Закрой глаза и считай до трех! Когда откроешь, мы снова будем вместе

Пол прозрел, и предательская мысль «лучше бы я видел прошлое так же хорошо, как будущее» не заставила себя ждать. Поэтому последняя их с Дунканом встреча, когда они пытались спрятаться от сардаукаров, на пляски которых под харконненскую дудку Император закрывал теперь глаза – последняя их встреча оттенилась для Пола навсегда этой ретроспективностью, с которой он тщился запомнить все, что видел. И лицо Дункана, и его жест. 1 10991 год Каладан, фамильный дворец Дома Атрейдесов - Дверь закрой за собой, - шикнул Пол, недовольно обернувшись через плечо. Дункан вошел к нему в покои, не успев переодеться с дороги: в космическом порту они весь день грузили какое-то снаряжение на корабль для завтрашнего рейса. Из косы выбились черные пряди, лицо заросло щетиной: Айдахо выглядел неопрятно, мать скривилась бы. - Прикажите мне, милорд, - ухмыльнулся Дункан, впрочем, совершенно беззлобно. Перед арракианской миссией он пребывал в удивительно приподнятом настроении, и мыслями едва ли был до сих пор в этой комнате и даже на этой планете, - ведь не зря вас тренирует ваша матушка. - Это злоупотребление возможностями, - буркнул Пол, в притворной скромности спрятав глаза, но вид имел при этом мессианский, не меньше. Он, впрочем, не уверен был, что здесь и сейчас бене-гессеритский голос окажется ему послушен. - Ты просто боишься, что против меня твой голос бессилен, - Дункан размашисто плюхнулся на широкую кровать рядом с ним, подтянулся на руках выше к изголовью и снизу вверх проницательно заглянул Полу в лицо. - Давай по этическим соображениям мы не станем это проверять?! Дункан склонил голову, принимая такой ответ. Он был настроен так непрозрачно и лукаво, что азарт от этой загадки начал просачиваться во все существо Пола. Младший Атрейдес вопросительно стянул брови к переносице, задавая немой вопрос, но Дункан его подвел, не поведя дальше эту забавную игру из полунамеков: - Ты чего кривляешься? Пол пожал плечами. На пару секунд в нем шевельнулось раздражение от того, что Айдахо не умеет так, как он сам, приноровиться к эмоциям чужого человека. Зато от Дункана волнами исходило тепло, которое, как электромагнитный щит, окружало их целиком. Миссия их семьи на Арракисе начнется не раньше следующего месяца, а значит, завтра они расстанутся на ближайшие две недели. - Считаю, через сколько мы увидимся. - Так мы еще не расстались. Чутье Бене Гессерит, впрочем, уловило после этой реплики существенную перемену в настроении Дункана. Пол понял, что это из-за того, что мысленно Дункан прощается с этой планетой, его родиной. Не Дункан вернется на Каладан через две недели – это он, Пол Атрейдес, с отцом-герцогом и матерью-наложницей, просто двумя неделями позже покинет родной дом. Пол осторожно положил тяжелую голову Дункана себе на колени, чтобы касаться пальцами лба и волос и надеяться, как сквозь его пальцы в Дункана перейдет от него немного той сверхъестественной силы, которая возникла в его теле совсем недавно и не могла его не пугать. - Я никак не могу улететь с тобой? Даже тайком? – спросил Пол вполголоса, успев отстраненно задуматься, прозвучал вопрос попросту любопытно или с подвохом. - Мы же обсуждали. - Нет, мы обсуждали с точки зрения запрета отца, а не вообще возможности. - Ты хочешь, чтобы я пошел под трибунал? Пол разозлился. Лед под ним стал еще более скользким. Он не привык, чтобы с ним так общались, и он мог приказать Дункану говорить, но не хотел окунаться в ту власть, которая уже маячила впереди и щекотала ему подушечки пальцев. Только не с Дунканом, с которым он больше, чем с кем-либо, мечтал остаться на равных на всю жизнь. - Нет, - выдохнул он, удержав порыв в себе, - извини. - За что? - Я перегибаю палку. - Эй, - Дункан сел на кровати, высвободив голову из теплых пальцев Пола, - нет. Ты напряжен, маленький герцог, не надо видеть вещие сны, как ты, и быть ведьмой, как ma’am, чтобы это понять, - предвосхитил он следующий вопрос Пола. Я боюсь за наше «мы», хотя бояться стоит за наши жизни. У Пола завихрилось перед глазами. В его голове существовала будто бы тысяча различных версий того, что он может сказать. Ни одна из них не передавала того, что он чувствовал, эмоционально. Их неизбежно разделит власть, и когда она придет, именно эти последние дни на Каладане при возвращении к ним мыслями будут казаться самыми беззаботными и в своей беззаботности невосполнимо утерянными. Так Пол чувствовал, но это было невыразимо, поэтому он просто потянулся вперед губами, целуя спешно, неглубоко, неловко. - Понимаешь? - Нет, - улыбнулся Дункан так, что защемило сердце. – Что я хорошо понимаю, так это то, что тебе будет лучше, если ты будешь знать, что я рядом. Как защитник и как любовник, если позволите, милорд. В Дункане было столько силы, столько ровной уверенности, полное, безапелляционное отсутствие каких бы то ни было флуктуаций, которые качали самого Пола, как волны, - что Пол почувствовал себя нездорово нематериальным, полупрозрачным, амбивалентным. Это было неприятное чувство. Все как будто извернулось: он не влиял ни на что, кроме собственных эмоций, которые, предполагалось, как раз должны возникать вне его желания. Это тоже было пророчество. Он будет видеть будущее, но не сможет изменить ничего. В попытках зацепиться в материальное и влететь в последний вагон безвозвратно убегающего на Арракис поезда под названием «на Каладане мы успели стать ближе, чем наставник и ученик», Пол очень резко сглотнул слюну, извернулся, чтобы оказаться под теплым телом Дункана, и потянул его на себя. - Хочу тебя, давай хотя бы этой ночью все будет как будто бы нормально. 2 Арракис, Арракин, бывший дворец Харконненов, принадлежащий теперь Атрейдесам Дункан загорелый и словно высохший – сказывается недостаток воды. Под кожей отчетливо проступают мышцы, бисеринки пота на плечах совсем крошечные – вода его тела, которая исчезнет бесследно и вникуда, потому что в дистикомбе не очень-то займешься сексом. Пол исступленный, дерганый, нервный под ним. Он последнее время постоянно такой. Кровать еле заметно качается в такт их движениям, но о стены не бьется: было бы неловко перед герцогом, чья спальня за стенкой. Эту деликатную тему точно не время поднимать сейчас, на Арракисе – Дункан еще помнит их первый разговор с Лето об этом год назад: Полу отец даже присутствовать при разговоре не позволил, а ему сказал, делая между словами очень расчетливые паузы, что он их интрижки не одобряет, но Пол сам волен выбирать себе наложниц. И усмехнулся, так вот ты какой, первый сексуальный опыт моего наследника. В иссушенном теплом воздухе запахи их тел, пыли, которая теперь преследует их постоянно, и Специи. Пол от нее с ума сходит, он чувствует ее влияние, и как она изменяет восприятие, притупляя одни чувства и усиливая другие. Глаза хочется прикрывать. В Дункане перемена от Специи такая разительная, Пол думает, что даже по нему не так очевидно влияние меланжи, как по его наставнику. Тот сбросил с себя панцирь вечной благожелательности и облачился в какие-то эмоции, которых сроду не проявлял: роняя его в постель, он на секунду замер, глядя на него, обнаженного, прицокнул языком и только после этого опустился сверху. Обострился и заострился весь, смотрит проницательнее, касается не так деликатно, как всегда, и стонет громче обычного. Полу даже больно, от того, как резко прихватывает его зубами за шею Дункан. Хватается, как за соломину, думает Пол отстраненно, содрогаясь непроизвольно всем телом – он уже кончил, и теперь было почти больно выносить возрастающую интенсивность движений Дункана. Было бы неправильно сейчас говорить ему, что он снова и снова видит его смерть, думает Пол, и что перемена в его поведении с этим единственно и связана, что из-за меланжи они все тут стали чуточку провидцами, и что нутром Айдахо сам предчувствует свой конец. Только не сейчас, когда Дункан над ним – в нем, везде вообще – заходится низким, рычащим стоном. Это их первый раз после прибытия в Арракин. 3 Арракис, Пустыня Дюны, заброшенная исследовательская станция Пол не свой, он ходит и ходит по круглой зале, в центре которой пересохшая чаша искусственого водоема. Перстень тянет указательный палец. Они были здесь все вчетвером, но Лиет вышла куда-то несколько минут назад, и по мере того, как среди них, троих оставшихся, разливалось напряжение, все более и более нервно мать комкала подол своей накидки. - Я сейчас вернусь, - вскочила она наконец на ноги, и прыгающей походкой ушла туда же, куда и Лиет. Пол повел головой в сторону, куда она двинулась, и мысленно напрягся, потому что ходы этой станции могли таить в себе что угодно, но мать ушла, чтобы дать им время поговорить. Даже его мать, которая с самого начала к Дункану отнеслась если не враждебно, то очень и очень настороженно. - Пол. Дункан сидел, спиной оперевшись о стену. Пальцы играли на рукоятке клинка, хотя Пол никогда раньше не замечал за ним синдрома навязчивых движений. - Что? – Пол усилием заставил себя подойти, чтобы опуститься на колени на каменный пол. - Что ты видел о моей смерти? Пол закрыл глаза, чтобы не уронить слез, которые раскаленным железом обожгли ему глазные яблоки. Это была капитуляция, это было поражение. Вот, как предчувствуют ее приход обычные люди. - Ничего, Дункан, ты же не веришь в это? – слабо улыбнулся молодой герцог Атрейдес. - Конечно, нет, но ведь тебя это тревожит. – Дункан рукой провел от плеча Пола к запястью, которым он опирался о каменный пол. – Ты можешь рассказать мне. - Нет, зачем, - покачал головой Пол, цепенея от ужаса сходства мест из его сна и этой станции, которое сейчас высветилось в каком-то проницательном, почти рентгеновском, свете. Дункан, прищурившись, склонил голову. - Мой герцог. – он словно пробовал фразу на вкус. - Дункан, я… - Пол накрыл ладонь Дункана своей, - что бы ни случилось, в кого бы я ни превратился и в кого бы ни превратился ты, пообещай мне, что то, что вот у нас есть сейчас – это будет иметь значение. - Обещаю, - так легко уронил Айдахо, что почти удивленно это обещание прозвучало, усиленное акустикой сводов подземной станции, - а почему ты сказал, «в кого бы ни превратился я»? - Я не знаю, - судорожно и резко, как щенок, замотал головой Пол, — это слишком далекое будущее, я не вижу его отчетливо. Пол сел к Дункану спиной, чтобы положить голову ему на плечо. Он не был уверен, что слез не будет у него в глазах, чтобы позволить им сидеть лицом к лицу. Такого напряжения эмоций не было у него еще никогда, и вместе с тем он был удивительно пуст: как тогда в орнитоптере, он отпустил управление и дрейфовал. Все, что должно случиться, обязательно случится, и он, сколь отчетливо бы ни видел будущее, не способен ничего изменить. Пол легонько боднул затылком Дункана в шею, и в ответ почувствовал макушкой утвердительный кивок. *** Сардаукары уже выследили их на станции, до смерти Дункана остается меньше получаса. Пол с матерью и Лиет уйдут тайным ходом, впрочем, Лиет тоже не переживет этого дня. Вместе с телом Дункана в этой чертовой пустыне Пол оставит часть себя, и уже никогда он не будет таким, каков был до этого момента, чувствуя плечо наставника за своим плечом и безусловную нежность, которую источала за миллионы световых лет от Каладана до Арракиса, от Арракиса до Кайтайна, его самая первая – ему повезло, поэтому счастливая – любовь. Эмансипация мальчика завершилась – он стал герцогом, Квисатц Хадерахом, Муад’Дибом и обзавелся еще сотней имен. Пол прозрел, и хотя это был самый великий и ужасный дар одновременно – он ни малейшей детали не мог изменить в судьбах тех, о ком ему были видения, он теперь знал: только бы сохранить сейчас в памяти образ Дункана, и совсем скоро они будут снова вместе. Недолго осталось до момента, когда Дункан понадобится Тлейлаксу живым, и снова встанет, тряхнет тяжелой головой с косой и почтительно опустится на колени: «мой герцог».