Двенадцать

Крепость-на-Перекрёстке просыпается на рассвете — как и всё в этом скупом мире, повсеместно населённом людьми. Экономия. Привычка. Неизбежный цикл бессознательных лежаний и мучительных подъёмов. Поговаривают, будто некоторым они не в тягость: Нистра — эльф, и не знает наверняка. Её рассеянный взгляд скользит по барбакану, то справа, то слева; стены, как и двор, пока что почти пусты. Она допускает мысль, будто все люди разные. — Отведи меня... — говорит неспешно и не может вспомнить, куда именно хотела попасть. — Отведи меня в место, где я не была. Один из беспризорников, прижитых в разъездных делах, трогает за рукав. Он почти не боится драконьей чародейки. Уже выяснил: касаться её ненаказуемо. При первой встрече мальчик назвался Волком. Он забегает вперёд, когда указывает путь на вершину караульной башни. Лестница здесь очень узкая и крутая, шершавая — потому что новая и камень ещё не отполирован тысячами шагов. Наверху оказывается неожиданно светло, будто за полминуты, проведённые на подъёме, успело смениться время суток. Здесь по-утреннему свежо, под ногами шуршат остатки строительной пыли, а стойки для оружия и факелов до сих пор пахнут кузней. В углу стоит пара деревянных бочек. Нистра ловит себя на мысли, что понятия не имеет, чем они заполнены. Она бы рассмеялась, если бы не подумала о том, что смех, беспричинный и внезапный, может испугать её вынужденного проводника. Вместо этого она недолго борется с крышкой ближайшей бочки, ровностенной и маленькой по сравнению с остальными. Внутри блестят арбалетные болты. Ну конечно, а как иначе? Болты, стрелы, возможно, горючка — одним словом, всё, что может понадобиться при осаде. Если уж говорить начистоту, то она не имеет об этом вообще никакого представления. — Как ты узнал, что я не поднималась сюда? — Нистра не заботится о том, что вопрос может показаться странным. — Башни достроили неделю назад, а вы прибыли только вчера. Шанс, — Волк суёт голову между зубцами, — очень маленький. Но если я ошибаюсь — я знаю кучу других интересных мест! Наконец Нистра всё же улыбается. Она ловит красные всполохи в его зрачках — отражение собственного силуэта напротив солнца — и достаёт из кармана случайную монету. “Полтинник”, понимает задним числом. Ну и поделом ей. Волк исчезает, как матёрый проходимец из городских трущоб, быстро и бесшумно. — Вот вы где, я вас совсем обыскалась! — офицер Кана находит её на вершине башенки, правда, уже соседней. — Простите, миледи, но дело срочное. Зодчий обеспокоен тем, что часть древесины... простите ещё раз, но если кратко — то материала на часовню сейчас хватит, а на новые казармы нет. — Она вдохнула и выдохнула. — Памятуя о вашем распоряжении... ...С другой, внешней, стороны стены шумели деревья, а ветер гулял по золотистому морю неубранной пшеницы. Горстка крестьян (их не удавалось сосчитать верно) только-только вышла на сенокос и яркими пятнами плавилась вдалеке. Наверное, это были женщины — в цветных юбках да пёстрых платках в горох. С этой стороны людей было намного больше, а один, точнее, одна из них, назойливо зудела над ухом. Нистра скрипнула зубами, но ветер унёс этот тихий звук. Потом призналась: — Я не понимаю. Кана выглядела в равной степени обеспокоенной и озадаченной. Блики солнца играли на кончике её носа. — Простите? — уже не впервые произнесла она. — Не понимаю, как это всё работает. Вот вы просите отметить приоритет. “Первым делом обновить казармы, десятым — храм, а торговую лавку втиснуть между ними; лучше — вчера, — но, раз такое дело, то можно и послезавтра”. — Рыцарь-капитан поскребла висок. — Это понятно. Но как происходит остальное? Как закупают вино и сыр? Кто выдает и ведёт опись оружия? Почему меня не покидает стойкое ощущение, что тот пацан, который таскает за Видлом его журнал, осведомлён в сто раз лучше, чем я? Я просто... ...Бочки на этой площадке были достаточно крепкими, чтобы на них сидеть. — А вон те парни с северным акцентом, — продолжила Нистра уже явно негодуя, — когда они прибыли и где расквартировались? Я знаю только то, что они пришли вооружёнными, но не имели доспехов — уж на это-то меня хватило. А вдруг это лусканские шпионы? Последнее предположение запершило в горле и затем всё-таки сорвалось с коротким нервным смешком. Она была не там, куда собиралась, и говорила не то, что озвучить стоило. Казалось, управляющая не была ошарашена подобным словоизлиянием, а даже если и была, то умело и терпеливо скрывала этот факт. — Вникнуть во всё и сразу невозможно, — утешила она, не обратив внимания на “лусканских шпионов”, — но этого и не требуется. У вас есть в первую очередь я, во вторую — совет крепости, ну а в третью — вы имеете право подойти к любому человеку и задать ему вопрос напрямую. Это ваша вотчина, миледи, хоть и кажется, будто она живёт сама по себе. Никто не ослушается приказа, если вы решите внести изменение в любую из её частей. В спокойном размеренном голосе чувствовалась забота, пускай даже и не было должного понимания по существу. — Я не совсем это имела ввиду, но всё равно спасибо. Нистра растянула крылья, представляя, как их исполинская тень покрывает Крепость-на Перекрёстке — нет, не этого ей так отчаянно хотелось. Но хотелось не быть мышью в амбарном мешке: незаметной в деле и раздражающей, стоит лишь оказаться на виду. Замок и всё, что в нём находилось, теперь в известной степени стало её собственным неповоротливым телом, левая рука в этом странном теле не знала, что делает правая, а голова, судя по ощущениям, не знала вообще ничего. — Пожалуйста, пускай казармы остаются первыми на очереди, — после раздумий сказала Нистра. — Материалы рано или поздно доставят, и неизвестно, сколько новых рекрутов прибудет к тому моменту. Она снова осталась в одиночестве. Наблюдать за внутренним двором можно было хоть целый день, вот только что подумают люди, её бездействие наблюдая в ответ? Ладно рабочие, а что же солдаты? В конце концов Рыцарь-Капитан — боевая единица. Они не различат тревоги или сомнений на её лице с того порядочного расстояния, что разделяет плац и крепостную стену, но вот праздное шатание — вполне могут. Иногда ей казалось: лучший способ решить проблему — это извернуться и ухватить её за хвост. Или за жабры. — Как твоё имя, солдат? — Нистра спустилась к караульному у ворот. Тот стоял ровно — почти образцово — однако не потому, что был опытным воином, но потому, что пока не знал, когда, как и насколько вальяжно можно согнуться, опираясь на копьё. Он вмиг сделался ещё более вытянутым, а в коротких усах его заблестел капельками пот. — Конрад, — прозвучал сдержанный ответ. Пускай ребят муштровали знатно, кричать леди в лицо ему явно не улыбалось. По крайней мере той, что не закована в броню. — А скажи мне, Конрад, что это за отряд такой? — Нистра указала на группу у колодца. И закусила губу. Их было немного. Каждый при луке с колчаном и в лёгких, совершенно невзрачных одеждах. Они наполняли водой походные бурдюки, умывались, неслышно переговариваясь, а то и просто присаживались перевести дух. — Как же, миледи, то бригада отборнейших егерей, прибыла по распоряжению самого лорда Нашера. — А кто их возглавляет? — снова поинтересовалась Нистра, заранее предвкушая ответ. — Господин Дейгун Фарлонг, миледи, — выдал боец и тут же осёкся. Удивительно, как много мыслительных итераций порой необходимо, дабы сложить два и два. Фамилию владельца крепости наверняка знает каждая собака. Нистра, как ей показалось, дружелюбно обмахнула Конрада крыльями, но его замешательство от этого стало лишь сильнее. Попытка скрыть болезненное любопытство явно потерпела крах, а прилагать усилия и дальше стало бы пустой тратой времени. — И что же, кто такой этот Дейгун? — спросила она с каким-то извращённым удовольствием. Заметив, как напрягся солдат, сжалилась и уточнила: — Что люди говорят о нём? — Так это... — затянул было тот, но довольно быстро нашёл выход из положения: — Лично не знаком, сплетничать не обучен! — И это правильно! — неожиданно в тон похвалили его. — Всем бы такую дисциплину, никакие Серые Плащи не нужны! Нистра развернулась, чиркнув подошвой о камень, и направилась к порогу замка. Солнце нещадно жгло ветхую черепицу, а также всякого, кто не прервал на обедню свои дневные труды. Миледи Фарлонг же пепелила обида на “этого Дейгуна”, глубокая и едва ли осознаваемая хотя бы на малую её часть. А ещё — вполне реальная вероятность, что он случайно окинет широкое подворье взглядом и зацепится за её фигуру (ни крупицы участия или тепла в нём не возникнет). Он сказал, что крепость преобразилась. Сказал, что она хорошо поработала. Поставил перед фактом, что у него здесь какие-то там дела, и её, Нистру, это никаким мать его боком... Она давно миновала ворота, бездумно двигаясь по коридору, так же по наитию забрала вправо. В библиотеке, слава тебе Огма (но не за это), сейчас никого не было. Чем занимались Кара и Сэнд, было неизвестно, а старик Алданон, вероятно, использовал по полной своё законное право на полуденный сон. Вот уж кто здесь был прав и абсолютно счастлив. Можно быть сколь угодно правым и при этом не быть счастливым — когда-то Нистра приняла это как данность, правда легче почему-то не стало. Отец пренебрегал ею, потому что она была плохой дочерью? Или потому, что просто была плохой? Быть может, если бы она смогла задышать с Крепостью в унисон, этих гигантских каменных лёгких хватило бы, чтобы... Что бы что? Она не рыдала уже много месяцев, с тех самых пор, как в уличной потасовке ей выбили локоть из сустава. Тогда слёзы, словно вода, сами по себе брызнули из глаз. И вот сегодня тоже.