Переполненные чувствами

Белый шум. Кайл сидит во тьме, где нет абсолютно ничего и никого, где нет пространства, силы притяжения, где не работают физические законы и где не слышен звук. Словно космос — его собственное сознание. Где он сейчас один, и собирается оставаться навечно, не желая выходить в реальность. Здесь так тихо и спокойно. Может именно в таком обличии перед ним предстанет смерть? — Хей, что с тобой, — фигура, отдаленно напоминающая Брофловски медленно выходит из неоткуда, и идёт примяком к нему. — Что со мной? — Кайл резко меняет эмоции на удивление. Здесь ничего нельзя скрыть. Начнется же очередной допрос с использованием пыток, под председательством его самого. — Ты разлагаешься, — зелёные глаза ярко сверкают, смотря сверху вниз, так укорезненно и так грубо. Словно вот-вот появится запах свежей крови, что так скоро превратиться в плесень его разлагающегося трупа. — И что? — не так уж и плохо, если он станет свободен, даже в обличии грязных костей, валяющихся в зарытой земле. Где все его проблемы, его несвободу и боль с удовольствием съедят черви. Им то это наверняка по-вкусу. — И ты продолжлишь это терпеть? — это не менее болезнено, ты лишь будешь испытывать страдания от боли физического тела. Напрасно. Сейчас ты разлагаешься изнутри. — Да, — что то из этого определенно является правдой. Ведь так? — Зачем? — для чего тебе свобода, если она убивает тебя? — Чтоб не чувствовать одиночество, — все-равно всегда будешь один. А сейчас ты одинок? Ради кого ты разлагаешься? Везде обман, смрад, лживые лица, повсюду плесень, в каждом уголке этого мира грязная, мокрая плесень. Каждый день копирует предыдущий. В этой жизни больше не осталось радости. Эмоции скрыты, их так трудно держать внутри себя. Их так трудно показать кому либо. Даже самому себе. По запястьям стекает кровь, глубокие раны покрылись тонким слоем корочки из-за сильного холода. Снег заползает в эти раны. Где его дом? Куда ему идти? От родителей никак не откажешься, но была бы у Брофловски возможность, он бы давно избил обоих бейсбольной битой до потери своего пульса, даже когда те давно будут мертвы. Кайл так старался спасти своего брата, но с каждым днём видит все больше и больше синяков на его теле, что он так стыдливо пытается скрыть от старшего. Он слышит как Айк плачет, бьёт подушку и шепчет «ненавижу». Зеркальное отражение Кайла в том же возрасте, когда родители помешались абсолютно на всём. Эта семья давно прогнила, и под предлогом обстоятельств, они не могут сбежать. Взрослые утонули в своих неудачах, и отчаянно пытаются вырасти идеалов из своих потомков. Каждый хочет уйти. Но что же общество об этом подумает, и сможет ли он вообще выжить самостоятельно? Просто трус, что надеется дожить до совершеннолетия и свалить. Или самый здравый человек? А что же будет с его младшим братом? С другой стороны, подумаешь ругают из-за оценок, бьют и оставляют без еды. Наверное это ещё сказочные истории из жизни, и бояться за брата не стоит. Но выражение его отчаянного лица и фиолетовые следы на его коже не дают уснуть. Был бы Кайл другим, он бы наверняка подумал «так он станет сильнее». Как показывает опыт, совсем наоборот. Море, такое холодное, такое темное. Нет сил подняться, там все равно толстый слой льда. Соленая вода наполняет лёгкие. В тело впиваются рыболовные крючки, десятки, сотни острых крючков. Все пытаются его поймать для своей выгоды, не желая помочь, они ведь сами утонут. Обессиленно, Кайл орет в пустоту, где даже кислород его не услышит. Все рыбы мертвы, и плывут на дно вместе с ним. Он запутывается в сетях, где как пластмассовый мусор качаются листы с оценками. В ушах гудят крики, а перед лицом плачущие лицо младшего брата. Стэн, в чьих глазах он сейчас утопает, в самом себе, откуда он никогда не сможет выбраться. Кожу словно ядом неожиданно разжигает спиртное в обличии воды, желудочный сок его лучшего друга, кому было так плохо совсем недавно, и остаётся до сих пор. Все его мясо наполнено окурками, от чего невозможно шевелиться. Но тут крючок зацепился и медленно стал поднимать Брофловски наружу. Что это? Или кто это? Картман, чье злорадствующее лицо еще долго будет приходить в кошмарах. Эрик расстегивает ширинку джинсов, и со своей стороны унижает Брофловски, помочившись на рыжие кудри. Эхо отражало его безумный, непрекращающийся смех, пока тот медленно разрезает верёвку. Резал надежду, надежду вылезти из собственной головы, полного хаоса и всего того безумия в пугающем одиночестве. Кайл не собирается дальше тонуть. Вся та ненависть, близящиеся ко дну, словно вышла из-под контроля. Он схватил жиртреста за шиворот, кратко коснувшись его губ своими. Картман опешил, силой придвинув Брофловски поближе, с радостью углубляя поцелуй. Цель достигнута, еврейская кукла оказалась в его руках. Пухлые губы такие соленые, со вкусом сырных чипсов. Резким движением острое лезвие ножа впивается в живот. Вкус железа, болезненные стоны, что навсегда останутся во рту Кайла. Два удара меж ребер, разрывая артерии сердца, прекращается жизнь ублюдка. Нож блуждает по всем органам. С каждым ударом кусает губы всё сильнее и сильнее, с большей жестокостью нанося удары, тихо хихикает в бездыханное тело. Голова Эрика падает на плечо, но это не заставляет остановиться. Все те люди, его мать, отец, он сам, находятся сейчас на месте Эрика. Багровая жидкость крупными струями стекает до локтей, одежде, создавая огромную лужу у ботинков. Белый, нетронутый снег пропитался алым. Вся их одежда была в этом. Труп Картмана свалился в эту лужу. Брофловски надвис над ним, не переставая сходить с ума. Копируя смех Эрика, Кайл со всей силы бил острием в одну точку у горла, истерично рыдая. Убрав ручьи слез коричневой перчаткой, оставляя следы крови на лице, рыжеволосый поднялся на ноги. Дыхание сбито, от смеха болит горло, а от улыбки затекли щёки. Тишина леса услышит эти звуки, и никто ничему не удивится. Солнце ушло, давая проход звёздам. Ветер выл в его голове. Волосы мертвого шатена качались из-под шапки. Похоже, это единственная живая часть, которая от него осталось. Кайл хватает Эрика за щеки. Безжалостно сжимая их, он кричит самые омерзительные слова, которые когда-либо были произнесенны жиртрестом. Через некоторое время истязаний, Брофловски не спеша стал подниматься, не удосужившись хотя-бы посмотреть на Картмана. Безумие ушло на дно, откуда совсем недавно выплыло. Стоит смириться, забыть, сделать что угодно, но сейчас это мало волнует рыжеволосого. В его голове пустота. Он будто застыл во времени, и понятия не имеет что делать дальше. Собираясь уходить, Кайла пронзило воспоминаниями. В ушах играла заставка той видео игры, в которую они играли, и фраза убитого им же друга: — Теперь я твой лучший друг. Псих. Это омерзительно, всё ложь, ему наврали, его предали, его столкнули обратно в то холодное море, того алкоголя, что словно переливался в глазах Стэна, когда они впервые поцеловались. Даже то было ложью. Просто пьян, Марш ведь был просто пьян. Свалил, испугавшись, наверняка никогда не испытывая никаких чувств. Отвратительно. Они все козлы. Все в этом мире конченые идиоты. Перед глазами все мелькало черно-белым, как при самом безумном приступе, который у него когда либо был. Он не мог ничего развидеть, кроме своих сапог, что так старательно бьют по вывернутым внутренностям самого себя же. Понятное дело, что это Картман, но бесконечная паранойя не давала покоя, от чего руки дошли до такого. Как же, сука, сладки были его губы. Губы тупого идиота, самого доброго человека, кто вынуждал по-настоящему искренне улыбнуться, кто дружил с ним полжизни, чья внешность была чертовски красива, и чьи руки были невероятно теплые, чей голос щекотал уши, заставляя вздрогнуть, затаив дыхание. Наверняка теплее самого солнца. Сгорел, он сгорел, погубив себя, и Брофловски идет за ним. Он уйдет за ним, дабы вместе согреться, прощая обиду. Кайл опустит грустный взгляд на Эрика, в этот раз совсем не улыбаясь. Тело жиртреста будет гнить в земле под безымянной могилой. Без красноречивой эпитафии, похорон, слез пролитых впустую, просто ради приличия, цветов и речей всех тех, кто когда-либо его знал, в основном в плохом ключе. умер довольно жестоко, за все то что он сделал, каким человеком всегда был, и каким бы точно остался. Кайлу не пройдет всё это стороной, и будет преследовать его до конца жизни, возможно. *** Шумный город, непрекращающийся поток людей. Марш стоит на месте, запутавшись, в какую именно ему нужно идти сторону. Везде лишь лица, глаза, без малейшего кусочка света или хотя-бы какого-либо ориентира. Лестница, ведущая его на нужный 16 этаж, грязная от растаявшего снега. Теперь брюнет живет в многоэтажке, где каждый день проходят множество людей. Чаще всего, по утрам уборщица моет весь подъезд, но к концу дня каменные ступени все так же будут плакать грязью. Сегодня Маршу повезло быть переведенным на дистанционное обучение, потому он вряд-ли скоро увидит чуждый подъезд с облупленными стенами, незнакомых соседей, что определенно его радовало. Пальцы перемещаются по клавишам словно по пианино. Играет одна и та же мелодия раздражающего клацанья. В голове формулировки, безграничное домашнее задание и вечная погоня. С каждым днем он все больше и больше исчерпает себя, и прекрасно осознает это, стараясь идти к необозримому свету. Снова замерзнет, одеваясь не так тепло, как стоило бы. Абсолютно не высыпаюсь, каждый день в нужное время приходил на подготовительные курсы, буквально ненавидя себя за желание поспать. Стэн забыл сколько спал в последний раз, и спал ли он вообще. В норму вошли жалкие два часа и миллионы кружек кофе, каждое утро. Бессонница и страхи нависали над ним тенью. Стыд подгонял не опускать голову на стол при написании очередного реферата. В мыслях все чаще и чаще стал всплывать силуэт рыжеволосого еврея из его детства, уже совершенно другой жизни. Объятия рыжеволосого друга заставляли на пару мгновений расслабиться. Стэн понимал что это иллюзия, и намеренно представлял все это, перекидывая в реальную жизнь, в якобы реальные действия. Ему было очень плохо в глухом одиночестве, каждый день ощущая тот холод ежесекундно. Сейчас ведь он никому не нужен. Абсолютно никому. Никто его теперь не знает. В новой школе найти друзей не удалось. Марш пытался начинать разговор первым, но его действительно не воспринимали всерьез, и с первых секунд посчитали скучным. Подростки большого города были совсем другие. Им не были интересны игры в снежки или катание на санках. Все ходили по концертам знаменитостей, тусили в самых крутых клубах, коих в городе немерено, многие употребляли наркотики и вели себя максильно безнравственно, но кто-то действительно пытался учиться. К сожалению, это были лишь единицы. Люди этого места в голове Марша подходили под категорию людей «из Джерси». Да, наверняка Кайлу бы здесь понравилось, но тогда бы он точно не был тем самым Кайлом. На стол приземляется чашка кофе. Кофейная жидкость покачалась из стороны в сторону в круглом горлышке, чуть чуть разливаясь на стол. Благо на клавиатуру не попало. — Ну что ж ты такой растяпа, — за спиной раздается знакомый голос его лучшего друга. Марш улыбнулся. — Да, Кайл, похоже руки у меня дырявые, — смотря на свои ладони, изрезанные во всех местах осколками побитого стекла, Стэн иронически смеется. Брофловски молчит, все так же оставаясь вне поле зрения Марша. — Кайл, — шмыгает носом брюнет. — Не мог бы ты принести мне бинты? — Справа на третьей полке стоит аптечка. — Спасибо, — Стэн достает аптечку, и немного поискав, он находит всё необходимое для обработки свежих ран. Снова пил, когда работы так много. Удивительно, что Брофловски ничего не сказал по этому поводу. — Хей, дружище, — Марш резко оборачивается назад, заглядывая в темноту позади своей спины. — Почему ты всегда прячешься от меня? *** Весь южный парк загудел от неожиданного исчезновения известной личности этого города — Эрика Картмана. Некоторые стали переживать за свои семьи, боясь появления очередного маньяка, но те кто знали самого Картмана не по наслышке, прекрасно понимали в чем тут дело. Была бы их воля и отсутвие совести, многие своими же руками убили бы маленького черта. К сожалению, уже не такого маленького, но гораздо менее безобидного. Все считали его своего рода хулиганом. Он стоял на учетах в полиции, грабил и часто приставал к девушкам, избивал младшеклассников и в целом всю свою жизнь творил полную дичь. Но даже самый плохой хулиган не заслуживает жестокой расправы, потому весь город надеется, что Эрик просто сбежал. Такой вариант был выгоднее всего, и в него искренне хотелось верить. На пороге дома Брофловски Шейла встречает наряд полицейских, что пришли сюда с допросом. Картман не раз уделял наибольшее внимание личности Кайла, что подтвердили свидетели из их общего класса. Миссис Брофловски грубым тоном заставляет рыжеволосого спуститься вниз и поговорить с ними. Может это действительно как-то поможет раскрытию дела, и бедный мальчик наконец найдется живым и невредимым. Кайл неспеша перебирает ногами, медленно продумывая детали каждой сказанной фразы. Поникший взгляд, опущенная вниз голова, на которой даже кудри выглядят неживыми. Эмоций нет, лишь попытки состорить печальный взгляд от смерти «лучшего друга». — Здравствуйте, — Кайл поднимает голову, заглядывая в глаза милиционеру. — Вы всё еще не нашли Эрика? — рыжие ресницы резко захлопыли, пытаясь симитировать сдержание от слез. — Нет, но мы активно ищем его, и нам необходимо собрать всю информацию о последнем местонахождении Эрика, которое тебе известно. Или может у тебя есть мысли на счет того, куда он возможно мог сбежать? Почему? Зачем? Кайл бесшумно глотает слюну, про себя хитро ухмыльнувшись. — Последний раз мы виделись у него дома. После прогулки по городу, мы заходили в кафе, затем примерно в полдень пошли к нему. На следующее утро он мне позвонил и предложил снова прогуляться, — рыжеволосый сделал небольшую паузу, почесывая затылок. — Понимаете, я в тот день собирался встретиться со старым приятелем Маккормиком. Я не видел Эрика с ночевки у него, и я очень переживаю, чувствую вину за это. Он ведь ждал меня. Полицейский молча кивнул, что-то записывая в блокнот. — Маккормик может подтвердить, что вы были с ним? — Конечно. — Тогда если вы не возражаете, мы проведем обыск, — другой милиоционер похлопал коллегу по плечу, взглядом намекая, что здесь что-то нечистое. Брофловски состроил взгляд котенка, делая вид, что вот-вот расплачется. На деле переживать было не за что. Все улики уничтожены, и в данной ситуации вряд ли станут серьезно разбираться. Исчезновение детей здесь не редкий случай, потому всё обычно списывают на побеги и закрывают дело. Кайл всегда знал как крутятся дела в таком маленьком, но таком убогом городе. Сейчас это играло на руку, от чего было слегка сложно сдержать лисиную ухмылку, прикрыв красное от слез лицо. *** Спина болит, точно так же как и шея Марша, склоненная над унитазом. Он тщетно пытается подбирать каждую каплю капающей с носа крови, отбрасывая окровавленные салфетки. Свет сломанной лампочки мелькает в его глазах. Он засунет два пальца в рот, испытывая одни и те же неприятные ощущения. Прошлое не может выйти из его головы. У соседей играет попса, которая когда-то звучала на вечеринках. Где всегда было омерзительно грязно, омерзительно весело. Верх отчаяния. Но камон, совсем скоро наступит утро, и он будет стараться, ведь так? Или это будущее абсолютно ничего не принесет, и Стэн вновь и вновь будет погружаться в разочарование. Каждый раз он слепо верит, раз за разом повторяя одну и ту же фразу: «все впорядке, всё пройдет». Слышно как открывается дверь в ванную комнату. За этим звуком следуют еле слышные шаги. Знакомая рука с оранжевыми рукавами держит его за плечо. — Опять? — строго спрашивает лучший друг. — Ты ожидал чего-то другого? — со смехом в голосе подмечает Марш, прикрыв тяжёлые очи. — Тебе подержать волосы? Уже всё тут заблевал, — тонкие пальцы скользнули под ухо, убирая черные пряди. — Зачем ты пришел? — голос Стэна дрожит, пока тот пытается поймать своей рукой ладонь Кайла. — Чтобы помочь тебе, придурок, — Брофловски игриво даёт щелбан. — И тебе не мерзко? — разглядывая цвет воды в унитазе, Марш с омерзением закрывает глаза. — Очень, я сильно разочарован в тебе. — Что ты тогда здесь делаешь? — Я уже отвечал тебе на этот вопрос, — тон голоса звучал слишком раздраженным. Стэн мог услышать, как скрипят его зубы. — Неужели я действительно так плох? — губы расплываются, по щекам покатилась соль. — Да, — безразлично ответил лучший друг. Марш чувствовал, каким признанным взглядом зелёные глаза сверлят его спину. — Какой же ты честный, Кайл. Я так тебя люблю, — вложив всю душу в эти слова, он надеялся, что Брофловски как обычно сжалится, крепко обняв его дрожащие тело, помогая успокоится. — Ты отвратителен. Чувствуя кровь на губах, что капала из носа, Марш гладил свои волосы, понимая, что никакого Кайла здесь никогда не будет. Встав на ноги, Марш вяло выходит на балкон, предварительно выключив везде свет, он хочет найти знакомый блеск дорогих глаз в звездах. Он планирует обнять их. Холодный ветер щекочет его щеки. Ночной город такой красивый. Везде множество разноцветных огней, еще не снятых новогодних гирлянд. В руках светится тлеющая сигарета. Она почти закончилась, буквально дошла до конца, оставляя после себя пепел на пыльной плитке. Это так манило затушить ее об холодные руки. Марш прошипел от боли, когда почувствовал ожог на своей коже. Точно придурок, как и твердил Брофловски. Его безумному желанию умереть нет предела. Металлическая ограда балкона словно ледяная. Стэн с надеждой смотрит вниз, разглядывая прохожих, машины, траву покрытую снегом, грязный от растаявшего снега асфальт, где летом дети точно играют в классики. Локти напряжены, синие глаза хотят поближе рассмотреть всё это. Забираясь ногами на край, он снова слышит голос за своей спиной. — Старик, там высоко, ты бы лучше слез, — Кайл облокотился на стену у прохода, скрестив руки на груди. — Отвали, — Стэн сильно жмурит глаза, боясь посмотреть назад и возможно даже поверить в свою иллюзию. — Слезай я сказал, — закричал рыжеволосый. Его голос был все ближе и ближе. Может Марш наконец почувствует его объятия? Крик разрывает горло, когда слабые руки и колени отказывают, роняя тело Стэна. К сожалению не в ту сторону, куда так хотелось. — Я тебя ненавижу, — голос друга уходит, но фраза продолжает поглощать мысли. Все эти слова, адресованные ему Брофловски, всегда были и есть его собственные мысли. Вечно что-то останавливает на пути к долгожданной смерти, и это всегда повторяется по кругу, не давая возможности выдохнуть и хоть чуть-чуть раслабиться. Смехотворно, омерзительно ничтожно. *** Краткими моментами всплывают воспоминания окровавленных рук, изуродованное тело лучшего друга, его внутренности и абсолютно мертвая во всех смыслах гримаса лица. Кайл улыбается своим мыслям, на деле желая плакать от безумия и разочарования в себе. Весь класс шушукается по поводу сложившейся ситуации, подозрительно поглядывая на Брофловски. Еврей все понимает, и при необходимости, устраивает драму на публику. После исчезновения Картмана, жить легче не стало. Он словно разделился внутри себя. Одна часть ликует, другая ненавидит себя и желает не существовать. Совесть кричит ему правильные вещи, обсуждая недавний поступок. Это невозможно заглушить, от этого нельзя скрыться. Он своими руками убил своё же будущее, и сейчас старается выдавить из себя хотя-бы миллиграмм положительных эмоций, и какое-то время просто не думать, полностью отвлекаясь учебой. Краем глаза он замечает самую яркую девочку его класса — Венди Тестабургер. Как-то поздновато и неожиданно он ее вспомнил. Внутренне удивившись самому себе, следом Кайл замечает не менее яркого Токена, что идет с ней под руку, мило о чем-то беседуя. В целом ничего удивительного, и он бы смог забыть об этом в тот же момент, если не всплывшая ситуация с Маршем, продолжающиеся несколько лет. Сколько слез было пролито на эту брюнетку его лучшим другом, который всегда был тупым козлом и в упор не замечал очевидных вещей. Было горько вспоминать свои ощущения, когда вместо того чтоб поговорить с лучшим другом и высказать все свои проблемы, Марш убежал сосаться Венди, оставив Кайла с острым осадком на душе, что породило непонимание вокруг всей этой ситуации. Ну, дружба уже давно подошла к концу, и наверное думать о этой девчонке нет смысла, хотя Брофловски ее искренне ненавидел. В воспоминаниях из детства она была довольно не плохой, и чем-то даже нравилась рыжеволосому, но не больше как друг, и со временем она растеряла все свои хорошие качества, став такой как все, лживой шлюхой. — Брофловски, у меня нет слов, — с порога заявляет учитель, сразу выделяя Кайла на фоне всего класса. — С твоей учебой происходит что-то невообразимое. Двойка за контрольную работу из всего класса! Что за позор? Как же наивно было полагать, что на это действительно можно отвлечься, когда ебать мозги Кайлу по поводу учебы у всех стоит на первом пунктике. — Ты разочарование своих родителей. Они так стараются для тебя, а ты плюешь на все это своим безразличным отношением к жизни. Ты так же собираешься экзамены сдавать? — с каждым упреком преподователь повышает голос, избивая кулаком стол. Какие же всё это заебало. Каждый день, каждый час, каждую минуту, всё абсолютно одно и то же. Лица ненавистных одноклассников смотрят на него постоянно, внутренне подозревая в совершении убийства Картмана. Брофловски всегда их не любил, с того момента как перешёл в среднюю школу. Может ну нахуй это? Всех их, далеко и надолго, за излишнюю любопытность. За излишнее лицемерие, излишне хорошую жизнь, нажитую при его помощи. Но пожалуй ради приличия стоит до конца выслушать учительский понос, в очередной раз не обращая внимания на чужие взгляды. — Я могу понять, что ты переживаешь из-за исчезновения Эрика Картмана, но работу вы писали, когда тот находился в классе, и всё было нормально. Или до этого вы вместе тусили? Может даже наркотики употребляли? Решил пойти по стопам Марша? Ну он то хотя-бы пытается что-то делать, в отличие от тебя. Ничего нового никто не сказал. Кайл спокойно выслушал, но это не значит, что его это не задело. Одноклассники увлеченно наблюдали за всем этим. В один момент наступила кромешная тишина, от чего можно было услышать дыхание учеников. Кто-то уронил ручку, кто-то чихнул, или случайно задел карандаш рукой, от чего тот в грохотом покатился к краю. Глазки бегали, смотря то на Кайла, то на препода. Нервозная обстановка накрыла класс, но это не помешало кому-то хихикнуть в кулак. Издеваются, морально. Они всегда смеются, всегда смеются, роясь глазами по органам Брофловски, строят брови в различных насмешливых эмоциях. Давят бетонными станами со всех сторон. Кайл сделал глубокий вдох, затем выдох, забирая свой портфель с пола. Собачка зазвенела на металлической молнии. Пальцы забегали по дну, усыпанному крошками, натыкаясь на выпавшие из пенала карандаши и ручки. Все молча наблюдали за спокойными телодвижениями Брофловски, и сильно удивились пачке сигарет в его чистейших руках. Достав оттуда одну сигарету, и найдя в кармане джинс зажигалку, Кайл закурил прямо в классе. — Знаете, — рыжеволосый встал с места, закидывая на плечо лямку рюкзака. — Пошли вы все в задницу. Уходя из класса, Брофловски демонстративно стряхнул пепел на учительский стол, другой рукой показывая всем средний палец. Он уверен, что они больше никогда и нигде не увидятся. Брофловски идёт прямиком в ад, нервозно прогрызая фильтр сигареты. *** Горы грязной посуды скопились на его кухне. Везде осколки разбитого стекла, горы алкоголя и сгрызанных бычков. Марш кричит, в приступе ярости избивая бетонную стену, кирпичные углы дверных проемов. Он разбивает свои кулаки в кровь, от чего та летит по всей квартире, оставляя несмываемые пятна на одежде. Нет сил больше дышать. Стэн задыхается в своих столь жалких слезах. Метаясь из угла в угол, брюнет получает все больше и больше синяков на истощенных плечах. Он как муха в закрытой банке, своими маленькими лапками не в силах открыть крышку. Тощими пальцами до боли сжимает бледную кожу своих рук, раздирая ногтями зажившие раны глубоких порезов от разбитого стекла того самого проклятого алкоголя. Мерзкая рвота капает с его рта на пол, уже в который раз. Огромный слой всего самого грязного, что когда либо было в жизни Марша. До боли знакомая картина отчаяния, последнее, что он увидит в этой бессмысленной жизни, где он сам будет бессмыслен. Стэн скулит, рвет свои волосы, и в конечном итоге забивается в угол. Он чувствует себя мертвым. Тело болит, мозг трескается как лёд. Его кусочки растают с приходом весны. Квартира пуста, как и вся его жизнь. Монитор компьютера в дребезги, показывает помехи. По полу разбросаны части от клавиатуры. Везде лишь острое стекло и много крови. Такая ничтожно жалкая атмосфера для человека, кто был любим всеми и внушал искреннее восхищение от последнего поступка. Сейчас он выглядит как психически больной, без своей фирменной улыбки во все идеально белые зубы, обоятельных, красноречивых фраз, без всех тех приятных вайбов, чем он так нравился людям, не смотря на алкогольную зависимость и присутвие на грязных тусовках. Жалкое зрелище наблюдать, кем он по итогу стал, и что тому является причиной. Остывшая вода в ванной подсвечена желтым светом свечи. Буквально недавно она приятно щекотала щеки, окутывала физическим теплом больное тело Марша. Но даже там, на дне сверкают осколки от зеркал, а рядом валяется лезвие. Стена схватили за голову огромные, сильные руки, и не прекращая кто-то бьет его ногой по затылку. Отвратительный вкус, снова и снова. С каждым ударом писк в ушах становится громче. Мозг кровоточит изнутри. Колени растерты до мяса. В ладонях остались малейшие кусочки стекла. Губы искусаны до глубоких гематом. Под глазами огромные синяки, как черные дыры. Он так устал, так хотел умереть, но даже на это у него нет сил. Он трус, и трусом умереть не может, как бы не пытался. А может это не то, что он искал? Тревога. Марш зажмуривает глаза, пытаясь убежать, но все мысли, сгорающие картины в его голове продолжают давить на череп. Кем стал столь популярный красавчик школы южного парка - Стэнли Марш? Входная дверь медленно открывается, оставляя на полу черную тень. Стэн слышит этот скрип. Всё повторилось снова, и прятаться ему некуда, от сверкающих, зелёных глаз.