Поцелуй меня

       Запустив ладонь под пояс джинсов, Кайл, чуть покачиваясь, снимает их с ягодиц, обтянутых белыми слипами, с узких бедер; ведет коленями, и они спадают с тонких ног. Продолжая неотрывно смотреть на экран телефона, он наклоняется, шарит рукой по краю кровати (вот-вот случайно заденет локтем кончик носа Стэна, лежащего на животе поперек нее) и, нащупывая пижамные штаны, подтаскивает их к себе.        Стэн наблюдал за ним, не шевелясь, не издавая ни звука.        Кайл сгибается пополам (его спина и ноги — прямой угол), крутя штанину в руках. Каким-то чудом безошибочно находит пальцами ног отверстие; опасно пошатываясь, отрывает стопу от пола, оттягивая резинку штанов. Браво! Ан нет… Он опускает ногу раньше времени и путается в ткани, но даже это не мешает ему продолжать следить за происходящим на экране.        Стэн положил подбородок на костяшки скрещенных перед собой рук, качнул согнутыми в коленях ногами. Увлеченный Брофловски очарователен. В детстве Стэн Марш не замечал, насколько. Как обычного ребенка его раздражало то, что лучший друг отвлекается на книги, неинтересные ему, на игры, неинтересные ему (счастье, что Кайл больше не занимается выращиванием капусты на «ферме»). Теперь же, став взрослее, Стэн может любоваться им, ведь без маниакального пристрастия к чему-либо Кайл не был бы собой.        Когда он сосредоточен, сводит брови, и между ними возникает небольшая борозда — морщинка; он перестает моргать, и его ресницы колышутся лишь чуть-чуть, как осенний лес в безветренный день. Когда Кайл видит то, что ему нравится, подрагивает правый уголок его губ. А еще дышит он немного шумнее, чем обычно, но удивительным образом этот звук убаюкивает.        Покрытые рыжим пушком ноги Кайла скрылись. Небрежным движением он натянул пижамные штаны на одну и другую ягодицу, наконец взялся за телефон обеими руками и, шагнув в сторону, повернулся к кровати спиной, чтобы сесть. Стэну пришлось, стремительно поднявшись на руках, отодвинуться: поглощенный процессом Кайл мог безжалостно раздавить его, не заметив.        Стоило Брофловски сесть, нос Стэна зачесался: от свежей футболки того пахло стиральным порошком, а от кожи — мылом. Ночуя вне дома, Кайл не изменял своим привычкам: легкий ужин, получасовой душ перед сном.        Разворачивающиеся на экране телефона события, конечно же, привлекли Стэна и, потирая тыльной стороной ладони ноздри, он придвинулся к другу. Вот мужчина в плаще бодро взбирается по лестнице, вламывается в подобие спальни, подбирает лут: пару хилок и винтовку. Вот он же на пугающе тихой улице. Бежит к автомобилю, под командованием Кайла, тонкие пальцы которого движутся быстро-быстро, выбирая наилучшее оружие из огромного множества. Картинки сменяют друг друга так стремительно, что укачивает.        Стэн какое-то время старательно наблюдал за персом Брофловски, но терпения не хватило.        — Ты же в курсе, что в PUBG играют ущербы? Каменный век…        — Отвали, — бросил Кайл, поведя плечами. — Мне нравится.        — В Fortnite хотя бы скины клевые.        — Скины — мишура для гомиков.        Кажется, Кайл собирался сказать что-то еще, но перед ним возникла фигура противника, которого за секунду (не более) уложила автоматная очередь.        Кайл улыбнулся. У Кайла обаятельная улыбка. Она совсем не изменилась: тот же, что и в детстве, благоговейный восторг в глазах; и виден ряд ровных зубов, когда, вытянувшись, его губы все же размыкаются. Непосредственная радость ребенка на лице подростка.        Вы скажете, что странно так много внимания обращать на улыбку друга. А Стэн скажет, что испокон веков художники, скульпторы, музыканты — словом, творцы — видят красоту в обычном. Правда, Стэн не художник, не скульптор и не музыкант — словом, не творец. Ему попросту хочется лицезреть то, что делает мир чуточку красивее. И ничего странного в этом нет!        — Посмотрим что-нибудь? — Стэн на коленях шагнул вперед.        — Да.        Однако от увлекательного путешествия по не слишком живописным холмам Кайл не оторвался.        — Ну, Кайл… — протянул Марш, когда пауза затянулась.        — Минуту.        Стэн шумно выдохнул, и волосы на затылке Брофловски зашевелились.        Через минуту, конечно же, ничего не изменилось.        — Кайл, я лягу спать, если ты не уберешь телефон, — обиженно буркнул Стэн. Объяснимо, ведь Кайл ночевал в гостях нечасто: Шейла Брофловски не одобряет подобное, так как считает, что мальчики напиваются, накуриваются, может; смотрят непристойные видео и неизвестно чем занимаются после (что ж, фантазия этой женщины безгранична). На самом деле, такие ночевки бывают у Кенни (правда, без травки и совместного петтинга — боже упаси), а у Стэна дома ребята становятся детьми, которыми были когда-то: они болтают без умолку, смотрят сериалы и, кажется, готовы, как раньше, надеть сделанные из подручных средств костюмы супергероев, чтобы спасти мир.        Обстоятельства сложились так, что сегодня остаться в доме Маршей смог только Кайл, и Стэну захотелось провести время с лучшим другом особенным образом: он скачал любимые серии шоу Терренса и Филлипа, чтобы погрузиться в прошлое — в мир десятилетних мальчишек, балдеющих от посредственных шуток, но… но Брофловски — будь он тысячу раз удивительным с этими его чарующими улыбками — все портит, потому что играет уже второй час и, судя по всему, собирается уснуть в обнимку с телефоном. Что ж, Стэну остается лишь угрожать и надеяться, что ноутбук, лежащий на прикроватной тумбе, сегодня удостоится большего, чем печального взгляда, брошенного на него владельцем.        — Стэн, дай мне минуту.        — Но…        — Чш-ш!        Сосредоточившись сильнее, Кайл полностью погрузился в игру. Он — один из трех оставшихся игроков! Немного концентрации и щепотка везения…        Стэн, вздохнув, склонил голову и виском прижался к плечу Брофловски. У Кайла горячая кожа, словно Солнце, поцеловав, подарило ему не только огненно-рыжие волосы и веснушки (они почти не видны, но Марш один из немногих, кто знает об их существовании), но и свое особое тепло.        — Ка-а-й, — позвал вновь, продолжая наблюдать за движущимися кудряшками. Когда они приподнимаются, открываются бледные участки кожи за ушами, которых никогда не касался загар. И никто не касался. Только пальцы Кайла могут поглаживать небольшую ложбинку между шеей и затылком. — Я умира-а-ю, — простонал Стэн, едва ли понимая, что именно имеет ввиду.        Кайл беззлобно усмехнулся — слушает все же. Удивительно!        — Не веди себя как Картман, — насмешливо бросил он, придав голосу нарочитую строгость.        Стэн хмыкнул в ответ. Вновь, гипнотизируя, закачались рыжие локоны.        — Как жиртрест? — пробубнил он. — Ни за что. Я же тебя люблю.        Улыбка Кайла сделалась предельно нежной.        — Ты давно этого не гово…        Мысли Кайла оборвались, когда он ощутил прикосновение чужих горячих губ к шее. Земной шар остановился, и повысившееся атмосферное давление сдавило черепную коробку — аж больно. Да что уж там, все тело под прессом оказалось.        Наваждение сошло сначала со Стэна. Ему показалось, что он вдруг протрезвел и понял, что наделал глупостей. Такое случалось… Правда, не в таких масштабах.        Он первым моргнул, первым отпрянул. Резко, будто током ударило.        — Извини. — Ох, лучше бы не говорил этого! Лучше бы сделал вид, что не заметил собственной оплошности, или признался, что неудачно пошутил. В общем, что угодно, но не извинение! Извинение означало, что что-то пошло не так.        Кайл не шевелился, но дышал натужно; старался контролировать диафрагму, движущуюся вверх-вниз, как поршневой насос, но получалось так себе.        — Ничего, — бесстрастно произнес он.        Когда, поджав губы, чтобы не сказать лишнего, он посмотрел на экран телефона, то лицо его выразило страдание.        — Черт! — вырвалось.        Стало ясно, что он проиграл, потеряв над ситуацией контроль.        — Убили? — все равно спросил Стэн. Будто бы не очевидно.        — Да, — неуверенно ответил Кайл, но быстро подобрался. — Ерунда. Шансов было мало. — Он нажал на кнопку блокировки — экран погас — и, обернувшись, мельком глянул на Стэна. — Завтра сыграю еще. Давай ложиться? — Он приподнял руку, чтобы, наверное, взяться за прядь волос (всегда крутил их в пальцах, когда нервничал), но, заметив это, поспешно опустил. Встал с кровати, направился к выключателю у двери.        — Я думал, что мы… — начал было Стэн, но во рту пересохло, когда Кайл обернулся к нему. Блин! Ну вот зачем все это произошло? — Думал, что мы посмотрим «Терренса и Филлипа», — выговорил он, потянувшись к ноутбуку.        — Как скажешь, — без энтузиазма отозвался Кайл.        Когда Стэн расположил ноутбук на кровати, поднял крышку, и подсветка монитора выбелила его лицо и грудь, Кайл нажал на выключатель. Комната погрузилась в неуместно таинственный полумрак — Брофловски передернуло, но он тряхнул головой и вернул себе невозмутимость.        Стэн за щиколотки подтащил к себе ноги, наклонился, чтобы дотянуться до тачпада.        Кайл отодвинул одеяло, прежде чем забраться в постель. Парни спали вместе с детства из-за, как ни странно, договоренности матерей: обе боялись, что мальчики простудятся, если кто-то из них ляжет на полу, а кровать Стэнли достаточно широкая. Они привыкли, да и, к слову, поводов смущаться не было. До сегодняшнего дня.        От телодвижений Кайла матрас ожил под Стэном, но сам Стэн не шевельнулся. Застыв, он открывал нужные папки автоматически, внимательно следя при этом за одноклассником, располагающемся на соседней половине кровати. Тот убрал ноги под одеяло, голову подпер рукой, улегшись на подушку. Между ними осталось сантиметров десять.        Стэн мысленно проклял себя.        Терренс и Филлип в очередной раз разразились смехом. В гнетущей тишине, нарушаемой лишь звуками шоу и смешками Стэна (Кайл смеялся беззвучно), парни посмотрели несколько серий.        Когда разноцветные буквы, появившиеся на экране, известили, кто и при поддержке кого создал сие творение, Брофловски заговорил:        — Я засыпаю, — констатировал он.        Стэн взглянул на него: зевает, но усталым не выглядит. Вероятно, Кайлу все еще неловко, и он не хочет пребывать в этом состоянии, либо… А что, если Кайл позабыл о случившемся, не придав этому значения? Выходит, только Марш завелся, только для Марша это что-то… значит.        — Хорошо. — Стэн захлопнул ноутбук.        Бледный лунный свет, льющийся из незанавешанного окна на кровать, — теперь то единственное, что хоть сколько-нибудь освещает комнату.        Стэн, заерзав, убрал компьютер, поднял одеяло, чтобы накрыться. Кое-как улегся.        Кайла он обнаружил отвернувшимся. Его голова — яркое пятно — смелый мазок, оставленный талантливым художником, — на белой наволочке — холсте.        Наверняка Брофловски родился не на Земле, а среди звезд, или же его создало какое-то прекрасное заклинание — точно. Люди не бывают такими, их кожа не похожа на каррарский мрамор, к огненным волоскам на ней не тянутся трепещущие блики, как мотыльки к свету; не завораживает до потери пульса каждый их вздох, похожий на озерный бриз.        Стэн, резко вдохнув, поперхнулся, замечая, что слишком пристально смотрит на Кайла, и, кашлянув, поспешил отвернуться тоже. Зажмурился, чтобы Луна не слепила. Наплевать, что неудобно! Как-нибудь уснет…        Кайл не спал. Убрав руку под голову, теребил прядь волос, до которой смог добраться, — навязчивая привычка, выдающая взволнованность. Он был достаточно спокоен до тех пор, пока не почувствовал на себе взгляд Стэна. Стэнли, ну зачем же ты смотришь? На спящего. Беззащитного. Почему-то почудилось, что Марш вот-вот коснется его шеи вновь, и от этого, да и от собственных мыслей об этом захотелось спрятаться под подушкой. Но единственное, что касалось Кайла, — едва ощутимый сквозняк, бодрящий, однако, лучше крепкого мороза. И хорошо! Если вдруг случится что-то незапланированное, нерациональное, как дружить дальше? Как жить-то?        Когда Стэн перестал ворочаться, легче не стало — возникло совершенно неуместное чувство, которое Кайл не сразу интерпретировал. Он опешил, поняв, что испытывает…        Сожаление.        Ему, мать вашу, тоскливо от того, что теперь Стэн дальше, чем был, когда вдруг поцеловал; дальше, чем мог бы быть.        Совсем чокнулся! В изумлении Кайл перестал крутить волосы пальцами и дышать, кажется, перестал тоже.        Стэн, ну какого… Брофловски осадил себя и задал предназначающийся другу вопрос самому себе.        Кайл не заметил, как, повернувшись, через плечо глянул на спину Марша. Интересно, так же ли тот сейчас смотрит в пустоту перед собой, как минутой ранее смотрел в пустоту Кайл? И о чем думает?        Стэн, разглядывая видимый ему участок неба, думал о том, что хотел бы его коснуться. Теплое оно или холодное? Гладкое или шершавое, как бархат, может? Он бы кончиком указательного пальца нарисовал тропинку от одной звезды к другой. А Луну поцеловал бы. Честное слово, поцеловал бы и облизнул губы, чтобы запомнить вкус.        — Стэн…        Сердце забилось так, что Стэн на время потерял слух. Сглотнув, он посмотрел за себя. Думал, что обнаружит затылок Брофловски, но тот, лежа на спине, вглядывался в потолок. Луна освещала кончик его острого носа и вздернутую верхнюю губу. Разве не произведение искусства?        Кайл глубоко вдохнул, диафрагма приподняла его грудь.        — Поцелуй меня.        Стэн мог поклясться, что под кожей на лице закипела кровь: до того разгорелись щеки, лоб, виски. Во рту пересохло, и высохли немигающие глаза.        — Чт… — И одного слова Стэн сказать не смог.        Кайл поджал губы, как от недовольства. Он не повторит. Ни за что не повторит, и Стэн, решив, что ему послышалось, посмеется над собственной глупостью и ляжет спать. Утром забудут обо всем, и все станет, как прежде.        Но Стэну не послышалось.        — Чувак, я не могу… — Голос его сел. — Не должен… — уточнил он.        Кайл выдохнул только сейчас.        — Да, — разлепил губы.        Он подтянул к себе одеяло, на бок начал поворачиваться, когда ладонь Марша легла на плечо. Обожгло.        — Погоди! — Он сказал это громко, почти выкрикнул, потеряв контроль над связками. — Я могу. — Задумался. Он может, потому что умеет? Может, потому что не ссыкло? Может, потому что уже начал? — Но… Зачем? — Глаза Стэна округлились. В лунном свете его лицо стало мертвецки белым. То ли ему в самом деле нехорошо… — Скажи, зачем, Кайл?! — выплюнул с жаром, будто бы от ответа зависела жизнь.        Кайл обрел дар речи не сразу.        — А почему люди целуются?        Потому что любят друг друга. Пять баллов, Марш! Этот ответ — наивный ответ, ответ ребенка — настолько правильным показался, что иного Стэн не смог найти.        Озвучивать, правда, не стал.        Он поймал себя на мысли, что открестился бы от Брофловски, обозвал бы его, наверное, если бы не хотел приблизиться, а не наблюдал бы за его ресницами, излишне быстро движущимися вверх-вниз.        Инстинктивно облизнул губы и, вяло шевеля конечностями, приподнялся. Инвалидом себя почувствовал: руки-ноги готовы отказать. Возможно, лучше, если его хватит удар прямо сейчас! Не пришлось бы смотреть в глаза лучшего друга, попросившего поцеловать. А позволить себе разглядывать что-то другое Стэн не мог: если взглянет на губы Брофловски, происходящее станет сумасшествием. Еще не стало, да?        Кайл, прежде не подающий признаков жизни, положил обе лопатки на простыню. Не расслабился ничуть, но зато скрыл дрожь. Боже! Наверняка дело в том, что наступила ночь. Ночью все немного проще, ночью все происходящее — сон; ночью, как в зеркале заднего вида, маячащая у горизонта рассудительность дальше, чем на самом деле.        Стэн зажмурился, когда оказался настолько близко, что вдохнул чужой воздух, пахнущий мятной зубной пастой.        Осталось немного. Чем быстрее все случится, тем скорее они…        Стэн почувствовал под своими губами чужие, и единственная существующая секунда потянулась…        Закружилась голова. Если бы он стоял, ноги подкосились бы. Едва подумав об этом, Стэн ощутил слабое движение в ответ на его прикосновение: Кайл приоткрыл рот. Зачем? Зачем? Зачем? Поддаваясь иррациональной панике, он посмотрел перед собой. Лицо Кайла близко как никогда, смешное очень из-за ракурса — вот только не до смеха. Его веки закрыты и он, черт возьми, собирается поцеловаться. Не скажет, что прикалывается, не остановит это безумие, и Стэну уже не отступить: разве он может?        Его губы последовали за губами Кайла. Чувствуя их влажность, Стэн несмело тронул верхнюю языком, задел зубы. Еще никогда ему не приходилось целоваться, тщательно обдумывая каждое малейшее движение. Пожалуй, еще никогда он не старался так сильно.        Но первым навстречу двинулся язык Кайла, и все планы Стэна рухнули, как и все представления о том, что вообще делать.        Он полагал, что испытает отвращение, что перепугается хотя бы, но почему-то целовать Кайла приятно до мурашек. И мысли все улетучились: о том, что парню в засос целовать другого парня нельзя, о том, что неправильно млеть от поворотов языка лучшего друга во рту, возбуждаться от этого.        Стэн продолжал, продолжал, продолжал, и он все отдал бы, чтобы не прекращать. И дело отнюдь не в предощущении смущения, которое обязательно последует, а в банальном желании чувствовать, как распирает грудь (свою и чужую), как пульсирует у висков.        Начало ломить спину — Стэну на руки опереться бы, да страшно случайно дотронуться до Кайла. Он отпрянул, чтобы сменить положение, но, увидев лицо Брофловски перед собой, не смог вернуться к процессу. Застыл, глядя на него, парализованный смятением: если поцелует снова, если поцелует еще раз (хоть раз), то пути назад не станет.        И он поцеловал. Невзирая на тянущую боль в спине и миллион сомнений в правильности принятого решения.        Кайл вздрогнул, как от неожиданности (безвозвратность осознал тоже); не ответив, порывисто отвернулся, ускользнул от растерянного взгляда Марша, от его еще мокрых губ.        — Никому не говори, — строго, как приказ, озвучил он свое пожелание. И буркнул: — Я не гей.        А я, кажется, да. Стэн помотал головой, сглотнул свою и чужую слюну — это убедило, что ему не снится эта ночь, эта комната, эта кровать, не снится Кайл. Было бы слишком просто, будь все это сном.        — Я…        — И не вздумай шарахаться от меня завтра — это будет выглядеть подозрительно, — так же сухо отчеканил Брофловски.        — Я не буду, — механически ответил Стэн, толком не разобрав, о чем просит Кайл: мысли его были сконцентрированы на сегодняшнем дне, а не на завтрашнем, на конкретном миге — незабываемом миге. Стэн сел, едва удержался от желания потрясти Кайла за плечо, чтобы привлечь его внимание к себе как можно скорее. — Кай, мы просто попробовали, да? — протараторил он. — Нам любопытно стало, и мы…        — Может быть. — Голос Кайла все-таки надтреснул. Впрочем, его взвинченность и без того очевидна. — Я не знаю, — признался он и, будто на собственную глупость разозлившись, шумно выдохнул. — Я уже засыпаю, Стэн. Спокойной ночи.        Тот опешил от его тона. Даже виноватым себя почувствовал, но вина довольно быстро сменилась глубочайшей обидой и глобальным непониманием: за что?        Злость догнала тоже. Вцепившись в одеяло, словно в заклятого врага, Стэн остервенело тряхнул его. Любой кошмарный сон теперь покажется сказкой, хотя навряд ли удастся уснуть, когда рядом… кто? Как называть человека, которого целуешь, несмотря на то, что запрещено? Змей-искуситель? О, иудею не понравится такое сравнение! Если начнут ссориться, Марш точно обзовет Кайла Брофловски так.        — Дай мне руку, — прозвучало тихо-тихо.        Стэн взглянул на раскрытую ладонь Кайла, легшую поверх одеяла, в которое тот завернулся.        Гнев вдруг стал понятен и перестал управлять мыслями.        Стэн безотчетно коснулся ладони Кайла, и тот сжал его пальцы так решительно, так сильно, что в груди заныло.        — Не бойся, — шепотом проговорил Стэн. Думается, более правильных слов не существовало, ведь им страшно. И это так же логично, как нелогичен их поступок. — Я нас не выдам. Можешь довериться мне.        — Уже, — хмыкнул Кайл и улыбнулся.