Фаворит Герцога

— Все свободны, Маркиз Янковский, останьтесь, есть неотложные дела, требующие вашего внимания, — Тихон даже не удостоил знать взглядом, перебирал руками письма от гонцов, лишь изредка фыркая себе под нос. Герцог вдумчиво пожевывал край пера, вчитываясь в тревожные вести из Западной Церкви. Сегодня ближе к полудню должен прибыть гонец от Короля. — Ваша светлость желали меня видеть, — Ваня тихо подкрался, сзади сцепляя руки на животе. Уткнулся носом между лопаток и глубоко вздохнул. Камзол пах кожей и лесом, хотелось немедленно его снять и почувствовать запах голой кожи. Запах Тиши; запах его герцога, который его уже целый месяц в упор не замечал. Ваня слегка надавил скрепленными руками на живот, заставляя обратить на себя внимание. — Ваша светлость сегодня необычаемо прекрасны, но грустны, что случилось? Тревожные вести заставили вас опустить уголки губ? — Ваня начал одной рукой медленно спускаться к краю бархатных штанов, планируя нырнуть туда и доставить удовольствие своему герцогу, но рука была перехвачена жестким движением. Ладонь Вани по сравнению с ладонью Тихона была крошечной, но не настолько; он мог спокойно обхватить член герцога, дразня и играясь, пока тот не начнет умолять его. А ещё она была очень проворной, пока Ваня вдумчиво слушал рассказы местной знати, его рука проворно нырнула под свою парадную тунику и начал себя ласкать, смотря лишь в глаза его сиятельству. Дыхание сразу сбилось, он поймал непонимающий взгляд герцога и опустил глаза на свои разведенные ноги, где уже во всю себя ласкал между ног. И понимал, что это он причина сжатых челюстей и рук. Это он главная причина, что небесные глаза Тихона заволокли тучи возбуждения, в ответ на это лишь он сузил хитрющие глаза и дальше продолжил ласкать себя, запуская руки меж губ, откидывая голову на резную спинку стула. Видимо, бог был на его стороне, и, кроме Тихона, никто не обратил внимания на его шалость. Все были поглощены новым нарядом герцогини, пока сам герцог жадно ловил движения под туникой своего фаворита. Уже ночью Ваня понял, что герцог не только ловил взглядом, но и придумывал, как наказать нерадивого фаворита. Ближе к утру Его Светлость успокоился, Иван пытался отдышаться, вырываясь сквозь возбужденный туман, тело сводило от послеоргазменных судорог, дрожало все вплоть до мизинца на ноге, Тиша вовлек в крепкие объятия, прижал к себе и уснул, а вот Ваня долго не мог уснуть, мысли путались, но одна четкая мысль въелась намертво: он готов и дальше ходить по краю, лишь бы Его Светлость был в его объятиях. Крепкая хватка чужих рук вырывала из раздумий. Тиша потянул его к мягкому креслу, скинул пуховые подушки на пол и с восторженным вздохом на него упал, притягивая ближе Ваню, тот привычным движением закинул ноги на Тишу. Герцог с наслаждением потянулся к губам, которые мечтал поцеловать ещё во время собрания. Ваня сидел весь из себя воздушный, словно пух лебедя, такой недосягаемый и такой желанный. Герцог сильнее притянул его, губы во всю терзали тонкую алебастровую шейку, а рука накрыла промежность сквозь плотную ткань штанов. — Единственное, о чем мог думать, слушая этих набожных глупцов, — Тихон страстно шептал смущенному Ване, пытаясь одновременно развязать шнурки на брюках. — Пусть будет проклят тот, кто придумал эти собрания. Невозможно решать дела, пока огонь моих чресел сидит напротив и смотрит на меня, как на дар Божий. Может, лишить тебя всяких привилегий и отстранить от государственных дел? Как ты на это смотришь, душа моя? Иван посмотрел на него затуманенным взглядом, пытаясь осознать, что от него хотят. Получалось с трудом, мешали чужие пальцы, ласкающие нежные губы и собирающие выделившуюся смазку. Мешал юркий язык Тихона, вылизывающий яремную впадинку, где так соблазняюще билась жилка. — Нет, — Ваня состроил жалостливую мордашку, зажав Тишины пальцы внутри себя. — Ваше Сиятельство же не хочет, чтоб его любимый фаворит грустил? Он сильнее качнул бедра, насаживаясь на пальцы. По лицу Тише стало понятно — он не ждал, что ему откажут. Он был в отличном расположении духа, значит, можно было ещё себе позволить некоторые дерзости. — И кто же тогда будет развлекать моего герцога? Помните тогда у короля, вы были так злы на Его Величество, что разогнали всех вокруг, даже досталось вашему конюху. И как смело я принял удар на себя? Вы это помните, как этой вот рукой вы удерживали меня за голову, — Ваня поднял чужую руку и поставил себе на затылок, — пока своим толстым членом долбились в мой рот, — с каждым словом Ваня медленно приближался к ошеломленному лицу Тихона, — И помните, что было дальше? Мы будто простые крестьяне сношались на сеновале. Только Вы, — поцелуй в лоб, — я, — ещё один поцелуй, но уже в закрытые веки, — и безумная страсть. Ваня напоследок широко лизнул уголок губ. Слегка подразнил кончиком языка сжатые губы и с широко распахнутыми глазами уточнил: — И вы хотите этого лишиться, отослав меня? Тихон с громким рыком притянул рукой за затылок к себе и, бешено вгрызаясь в рот напротив, запустил свой язык в чужой рот, исследуя там. Он отпрянул от него со звонким чмоком. — Душа моя, ты сделаешь из меня безумца, — Тихон вынул руку из штанов, облизывая пальцы и смакуя вкус Вани. — Какой же ты вкусный, сокровище. Его прервал слуга, постучавшись коротко в дверь, он зашёл, даже не обратил внимание на одурманенного Ваню на коленях у герцога. Тот сделал попытку встать, но был остановлен, его удобнее перехватили и вжали в пах. — Ваша светлость, прибыл гонец от короля. Говорит, дело срочное. — Проводи его в зал приемов, но прежде покормите беднягу. — Как прикажете, — Слуга откланялся и удалился прочь. Ваня с нежностью провел пальцами по нахмуренным бровям. — Тебе нужно работать, вдруг действительно что-то важное. — Как бы я ни хотел это отрицать, но ты прав. Дела государства ждут меня, — Тихон, вопреки своим словам, и не думал отпускать Ваню. Тискал ладонями бедра, скорее всего, останутся синяки. Прижимался носом к взлохмаченным волосам, вдыхал запах и целовал пульсирующую венку на виске. Ваня с разочарованным стоном отодвинулся от него, скинул чужие руки. В груди билось сердце от разочарования, он так и не кончил. — Надеюсь, смогу увидеть тебя сегодня в своих покоях? — Ваня заинтересованно посмотрел на него, скрыв подрагивающие пальцы за спиной, принял простодушный вид, скрывая, что с тревогой ожидает ответа. Герцог почти месяц к нему не притрагивался. Он надеялся, что к герцогине он тоже не притрагивается, пусть она и законная жена и их брак благословлен церковью и королём. Ваня старается не думать о брачном ложе своего покровителя. Тихон выжидающе на него смотрел, будто искал ответы на все вопросы. Он грациозно, словно дикая лань, поднялся и встал напротив Вани, склонил голову на бок, сузив глаза, и с хитрецой спросил: — А ты будешь ждать? Ваня запрокинул голову и с вызовом уставился в ответ: — Каждую ночь я жду вас, Ваша Светлость, жаль, что Вы никак не найдете дорогу к моим покоям. Тиша беззлобно рассмеялся и слегка укусил вздернутый нос, Ваня фыркнул и начал тереть место укуса. — Сегодня приду, жди. — Точно? — Ваня с подозрением посмотрел. — Да, так что будь готов. И да, солнце моё, — Тиша положил руки на упругий зад, погладил между ягодиц, — сегодня я хочу войти не только в парадные двери. Ваня на этих словах вспыхнул, как девственница в первую ночь. Неуверенно положил свои руки поверх чужих. — Ваша Светлость давно не посещал своего покорного слугу, желает ли он сам растянуть или разрешает самовольничать? — Только подготовься, остальное я сам, не больше двух пальцев, понял? – Тиша крепко поцеловал его напоследок, проходясь языком по кромке зубов, словно спрашивая позволения углубить. Ваня с тихим стоном поддался вперед, заново распаляясь. Тихон лишь звонко шлепнул по округлости и прогнал прочь. — Иди, а то я мысли собрать не могу. Ваня тихо закрыл за собой массивные деревянные двери, рядом уже возникла его личная служанка, в почтении склонила голову и тихо пролепетала: — Что-нибудь нужно, милорд? — Да, ближе к вечеру подготовь бадью с горячей водой и принеси мне отвар с листьями сенны, – Ваня вдумчиво поглядел на расписные окна. – На это всё. Ваня все стоял и смотрел вдумчиво в окно, уже планировал отойти, как заметил знакомый силуэт. Мужчина ловким движением запрыгнул на сивую лошадь и оглянулся; его заметили. Ваня приосанился, с легким презрением кивнул. Было заметно, как лицо мужчины искажается в ярости. Он в ответном жесте склонил голову, ухмыльнулся и показательно вытер уголки губ. Хватило одного мига, как Ваня вспыхнул, двусмысленный жест явно давал понять, чем этот ублюдок Филипп занимался. Тот лишь пришпорил коня и умчал в сторону главных ворот герцогство. Хорошее настроение моментально испортилось; а что, если Тихон решил поглумиться над ним? Приказал подготовиться, а сам в это время драл своего бывшего любовника? В душе вспыхнула обида, понимал умом, сам ведь фаворит, сам отбил Тишу у этого проходимца, но в душе затаилась обида, он же говорил, что больше не делит ложе с Филиппом. Но вдруг обманывает? Ваня в защитном жесте обнял себя руками, стало невыносимо холодно. Мягкая полупрозрачная ткань баньяна не спасала от душевных терзаний. Он вздрогнул. К плечу прикоснулись, он проморгался, пытаясь согнать выступавшие слёзы. — Милорд, что случилось? Вы словно смерть увидели, — служанка смотрела на него своими добрыми зелеными глазами. — Ох-х, моя дорогая Сюня, лучше бы смерть увидел. Этот проходимец, королевский выродок был здесь. Сюня отпустила глаза в пол, начала теребить пояс платья. — Милорд, Филипп приехал уже утром, после собрания его светлости. Он привёз вести от короля. — Ты хочешь сказать, что гонец, присланный королем, это Филипп? – Ваня в ужасе отшатнулся от неё. Теперь становилось ясно, почему Тихон пытался его спровадить. Раньше вести из столицы они всегда принимали вместе, а тут его просто обвели вокруг пальца, заставили думать о предстоящей ночи, пока сам он думал об этом выродке. Он сильнее сжался в комок. Хотелось убить ублюдка и этого мерзкого изменника. — Где сейчас герцог? — В своих покоях. – Сюня наконец-то подняла голову. — Вы же не хотите пойти к нему? — Именно это я и собирался сделать. — Но вы неподобающе одеты, милорд! — Сюня в ужасе прикрыла рот рукой. — А меня не волнует, — Ваня вихрем вылетел из своих покоев, расположенных в восточном крыле замка. Хвала небесам, что он знает потайные входы и выходы этого замка, так что может остаться незамеченным., если его увидят в таком виде, то злые языки обязательно все доложат. Ваня тихо прошмыгнул мимо стражи. Нужно было хотя бы что-нибудь накинуть на ноги, не ровен час простудится или простудит себе все ниже пояса. Он сильнее сжал подол баньяна, не хватало еще измарать нежную ткань; решено было зайти с главной двери в покои, скорее всего, потайной вход был закрыт. Он тихо выдохнул и снова набрал полный вдох воздуха, решительно постучал в дверь. Громкое «войдите» отрезвило, теперь хотелось сбежать, поджав хвост. Он быстро дернул дверь, словно боялся, что передумает. — Вань, ты чего тут? – герцог выглядел удивленным и слегка обеспокоенным. Маркиз прищурил глаза и начал осматривать его, стараясь подмечать любую деталь, выдавшую бы Тихона, как изменника. Он кивнул сам себе, сложил руки на груди и беспристрастно спросил: — Я так понимаю, вас сегодня не ждать? Тиша удивился тону, осмотрел его в ответ и сглотнул. На нём был лишь льняной нежно-розовый баньян до пола, расшитый золотистыми нитками и открывающий вид на острые ключицы. — Позволь узнать, почему же? – хрипло спросил он. — Что случилось у короля? Он в добром здравии? —Ваня не удостоил его ответом. В Тишиных глазах мелькнуло понимание, он ухмыльнулся и отзеркалил позу. — Увидел или доложили? — Увидел. Как поживает Филипп? — Ваня зло выплюнул имя. — Прекрасно, — Тиша все шире и шире улыбался, впитывал чужие эмоции. Злой маркиз был неотразим: пылающие огнем глаза, искривленные губы, в штанах чресла заметно восстали. Ваня яростно дернул плечом и прошествовал внутрь, специально задевая массивные плечи. Он прошелся по покоям, стараясь запомнить и подметить любую деталь, что бы выдала присутствие королевского ублюдка. — Прекрасно? — он снова посмотрел на него, сложив руки на груди. — Отлично время провели? Тихон непонимающе нахмурил брови, сделал шаг в сторону Вани, протянул руки, дабы сжать в своих объятиях. — Я не понимаю, куда ты клонишь? Ваня подскочил к нему и схватил за пах. Длинные рукава мешали удобно схватить, но маркиза это мало волновало. Он приблизился к лицу, даже пришлось привстать на носки, и зло прошипел: — Скажите мне, Ваша Светлость, если я отпущусь на колени, как грешник в церкви, и возьму в рот, что станет итогом? — он сжал руку, приблизился к губам Тихона, теперь между ними не было никакого расстояния. Глаза Тихона потемнели, кровь вовсю начала приливать, член каменел в маленькой ладони маркиза. Тот никогда не позволял себе такого по отношению к нему, если бы их увидели придворные или, не дай бог, король, головы не сносить ему. Ваня хмыкнул, чувствуя каменность в штанах, и продолжил: — Моя Светлость, концом будет мой рот, наполненный твоим семенем, или всухую? Он второй рукой начал распутывать завязки на штанах, вытаскивая полувозбужденный орган и прижался к его крепкой груди. Полы баньяна распахнулись, пояс тонкой змеей стек на камень; Тиша выверенным движением прижал к себе, руки сразу распахнули баньян. — Ваня, —Тиша со стоном протянул. — Что за вопросы, любовь моя? Ваня схватил за кучерявые волосы на затылке, заставляя его откинуть голову назад, Тихон громко застонал от боли. — Отвечайте, Ваша Светлость. — Полный, конечно, вспомни, сколько мы с тобой не разделяли ложе. Ваня отпустил его, отходя на пару шагов назад, не принял во внимание вторую часть сказанного. — Значит, ты с ним не спал? Не притрагивался к ублюдку? Тихон пытался вникнуть в разговор, но никак не мог, глаза то и дело цеплялись за обнажённое тело маркиза. Грудь с тёмно-красными бусинками сосков, на животе начиналась тёмная проросль волос, ведущая к лобку. Стройное тело приковывало к себе внимание, хотелось немедленно опуститься на колени, прижаться ртом к лобку, раздвинуть пальцами губы и найти желанный комок и прижаться к нему ртом, заставляя Ваню поскуливать от желания. — Иди сюда, — сипло приказал герцог. Ваня с радостью подчинился, влетая в объятия своего любовника, впечатался в губы напротив, запуская язык в чужой рот и начал самозабвенно целовать. Они были настолько поглощены друг другом, что не заметили слугу, вносящего поднос с фруктами и вином. Он сгрузил все на огромный дубовый стол, зажег свечи на золотистом подсвечнике, делал вид, что не видит двух любовников, поглощенных друг другом. Он продолжил приводить в порядок стол, раскладывая сочные фрукты и яркие ягоды по золотистым блюдцам, наливая терпкое вино. В нос ударили виноградные нотки красного напитка. По покоям раздались сладостные стоны фаворита герцога. Он вздрогнул, надо завершать приготовления и уходить, а то не долго ли до греха накличет на себя гнев милорда; слуга поставил маленький темный пузырёк с ароматным маслом, специально для плотских утех. Раздался скрип двери, он резко обернулся и увидел второго слугу, тот изумленно уставился на пару, для них никого не существовало вокруг, они словно растворились в друг друге. Он притянул к себе за локоть второго, намереваясь отобрать таз, и прогнал с легким раздражением. Кто они вообще такие, чтобы судачить о личной жизни их герцога и его любовников? Рядом с узким лежаком он поставил таз с горячей водой и несколько мягких полотенец, в горячую воду капнул несколько капель ароматного розового масла. Он осмотрелся: все было готово. Приложил руку ко рту и негромко кашлянул, герцог обратил на него внимание и кивнул. Он поклонился и ушел, оставляя двух влюбленных, стараясь не обращать внимание на пошлые хлюпающие звуки. — Вань, ты, наверное, голоден? – Тихон отодвинулся от него и с вожделением осмотрел. Губы Янковского распухли, на шее красовались собственнические метки, по внутренней стороне бедра медленно сползала капля соков. Глаза заволокло пеленой возбуждения. — Что? Нет, мне нельзя. Я чист, — прошептал он тихо и начал с диким нетерпением расстегивать рубаху на жилистом теле, стараясь дорваться до голой кожи и тоже покрыть метками. Член прижимался к животу, пачкая его каплями, оставлял блеслые разводы. — Хотя бы вина, любовь моя, отведай со мной, — Тихон переплел их пальцы и повел к столу. Ваня только хотел сесть за соседний стул, как герцог утянул за собой, сажая на свои колени. Штаны он так и не снял, член торчал из-под штанов, призывая блестеть в отблесках свеч. От рубашки избавился, на непонимающий взгляд маркиза герцог пояснил: — У меня нет желания расставаться с тобой даже во время еды, и, к тому же, надо избавить столь очаровательную голову от дурных мыслей, — он с нежностью провёл по волосам, откидывая налипшую челку назад. Было тяжело разливать вино по кубкам одной рукой, но оторваться от желанного и разгоряченного тела было кощунством. Тихон приложил к губам напиток, давая сделать жадный глоток. Тот, не отрываясь, жадно следил, как Ваня делает маленькие глотки, смотря в ответ. Он отложил кубок и отломил зеленый виноград, прижимая к губам. Ваня фыркнул и отрицательно покачал головой. — Почему же? Он такой сочный и сладкий, прям как ты, мой милорд, – Тихон отправил в рот виноград, смакуя его вкус. Ваня зарумянился и спрятал лицо в тишиной шеи, тот хрипло засмеялся. – Ну ты чего? Я говорю правду. Знаешь что? У меня есть идея. Он повел его в сторону кушетки, на котором были разбросаны много маленьких подушек, толкнул маркиза, заставляя упасть в гору подушек, и лёг сверху. Язык Вани скользнул в рот Тихона, дразня и волнуя его. Он уже был не в силах сдерживаться. Со стоном он повалил его на подушки, скидывая мешающий бледно-розовый баньян и свои штаны. Губы Тихона внезапно стали жадными и настойчивыми. Он обхватил руками тонкую шею и целовал его до тех пор, пока тот чуть не потерял сознание от недостатка воздуха. Заметив это, он оторвался от Ваниных губ и лег рядом. Он хотел дать им передышку, не в силах был совладать со своим возбуждением. Ваня почувствовал, как его губы, горячие и влажные, требовательные и страстные, медленно-медленно движутся вниз, вдоль его шеи. К утру все шея и грудь будет покрыта метками герцога. Ваня ухмыльнулся и сильнее прижал голову герцога, словно пытался вплавиться в него. Он задержался на жилке, пульсирующей у его горла, наслаждаясь биением крови под своими губами. Мысль, что только он обладает этим неземным сокровищем заставляет яйца поджаться. Была бы его воля, он бы разложил своего фаворита на праздничном столе перед королем, чтоб любой от простолюдина до знати знал, что маркиз Янковский — норка только для Герцога. Затем губы его ещё медленнее спустились к груди, жадно впиваясь в набухшие розовые соски. Ваня не выдержал и громко застонал, метаясь на подушках, словно в агонии. Тихон прижался к нему ещё сильнее, обхватив рукой его ногу, заставляя сильнее развести их в стороны. Его темноволосая голова опустилась к другой груди, он принялся ласкать сосок губами и языком, пока Ваня не почувствовал, как разгорается в нем желание. И тут его острые зубы жадно сжали нежную кожу ареолы соска, огонь вспыхнул во всем теле миллионами искр. Протяжное «Тиша» пронеслась по всем покоям, Ваня думал, что так и кончит без проникновений. Грудь была очень чувствительная, внизу все зудело, хотелось прикоснуться и унять весь пожар. Тихон с пошлым чмоканьем выпустил его грудь и опустил руку к животу, провел пальцами по увлажнившимся нижним губам и безошибочно разыскал крошечную жемчужину, та вовсю истекала соками. — Ванюша, — ласково произнес Тихон, — какая несдержанность. Он стал ласкать его, Ване уже казалось, что он вот-вот умрет от разливающегося по всему телу наслаждения, но хотелось проникновений, хотелось, чтоб герцог вошел в него, в любую из дырок, только пусть наполнит его до краев. Внезапно Тихон остановился, будто услышав его мысли, но вместо проникновения подложил подушку ему под ягодицы, велел: – Раздвинь ножки, милорд. Шире. Ещё шире. Вот так, отлично! — на мгновение серые глаза встретились с карими, Тиша ухмыльнулся, и Ваня понял, что чувствует себя совершенно беззащитным. В глазах напротив плескалось столько любви и нежности, ему захотелось разрыдаться от накативших чувств. Видит бог, как он любит герцога, он знал, что в ответ его любят и принимают с таким изъяном, не раз герцог в пылу огненной страсти признавался и шептал, что ему очень повезло встретить Ванечку и что тот отвечает ему полной взаимностью. Но сейчас видеть взгляд, в котором плещется внеземная любовь, что он не один сгорает от этой самой любви, выше его сил. — Ну, не надо, — тихо произнес герцог, касаясь его разгоряченной щеки, по которой пробежала одинокая слеза. — Я люблю тебя все своим существом, могу поклясться перед Богом. Если тебе что-то не понравится, ты в любой момент сможешь остановить меня. Ты очень красив здесь, Ванюш, — и тут, к потрясению Вани, он потянулся за подносом с виноградом и принялся отрывать зеленые спелые ягоды от веточки, уверенными пальцами вталкивать их одну за другой в нежную щель, виноград легко проходит между складок в горячее, пылающее жаром нутро. — Ты… не можешь… ты сошел с ума, — он запнулся стоном, встретившись с ним взглядом, и повиновался его безмолвному приказу. «Он сведет меня с ума», с испугом подумал он. Такой нежный, такой заботливый — и вытворяет такие безумные вещи. Он был совершенно смущен. Ему не было больно, и все же это было что-то новенькое в их бурной жизни. Ваня взял высокую ноту и застонал, герцог затолкал в него последнюю виноградину. — А теперь, — тихо проговорил он, — ты будешь лежать очень спокойно, мой ревнивый маркиз. И я быстро достану эти ягоды из твоей дырки, в которую положил их лишь ненадолго. Не сдвигай ноги. Ваня, не смей их раздавить! Одна смятая ягода — десять ударов. Ты меня понял? — воскликнул он, увидев, что бедра дрожат и вот-вот сдвинутся. Он подложил ему под ягодицы ещё одну подушку и его тело поднялось ещё выше, затем, наклонившись, он бережно раздвинул его пухлые нижние губки и начал ласкать языком нежный комок. — Боже мой! Тиша, уйди, молю ради Бога! — вскрикнул Ваня, тело его стало извиваться, он комкал в руках свой баньян, упирался ногами в спинку лежака. — Лежи спокойно! — резко приказал Тихон, приподняв голову, чтобы Ваня смог увидеть его суровый взгляд. — Ты должен научиться владеть собой, чтобы получать ещё больше наслаждения, чем сейчас. И владеть с собой, когда дело касается моих бывших фаворитов, — затем он снова опустил голову и приник к влажной пульсирующий дырке. Настоящий мед и мускус. Жаркая, влажная и такая желанная! Его крохотная горошинка распухла и пульсировала, он коснулся ее кончиком языка — и Ваня снова громко застонал. Но Тихон продолжал играть со сладким бугорком, ему все было мало. Он не мог насытиться его вкусом. Он проник языком вовнутрь и начал лизать виноград, собирая вкус Вани и винограда. Пальцы прошлись вниз, отыскав вторую дырку, и начали медленно поглаживать по сморщенному входу. Он на мгновение оторвался от него, нашел пузырек с маслом и щедро пролил. Ваня дернулся от контраста ощущений, масло было прохладное; Тиша вошел в него одним пальцем и сразу отыскал бугорок, начиная мягко потирать его. — Ваша Светлость, вы хотите моей погибели, — Ваня хрипло зашептал. Он и не заметил, как снова перешел на официальный тон. Голова кружилась, он бы всю вину свалил на напиток, но знал — главная причина сейчас ласкает его языком. Он с трудом пытался держаться, хотелось сжаться внутри, Тихон безжалостно брал с двух сторон. Ягоды перекатывались внутри, давили на нежные стенки; хотелось сжать их и принести себе удовольствие. Внизу живота клубились змеи экстаза. Ваня весь вспотел, льняная одежда прилипала к спине, ноги дрожали, хотелось их свести вместе. Зад пульсировал вдвойне от забытых ощущений. — Маркиз, вы превзошли себя! — похвалил его Тихон. — Я знал, что это тебе по силам, дорогой мой. Ты посмотри на себя, мой неукротимый. Лежишь, весь раскрытый и жадный. Обе дырки так и просят, чтоб их заполнили. Тихон снова нырнул меж разведенных ног и Ваня почувствовал, что герцог начинает доставать виноградины одну за другой. Он слышал, как Тихон высасывает из него ягоды, и чувствовал, как они выскакивают наружу; чувствовал, как сок винограда смешивается с его любовными соками. Он распахнул в ужасе когда, когда услышал, как Тихон съедает виноград. Когда Тиша проглотил последнюю виноградину, язык его прошелся по нижним губам в поисках оставшихся капель сока. Этого хватило до конца, его подбросило наверх, пальцы ног сжались от удовольствия. Голова налилась тяжестью. Тихон поднялся и вытащил из-под него подушки. — Вот так я люблю виноград и тебя, — сказал он, улыбаясь и глядя ему в глаза. – В Королевском двору это проделать трудно, не так ли, Вань? Вижу, что тебе это понравилось. Твои медовые соки были на редкость обильны. Ты был сочнее этих ягод, — он принялся целовать Ваню в губы, ласкать его язык своим языком, передавая смешанный вкус. — Вот, на что это похоже по вкусу, — сказал он, наконец размыкая объятия. — Мгм, — Ваня отходил от пережитого, уткнувшись в шею. — А теперь будь послушным мальчиком, порадуй меня, — со смехом шепнул Тихон. Ваня ухмыльнулся, теперь его очередь пытать герцога. Он перекинул ногу через бедро, направляя член в дырку; внутри все пульсировало от пережитого удовольствия. Он просунул руку между их телами и просунул головку члена, Тихон цепко схватил его за крепкие бедра и одним мощным толчком вошел в него. Ваня вскрикнул от удивления — он уже успел позабыть, что герцог был крупным мужчиной. Оказавшись внутри него, Тиша остановился и с улыбкой взглянул в его лицо. Словно повинуясь его безмолвному приказу. Маркиз обвил руками его шею, притянув его ближе к себе. Он чувствовал, как волосы на его груди трутся о чувствительную кожу сосков. Он обнял его ногами, и Тихон вошел ещё глубже в его лоно. Притянув герцога ближе, он стал иступленно его целовать. Он напоследок провел языком по таким же распухшим губам Тихона и сжал внутри себя член. Тиша застонал, крепко прижимая его себе. Пальцы снова проникли в задний проход и начали его растягивать. Тихон никуда не торопился и наслаждался им сполна. Вначале его движения были медленными: он глубоко погружался в него, а затем отступал намеренно неторопливо. Но потом толчки участились, стали быстрее и мощнее, и вот Ваня уже извивался всем телом, снова крича от наслаждения. Спереди член, внутри пальцы — это была сладкая пытка. За последние несколько часов он уже в сотый раз испытывал безумную сладость, а потом под его крепко сомкнутыми веками взорвались миллионы звезд, и он услышал, как Тихон пронзительно вскрикнул, достигнув вершины. На какое-то мгновение он обмяк и расслабился, а потом приподнял голову и заглянул в глаза Вани. — Ещё ни с кем мне было так хорошо, ни одна женщина или мужчина не доставляли мне такого удовольствия, как ты, Вань. Не думаю, что когда—нибудь мне захочется отпустить тебя. Ваня счастливо рассмеялся и поцеловал его. Тихон принялся аккуратно его протирать влажным полотенцем. — Оставь, иди ко мне, Моя Светлость, — Ваня требовательно протянул руки. Он расправил легкое покрывало. Тихон быстро юркнул в подставленные объятия, обнимая маркиза, он прижался губами к его губам и страстно поцеловал. Ваня горячо ответил ему, озорно пощекотав языком у него во рту, Тихон откинул лёгкую ткань покрывала и запустил ему руку между ног, ощупывая горячие складки. Ваня тихо застонал — внутри все было чувствительное. — Вот вы неугомонный, вам место в борделе, любовь моя, – Тихон крепко его прижал и напоследок поцеловал. Ваня в ответ обвил его руками и ногами и сладко уснул.