычно взволнованна, что удивляет Баки. Приблизившись к Питеру, обтянутому в красным спандексом, Баки и Сэм уже знают, что, желая сохранить только для них укромное удобное место на берегу небольшого озера, Питер немного перестарался. Он решил, что облепить всё паутиной это отличная идея. Вот только не подумал, что неожиданное появление Человека-Паука и его паутины в одном из парков Нью-Йорка может вызвать если не панику, то как минимум волну любопытных. А за ними и работников парка, и полицию. И теперь он отчаянно пытается объяснить им, что никакой опасности нет. Баки оглядывается на Сэма и глубоко вздыхает. Он прекрасно видит, как Сэм едва сдерживается, чтобы не расхохотаться, и, если честно, сам тоже, вот только делать с этим что-то надо. Тем более, это вряд ли тот способ, которым стоит заявлять миру об отношениях. Да и… это только первое свидание, верно? Ещё не отношения. — Добрый день, офицеры. — Мистер Барнс!.. — Питер выдыхает с таким облегчением, словно готов вот-вот разреветься. — Мистер Барнс, простите, я!.. — Успешно справился с заданием, — Баки серьёзно кивает, вот только что говорить дальше он ещё не придумал. — Что?.. — Питер замирает, но его перебивает офицер. — Для начала представьтесь. — Джеймс Бьюкенен Барнс. — Сэм Уилсон. — Офицер Коллинз, офицер МакКолл. Так вы Мстители? Что ж, кое-что это объясняет. Но не вот это, — он указывает на кокон из паутины. — Верно. Это проверка, офицер. — Проверка, — подтверждает Сэм. Он абсолютно серьёзен, как и Баки. — В связи со всеми событиями в мире Мстители решили проверить подготовку людей к чрезвычайным ситуациям. Своего рода учения. — Именно. Мы должны выявить слабые места. — Тогда почему вы не предупредили никого из руководства парка? — А вы думаете, что враг из космоса звонит нам заранее, чтобы предупредить о своём приближении? Как мы должны выявить слабые места, если руководство парка знает о нашем появлении? — Сэм поднимает бровь и смотрит на офицера Коллинза так, что тот тушуется. — Человек-Паук прекрасно справился с задачей по привлечению внимания. — Однако в результате не смог объяснить, что происходит, и предупредить о предполагаемой опасности. Ему тоже следует многому поучиться, — Баки кидает взгляд на Питера. — Но вы прекрасно справились. Спасибо за быстрое реагирование. Надеюсь, конфликт исчерпан, офицер Коллинз? — Сэм очаровательно улыбается, и, признаться, Баки не представляет, как этой улыбке можно отказать. Вслух он этого, конечно, не скажет.       Офицеры вместе с работниками парка уходят, правда, строго просят убрать паутину до конца дня. Зеваки всё ещё шепчутся, но их не так много. Люди привыкли к супергероям, возможно, даже слишком, так что скоро совсем разойдутся. Баки думает, что это реально проблема и стоит это обсудить с Сэмом, но не сейчас. И вообще не сегодня. — Мистер Баки!.. Простите! Простите! Я хотел!.. Я думал!.. Я сейчас же уберу паутину! — Тс-с-с. Во-первых, Ты очень помог, но тебе действительно следует научиться не паниковать в подобных ситуациях. Мы обсудим это позже. Во-вторых, нам сказали убрать до конца дня, а сейчас только шесть часов. Там уже всё готово? — Да, правда, возможно, немного остыло, — отвечает Мишель. — Ничего страшного, спасибо вам, ребята, — Сэм кивает Мишель, Питеру и треплет по плечу Нэда, который уже несколько минут не мог произнести ни слова. Впрочем, Баки догадывается, что он скажет первым. Судя по тому, как закатила глаза Мишель, она тоже в курсе и совсем не рада.       Сэм заходит в своеобразный проход, который сделал для них Питер, а Баки вспоминает, что Сэм говорил про благодарность. — Эй, хотел сказать спасибо. Вы сегодня очень помогли. Спасибо. Если бы не вы, я вряд ли бы справился вот с этим со всем. — Мы рады помочь, мистер Барнс! — Мы же ещё увидимся??? — Нэд, тебе не хватило лучшего дня твоей жизни? — ЭмДжей! Мне сказал спасибо Капитан Америка! — Ты ничего не сделал. — Так, всё. Вы все молодцы, выясняйте отношения где-то ещё. Питер, не забудь вечером убрать паутину. Идите.       Внутри кокона его ждёт Сэм. Они смотрят друг на друга, молчат. А затем просто начинают смеяться. Смеются так, что у Сэма текут слёзы из глаз, а у Баки болит живот и щёки. Они уже давно так не смеялись: более нелепую ситуацию придумать сложно.       Озеро разносит их смех далеко вперёд. К счастью, сейчас на лодках никто не катается.       Они наконец-то сидят на пледе, расстеленном на траве. На нём же стоят пакеты с едой и ноутбук. — Я чувствую запах еды, — выдыхает наконец-то Сэм, оглядываясь. Он утирает слезу, его всё ещё немного потрясывает от смеха, но, по крайней мере, он может говорить. — Мак? Серьёзно? — Он самый, птенчик. Я позвонил Саре и оказалось, что ты обожаешь бургеры и картошку фри. Так что… — Предательница. Ведь знает, что мне потом придётся сто часов провести в зале, — Сэм ворчит, но это никак не мешает ему разворачивать двойной чизбургер, чтобы затем впиться в него своими зубами. — Не волнуйся, я помогу тебе быстро сбросить лишнее, — Баки говорит это спокойно, разворачивая гамбургер, глядя прямо ему в глаза. Сэм едва не давится, кашляет, но всё же справляется с откушенным чизбургером. — Вот как? Ну раз ты собираешься заняться мной лично, то хорошо, Баки, — он смотрит так же прямо, немного лукаво, как всегда. Они оба ходят по краю, не говоря напрямую, обмениваются лишь намёками. Баки сложно перейти эту черту из-за "старомодности", Сэму, вероятно, из-за того, что ещё пару недель назад они были просто друзьями. Но они оба у края. Вот-вот сорвутся вниз. По крайней мере, у Сэма есть крылья.       Намёки намёками, но голод сильнее. Они смотрят друг на друга недолго, а затем полностью увлекаются бургерами, картошкой, снэками и роллами. Еды много. Голодные, они только пыхтят и жуют, развернувшись лицом к озеру. Вода мягко блестит в лучах солнца, умиротворяет. Всё действительно подостыло, но им наплевать: это всё ещё невероятно вкусно, даже если слегка помято. Кроме картошки. Только она и остаётся, остывшая и уже не хрустящая.       Баки и Сэм синхронно со стоном валятся на спину. Их животы набиты, и двигаться лень. Они просто лежат рядом, молчат и переваривают. И это настолько хорошо. Вот так просто лежать рядом, в тишине, никуда не рваться, не спорить. Просто быть вместе и смотреть вверх. Баки чувствует покой на душе. — Когда я был маленьким, я мечтал летать, — негромко говорит Сэм и тянет руку в небо. — Во всех школьных пьесах я играл птиц. У меня есть целый альбом с моими фотографиями в птичьих образах. И я часто дрался с детьми, которые кидали камни в птиц. Знаешь, мне отец всегда говорил, что я должен кричать в себя, когда меня оскорбляют. И я мог это делать, привык к подобному обращению. Но и белые, и чёрные дети обижали птиц, так что я дрался со всеми.       Баки смотрит на проплывающие облака и слушает. Ему нравится слушать голос Сэма, такой спокойный, с лёгкой хрипотцой. В этом тоже есть покой. — Я даже пытался сделать сам себе крылья, но вышло плохо. Изобретатель из меня так себе. Потом армия, я, конечно, пошёл в ВВС. Не полёты, но хоть что-то. А потом услышал о программе EXO. Я летаю столько лет, но знаешь, каждый раз дух захватывает. Каждый полёт. Было время, когда я думал, что живу только небом, только этим ощущением свободы, и больше у меня ничего нет. Я не говорю сейчас про Сару. У неё другая жизнь, нам бывает сложно понять друг друга. Племянников я знаю только полгода, — Сэм всё ещё смотрит вверх. — Но с тобой я чувствую что-то похожее на то, что происходит в небе. Только там я всё контролирую. А ты каждый раз застаёшь меня врасплох.       Они оба всё ещё смотрят в небо. Темнеет медленно, но Сириус уже загорается.       Сэм нарушает покой Баки, заставляя его сердце бешено стучать, а лицо краснеть. — Спасибо, Сэмюэл, — хрипло выдыхает он. Он больше ничего не может сказать сейчас, горло сдавливает ком. Возможно, он сам не понял, что сказал. Но Сэм сравнивает Баки с небом, и это лучшее признание, которое Баки только мог желать. Он сжимает металлическими пальцами ладонь, отчаянно мечтая почувствовать её жар неживой рукой. — Спасибо тебе, Баки. Я провёл замечательный день с тобой, — Сэм поворачивает к нему голову. — Вообще-то, это ещё не всё. В планах конная прогулка, танец под луной, марафон "Властелина колец", — Баки пытается держать серьёзную мину, но не может, когда видит страдание на лице Сэма. — Я пошутил. Что тебя больше напугало: конная прогулка или марафон? — Честно, не могу выбрать. Но и к танцам я тоже не готов. Уверен, ты тоже. Если ты хочешь сделать это прямо сейчас, то это будет больше похоже на танец двух пингвинов. — Луны ещё нет, для танцев рано, — Баки чуть ухмыляется, когда Сэм бормочет: "И слава Богу, хоть бы она вообще не вышла". — Что, ценитель музыки не умеет танцевать? — Баки. Я меломан, а не танцор. — Я тебя научу. — Не сегодня, в следующий раз, — Сэм соглашается. — Но фильм я бы посмотрел. Не зря же тут ноутбук. Только не "Властелина колец", умоляю.       Только вот Питер забыл зарядить ноутбук. — С мужиками такое случается, Баки. — Что?.. — Твой друг знает, чья эта цитата. Спроси у него. — Ладно... Уверен, что не хочешь хотя бы потанцевать? Там ещё колонка есть… — Уверен. Но можем просто послушать музыку, без колонок. — Почему без? — Ох уж мне эти суперсолдаты на пенсии. Потому что тут есть ещё люди кроме нас, Баки.       И музыка в колонках может им помешать. Достаточно кокона. К тому же у нас тут спецоперация, если ты не забыл.       Вечернее солнце золотом льётся на ветви деревьев, мягко играет джаз. Баки обнимает Сэма и смотрит на озеро. Он на самом деле счастлив.

***

      Ночной Нью-Йорк сверкает яркими огнями. Воздух немного пьянит, или, может, это жар Сэма за спиной и его руки на талии? Баки не знает. Он мчит по мосту через Ист-Ривер, скрытый во мраке. Кажется, там, справа, бездна, и только маяк освещает путь кораблям. Совсем как Сэм освещает путь во внутреннем мраке ему, Баки. Сравнение чуть веселит. Не слишком ли это сентиментально? Баки не знает.       Среди узких улиц скорость приходится сбросить, и Баки уверен, что объятия станут не такими крепкими, но нет. Сэм держится так же, и хочется чувствовать его руки как можно дольше. Баки хмурится, ругается и хочет сунуть голову под воду, но только на небе ни облачка, чтобы остудить его пыл проливным дождём.       Баки паркуется, но некоторое время они ещё сидят вот так. Отчего-то кажется, что не ему одному хочется, чтобы этот день не кончался. Кажется, что Баки буквально спиной чувствует, как часто стучит сердце у Сэма в груди. Мимо проезжает не одна машина, освещая их фарами, прежде чем они всё же снимают шлемы и подходят к подъезду.       Глаза Сэма странно блестят, немного пьяно, хотя они не пили, а может, это лишь ночные отблески. А может, он действительно чувствует то же. Баки не знает. — Спасибо, — Сэм улыбается. Между длинных цепких пальцев звенят ключи, но уходить он не спешит, кусает губы. И неясно, откуда столько неловкости вдруг между ними. Баки кашляет. От одного поцелуя ничего не будет, уверяет он себя. Просто поцелуй на прощание после свидания. Невинно и целомудренно.       Баки ещё никогда так не ошибался. Пьянит вовсе не ночной воздух. Пьянит Сэм: его мягкие губы, щербинка между зубов, по которой так приятно проводить языком, его горячие руки под курткой, обжигающие кожу через футболку. Жар от них растекается по всему телу. Кровь стучит в ушах, Баки теряется в поцелуе, прижимает Сэма крепче к себе, желая вернуть ему жар, поделиться своим. — Пора стать современнее, Барнс… — хрипло шепчет Сэм прямо в губы, почти не отрываясь от них. — Согласен, — выдыхает тот. Рядом с Сэмом старомодные правила не работают. Рядом с Сэмом у него едет крыша. Хорошо, что у Сэма тоже.       По лестнице они практически бегут. Сэм впереди, и от этого Баки ведёт ещё больше: прямо перед глазами крепкий зад, который хочется скорее смять руками. В голову приходит неуместная мысль, что спать на нем должно быть удобно и мягко. Баки смеётся, ловит недоумённый взгляд Сэма и качает головой. А на ближайшем пролёте впечатывает его в стену лицом, не сильно, но ощутимо, прижимается сзади и проводит носом по шее. Сдержать себя сложно: Сэм едва слышно хрипит от нетерпения. Баки вторит ему и хватает за руку, бежит уже первым по лестнице, благо всего лишь этаж оставался.       Ключ в пальцах дрожит, Сэм не попадает в замок, роняет и матерится. Баки готов выломать этот замок, если честно, всё же восемьдесят лет даже без поцелуев… но Сэм спасибо не скажет. К счастью, дверь удаётся открыть со второй попытки, и стоит ей за ними захлопнуться, как Баки перестаёт себя сдерживать. Сэм тоже. Они целуются горячо, жадно, бьются то спиной, то локтем, то головой обо все углы и стены, тонут в одежде. Куртка летит куда-то в сторону, пальцы Сэма уже под футболкой: оставляют красные отметины на белой коже. Баки тянет за край его джемпера, обнажает шоколадную кожу, скользит по ней пальцами вверх. Сэм чуть подрагивает от контраста горячей и ледяной рук Баки, поцелуя где-то рядом с соском, хрипло стонет, закусывает губу.       Они обо что-то спотыкаются, путаются в ногах, едва не падают, и Баки просто подхватывает Сэма под зад, наконец-то сжимает желанные мягкие ягодицы. Сэм — пушинка, он хрупкий в сравнении с силой Баки, нужно быть аккуратнее, эта мысль сидит в голове. И всё же он крепче обычных людей, он Капитан Америка, чёрт возьми. Сильные ноги обвивают талию Баки, цепкие пальцы зарываются в короткие волосы, немного тянут наверх. Сэм возбужденно дышит, в карих глазах поволока, он целует жёстко, требовательно. Баки на ощупь находит в гостиной диван, аккуратно садится, но всё ещё сжимает крепкий зад. Сердце колотится, голова практически не соображает, они могут лишь чувствовать друг друга. Поцелуи, укусы, сильные пальцы то на бедре, то на талии. Одежда только мешает: две пары джинсов вместе с бельём отброшены в сторону. Только футболка всё ещё на Баки. — Тебе не обязательно её снимать. — Я знаю, Сэм, — хрипло отвечает Баки и одним движением стаскивает футболку и скомканную кидает в сторону. Его глаза закрыты. Впервые он перед кем-то такой. Перед кем-то, кто хочет его. Нежный поцелуй в сочленении металла и кожи ошеломляет. Баки открывает глаза и смотрит на Сэма. Во взгляде с поволокой нет отвращения, лишь возбуждение. Сэм откровенно любуется, и Баки знает, что его взгляд такой же. Они замирают и просто смотрят друг на друга, словно впервые видят. Между ними не осталось границ. Этот момент — переломный, когда ещё можно отступить, сделать шаг назад, но никто не делает этого. Они просто смотрят, изучают, запоминают. Между ними нет места стеснениям или сомнениям. Тёмная ладонь ложится на грудь Баки, туда, где так громко бьётся его сердце. Тишина разрывается этим стуком, странно, что его не слышно вот так. Тук. Тук. Тук. Тук. И снова они оба срываются, спешат, торопятся. Трутся друг о друга бёдрами, хрипло стонут в горячие поцелуи, крепко сжимают друг друга до синяков. Сэм неожиданно всё прекращает, поднимается, а Баки хватает его за руку: — Мне не нужна защита, я же суперсолдат, забыл? — Я за тебя очень рад. Смазка тебе тоже не нужна? Нет, если ты любишь секс на сухую, то я тебе устрою, но трахать меня без лубриканта я не дам, — Сэм язвит даже сейчас, стоит в полный рост, крепкий, красивый. И только сильнее будоражит. — Я тебя ненавижу, — Баки кричит ему вдогонку, а через мгновение тот уже возвращается из спальни. — Твоя ненависть так выпирает, — он ухмыляется и снова седлает колени, сразу охватывая пальцами стоящий член Баки, срывая стон с его губ. — Чёрт, хоть бы предупредил, что сейчас… М-м-м… — А ты что, руководство Проспект-парка? — Сэм продолжает двигать ладонью по члену Баки, чуть проворачивая кулак. — Блядь… Ты даже во время секса не затыкаешься? — он шумно выдыхает в ответ, чуть запрокидывая голову назад, проскальзывая руками по мощной груди. — Ну так заткни меня, — Сэм ухмыляется дерзко, нагло, опять провоцирует.       И Баки снова не против. Он только за.       И одним движением укладывает спиной на диван, нависает над ним, накрывает рот рукой из вибраниума, а другой — легко сжимает стоящий член. Лицо Сэма невероятно: не только Баки истосковался по чужим прикосновениям, не только ему не хватало человеческого тепла. Разгорячённый, полностью открытый Сэм срывает крышу напрочь. Баки оставляет засос на шее, ключице, осторожно кусает сосок, языком обводит по кругу пупок, ртом накрывает головку. Он давно уже не зажимает рот Сэма, но тот так ошарашен происходящим, что лишь шипит, кусает губу, зачем-то сдерживая стоны. Баки встречается взглядом с ним и продолжает. Он не спешит, двигает головой медленно, скользит губами по крепкому члену. Теперь его очередь провоцировать и дразнить.       Сэм цепляется пальцами за диван, чуть выгибается и прикрывает глаза от удовольствия. А Баки смотрит на него, постанывает и вибрирует губами. Надолго Сэма не хватает. Его трясёт, и, да, наконец-то он стонет. Глубоко, протяжно. Мускулистая грудь часто вздымается. — Чёрт… прости, я слишком быстро. Не успел предупредить, — Сэм извиняется, Баки стирает белёсую каплю с уголка губ, улыбается. — Идеальное свидание, помнишь? — Я тебя ненавижу, — он смеётся и прикрывает рукой лицо. — Я заметил, птенчик. Так и выпирает, — Баки целует его осторожно, без напора. Он сам всё ещё возбуждён, в паху всё горит, тянет, требует разрядки. — Дай мне пару минут, и продолжим, — Сэм проводит пальцами по скуле. Баки просто кивает и мягко целует. Голова, если честно, едет от острого желания, сдерживать себя немного сложно, но подождать чуть-чуть он может. — Кстати, когда я просил заткнуться, я имел в виду шутки, а не вообще все звуки. — Ах, это… армейская привычка, — Сэм пожимает плечами. — Не будем об этом, но я учту пожелания. А тебе явно нужно попрактиковаться в минете, — в его глазах прыгают лукавые огоньки, заставляя снова забыть обо всём, кроме него.       Баки нравится говорить. Он не уверен, что, будь это кто-то другой, не Сэм, они бы вот так спокойно обсуждали желания. Но это Сэм. Он умеет говорить. Обсуждать. Он умеет не молчать, когда нужно. — Баки. — М? — Меня не нужно растягивать.       Но от такого дыхание перехватывает. — Эй, эй, дыши, Барнс, кибермозги кипят? Ты ещё не готов к разговору об этом, — Сэм проводит ладонью по его члену, а второй ищет упавший на пол тюбик. Прохладная смазка холодит, но не отрезвляет. — Сэмюэл. — М? — Вот сейчас пора помолчать, — выдыхает Баки, глаза у него мутные, немного безумные от желания. Думать нет сил, хочется только чувствовать.       И если хоть какие-то мысли ещё есть, пока они смотрят друг другу в глаза, стоит Сэму лечь на живот и выставить зад… всё.       Баки ладонью сжимает круглый зад, с наслаждением выдыхает, ведёт по пояснице вверх, прямо по позвоночнику, чувствует каждую бугрящуюся мышцу под кожей и медленно входит, закрывая глаза. Внутри горячо, достаточно узко. Сэм тихо шипит, чуть елозит, пытается удобней устроиться и делает только лучше. А потом сам начинает двигаться, чем совершенно сводит с ума, заставляет издать странный звук, не то стон, не то хрип, и двигаться навстречу. Вперёд и назад. Быстрей и быстрей. Сэм вскоре сдаётся и замирает, податливый, открытый. Восхитительный. Он шипит, стонет, кусает пухлые губы. Баки смотрит и, кажется, хочет его ещё сильнее, хочет полностью, целиком. Он ускоряется, ложится ему на спину, одной рукой держит за зад, второй за руку. Внутри горячо, узко, глубоко. Толчки сильные, точные. Баки целует лопатки, позвоночник, а потом и вовсе кусает в загривок и держит, слышит стон, сжимает пальцы сильнее. Баки движется всё быстрее, почти вдалбливает Сэма в диван и слышит сдавленное: — Полегче… ты мне руку сломаешь…       Ответить не получается, только убрать ладонь и вцепиться в диван.       Сэм уже стонет в голос, Баки вторит ему, входит, выходит, резко, быстро, сильно. Пара толчков, Сэм обмякает первым, часто дышит, и это зрелище доводит до пика. Оргазм накрывает мощной волной до громкого резкого треска в ушах. Баки движется по инерции, голова мутная, мыслей нет, тело расслаблено полностью. Он падает лицом на спину Сэма, дышит тяжело, часто, в ушах уже звон, а не треск.       Они лежат так пару минут. Обессиленные, буквально расплавленные жаром друг друга. — Бак… — М-м-м? — он стонет лениво, даже говорить не может. — Что это был за треск?       Некоторое время Баки молчит, а затем неуверенно произносит: — Эм… оргазм? — Я серьёзно.       Баки снова молчит, чуть приподнимает голову, чтобы осмотреться, и видит. Видит оторванный подлокотник дивана. — Я починю. — Что ты натворил? — Немного сломал твой диван. — О Боже…       Баки начинает трясти. Он не сразу понимает в чём дело. А потом слышит под собой сдавленный смех. Сэм смеётся долго и заразительно, и со стороны они, должно быть, выглядят крайне нелепо: два взрослых мужика лежат один на другом на сломанном диване и ржут так, что текут слёзы из глаз. А Баки думает, что он самый счастливый.       У них нет сил даже сходить в душ. Они еле доползают до спальни, Баки обещает не ломать кровать, и, стоит им рухнуть на неё, как оба проваливаются в крепкий безмятежный сон.

***

      Снизу мягко, сверху тяжело, и Баки не сразу понимает, что вообще происходит. Он с трудом разлепляет глаза и первое, что видит: мощную блестящую ногу, перекинутую через его талию. — Я слева, — бормочет он под нос, поворачивая голову вправо. Иронично.       Сэм ещё спит, и, признаться, Баки удивлён. Солнце светит уже давно, а значит, он проспал свою пробежку. И это не может не льстить. Он сопит и просыпаться явно не собирается, на его лице спокойствие: значит, кошмары не снятся. Это хорошо. — Пялишься… — У тебя что, третий глаз? Ты ещё свои даже не открывал. — Соколиное чутьё. — Такого не бывает, только паучье. — Бывает, когда дело касается столетних солдат с привычкой пялиться, — Сэм мягко целует Баки в уголок губ и выползает из постели. При утреннем свете, обнажённый, он завораживает ещё сильнее.       Они принимают душ вместе и немного (много) дольше, чем обычно (Баки не думал, что стекающие по телу струи воды могут так возбуждать), завтрак готовят тоже вместе (Баки больше мешает, чем помогает). Завтрак настоящий американский, плотный: яичница (её Сэм всё же доверяет Баки), хэшбрауны и панкейки. Оказывается, он часто помогал родителям в готовке для семьи и для тех, кому нужна помощь. Когда всё уже готово и стоит на столе вместе с чашкой кофе для Баки и стаканом апельсинового сока для Сэма, неожиданно звонит телефон. Касс и ЭйДжей. Им так не терпится узнать, как вчера всё прошло, они толкаются у экрана, перебивают друг друга, пока со двора не слышится голос матери, что они опаздывают в школу. Напоследок, прежде чем Сара все же отбирает у них свой телефон, Касс и ЭйДжей берут с Баки обещание, что он приедет вместе с дядей Сэмом. Сара только закатывает глаза, жалуется, что они уже ей все уши прожужжали вопросами, когда же приедут эти двое. Сэм подкалывает Баки, что он популярен у детей и если захочет, может сменить профессию на няню для подростков, ловит мрачный взгляд Баки, а тот просто берёт и затыкает его рот. На этот раз хэшбрауном. Сара поздравляет их с отличным свиданием и прощается.       Встать из-за стола немного тяжело. Как семье Уилсонов удаётся доводить до такого состояния суперсолдата с ускоренным метаболизмом, вопрос, но Баки ответ не очень интересует.       Диван действительно сломан, даже больше, чем казалось ночью. Сэм недовольно косится на Баки, пока тот делает вид, что совершенно ни при чём. Они умудрились порвать обивку, сломать подлокотник и расшатать всю конструкцию. — Если после секса с тобой будет происходить такое каждый раз, нам придётся умолять Ваканду о мебели из вибраниума. — Сон на полу уже не кажется такой плохой идеей, а? — шутит Баки, а потом ещё долго уворачивается от разъярённого Сэма.       В результате Сэм всё же уходит на пробежку, холодно подчёркивая, что идёт один. Баки смотрит ему вслед и улыбается. Он не беспокоится, потому что в глубине глаз Сэм не злится.       Да и Баки тоже есть чем заняться. Конечно, он поблагодарил Питера, ЭмДжей и Нэда, но этого кажется мало. Хочется сделать что-то более стоящее, ощутимое. Блокнот с планами остался дома, приходится записывать в телефон. Ничего, потом можно переписать. Проще всего с Нэдом. Достаточно попросить Сэма дать ему автограф, и парень уже будет на седьмом небе. Баки чуть улыбается. Здорово быть подростком, которого радует практически всё. Питер… Питеру он предложит вместе тренироваться. Каким бы сильным ни был укушенный пауком гимнаст, навыки рукопашного боя ещё никому не мешали. ЭмДжей… вот с ней немного сложнее. Нет. Сильно сложнее. Баки перечисляет в своей голове всё, что знает о ней. Умная, строгая, непонятно как вообще оказавшаяся с этими остолопами, любит читать. Она кажется не совсем уверенной, и, может, ей просто нужно напоминание, что она замечательная? Поэтому Баки пишет письмо, настоящее, бумажное, длинное.       Может, ему и правда стоит задуматься о смене профессии?       Сэм возвращается. Уже не такой злой. К этому моменту Баки уже поправил более-менее диван и накрыл пледом. По крайней мере поломки не так бросаются в глаза. — Мне нужно бежать, мы… ещё увидимся сегодня? — Чтобы ты сломал ещё и мою кровать? Нет уж, спасибо, — фыркает Сэм, выгоняя его. Но перед самой дверью целует.       Баки лишь ухмыляется. Он чувствует себя свободным, безумно влюблённым, живым.       Дни до возвращения в Делакруа насыщены событиями.       Сперва Сэм без предупреждения стучит в дверь его квартиры с двумя коробками пиццы. Это действительно неожиданно, Баки запоздало вспоминает про планы на ремонт, а Сэм не замечает. Он ничего не говорит, просто проходит в единственную комнату, усаживается на диван и включает… Нет, не "Властелина колец", но история Люка Скайуокера тоже восхитительна. Они проводят прекрасный вечер, Сэму фильм явно нравится и, конечно же, он в восторге от Р2-Д2, что вызывает необъяснимый приступ ревности Баки. Пока он не слышит: — Эй, Р2-Д2, если ты на кухню, захвати мне ещё пива.       Баки замирает, оглядывается, а Сэм сидит как ни в чем не бывало, словно это не он только что сказал, листает ленту, пока ждёт продолжения просмотра. А у Баки сердце стучит как бешеное, и он думает, что слишком стар и его сердце не выдержит.       Диван они ночью не ломают, решают, что он слишком хлипкий, и сразу перемещаются на пол. Зато утром разваливается стол.       Так Баки рассказывает о планах на ремонт, а Сэм вызывается помочь, и в итоге они выбирают краску, кисти и валики, новый стол, диван и даже ночник в строительном онлайн-магазине. Звучит как полный бред, Баки всё ещё не верит, а они справляются за день. Ночуют, правда, у Сэма, пока высохнет краска и немного проветрится.       Питера, Нэда и ЭмДжей благодарят вместе. — Это лучший день в моей жизни!       Баки смеётся, пока Сэм недоумевает.       ЭмДжей читает письмо, она растрогана, но старается не подавать виду, в то время как Питер снова не может собраться и от волнения и восторга тараторит так быстро, что все слова сливаются в одно единственное и очень длинное.       Сэм ловит маньяка с фоторобота в парке. В ту ночь он снова остаётся у Баки, утром идёт на пробежку, замечает неизвестного, который пристаёт к девушке недалеко от парка, и, естественно, не может остаться в стороне. Так что теперь Сэм Уилсон — один из свидетелей преступления. Баки втайне гордится им.       Оказавшись наконец-то в самолёте, они оба устало выдыхают и засыпают, держась за руки.

***

— Дядя Баки, расскажи сказку перед сном. — А вы не слишком взрослые для сказок ночью? — Сара поднимает бровь, глядя на сыновей. — Ну, дядя Баки никогда нам не рассказывал сказок. Уилсоны всегда рассказывают сказки, — деловито отвечает Касс. — Эй, меня вы никогда не просили рассказать сказку! — Сэм возмущённо смотрит на ойкнувшего Касса. — Дурак, — шипит ЭйДжей на него, натянуто улыбается, немного тянет за футболку и резко кричит, — бежим!       Сара и Баки смеются. — Как будто я собираюсь за ними бегать, негодники, — ворчит Сэм. — Ладно, иди уже, укладывай их спать, мистер Уилсон. — Что? — Баки резко перестаёт смеяться, закашлявшись. — Они приняли тебя в семью Уилсонов, что? — А, ну да. Да. Точно, — Баки поднимается на второй этаж, а в ушах всё ещё звучит "мистер Уилсон", и слышит снизу лёгкий удар и возмущённое: — Эй! За что?! — Можешь сколько угодно доводить своего столетнего парня до инфаркта, но не смей делать это в моём доме. — Да что я сказал-то? — Ты правда не понял, мистер Барнс? — голос Сары звучит ехидно, а через пару секунд слышится стон Сэма. — Чёрт…       Баки не сдерживает усмешки: как хорошо, что они оба идиоты.       Касс и ЭйДжей уже переоделись в пижамы. — Дядя Сэм знает, что у вас пижамы с Соколом и Капитаном Америкой? — Баки поднимает бровь. — Не знаю. Нет, наверное. Мама только недавно купила нам. — Стоит ему рассказать. А лучше показаться. — Он очень злится?.. — Касс расстроенно смотрит на Баки, и тот ерошит ему волосы. — Нет, но ему было бы приятно знать об этом. А теперь сказка… хм-м-м. Что бы вам рассказать?       Баки на несколько минут задумывается, а потом рассказывает про Чудовище, которое встретило Ангела. Он прилетел в замок Чудовища сам, потому что ему просто стало скучно, а раздражать Чудовищ так весело. "Так себе Ангел", — замечает ЭйДжей. А Баки с ним соглашается и продолжает. День шёл за днём, Ангел летал вокруг, не затыкался, дразнил, но однажды исчез, улетел. Может, наскучило, а может быть, что-то случилось. И не на что больше было смотреть в пугающем небе. Чудовище заскучало, ему не хватало ангельских шуток и смеха. Оно отправилось в путь, чтобы найти Ангела, и встретило много людей и других Чудовищ, много Ангелов и прочих существ. Ему приходилось сражаться и говорить, приходилось молчать и рыдать. Чудовище стало меняться. Оно ходило по тропам и болотам, по воде и по небу. А когда нашло того самого Ангела с дурацкими шутками и заливистым смехом, оно просто улыбнулось словно старому другу и сказало: "Я пришёл к тебе, Ангел", — и услышало в ответ: "А я ждал тебя".       Баки заканчивает сказку и улыбается. Дети почти спят, сонно мямлят что-то про спокойной ночи. Он поправляет им одеяла и неслышно уходит, спускается по ступеням.       На кухне только Сара: проверяет запасы, планирует завтрак. — Они заснули? — Почти сразу. Классные у них пижамы, — Баки ухмыляется. — Они очень гордятся. — Понимаю. Где Сэм? — Вышел в сад. Эй, Баки. Спасибо. Я рада, что он наконец-то не прячется за своей маской, — Сара улыбается. — Может быть, я даже дам вам своё благословение.       Баки с улыбкой кивает.       Ночь темна, но в небесной тьме мерцают яркие звёзды. Подобно им слабо сверкают и мягкие волны, лаская слух своим тихим плеском.       Сэм сидит на мостках, вода его так и манит. Он смотрит куда-то вперёд, на его губах нет улыбки, в глазах нет смешинки, но Баки знает и понимает его взгляд. Это взгляд человека, который спустя долгое время вернулся домой. Взгляд человека, что прошёл испытания, прошёл через боль, через радость и наконец-то нашёл свой покой.       Баки садится рядом, молчит, лишь накрывает ладонью ладонь Сэма. Смотрит куда-то вперёд, в темноту. На губах его нет улыбки, а в глазах нет страданий и боли. Он расслаблен и счастлив.       Баки спокоен.       Он дома.