***
Двумя месяцами ранее
В этом году весна в Медиолане выдалась жаркая, и солнце палило нещадно, превращая внутренний двор императорского дворца в раскаленную клетку. Пересекая его, Олег чувствовал исходящий от камней жар и невольно начинал скучать по промозглой погоде, столь донимавшей войска в ходе последней кампании против прирейнских племен. Лишь поднявшись по высоким ступеням к коллонаде, Олег наконец очутился в тени, и, гулко ступая по мраморному полу галереи, направился в жилую часть дворца. Он нашел императора Максимиана на широком крытом балконе: повелитель, прикрыв глаза, полулежал на кушетке с чашей вина в руке, наслаждаясь мелодичным звучанием арфы. На вошедшего он не обратил ни малейшего внимания – будто бы и не отдавал полчаса назад приказ немедленно привести ему начальника гвардии. Олег послушно застыл у входного портала, чуть склонив голову: он прекрасно понимал, что столь высокое положение он получил во многом благодаря терпеливости и умению без лишних рассуждений исполнять поручения августа. Прошла четверть часа, прежде чем император сделал короткий взмах рукой, и арфа затихла. Олег поднял голову и встретил внимательный, оценивающий взгляд правителя всей западной половины Римской империи. – Командир преторианцев… Я рад, что ты нашел для меня время. – Для меня честь служить вам, мой господин. – Надеюсь, – август помолчал несколько секунд, а затем добавил, – знаешь же, что говорят про вас – мол, нет хуже рассадника мятежа и смуты, чем личная гвардия императора. – Я и мои люди верны вам. Император кивнул: несмотря на безумную подозрительность Максимиана, командир гвардии ни разу не давал реального повода сомневаться в себе. Он указал рукой на широкую мраморную скамью с ножками в виде львиных лап: – Присаживайся. Олег занял место, гремя доспехом о гладкий камень. Он знал – сейчас последует какая-нибудь малоприятная, но обязательная к исполнению просьба. – Меня давно интересовало твое странное имя, – император, явно пребывающий в лирическом настроении, кивнул слуге с кувшином, и тот вновь наполнил его чашу вином. – Мой отец участвовал в походах на варварские племена севера, – вздохнул Олег, в который раз благодаря родителей за необычный выбор, – там он услышал это имя, так звали могучего вождя племени. Ему понравилось. – Твой отец достойно послужил Империи, – август кивнул, – однако ты удостоишься большей чести, – он сделал глоток вина и продолжил, – ты знаешь, что сегодня из военного похода возвращается мой сын, Сергей. Олегу это было прекрасно известно. К приезду сына императора они готовились несколько недель, освобождая улицы от мелкого ворья и усиливая все возможные меры безопасности. Не то, чтобы до этого Медиолан кишел преступниками, но на этот раз правитель приказал провести кардинальную зачистку. Олег отчасти понимал причину подобного поведения: нахождение августа и его единственного сына в одном месте могло вызвать нежелательную активность со стороны недоброжелателей. – Ты будешь лично отвечать за его безопасность. – Господин, - аккуратно начал Олег, – как начальник гвардии, я и так… – Нет, я прошу тебя не просто управлять процессом, а непосредственно участвовать в нем. Быть его личным телохранителем, если точнее. Олег на пару секунд прикрыл глаза, будто бы защищая их от поднятой порывом ветра пыли, на самом деле пытаясь сдержать вспыхнувшее раздражение. Недели и месяцы, проведенные в изматывающих походах, кровавые сражения, выдающаяся военная карьера – все для того, чтобы защищать высокородного отпрыска. Который, насколько Олегу было известно, и сам вполне мог за себя постоять. Император смотрел внимательно, ожидая ответа, и Олег, прекрасно зная об отсутствии выбора, склонил голову: – Я буду защищать вашего сына ценой собственной жизни, если потребуется, господин. К вечеру жара чуть спала, и во дворе, где собрались все приближенные императора, появилась возможность дышать. Расслабляться, впрочем, было рано, и Олег внимательно следил за каждым из присутствующих - в такой толпе могло произойти что угодно. Сергей со своими войсками уже вошел в город, и теперь его ожидали здесь, в самом центре Медиолана. Восторженный гул народа за стенами говорил о том, что ждать им осталось недолго. Вскоре во дворе появились первые всадники, а за ними, восседая на черном коне ехал он – причина всех проблем и волнений Олега в последние несколько недель. На ворота еще падали лучи солнца, и его золотой доспех отражал их, ненароком приковывая взгляд всех собравшихся. Стоило ему оказаться во дворе дворца, Сергей снял шлем, открывая всеобщему взору свое лицо, и по толпе тут же пронесся вздох. О том, что сын императора красив, Олег слышал многократно, поэтому точеные черты не произвели на него особого впечатления. Удивило его другое – волосы Сергея оказались рыжими. Огненными, как пламя, которое войны Олега приносили во вражеские города, сжигая их в пепел. Никогда прежде командир гвардии не видел таких волос – разве что у женщин варварских племен, и он застыл, не в силах отвести взгляд. Сергей тем временем спешился и склонился перед отцом в поклоне. – Мой повелитель, – сказал он, не поднимая голову, – я счастлив видеть вас. Император подошел ближе и опустил ладонь на плечо сына. – Я рад, что ты вернулся. Знать, окружавшая августа, наперебой выражала свое почтение потенциальному участнику их политических игр. Они смотрели настороженно – о Сергее ходило много слухов, и он заочно не вызывал у них доверия. Он совсем не был похож на отца: Максимиан был высок, широкоплеч и мощен – по одному виду можно было понять, что он пришел к власти благодаря выдающейся физической силе. На его фоне Сергей с его изящным лицом и худощавым телосложением выглядел хрупким, но Олег был наслышан, что за внешней слабостью скрывается острый ум, выдающийся талант стратега и хорошее владение мечом. Его присутствие в городе безусловно вызовет рост напряжения внутри дворца – в этом начальник личной гвардии не сомневался. Работа Олега во многом основывалась не только на умении действовать «здесь и сейчас», но и на способности тонко чувствовать грядущие события и готовиться к их наступлению, и теперь он ощущал нарастающую тревогу. Император, тем временем, заканчивал знакомить сына со своими приближенными: – Завтра состоится заседание Совета, на котором я представлю тебе еще нескольких знатных граждан нашего славного города. А сейчас, – он повернулся к окружавшей их толпе, - мы будем пировать в честь возвращения моего любимого сына! Знать встретила его слова восторженными возгласами, предвкушая веселье, и ровным строем потянулась в пиршественный зал. Император поманил Олега движением руки. – Сергей, это Олег, командир моей преторианской гвардии, – представил август, – он будет охранять тебя во время твоего пребывания в Медиолане. – Не думал, что мне нужна охрана, – усмехнулся Сергей. – Воспринимай это как мою волю, – отрезал император, – а теперь можешь переодеться с дороги. Я буду ждать тебя. Он развернулся, взметнув багровый плащ, и направился за гостями. Сергей даже не посмотрел ему вслед, не отрывая насмешливый взгляд от Олега. – Полагаю, бессмысленно надеяться на то, что ты ослушаешься моего отца и оставишь меня в покое? – Именно так, - сказал Олег, спокойно смотря в синие глаза. – Что ж, по крайней мере ты радуешь взгляд, - не дожидаясь ответа, Сергей кивком подозвал раба и, дав несколько коротких распоряжений, стремительно зашагал вглубь дворца. Олег, вдохнув, направился следом. Покои принца были давно подготовлены: алая драпировка стен в сочетании с мрамором и золотом напоминала о силе и величии правителя западной части Римской империи. Максимиан обожал роскошь, и каждая комната его дворца дышала великолепием. – Мой отец все так же верен себе, - улыбнулся Сергей, ни к кому конкретно не обращаясь. Расторопный раб, подбежав по первому щелчку, помог повелителю снять с себя золотой доспех. Олег застыл в дверях, ожидая дальнейших поручений. – Я не собираюсь сегодня более никуда идти, ты можешь быть свободен, – сказал он, не оборачиваясь, пока с него снимали дорожную одежду. – Ваш отец ожидает вас в пиршественном зале, - заметил Олег, не отводя взгляд от оголенной спины. Его внимание привлекла длинная полоса шрама, тянущаяся от левой лопатки вниз. По его ширине и уродливым, неправильным краям командир гвардии мог понять, что ранение было серьезным – похоже, сыну императора и правда довелось побывать в горячих схватках. – У меня нет желания слушать льстивые речи знати и любоваться рабынями. – Этот пир устроен в вашу честь. – Поверь мне, - Сергей обернулся, – они даже не заметят моего отсутствия, – он подошел чуть ближе и добавил с ехидным блеском в глазах, – а может, тебе самому хочется посмотреть на юные тела? Кажется, отец упоминал о том, что Диоклетиан прислал в подарок из Никомедии несколько прекрасных африканок. – Мое единственное желание – чтобы вы оставались в целости и сохранности, - Олег прекрасно понимал, что Сергей просто играет с ним, пытается вывести из себя. Однако с сыном императора можно было позволить себе чуть больше, чем с самим августом: не было никаких гарантий, что тот заменит его на троне. – Твоя преданность впечатляет, – фыркнул Сергей. – В таком случае, командир гвардии, делай, что считаешь нужным. Я устал. – Не смею тревожить, спокойной вам ночи, - Олег коротко, по-военному, кивнул и вышел за дверь. У него не было ни сил, ни желания спорить: в его обязанности входила охрана императорского сына, а не контроль за его поведением. Олег прекрасно понимал, что отсутствие Сергея на пиру вызовет у правителя раздражение, однако за много лет службы ясно усвоил одну вещь: не стоит лезть не в свое дело. Именно поэтому он ограничился проверкой охраны у всех дверей и отправился спать, уже отчетливо осознавая, что августейший отпрыск надолго изменит привычное течение его жизни.***
– Я желаю, чтобы бунт багаудов был немедленно подавлен, – слова императора гремели в высоких сводах зала, и под его взглядом именитые полководцы становились похожи на нашкодивших детей. Впрочем, не все – Сергей, захвативший из отцовской чаши веточку винограда и тщательно ее ощипывающий, выглядел даже чересчур расслабленно. Олег в который раз удивился его спокойствию: император Максимиан в гневе был похож на разъяренного быка, и каждый здравомыслящий гражданин старался в такие моменты избежать его внимания. – Мне надоело, что эти селяне опустошают мои земли. Мой названный брат, Диоклетиан, недавно прислал мне письмо из Никомедии: он интересуется, - голос его зазвучал язвительно, – не нужно ему отправить несколько своих легионов на помощь нам, раз мои полководцы не в силах разобраться с неотесанными разбойниками. Я хочу, чтобы в следующий раз вы принесли мне голову их предводителя, вам понятно? Все молчали, склонив головы, не смея вымолвить не слова. И тут в звенящей тишине раздалось негромкое: – Я не думаю, что это разумная тактика. Олег затаил дыхание, по присутствующим пробежал тревожный шепоток. Сергей явно был не в себе. – Что?! – повернулся к нему император, очевидно не ожидая от сына подобной дерзости. – Я считаю, что нам нужно проявить милосердие. Багауды – граждане империи, и их цель – восстановление независимости Галлии. Да, мы не можем дать им желаемое, но массовые казни лишь усилят их неприязнь. Император молчал. Сергей обвел глазами присутствующих, чуть задержал взгляд на Олеге, будто бы рассчитывая на поддержку. Командир гвардии был действительно отчасти согласен с этой позицией, но никогда бы не высказал ее вслух. Температура в зале совета с каждой минутой, казалось, становилась все выше. Наконец, император сказал, и его голос дрожал от плохо скрываемого раздражения: – Мой сын молод, и ему не достает опыта. Его стремление нести добро всем жителям Великой Империи похвально, однако весьма опрометчивым с нашей стороны было бы ослабить хватку. Надеюсь, все услышали мой приказ – принесите мне голову главаря повстанцев. Каждого, кто вернется с пустыми руками до окончания войны, я казню. – Будет исполнено, повелитель, – произнес нестройный хор голосов. Олег видел на лице полководцев растерянность: он прекрасно знал, что за последнюю сотню лет борьба с багаудами превратилась в постоянную проблему, решить которую грубой силой было невозможно. Сергей плавно соскользнул с мраморной скамьи и, не дожидаясь разрешения, направился к выходу. Император хмуро смотрел ему вслед, но остановить не попытался, и Сергей, пройдя мимо Олега, тихо сказал: – Я собираюсь прокатиться за пределы города. Присоединяйся. Выбора у Олега, впрочем, не было. Когда они выехали за ворота, солнце уже стояло высоко, и копыта коней поднимали облака желтой пыли. На Медиолан вновь опустилась жара, и очертания дороги вдалеке дрожали в мареве. Сергей ехал впереди, погруженный в свои мысли. Олег не спрашивал, куда они направляются, прекрасно помня о том, что основная часть войск, принадлежавших сыну императора, стояла лагерем в окрестностях. Вдоль дороги тянулись ровные ряды олив, и Олег, спустя некоторое время устав от однообразного пейзажа, от скуки стал рассматривать прямую спину впереди. Сергей вызывал у него иррациональное любопытство: с одной стороны, его непредсказуемое поведение могло ненароком отразиться и на карьере Олега, с другой стороны, для Медиолана он однозначно был глотком свежего воздуха. Командир гвардии уже забыл, какого это – действовать не по указке уверенного в своей исключительности императора. – А ты не разговорчив, – Сергей чуть попридержал лошадь и поравнялся с Олегом. – Уверен, ваш отец меня за это и ценит. – Лишь за это? – глаза Сергея светились ехидством, – говорят, на поле боя ты неплох, даже называют одним из сильнейших воинов империи. Почему тогда торчишь в столице? – Быть командиром личной гвардии считается большой честью, – ответил Олег, стараясь звучать искренне. Это был странный вопрос. Для большинства военных его статус был вершиной карьеры, к нему шли десятилетиями. – Надеюсь, жизнь с моим отцом того стоит, – сказал Сергей, и его лицо вдруг стало серьезным. – Что думаешь о решении ситуации с багаудами? Олег чуть помолчал, тщательно подбирая слова. – Я полагаю, нас неизбежно ждет поход всей армии с императором во главе на восставших. Еще несколько неудачных попыток – и Диоклетиан попросит Максимиана разобраться лично. – Мы не можем просто взять и перебить часть населения, – возмутился Сергей, будто бы дальнейшие военные кампании зависели исключительно от командира гвардии. – Мало кого волнует судьба беглых рабов, слуг и дезертиров из легионов, – пожал плечами Олег. – Меня волнует! - воскликнул Сергей, и Олег удивленно посмотрел на него. Прежде ему не приходилось слышать, чтобы представителей знати волновали проблемы низших сословий. Сергей заметил его взгляд и добавил чуть тише, - они измучены постоянными поборами, тяжелой работой и последней эпидемией чумы. У них нет ни прав, ни свободы, ни надежды. И их количество растет, даже римские воины все охотнее переходят на их сторону. Наша система трещит по швам, и мой отец – идиот, если не видит этого. Олег смотрел на красивое лицо, на котором праведным гневом горели синие глаза, и не находил слов. Сергей, похоже, действительно был ненормальным: он однозначно верил в то, что говорил. Олега, привыкшего к фальшивым дворцовым разговорам, это пугало и восхищало одновременно. Тут вдалеке показались первые палатки лагеря, и Сергей тут же пришпорил коня, стремительно уносясь вперед. Олег последовал следом, не забывая о необходимости обеспечивать его безопасность. Лагерь располагался на внушительной территории: численность войск Сергея достигала нескольких тысяч. Воины, выходя из палаток, вскидывали руки в приветственных жестах, встречая своего командира, и сын императора улыбался им в ответ. Вскоре они подъехали к шатру, стоящему в середине лагеря и выглядевшему внушительнее остальных. Очевидно, здесь жил кто-то из старших офицеров. – Жди здесь, – сказал Сергей, спрыгивая с лошади, и скрылся внутри Олег не хотел рисковать, ожидая снаружи, но решил на этот раз не досаждать Сергею излишней опекой. Легионеры поглядывали на внезапного гостя с нескрываемым любопытством, без труда определив его статус по одежде. Командира гвардии это не смущало: он с наслаждением вдыхал лагерный воздух, в котором смешивались запахи костра, лошадей и полевых трав. Стоило признаться хотя бы самому себе: он скучал по этому ощущению, скучал по кампаниям и громким битвам. Душный город давил, заставляя раз за разом погружаться в грязь дворцовых интриг. Где-то неподалеку раздавался звон оружия – вероятно, тренировались солдаты, вынужденно томящиеся без дела. Олегу было любопытно, и он пошел на звук, без труда вскоре обнаружив толпу легионеров, кого-то активно подбадривающих. Заметив командира гвардии, солдаты тут же почтительно расступились. На небольшой площадке стояли двое, и драка, очевидно, измотала их: кожа у обоих была покрыта каплями пота, они тяжело дышали. На удивление Олега, оружие было настоящим: кажется, безопасные тренировки здесь не практиковались. Схватка, очевидно, продолжалась уже долго, и легионеры двигались неуклюже, то и дело открывая друг другу незащищенные участки тела и нанося бессмысленные, слабые удары. Центурион, стоявший чуть в стороне от сражавшихся и не обративший на Олега ни малейшего внимания, крикнул: – Маркус, еще раз завалишься вперед, я лично тебя прикончу, чтобы не краснеть потом перед императором за твою неповоротливость! Тит, если продолжишь так беспорядочно размахивать мечом – скорее отрежешь себе член, чем ранишь противника. Тит – молодой парень с взъерошенными светлыми волосами – возмущенно зашипел и кинулся вперед, занося спату. Маркус, явно не ожидавший такой прыти, едва успел отпрыгнуть в сторону и прикрыться щитом, но полностью избежать касания лезвием не смог: из раны на плече брызнула кровь. Боль и злость закипели в молодом легионере, и он тут же вскинул оружие, а Олег вдруг явственно осознал, что уйти от удара Тит, еще не полностью восстановивший равновесие, не сумеет. – Стоять! – рявкнул он, быстрым движением выхватив меч и скрестив его с клинком Маркуса, не давая ему опуститься на шею противника. Раздался звон металла, и все тут же замерли, изумленно глядя на внезапно появившегося Олега. Первым пришел в себя центурион. – Странно видеть командира личной гвардии императора так далеко от дворца, – сказал он, несмотря на язвительный тон все же склоняя голову в небольшом поклоне. – Странно видеть, что центурион легко рискует жизнями легионеров великой империи. Сразу возникают подозрения в ваших намерениях, – ледяным тоном ответил Олег, все больше раздражаясь. – Вы что же, обвиняете меня в предательстве? – ноздри центуриона грозно раздувались, легионеры вокруг застыли, не смея шелохнуться. – Командир личной гвардии, похоже, так давно не выезжал за пределы Медиолана, что успел забыть, что на войне люди убивают друг друга. Ему не стоило этого говорить. Олег мысленно сосчитал до пяти, стараясь успокоиться и не терять лицо, но услужливая память тут же подкинула яркие картинки из прошлого. Картинки, которые почти каждую ночь вставали перед глазами. Командир личной гвардии императора слишком хорошо знал, как умирают люди на войне. Спата с шелестом вышла из ножен, и прежде, чем здравые мысли о несоответствии такого поведения его статусу появились в голове, Олег произнес: – Есть желание убедиться, что я все еще что-то помню? Тень сомнения будто бы пробежала по лицу центуриона, но спустя секунду от нее не осталось и следа. Губы растянулись в кривой усмешке, и он шагнул вперед, обнажая клинок. Олег сделал выпад первым, стараясь вывести соперника из равновесия и проверяя скорость его реакции. Центурион отреагировал быстро, стремительно выбрасывая вперед руку со спатой, стараясь достать до оголенной кожи на шее. Олег чуть отклонился, выставляя щит, защищаясь от града обрушившихся ударов. Он видел такую тактику боя не один раз, когда крупные и тяжелые войны пытались задавить противника силой и напором, заставляя того занимать оборонительную позицию. Часто такой способ оказывался удачным, особенно если защищающийся терял способность мыслить. Олег себе такую роскошь позволить не мог и, едва почувствовав, что соперник начинает выдыхаться, он резким движением левой руки со щитом отбил спату, правой нанося мощный удар по закрытому доспехом колену. Центурион пошатнулся, теряя равновесия, и осел на землю, судорожно дыша. Не давая ему прийти в себя, Олег выбил из его рук оружие, приставляя собственный клинок к шее центуриона. Он не успел ничего сказать, потому что толпа вокруг внезапно расступилась, склоняя головы, и за спиной Олега раздались хлопки. – Браво, – к ним стремительно приближался Сергей, – уверен, мои войны нескоро забудут такой урок. Сын императора подошел ближе, едва удостаивая взглядом сверху вниз сидящего на земле центуриона. – Aut non tentaris, aut perfice, – сказал он, поднимая синие глаза на все еще держащего клинок Олега. В них не было ни намека на шутку, и лицо центуриона, быстро осознавшего, что имеет в виду командир, мгновенно побелело. – Повелитель, пожалуйста, простите меня, – заскулил он, склоняясь в глубоком поклоне и упираясь лбом в землю, – молю вас о милосердии… Сергей даже не посмотрел на него, не отрывая взгляд от Олега. Командир гвардии глаза не отводил, но по спине пробежал нехороший холодок. Сергей явно был готов пожертвовать младшим офицером своей армии, и сомнений в его решимости отчего-то не возникало. – Не имею на это полномочий, – наконец ответил Олег, – лишь вы, как командующий, вольны вершить суд на своими центурионами. – И как бы на моем месте поступил мудрый командир гвардии? – осведомился Сергей, изгибая губы в ухмылке. – Мы не в том положении, чтобы разбрасываться опытными воинами, – сказал Олег, совершенно не кривя душой. Судьба центуриона была ему глубоко безразлична, но казнить глупых наглецов направо и налево было расточительством. – Думаю, наказания будет вполне достаточно. Сергей кивнул, будто бы соглашаясь со сказанным, и несколько минут не произносил ни слова, принимая решение. Над лагерем повисла напряженная тишина – издалека донеслось конское ржание, но тут же растворилось в жарком мареве. Спустя пару минут, бросив полный презрения взгляд на скрюченное у его ног тело, Сергей сказал: – Сегодня я не в настроении марать руки твоей кровью. Но запомни – еще один проступок, и я не буду столь снисходителен. Он развернулся и зашагал прочь, не обращая внимание на благодарный скулеж центуриона. Олег, переступив через лежащего на траве противника, направился следом. Долгое время они молчали – Сергей, казалось, был погружен в свои мысли, и лишь когда они возвратились к лошадям, сказал: – Надеюсь, ты понимаешь, что больше ни один легионер не станет следовать его приказам. Ты не убил его, но сделал намного хуже. – Мне это известно, – вздохнул Олег. Он действительно сожалел о произошедшем, но не сомневался в решении сохранить центуриону жизнь. – Иногда я забываю, что ты не просто мой телохранитель, – усмехнулся Сергей, и в его язвительном тоне явно сквозила досада, – сегодня я ночую в лагере. Ветки в костре потрескивали, то и дело испуская пучки оранжевых искр. Олег пошевелил их, сдвигая более толстые ближе к центру, двигаясь поближе к огню. После жаркого дня ночь в окрестностях Медиолана выдалась удивительно холодной. Лагерь спал, и в окружающей темноте можно было разглядеть вдалеке костры ночных дозорных. Олег, лично отвечающий за жизнь императорского сына, на них полагаться не мог, да и возможность внезапных покушений изнутри легиона исключать было нельзя. Кроме того, ему было о чем подумать: события дня все еще стояли перед глазами, и Олегу было не по себе. Холодная решимость, с которой Сергей был готов наказать центуриона за дерзость, плохо вязалась с его пламенными речами в защиту мятежников-багаудов. Эта переменчивость вызывала у Олега беспокойство вперемешку с любопытством. Обычно он без особого труда предсказывал поведение людей – для этого нужно было лишь немного знать их характер и мотивацию - в случае с Сергеем самонадеянным было бы пытаться предугадать его поступки даже на ближайшее утро. Он явно злился, но была ли этому причиной потасовка? Или таинственные переговоры в шатре пошли не по плану? От этой загадочности веяло непонятной пока опасностью, но Олега это даже привлекало. Может, сказывалась опостылевшая уже однообразная работа в столице. За спиной послышался шорох отодвигаемой ткани. Сергей вышел из шатра, щурясь от яркого света костра. – Почему ты не спишь? – негромко спросил он. – Не доверяю местным дозорным, – пожал плечами Олег. – Понимаю, – Сергей мягко улыбнулся уголками губ, присаживаясь напротив, – особенно после сегодняшнего инцидента. – Несколько минут он молчал, вглядываясь в колеблющееся пламя, а потом добавил, – стоит признать, ты был хорош. – Спасибо, – ответил Олег, не испытывая, впрочем, особой гордости за сегодняшний бой, но отмечая очередную перемену в настроении императорского сына. – Мне все покоя не дает один вопрос, – сказал Сергей, – почему ты оставил карьеру в армии? Ты не похож на человека, которому от жизни нужно лишь местечко потеплее. – Я добился высшего звания, на которое мог рассчитывать, – заученный ответ в который раз вышел без запинки. – И этого достаточно? Послушай, – Сергей наклонился вперед, и в его синих глазах заплясали блики от костра, – я же вижу, как ты смотришь вокруг. Ты скучаешь по жизни командующего легионом. И ты великолепно владеешь клинком. Твое место явно на поле боя, а не в золоченых покоях императорского дворца. Олег вздохнул. Сергей, сам того не зная, попал в самую болезненную точку. Пару лет назад он ни за что не согласился бы даже на такую почетную должность. Воспоминания, все такие же яркие, проносились в голове, заставляя сердце болезненно сжиматься. Это было под Могонциаком, в то лето, когда дождь шел практически постоянно, и люди шли по колено в густой грязи. Лошадь императора была застрелена, и он сам, придавленный к земле телом мертвого коня, чуть не лишился жизни из-за удара варварского топора. Олег оказался рядом вовремя, и за спасение своей жизни правитель почти сразу же после боя сделал ему предложение, от которого не отказался бы ни один воин империи. Но он тогда только посмеялся, не представляя свое будущее без постоянных походов и сражений. Тело Адриана он нашел лишь к вечеру, когда бой был давно окончен. Кровь из глубокой рваной раны на груди уже даже не текла, смешавшись с мокрой грязью вокруг. Олег тогда упал на колени прямо в эту грязь и долго, долго, до глубокой ночи сидел рядом с трупом единственного человека, которого любил, раз за разом проводя пальцами по ледяной коже. Тем же утром он принял предложение императора. – Я потерял близкого человека, – сухо сказал Олег, когда Сергей, казалось, уже отчаялся получить ответ. – Не думал, что такие, как ты, умеют к кому-то привязываться. Олег пожал плечами. С тех пор, кажется, он перестал испытывать какие-либо сильные эмоции, и в его новой работе это оказалось выгодным качеством. Разговор же начинал откровенно тяготить его, но Сергей и не спешил его продолжать. Через некоторое время костер начал догорать, и Олегу пришлось отойти за новыми ветками. Когда он вернулся, Сергей все так же сидел у шатра, кутаясь в плащ. – Я знаю, что ты чувствуешь, – сказал Сергей задумчиво, и в его лице больше не было ни следа надменности, – я тоже терял любимых людей. Мне знакомо это ощущение, будто забрали половину тебя, и жить, как раньше, ты уже не способен. Но у тебя появляется задача, которую кроме тебя никто не выполнит. Ты же знал, чего он хотел, о чем мечтал и к чему стремился, только ему уже никак не воплотить это в жизнь. А ты – можешь. Он встал и подошел к Олегу, замершему на корточках у костра, положил руку ему на плечо. – Ты не один, – сказал он тихо. Олег даже не успел осмыслить сказанное, а Сергей уже скрылся за тяжелой тканью шатра.