Гранит науки (2).

      Дешёвый белый пластик входной двери обжигает пальцы холодом. Ледяной ветер в мгновение ока растрёпывает с таким трудом уложенную чёлку и швыряет в глаза горсть колючей белой крупы.       — Началось в деревне лето, — сумрачно и совершенно не по погоде бормочет Ипполит, прижимая подбородком рвущийся на свободу шарф. Сообщение от Серёжи с требованием обязательно надеть шапку тренькнуло за пять минут до будильника. Взбесило несказанно, но надо было всё-таки послушаться.       А ещё разумнее было бы последовать Мишиному примеру и остаться дрыхнуть под тёплым одеялом. Безопасность жизнедеятельности, блядь. Первой парой первого учебного дня. Да нахрена огород городить! Всем нормальным людям известно, что в феврале в России просто из дома выходить уже небезопасно.       В подтверждение сего тезиса Ипполит подскальзывается на разбитом обледенелом тротуаре и с размаху и очень больно плюхается на задницу. Хочется сдохнуть. Или кого-нибудь убить.       — Доброе утро. Очень рад видеть всех, кто сумел сегодня прорваться сюда сквозь пургу.       Отвратительно жизнерадостный тон. Жизнерадостный и совершенно фальшивый.       — Ага, рад он, как же, — ворчит себе под нос Ипполит, плотнее заворачиваясь в широкий кашемировый шарф. Гуляющие по огромной аудитории сквозняки пробирают до костей.       — Да ладно тебе гундеть, — шепчет Роза, старательно выводя имя препода на обложке по-школьному аккуратной тетради. — Он тебе ещё сделать ничего не успел.       — Да ты посмотри на него внимательно, из какого только музея деканат его позаимствовал? — Ипполит презрительно кривится и косится на лежащую перед Розой тетрадку.— Баранов Сергей Петрович. И фамилия дурацкая.       — Чья бы корова мычала, — Роза закатывает глаза. Ипполит обиженно сводит брови и тычет её локтем в бок.       — К тому же, — продолжает Роза, ловко увернувшись. — Внешне он вполне себе ничего. Так что позаимствовали его явно не из Кунсткамеры.       — Ну да, — не унимается Ипполит. — В Кунсткамере он только свитер раздобыл. Снял с чучела советского геолога.       — Дурак, — Роза прыскает в кулак. — Так ведь холодно же.       — Молодые люди, — низкий хрипловатый голос кажется слишком громким в гулкой аудитории и Ипполит вздрагивает от неожиданности. — У вас есть какие-то вопросы по введению?       — Ни-ка-ких, — чеканит Ипполит нарочито скучающим голосом, с трудом подавив желание скабрезно пошутить про сомнительное качество состоявшегося введения.       Рановато ещё для таких шуток, ещё весь семестр впереди.       — В таком случае раздайте, пожалуйста, диагностические тесты, — пухлая стопка белых листов ложится на учительский стол.       — Специально для этих целей существуют старосты, — ставит преподавателя в известность Ипполит, скрещивая руки на груди. — Они пусть по ступенькам и бегают.       — А вам, как я вижу, возраст и здоровье не позволяют?       Аудитория взрывается смехом.       — Нет, — Ипполит смотрит исподлобья, внутренне подбираясь. — Исключительно чувство собственного достоинства.       В повисшей над сотней голов звенящей тишине кто-то негромко присвистывает. Роза больно пинает Ипполита под партой.       — Ну что ж, — Сергей Петрович Баранов, ничуть не смутившись, благодушно разводит руками. — Чувство собственного достоинства нынче принято нежно холить и лелеять. Как и прочие собственные чувства. Я, пожалуй, не рискну топтаться на столь нежной почве и, от греха подальше, раздам всё сам.       Негромкие смешки над партами громыхают в пунцовых ушах Ипполита пушечными ядрами.       — Пусти, — Роза практически выпихивает Ипполита в проход, выбирается из-за парты и быстрым шагом спускается вниз по амфитеатру. К ней присоединяется ещё кто-то из первых рядов и в считанные секунды в руках у преподавателя не остаётся ни единого листочка.       — Благодарю вас, — негромко и без тени иронии отвечает Баранов.       Оставшийся час Ипполит сидит как на иголках рядом с ощетинившейся острыми локтями Розой, ставит галочки где попало, не читая вопросов, и никак не может понять, как ни силится, что его так задело. Ну не отсутствие же ожидаемой реакции? Так?       Роза решительно отпихивает подсунутый было листок.       — Сам сдашь!       — Да что я сделал-то такого?!       — Ничего, — Роза смотрит холодно. — Просто в очередной раз на ровном месте нахамил человеку.       Изрядно измятый листок Ипполит практически швыряет на преподавательский стол.       — Хорошо, спасибо, — Баранов не отрывается от заполнения таблицы в видавшем виды ежедневнике.       — Не успел начаться семестр, а младший Апостол уже опять в своём репертуаре, — летит в спину шёпот кого-то из однокурсников и окончательно выводит Ипполита из себя.