Лжец

      Макс лежит. Почти не двигается, дышит через раз. Сердце стучит еле-слышно, иногда, когда уже совсем невмоготу. Его крепкие удары отражаются во всём теле ударной волной. Нет, к сожалению, он не умирает, и даже не пытается. Просто лишился самого себя. Раз и навсегда. И произошло это, как обычно бывает, спонтанно, неожиданно. Застало врасплох. В один из дождливых дней конца сентября. В двенадцать ночи. По неизвестным причинам, просто что-то щёлкнуло в голове, словно выключателем лампочки.       Макс всё смотрел в белую гладь стены напротив кровати, бездумно, словно смотрит вовсе не на неё, а куда-то сквозь. И мыслей никаких в голову не приходило, возможно, потому что дверь давно заперта десятью замками. Тёплое одеяло, хоть и создавало небольшое ощущение тепла, но ни черта не грело, отчего парень поминутно мёрз. Но сил встать, надеть те же носки, не было. Была только пустота.       А кто сказал, что Шустов в порядке? Его этот «имидж» солнечного кудряша выветрился, как дешёвые духи, стоило остаться наедине с собой. Потому что только так он мог говорить о себе, а не о пожарах, знаках зодиака, новомодных музыкальных группах, погоде и прочем бреде. А ему всегда хотелось выговориться. Хотелось сказать, что чувствуешь себя хуже некуда, что держишься только на морально волевых, но понимаешь, что и они очень скоро закончатся; что давно уже потерял ко всему интерес и живёшь по инерции, точнее просто существуешь. Кочуешь изо дня в день, словно бездомный по районам.       Кажется, это не закончится никогда. Будет длиться вечной прямой, как в геометрии, без начала и без конца. Аксиома существования: если больно — значит жив. Получается Макс умер давно, просто искусно подделывает розовый тон кожи. Где ж берёт, засранец, румяна такие?       На следующий день он снова в коллективе. Снова шутит. Снова смеётся. Хотя, справедливо будет сказать: «делает вид, что смеётся». По воле случая присели с Ильиным чай попить, остальные по делам разошлись.       — Чего-то ты сегодня задумчивый, случилось что? — Рома сказал, но Макс привык делать вид, что всё хорошо. Привык настолько, что уже даже потихоньку начал забывать, что всё плохо.       — Просто не выспался, не бери в голову. Конечно. Не выспался. А точнее вообще не спал. Просто всю ночь бесцельно пялился в потолок, не пытаясь закрыть глаза. Какой смысл? Бесконечные попытки уснуть не венчались успехом ни в одну из ночей, а в эту должно было получиться? Бред.       — Ты выглядишь очень уставшим. Как будто вообще не спишь если честно, — и он прав, как ни странно. Самый молодой, меньше всего знаком с Максом, а просвечивает насквозь, будто рентгеном. Аргументы заканчиваются, потому что дальше обычного «ну как ты» в беседе не заходило, а тут…– Точно всё нормально у тебя?       — Точно, юнец, не приставай, а то покраснею, — да, перевёл в шутку. Ну а что оставалось делать? Этот Роман Романович и без масла внутрь проникнет.       — Врёшь ты.       Конечно врёт. А потом приходит домой, ложится на кровать, и сверлит всё подряд взглядом. Так и живём.