crossfire

— Поцелуй его, — приказывает Сону, касаясь пальцами чонвоновского подбородка. Чонсон стискивает зубы всего лишь на секунду из-за чужого приказного тона, но не медлит — поцеловать Чонвона действительно очень сильно хочется. У Чонвона же взгляд растерянный, но едва губы соприкасаются, он млеет и немного расслабляется; прикрывает глаза и еле слышно выдыхает в неторопливый поцелуй. Руки касаются предплечий, чуть сжимая, а Чонсон в ответ на это вплетает пальцы в волосы на затылке и мягко перебирает. Целовать Чонвона так чертовски приятно, что не хочется останавливаться никогда. Но насладиться этим не дают — Сону точно так же касается пальцами чонвоновских волос, убирая чужую руку, и дёргает за прядки назад, заставляя Яна отстраниться первым с тихим стоном. Чонвон загнанно дышит, не успевая прийти в себя. — А теперь меня, — Ким подаётся чуть ближе к Чонсону, ослабляя хватку в чонвоновских волосах и свободной рукой дотрагивается до чужого кадыка. Чонсон нервно сглатывает и облизывает губы. Хочется отказаться, но. Они оба — марионетки в руках Сону и играть придётся по его правилам. Языки сплетаются, потому что Сону целует нагло и грубо; исследует языком чужой рот, заставляя теперь Чонвона нервно облизываться и наблюдать. Это так заводит и одновременно злит, что Чонвон слишком явно ощущает скребущее чувство ревности, но к кому именно — определить не может. Чонсон всё ещё цепляется за Яна — держит руку на шее, а потом ведёт ей ниже, касаясь торса. Чонвон накрывает ладонь старшего своей и сжимает пальцы, почти вжимая в грудь. — Сону, пожалуйста, — почти жалобно просит он, не в силах наблюдать за раскрывающейся картиной, ведь Чонсон отвечает на поцелуй и не уступает в напоре, заставляя все внутренности скручиваться не то от ревности, не то от возбуждения. Сону звучно разрывает поцелуй, но от Чонсона не отстраняется — прижимается лбом к его лбу и довольно улыбается уголком губ; ниточка слюны красиво протягивается и, проседая под собственным весом, разрывается. Игра только началась. — Давай порадуем нашего Чонвони, — тихо выдыхает Ким в чужие губы — ещё чуть-чуть и коснётся их снова. И Чонсон, полностью осознавая всё происходящее, всё равно подчиняется. Они заваливают Чонвона на подушки; рваный выдох срывается с влажных губ, когда Чонсон пересаживается ближе и снова целует, но в этот раз касаясь губ кончиком языка. Сону расстёгивает чужие джинсы и тянет их вниз вместе с бельём, освобождая чонвоновское возбуждение, а через несколько секунд касается губами покрасневшей головки, вынуждая простонать. У Чонсона от такого колени дрожат и ему приходится упереться рукой в изголовье кровати, чтобы окончательно не рухнуть на младшего. Чонвон обнимает Пака за шею, притягивая к себе ближе и плавно ведёт бёдрами, самостоятельно толкаясь в рот Сону. Всё происходящее кажется Чонвону не более, чем каким-то невероятным сном, граничащим с реальностью очень чётко — и хотя Ян уже множество лет не видит сновидений, ощущаемые чувства слишком сильно ему напоминают о человеческих возможностях. Ведь даже если Чонвон и попробует уснуть, снов он всё равно не увидит. Хватаясь за кончик уплывающей от возбуждения мысли, Чонвон приоткрывает глаза, потому что не чувствует больше чужих губ — Чонсон отстраняется, облизывая и без того влажные собственные. — Можешь думать о чём-то другом сейчас? — с толикой мольбы спрашивает Пак совсем-совсем тихо; пальцы свободной руки ведут по чужим губам, а Чонвон невольно их обхватывает, заставляя проронить несдержанный шумный выдох. — Действительно, — Сону отвлекается, переходя короткими поцелуями на тазовые косточки, а после чуть приподнимает голову. — Лучше подумай о том, как тебе сейчас будет хорошо. Ведь мы с Чонсоном рядом. Чонвону всегда было боязно находиться в одном помещении с Сону и Чонсоном больше пяти минут — вряд ли они сделают с ним что-то плохое, скорее, друг с другом. Во избежание конфликтов, Ян, как самый ответственный лидер, всегда находил предлоги исключать любые возможности их пересечения наедине, но в этот раз его в прямом смысле прижали к стенке, а теперь уже — к кровати. Инициатива Сону временами пугает, как и сосредоточенность Чонсона на безоговорочном повиновении, и Чонвон клянётся, что эти двое — опаснее всех, кого он когда-либо встречал в своей жизни. Их непосредственное взаимодействие неизбежно приведёт к коллапсу и уничтожит любого, находящегося на пути. И это именно то, что происходит сейчас. Потому что Чонвон рассыпается под чужими прикосновениями и поцелуями, не в силах противостоять этим двоим и своим собственным желаниям. Чонсон задирает край чужого свитера, обнажая худощавое красивое тело; голодным взглядом пробегает по рёбрам, пересчитывая, а затем припадает к ледяной коже губами. Чонвон касается пальцами светлых волос, зарываясь и притягивая ближе — каждое прикосновение отдаётся взмахом крыльев бабочки под солнечное сплетение и вынуждает судорожно выдохнуть. Пак упивается дарованной возможностью изучить чужое тело и не хочет ничего упустить из виду — опустившись на уровень тазовых косточек рядом с Сону, Чонсон бросает быстрый взгляд на Чонвона, но не успевает ничего сказать. — Меняемся, — звоном разносится по черепной коробке, пока Сону оставляет смазанный поцелуй в уголке чонсоновских губ и поднимается к Чонвону. Возможно, Чонсон и ожидал дальнейших приказов и наводок, что нужно делать, но показывать полное подчинение Сону кажется приличным ударом по собственной гордости. Он опускается ниже, сменяя Кима на том же самом месте, проходится губами по влажному от слюны чонвоновскому члену и слишком ярко ощущает чужой привкус на языке, пока сам Сону с упоением целует Яна до подрагивающих пальцев. Чонсон готов зарычать и загрызть Сону за его поведение, но вряд ли это обрадует Чонвона — тот же почти растворился в поцелуе и жадно прихватывает чужие улыбающиеся губы своими. И в этот момент Чонсон думает, что способен развернуть игровое поле к себе таким образом, чтобы занять ведущую позицию. Влажный от слюны палец проскальзывает в Чонвона слишком хорошо, вызывая сдавленное мычание в чужие губы; Ян сжимается сам и сжимает пальцы на предплечьях Кима, но поцелуй разрывать не спешит. Сону же опускает свободную руку на чужой член, привычно пробегаясь по длине пальцами, и начинает надрачивать. Чонвон приглушённо стонет — слишком хорошо и слишком дурно от такого близкого присутствия этих двоих, но остановить их он не может. Когда второй чонсоновский палец скользит вслед за первым, Чонвон разрывает ненасытный поцелуй и запрокидывает голову, зажмуриваясь. Чужая близость кружит голову. — Ты такой красивый, Чонвон-а, — тихо шепчет Сону; один за другим мелкие поцелуи складываются в тонкую дорожку от уголка губ до шеи, а затем Ким прихватывает зубами дёргающийся кадык, совсем немного царапая по коже клыками. — Я никогда в жизни не видел никого, красивее тебя. — Врёшь, — на выдохе произносит Чонвон и на ощупь пытается дотянуться до чонсоновской щеки — уделить старшему должное внимание кажется самой первой необходимостью. — Вы оба намного красивее меня. У Чонсона вместо бабочек будто чужие острые ногти вспарывают лёгкие, потому что услышанное не может быть чем-то реальным. Он медленно двигает пальцами внутри, стараясь дотянуться до заветного комочка нервов и надавить, чтобы Чонвон ощутил весь возможный спектр удовольствия, а сам Чонвон только плавно ведёт бёдрами навстречу. Сону мягко улыбается, надавливая большим пальцем на головку члена — он даже и представить себе не мог, что будет иметь в собственных руках столько власти. — Если бы ты только мог видеть себя сейчас, — Ким наклоняется к чужому уху, стараясь произносить слова как можно тише, чтобы Чонсон не слышал, — ты бы сошёл с ума от такой красоты. — Лучше бы я видел тебя под собой прямо сейчас. Сону стонет от услышанного и его голос сливается с чонвоновским, потому что Чонсон дотягивается до нужной точки, а после начинает растягивать на три пальца. Он бы всё отдал сейчас, чтобы быть на месте Сону и слышать всё, адресованное Киму, но сдерживает рвущуюся из груди ревность, потому что понимает — он в силах поменять ситуацию в свою пользу одним движением пальцев. Бёдра Яна дрожат от мелких поцелуев — точно таких же, какими метил его Сону — а затем Пак втягивает бледную кожу и болезненно сдавливает зубами, не выпуская клыков. На внутренней стороне левого бедра Чонсон оставляет яркую метку, не жалея собственных сил, а Чонвон не жалеет собственного голоса, простанывая из-за болезненных ощущений. Паку искренне плевать на реакцию Сону, на его возможную злость и ревность — прямо сейчас он делает всё ради Чонвона и, раз уж его втянули в эту игру, вряд ли у него получится остановиться. Он выпрямляется, вытаскивает пальцы и тянет Чонвона к себе ближе, почти уводя из-под рук Сону; Ким же не теряет бдительности, ловко хватая свободной рукой Чонсона за подбородок. Глаза в глаза — искры летят и сверкают молнии в столкнувшихся взглядах, а Чонвону даже не хватает сил приподняться на локтях, чтобы их разнять. — Не забывайся, — сквозь зубы цедит Сону, пока Чонсон успешно выбирается из чужой хватки и бьёт по руке. — Ты здесь тоже не один. — Вы двое, — сбивчиво выдыхает Чонвон, привлекая к себе внимание, и, опираясь на подушку, чуть приподнимается, чтобы быть примерно на одном уровне. — Если немедленно не прекратите, я- Сону, на правах самого близкого по местоположению к Чонвону, затыкает Яна поцелуем, даже не давая договорить. Полностью сосредотачивая внимание на чужом ответе, он на ощупь тянет Чонсона за шею ближе и вынуждает присоединиться. Чонсон, никогда в жизни не представлявший себе, что ему придётся целоваться сразу с двумя, потрясённо выдыхает и сжимает пальцы на плече Кима. Губы проскальзывают друг по другу и сползают ниже — Чонвон первым выходит из поцелуя, касаясь чужих уголков губ по очереди. Всего лишь жалкая пара секунд — Чонвон отстраняется и подминает Сону под себя, опрокидывая на своё место. С губ срывается потрясённый выдох, когда Ян торопливо начинает избавлять старшего от одежды, но ему приходится отвлечься и на прикосновения Чонсона — тот тянет надоевший свитер, снимая с Чонвона, и не теряет ни секунды, выцеловывая линии вдоль позвоночника. Жарко. Медленно. Тягуче. Чонвону в какой-то момент даже хочется застонать — возьми меня уже, Пак Чонсон — но Сону под ним так красиво выгибается от россыпи мелких поцелуев на ключицах, что Ян искренне не знает, чего ему хочется больше. Сону, бестактно заглядывая в чужие мысли, отвечает сбивчиво даже ментально — ты можешь получить всё и сразу. Чонвон не уверен, что после этого все будут счастливы, но назад пути уже нет, одежда скинута на пол, а старшие так настойчиво перетягивают внимание каждый на себя, что выбора действительно не остаётся. В эту безоблачную ночь Чонвон готов поддаться всем искушениям, не взирая на последствия. Чонсон напирает со спины, зацеловывая оголившиеся лопатки, Сону спереди тянет к себе, обнимая обеими руками за шею, и Чонвон тормозит, потому что именно сейчас хочет собрать все мысли в кучу. Руки упираются в подушку рядом с головой Кима, а зубы невольно цепляют нижнюю губу — лисий прищур глаз напротив не оставляет и малейшего шанса на здравомыслие. Ян даже на мгновение забывает о чужом приказном тоне и чужой растерянности; об этом странном поцелуе на троих и очевидном соревновании. Сону вплетает пальцы в чуть отросшие тёмные волосы на затылке. — Чонвон-а, — зовёт он, вынуждая и Чонсона оторваться от своего занятия, затормозив около чувствительной шеи. — Прекрати думать, лучше сделай. Эти слова становятся основным побуждением к действию — Ян рывком сокращает расстояние между и первым целует Сону, что едва ли не тает в чужих руках. Чонсон ощущает очередной укол ревности, приходящийся неприятно прямо под лёгкие; его в данной ситуации почти не спрашивают, считая само собой разумеющимся, а Паку и не привыкать быть на второстепенных ролях; негодование вырывается из груди сдавленным рыком и болезненным укусом под лопатку. Чонвон вскрикивает в поцелуй — клыки рассекают кожу, пуская горькую кровь по бархатной бледности и безжалостно пачкая. Хватит с Чонсона немого повиновения. Он манит отстранившегося Чонвона к себе пальцами, оставляя растерянного Сону возмущённо хватать воздух влажными от поцелуя губами. Чонвон тянется, словно не имея собственной воли, чуть поворачивает голову — Пак тут же сжимает пальцы на шее, удерживая как можно ближе к себе, и целует. Отчаянно, глубоко и влажно; звонко, вынуждая Сону стиснуть зубы от открывающейся картины. Чонсон достаточно долго мечтал поставить Кима наконец на место и сейчас ему даётся потрясающая возможность — хватает мозгов это осознать и не упустить, собственнически помечая подрагивающего Яна в своих руках. Чонвоновская кровь чуть пачкает чужой торс, когда он прижимается к Чонсону теснее, чуть ли не всхлипывая от давления руки на кадык. Сону обращает на себя внимание, вновь касаясь пальцами возбуждённого члена Чонвона — короткий стон тонет в глубоком поцелуе, сменяясь звонким чмоком, когда языки сталкиваются. Ким придвигается чуть ближе, свободной рукой скидывая с кровати мешающиеся стянутые джинсы — уже не понятно, кому они принадлежат, да и вряд ли нужно разбираться в этом сейчас — и обхватывает свой и чонвоновский член в ладонь, медленно надрачивая. Чонвон, не в силах бороться с настойчивым отвлечением внимания, разрывает поцелуй и вновь склоняется над Сону. — Не стыдно, — качает головой Сону в ответ на немой чонвоновский вопрос, и толкается в собственную руку. — Никто не спрашивал, — огрызается из-за чужого плеча Чонсон, пока пальцами скользит вдоль позвоночника вниз и вновь входит в Чонвона одним движением, продолжая наспех растягивать. — Закройте, блять, свои рты, — со стоном роняет Чонвон, не зная, подаваться ли ему вперёд к кимовской руке или назад к чонсоновским пальцам. — Лучше поцелуйте меня. Сону накрывает чужую щёку ладонью, направляя, и настойчиво целует, заставляя целые фейерверки вспыхивать под веками. Чонсон, предпочитающий слушаться одного лишь Чонвона, подаётся вперёд и клеймит его шею и плечи лёгкими поцелуями, кожей ощущая чужую дрожь. Чонвон полностью растворяется в ощущениях, игнорируя даже малейший дискомфорт от напряжённых отношений между, кошкой скребущийся где-то на подсознании — ещё немного и он кончит прямо так, от одних лишь рук и чертовых настойчивых поцелуев, так и не вкусив самый настоящий запретный плод, за которым в тайне всё же гнался. Страх пробуждает скрытое безумие и теперь Чонвон понимает это в полной мере. Он пропускает момент, как Чонсон копошится за спиной, а ощущает лишь резкий толчок и едва ли терпимую боль от проникновения — Пак держит за бёдра крепко и не позволяет отстраниться, продолжает касаться губами изгиба шеи, из последних сил сдерживая вырывающиеся острые клыки; кусать Чонвона будет самой плохой идеей в его существовании и чужая горькая кровь в небольшой надорванной ямке на нижней губе напоминает об этом. Ян опускает голову, двигаясь всем телом от толчка, и сам толкается в руку Сону ещё раз. На этом чужое терпение лопается — Сону, спешно сплюнув на ладонь, проводит по всей длине и направляет чонвоновский член в себя, позволяя со следующим паковским толчком войти. Необходимая растяжка игнорируется в угоду чужому удовольствию, пускай и покрытому пеленой боли. Если это соревнование, то Ким готов стерпеть всё и даже больше ради Чонвона. И это будет уж точно намного больше, чем терпит Чонсон. — Хён! — возмущённо шепчет Чонвон, совершенно теряясь в нахлынувших ощущениях и не зная, что ему нужно сделать; Ян растерян, что отражается на его лице вперемешку с мазками боли и наслаждения, обнажая искренние чувства. — Хён, растяжка… — Тихо, — Сону жмурится, сдерживая подбирающиеся к уголкам глаз слёзы; разрывающее ощущение с непривычки прошивает тело, заставляя сжиматься самому и сжимать колени, упираясь в чонвоновские бока, удерживая от последующих толчков. — Просто целуй меня. Чонсон даже в текущем положении оказывается на проигравшей стороне — первым решившись на более активные действия, он получает отдачу от Чонвона, но и сейчас Сону продолжает перетягивать на себя внимание, бессовестно оставляя Чонсона третьим лишним. Он видит чужие подрагивающие колени и поджимающиеся пальцы на ногах; судорожное дёргание кадыка от шумного сглатывания и отчаянно зажмуренные глаза, но это совсем не останавливает Пака от решительных действий — он ведёт бёдрами, полностью покидая тело Чонвона, а затем вновь входит до конца, вынуждая двинуться и Яна. Ким жалобно стонет в поцелуй, сжимая пальцы на чужой шее. Ненавижу тебя, — растекается по мыслям кимовским сдавленным рычанием; Чонсон клянётся, что произнеси это Сону вслух, то можно было бы уловить нотки слёз и отчаянья, но вряд ли он будет удостоин подобной чести. Видеть воочию, как Ким Сону проигрывает, не сможет даже Чонвон, что уж говорить о Чонсоне. Самому Сону хотелось бы хоть раз как следует поставить Чонсона на место; указать пальцем, словно псине, на конуру на улице под проливным дождём, но ни одна подколка и даже демонстративное унижение никогда в открытую не задевали чужого достоинства. Сону бы всё на свете отдал ради того, чтобы обрести чонсоновскую преданность, а не жалко её имитировать; возможно, именно тогда Чонвон бы и перестал смотреть в сторону Пака. Сону не может даже сам себе признаться, насколько сильно любит Чонвона, что уж говорить о том, чтобы обсуждать это вслух. Единственным доступным вариантом остаётся держать Чонвона при себе любыми способами и не позволять другим подойти даже на расстояние вытянутой руки, но в этот раз собственное любопытство играет с Сону ужасно злую шутку. Поэтому когда Чонвон покорно тянется за чужой рукой, разрывая такой необходимый поцелуй и отстраняясь от Кима, Сону нарочно жмурится до цветных точек перед глазами, чтобы этого не видеть; с уголка глаз стекает к уху предательская горькая слезинка. Боль от проникновения постепенно утихает, но едва ли надолго. — Двигайтесь, — надломанный голос звучит так жалко, но Сону выгибается всем телом, отдаваясь происходящему и заглушая этим боль где-то в левой стороне груди; ни Чонвон, ни Чонсон не могут поспорить. Пак задаёт медленный темп, придерживая Чонвона за талию и смазано целуя в уголок губ; Чонвон прикрывает глаза, кусает губы, с каждым толчком входя в чуть попривыкшего Сону всё глубже. Свободной рукой хочется коснуться Чонсона — завести руку назад и удобно устроить где-то у поясницы — но Чонвон тянется к Сону и придерживает за колени, что разъезжаются от каждого толчка. Сону с этого ракурса выглядит таким нуждающимся, ничего при этом особо и не делая, а Ян не в силах отказать тому, от кого небьющееся сердце с силой давит на грудную клетку. — Хён, — шепчет он в губы Чонсона, чуть извернувшись; короткий стон вырывается из горла от медленного, но глубокого толчка, — Чонсон-а, дай я его поцелую тоже. Чонсон противится всеми силами, но всё же уступает — слышать настолько нежный голос Чонвона кажется чем-то новым и это болезненно задевает несколько струн в душе. Ревностным переливом он разносится по телу и заставляет ослабить хватку; Чонвон тут же наклоняется к Сону, упираясь обеими руками в подушку, и жадно целует, приглушённо постанывая в поцелуй от каждого толчка. Ким отвечает на поцелуй так, словно они с Чонвоном не целовались целую вечность. Ледяными ладонями по худощавой спине, ногтями пройтись по чувствительной коже, оставляя следы и вновь податься вперёд, чтобы спрятать лицо в изувеченных лопатках — так Чонсон чувствует себя увереннее в том, что делает, даже если Чонвон целует не его; даже если в ушах звенят высокие стоны Сону вперемешку с хриплым дыханием Яна и даже если Пак и вправду является третьим лишним. Чонвон готов поспорить, если бы только мысли не занимали настойчивые мольбы Сону — от каждого толчка ему становится вовсе не приятнее, а лишь дискомфортнее, но Чонсон не позволяет сбавить скорость. Короткая ухмылка трогает губы — хоть где-то Чонсон остаётся в плюсе. — Чонсон, тормози, — сбивчиво просит Сону, упираясь при этом руками в тазовые косточки Чонвона; смаргивает подступающие слёзы, чуть поворачивая голову и позволяя Чонвону только в щёку ткнуться губами. — Пожалуйста, тормози. Челюсти сжимаются — Сону чувствует себя таким жалким и слабым, но его беспокоит то, что в подобном состоянии видит его Чонсон. Ким привык к тому, что Ян никогда не упрекает в чрезмерной открытости и чувствительности, но Чонсону только повод дай — загрызёт с костями и мокрого места не оставит. Сону платится за собственную инициативу и клянётся самому себе, что подобные идеи будет впредь гнать из собственных мыслей — своё эксцентричное поведение и интерес к новому он решает остановить прямо сейчас, ведь оно стоит ему, возможно, внимания самого Чонвона. Чонвон спускается губами к шее, едва ли касаясь кожи и старается каждый чонсоновский толчок перенять на себя и не двинуться вперёд — последствия необдуманного решения Сону оказываются налицо, и Чонвону хочется сказать, что он предупреждал, но он ведь не. А Чонсон слишком радуется собственной небольшой победе, чтобы прислушаться к тому, кто полностью поражён. — Ах, хён! — выдыхает Чонвон, не в силах сдержаться от особо сильного толчка; он даже не уточняет, к кому обращается — слова сами срываются с губ быстрее, чем Ян успевает это осознать. Сону берёт чужое лицо в ладони и мягко улыбается. — Приятно быть между нами, а? Ким, игнорируя собственный дискомфорт, нарочно сжимается; давит себе на глотку своими же словами, сохраняя образ того самого доминантного Ким Сону, которого все привыкли видеть. А потом ловит чонвоновские губы своими и млеет, расслабляется, позволяя младшему снова двигаться. И всё это — ради одного единственного Ян Чонвона. Чонвон слышит чонсоновское рычание из-за слов Сону и клянётся, что обоим задаст взбучку после этого всего — являться центром их конфликта очень опасно и, по-честному, не особо хочется, но всё же приходится. Бешеный ритм Чонсона заставляет Яна буквально сходить с ума от ощущений, а мягкие губы Сону ловят каждый срывающийся стон, что резонирует с собственными кимовскими. Ещё совсем немного. Чонвон сжимается, когда Чонсон перехватывает его — пальцы цепко держат пониже солнечного сплетения, притягивая к себе ближе, а тёплое дыхание щекочет кожу под ухом, пока сбивчивое Чонвон-а отскакивает от затуманенного сознания. Пак делает несколько резких толчков и бессовестно кончает прямо внутрь с тихим стоном, не выпуская Яна из своих объятий ни на секунду; губами в то самое местечко под ухом и самым кончиком языка следом, чтобы слизнуть солёную каплю пота. Чонвона ломает в чужих руках от ощущения чувства наполненности — с тихим всхлипом он подаётся вперёд, позволяя Чонсону выскользнуть из своего тела и опускается на локти над Сону. Ким тут же обхватывает худую талию ногами, притягивая ближе. — Довольствуйся тем, что имеешь, — едко произносит Сону, показываясь над плечом Чонвона и не моргая смотрит Чонсону в глаза. Того злит неимоверно, и уже даже послеоргазменная нега внезапно оказывается не такой приятной, какой могла бы быть. — Не так уж и часто выпадает такая возможность. — Хён, чёрт тебя дери, — Чонвон подсовывает руку под чужую голову, хватая Сону за волосы около шеи, — закрой свой рот. Сону даже не успевает охнуть — Чонвон набирает скорость, вбиваясь в более менее привыкшее тело, которое принимает чонвоновский член уже куда лучше, чем несколько минут назад. Чонсон за спиной младшего улыбается — он действительно может довольствоваться тем, что имеет, но только при условии, что Чонвон будет вот так затыкать Сону. И действительно хочется в полной мере насладиться — Чонсон тянется к Чонвону ближе, привычными лёгкими касаниями губ зацеловывая взмокшую спину; проходится языком по надорванной коже на лопатке и морщится, но следом целует — ужасно горько, настолько, что сводит челюсть. Ему уже совсем не важно, что Сону ядом изойдёт от этих нежных действий — в мыслях нарочито громкое так приятно, Чонсон-а, которое Сону тоже слышит, и это стоит целого мира. Чонвон же утыкается Сону в ключицы, переходя на более плавный темп — Сону выгибает от каждого толчка, вынуждая упираться пятками в поясницу и жаться ближе. Он привычно подставляет Яну свою шею, не беспокоясь о том, что подумает о них Чонсон, ведь хуже уже точно не станет; не после всего того, что они пережили вместе. Но Сону уверен точно — делить Чонвона с Чонсоном или с кем-либо ещё он точно больше не станет даже в качестве эксперимента. Чонвон осторожно касается вздувающейся из-за стонов венки губами. — Укуси, — сбивчиво просит Сону и прикрывает глаза; он чувствует на себе тяжёлый чонсоновский взгляд, но от своего не отступает. — Не сейчас, — качает головой Чонвон; он чуть приподнимается и опускает одну руку между телами, накрывая пальцами чужой возбуждённый член и сжимает у головки, начиная надрачивать. Хватает нескольких отрывистых движений — Сону жмурится и стонет так, что даже Чонсон не может этого проигнорировать. Пак, словно во сне, тянется вперёд, накрывая чонвоновскую руку на члене Сону и помогает Киму кончить. Пачкаются руки и живот Сону, немного попадает Чонвону на рёбра. Чонсон утыкается губами Чонвону в плечо, пока тот делает последние резкие толчки — Сону проезжается взмокшим затылком по холодной наволочке; ерошатся волосы, которые он тут же старательно пытается пригладить. Ян кончает с коротким хриплым стоном и едва ли не падает на Сону; собственные колени дрожат от напряжения и разъезжаются по тонкой ткани. Никаких слов не находится, чтобы сказать хоть что-то — тишина режет по ушам, звоном разносясь по сознанию и давит-давит-давит. Чонсон прижимается щекой к чонвоновской спине, почти завалившись на него сверху, а сам Ян прячет лицо в изгибе шеи Сону, всеми силами подавляя огромное желание действительно укусить его прямо сейчас. Сону же сбивчиво дышит, предпочитая не открывать глаза и не рассматривать обстановку — ему достаточно того, что Чонвон лежит на нём и кое-как обнимает. — Никогда в жизни больше не сделаю этого, — обречённо произносит Чонсон, пальцами водя вдоль позвоночника Чонвона, — не заставите. — Никто и не заставлял, — фыркает Сону, покачивая головой, — я просто предложил, а вы сами всё сделали. Чонсон вспыхивает и даже не из-за смущения — чужая наглость всколыхивает забитую наглухо агрессию и заставляет стиснуть зубы, резво выпрямляясь. Чья бы собака лаяла, что называется, ведь Сону был первым и единственным, продемонстрировавшим явный интерес ко всему этому. Чонсон с самого начала был против, просто не смог отказать, а Чонвона вообще никто не спрашивал. — Ты!.. — возмущённо пыхтит Чонсон — его отделяет всего ничего от того, чтобы оттащить Чонвона в сторону и придушить Сону собственными руками. — Это ты всё затеял! Твоя поганая извращённая душонка, которая не даёт покоя никому из нас. Вообще. Никогда. — Чонсон-хён, — вымученно стонет Чонвон, перебивая гневную тираду и выпрямляясь — терять нагретое место на разомлевшем Сону не очень хочется, но приходится. — Если я ещё раз услышу, что вы ругаетесь, я клянусь, обоих вас выебу и даже глазом не моргну. Сону с Чонсоном нервно переглядываются — за последние несколько часов Чонвон ругнулся намного больше раз, чем, вероятно, за всё своё существование, и это очень настораживает. Чонвон явно устал после всех произошедших травмирующих событий и это отражается в каждом его действии; в каждом поцелуе и прикосновении. Сону приподнимается на локтях, чуть вздёргивая головой. — С ним лучше не спорить. — Тебя тоже касается, Сону, — Чонвон пальцем тычет в ямочку меж ключиц и заставляет опуститься обратно на смятую подушку. — Я устал от ваших бесконечных перепалок, заткнитесь оба. Неужто после всего этого будете продолжать глотки грызть друг другу из-за меня? Чонсон и Сону почти одновременно кивают, вынуждая Чонвона скептически глянуть на каждого. Усталость обнимает за плечи и подталкивает к тому, чтобы с тихим вздохом улечься обратно на Сону, размазывая подсохшую сперму по ледяной коже, что Чонвон, в принципе, и делает. Продолжать этот разговор — бессмысленно, а затея с сексом втроём и вправду была дурацкая. Все единогласно приходят к этому выводу, вот только. — Я хочу кое-что сделать, — бормочет Чонвон, рассматривая смятую простынь, пока щекой жмётся к груди Сону, — но так как никого из вас исключить из этого я не могу, я вынужден просить вас обоих. Исполните моё желание. — Очередное? — Сону приподнимает бровь; ему совсем не удивительно слышать подобное, он даже был готов к этому, в своём роде. — Ладно, я шучу. — Я, кажется, догадываюсь, — подаёт голос Чонсон, но двигаться напрочь отказывается, лишь упираясь рукой в кровать для удобства. — Я пас. — Хё-ё-ён, — жалобно тянет Ян и вынужденно приподнимается с чужой груди, чтобы укоризненно взглянуть на Пака. — Нечестно, я ваши желания выполнил. — Сдавайся, хуже не будет, — кивает Сону как-то невесело, хотя усмешка всё же касается красивых зацелованных губ. Чонсону дают на раздумья всего лишь несколько секунд — он всё равно готов стоять на своём до последнего, не соглашаясь на озвученное, но не может устоять перед просящим взглядом Чонвона — он и вправду в самые буйные моря ради него бросится, если Ян только попросит. Тяжёлый вздох заполняет просторную комнату, отскакивая от стен, когда Чонсон пересаживается немного ближе. Чонвон резво выпрямляется, усаживаясь удобнее, и за ним приподнимается на локтях и Сону. Единственное, в чём Ким отказать себе не может — опускает руку на помеченное Чонсоном бедро и мягко перебирает пальцами; собственнические нотки неприкрыто скользят в каждом действии. Будь Чонвон один на один с ним, уже бы давно от этого действия колени в стороны развёл. — Ладно, — соглашается наконец Чонсон, — но ты же знаешь, что это всё ради тебя, Чонвон-а. — Знаю, — кивает Чонвон; его руки тянутся к шеям обоих, обнимая и притягивая к себе. — Именно поэтому я вас и прошу. Больше Чонвон ничего не говорит, только целует — сначала полностью готового к этому Сону, а затем и растерянного Чонсона. Каждому уделяет по несколько секунд драгоценного времени, не уставая притягивать каждого ближе, и в следующий момент сам сталкивает их губами прямо перед своим лицом. Чонсон с Сону целуются красиво и агрессивно, под стать характерам обоих, и Чонвон, честно, не мог упустить возможность поцеловать их обоих ещё раз, чтобы окончательно разобраться в своих чувствах. Только ни на сотую долю не разбирается. Потому что Чонвон вливается в поцелуй третьим, хоть это и не совсем удобно для него, но это кружит голову; заставляет чувствовать себя нужным и желанным. Чонвон прекрасно знает, что таковым он и является для Сону с Чонсоном, но хочется ощутить это ещё раз. Чонсон приобнимает Яна за талию и сталкивается там пальцами с Сону — тот перетягивает на себя инициативу, проталкивая язык по очереди в каждый рот, и быстро отстраняется, облизывая влажные губы. Сам начал это всё и сам первый же закончил. Только на это Сону и рассчитывал. — Спасибо, — едва слышно выдыхает Чонвон и прикрывает глаза; дыхание совсем не сбито, но возбуждение слабыми волнами вновь начинает прокатываться по телу. — Но больше не ругайтесь, прошу вас. — Ничего не знаю. — Не обещаю. Чонвон мысленно взмаливается — он и знать не знает, как дальше ему жить меж двух огней.