Загадка принцессы Сангхи

      Особый рыцарь Ли вернулся к работе ранним утром. Обычно около девяти принцесса Сангхи выходила из комнаты в коридор, чтобы поприветствовать его. И ей не важно было, видела она его или нет — она всё равно здоровалась. Причём, в последнее время она как будто угадывала, где именно он находился, даже если он был невидим. Потом она завтракала и начинала свои занятия. После одиннадцати к ней могли прийти принцы или его Величество, кроме того, с ней по-прежнему занимался Алекс. Но в этот день она не вышла. Джухён заглянул в комнату, когда горничная принесла завтрак: принцесса лежала на кровати, свернувшись в клубочек. Она никак не отреагировала на вошедшую Суджун и на еду. Горничная ушла, и в комнате воцарилась тишина. Особый рыцарь Ли усилил магией слух, но ничего кроме дыхания принцессы так и не услышал.              К ней никто не пришёл. Ни в одиннадцать, ни в полдень никто не потревожил принцессу. Джухёну показалось даже, что весь этаж вымер — настолько было тихо. И из комнаты по-прежнему доносилось лишь дыхание. Она даже не шевелилась. Возможно, его Величество не знал, как плохо ей будет от расторжения помолвки, и только потому согласился. Прошлым вечером Хунсанг определённо не выглядел таким довольным, как в тот момент, когда удовлетворил просьбу Джинсу Хана. Как воином, Джухён прежде восхищался им, но теперь этот молодой человек почему-то стал ему неприятен. Почти также неприятен, как одноклассники принцессы, некоторым из которых следовало отрубить руки по приказу короля.              Он снова заглянул в комнату, когда Суджун принесла обед. Завтрак остался нетронутым там, где его и оставили. Принцесса Сангхи тоже была там же, где и утром: лежала скрючившись на кровати спиной к двери. Горничная сокрушённо вздохнула, принимаясь заменять блюда.              — Вы не притронулись к еде, — тихо произнесла она.              Сангхи не ответила. Даже не шелохнулась.              — Нельзя так изводить себя, — осторожно продолжила Суджун. — Вам надо поесть.              Снова тишина.              — Его Величество огорчится, если узнает, — привела, казалось, последний аргумент горничная.              Но и тогда ничего не произошло. Принцесса не поднялась с кровати и не пошла к столу. Она явно не спала, но реагировать на внешний мир определённо отказывалась. «Может, лекаря надо?» — озадаченно подумал рыцарь Ли. Он не понимал, как можно провести так день. Точнее, он-то как раз прекрасно понимал, как он сам мог провести день, валяясь на кровати и предаваясь вожделенному безделью, но каким образом могла вести себя подобным образом обычно деятельная Сангхи, оставалось загадкой для него. Странно, но он рассчитывал на её улыбку утром.              Горничная просидела в комнате принцессы около получаса, но так и не добилась никакой реакции. Она ушла, оставив обед на столе. Суджун надеялась, что её дорогая принцесса всё же поест, пусть и чуть позже. Вообще, ей было страшно за хозяйку: её жених отказался от помолвки, за что её вполне могли наказать. Но вдобавок к этому, она позволила себе рыдать на груди короля и выпачкать его мундир. Суджун боялась, что скоро за эту вольность принцессу Сангхи казнят. Страшась, что настали последние дни её хозяйки, горничная постаралась подать ей лучший из возможных обед, чтобы хоть как-то сделать это время приятнее. Но казалось, казнь не пугала Сангхи — она выглядела так, будто в ней уже не было жизни.              Начинало темнеть, а из комнаты так и не донеслось ни звука. Обед сменился ужином, но на этот раз Суджун не попыталась заговорить с Сангхи. Уходя, она оставила узенькую щёлочку в двери — неясно, случайно она сделала это или намеренно, однако теперь Джухён мог видеть принцессу. Точнее, он мог понять по силуэту на кровати, что она всё ещё там. В коридоре уже зажгли свет, и это здорово мешало, так что пришлось усилить магией и зрение. Прошло около часа, и снаружи уже совсем стемнело. Стрелки часов подбирались к одиннадцати, когда из комнаты принцессы послышался шорох. Рыцарь подумал, что принцесса наконец решила что-нибудь съесть, но его странным образом охватило дурное предчувствие. И точно: силуэт девушки в комнате двинулся вовсе не к столу, а к окну. Она постояла пару минут у открытых створок, а затем начала залезать на подоконник. Этаж был недостаточно высоким, чтобы прыгнувший в окно мужчина, особенно владеющий магией, хотя бы поцарапался. Но принцесса Сангхи не была мужчиной. Она уже перебросила обе ноги наружу, когда эта мысль ворвалась в сознание рыцаря Ли. Он бросился к ней и едва успел схватить и стащить в комнату почти начавшую падать вниз девушку.              — Пусти! — пискнула она, начиная вырываться.              Глаза принцессы, казалось, ничего не видели — да и не мудрено, ведь было совершенно темно. Она отчаянно отбивалась, пытаясь вырваться из рук Джухёна, но он был слишком силён, чтобы у неё был хоть малейший шанс справиться. Сангхи как будто не понимала, что происходит, и всё продолжала попытки, пока не обессилела. Поняв, что ей не вырваться, она закрыла лицо руками и разрыдалась. Особый рыцарь Ли пробыл в растерянности около минуты, после чего осторожно притянул принцессу к себе.              — Не нужно, моя принцесса, — тихо произнёс он, сам не до конца понимая, что именно имел в виду.              После всей этой бесплодной борьбы они оказались сидящими на полу перед окном. Судорожные вздохи и всхлипы постепенно становились тише. Джухён бережно придерживал принцессу, хотя это и нельзя было назвать объятиями. Прошло около получаса, когда дыхание Сангхи наконец выровнялось, а взгляд начал приобретать осмысленность. Она посмотрела на рыцаря Ли, узнав его, через мгновение побледнела от ужаса, вспомнив, как колотила его руками, и отпрянула. Она хотела было что-то сказать, когда дверь её комнаты резко распахнулась, впуская свет из коридора, а вместе с ним и Хунсанга. Его Величество зажёг верхний свет и уставился на представшую его глазам картину: уже успевшего подняться и отойти на два шага рыцаря Ли, с самым бесстрастным видом изображавшего покорное служение, и сидящую на полу Сангхи, бледную и перепуганную.              — Что здесь происходит? — грозно нахмурился король.              — Птица, Ваше Величество, — это было первым, что пришло в голову Джухёну, — подлетела к окну в темноте и напугала принцессу. Я прогнал её.              — Птица? — переспросил Хангсог, глядя на дочь. Она медленно и будто бы неуверенно кивнула.              Его Величество бросил взгляд на накрытый и нетронутый ужин и направился к Сангхи. Весь его вид говорил о том, что он крайне недоволен. Девушка сжалась, судорожно вспоминая прошедшие сутки. Полчаса назад ей казалось, что смерть не страшит её, но почему-то теперь её сковал ужас от мысли, что отец казнит её. За расторжение помолвки, за испорченный мундир, за то, что она, в конце концов, ударила мужчину. Пусть ему пока и не было это известно. Принцесса скукожилась в комочек, но она никак не могла защититься от магии Хунсанга. Король махнул рукой Джухёну, чтобы тот вышел, и как только рыцарь исчез, заполнил комнату особым пространством. «Это конец...» — попрощалась с жизнью Сангхи.              Магия Хунсанга бережно окутала её и подняла с пола. Он привлёк её в свои объятия и крепко сжал, опустив изнурительную проверку состояния. Сангхи в ужасе подумала, что он решил задушить её вручную, но хоть объятия его и были сильными, что не вырваться, это не было болезненно. Принцесса удивлённо подняла глаза.              — Ты не ела сегодня, — чуть хмурясь, произнёс король.              Слова эти не требовали ни ответа, ни подтверждения: улики и так сами громко кричали за себя с её стола.              — И со вчерашнего дня не произнесла ни слова, — продолжил Хунсанг.              — Папочка, — Сангхи дёрнулась, но через мгновение поняла, что он не отпустит её, — твой мундир... Про...              — Ерунда, — оборвал он её. — Тебя действительно напугала птица?              Принцесса закусила губу. Солгать отцу было немыслимо, но сказать правду означало подставить рыцаря Ли. К тому же, она ведь несколько раз ударила его в темноте, даже не зная куда попала. Нужно было сказать что-то, что было бы правдой, не разрушив выдуманной истории с птицей.              — Особый рыцарь Ли спас меня, — обтекаемо ответила наконец Сангхи.              — Это его работа, в конце концов, — кивнул Хунсанг. Похоже его это удовлетворило. — Почему ты не стала есть?              — Я... Мне не хотелось, — она отвела глаза. Её организм не мог выбрать момента лучше, чтобы оглушительно забурчать, опровергая её слова.              — Не похоже на правду, — красивое лицо его Величества скептически скривилось. — Я тоже ещё не ужинал. Поешь со мной.              Сангхи удивлённо подняла глаза на короля. Пространство вокруг распадалось, и она совсем не чувствовала ни гнева, ни недовольства. Вот только как слуги могли допустить, чтобы его Величество до сих пор не поужинал? Это показалось ей совершенно немыслимым. Выпустив принцессу из рук, Хунсанг негромко позвал горничную. Ещё через десять минут в комнате Сангхи был накрыт стол. Король усадил её и сам сел напротив. Они снова были одни. Принцесса ощущала себя ужасно, и несмотря на потрясающе аппетитный запах от блюд на столе, несмотря на болезненно-сосущее чувство под ложечкой, сама мысль о еде вставала комом в её горле. Боль душевная стала болью физической, и Сангхи не могла придумать способа от неё избавиться. Самоубийство показалось ей хорошим выходом, но когда она осознала реальность рыдающей перед рыцарем Ли, смерть устрашила её. Она слишком много сделала для выживания в этом жестоком мире, чтобы так просто это отбросить. И всё же, кусок в горло не лез. Сангхи смотрела в свою тарелку, на которой удивительно красиво лежало овощное пюре, паштет из печени и маленькие помидорки, политые каким-то соусом.              — Тебе не нравится? — привлёк её внимание Хунсанг.              Сангхи подняла глаза. Его Величество ел прожаренный стейк, от которого вкусно пахло горчично-медовым соусом. Обычно, когда она ела с ним, им подавали одни блюда, но в этот раз, казалось, он приказал подать ей то, что было бы легче глотать. Да и кухарка в этом дворце знала, как принцесса любит паштет и помидоры. Хотя Сангхи никогда и не позволяла себе быть привередливой в еде, этим блюдам она всегда радовалась.              — Если повар здесь не способна приготовить достойное блюдо для моей дочери, я велю казнить её, — уверенно произнёс его Величество.              — Это не то, — слабо запротестовала Сангхи.              Ей пришлось заставить себя съесть всё до последней крошки. Хунсанг пристально наблюдал за ней, не позволяя отступить. Удивительно, но Сангхи казалось, что от еды ей становится и лучше, и хуже одновременно. Она истязала себя мыслями и болью утраты, покуда у неё были на это силы — голод здорово истощил их. Теперь физически ей стало лучше, но и силы вернулись. А вместе с ними и мысли, воспоминания о том, каким холодным и жёстким был с ней Джинсу прошлым вечером. Она и не заметила, как слёзы снова покатились по щекам.              — Похоже, повара всё же нужно казнить, — заметив это, изрёк Хунсанг.              — Это не... из-за еды... папочка, — всхлипывая, отозвалась Сангхи.              — Тогда изволь объясниться, — нахмурился он.              — Я... не смею... докучать вам... этим... — принцессе с каждым словом было всё сложнее сдерживать лавину рыданий, рвущуюся из груди.              Магия Хунсанга вновь окутала Сангхи, и через секунду он перенёс её через стол, усадив себе на колени, как маленького ребёнка.              — Мне не нравится, когда ты ревёшь, — сообщил Хунсанг. Принцесса закусила губу, из последних сил стараясь успокоиться. — Следует ли мне устранить причину? — задумчиво продолжил он.              — Это... невозможно, папочка, — почти прошептала принцесса, пряча лицо.              — В самом деле? — озадаченно переспросил он. — Так тебе известна их причина? И её нельзя устранить?              — Это из-за... вчерашнего, — на грани слышимости пролепетала Сангхи. — Прошедшее уже не исправить.              — Тогда плачь, — велел Хунсанг.              Принцесса удивлённо подняла на него глаза и наткнулась на удивительно мягкое выражение лица. Его Величество прижал голову Сангхи к своей груди и принялся поглаживать по волосам. Это стало последней каплей, и девушка горько заплакала, растрачивая все накопленные за ужин силы. Рваные мысли её метались, отзываясь уколами в сердце. Ей хотелось вырвать его и выбросить, чтобы только оно перестало болеть. Мысль о самоубийстве снова проскользнула в голове — она оставалась столь же привлекательной, хотя приобрела несколько пугающие черты. Спустя какое-то время мерное сердцебиение отца как будто усыпило Сангхи. Или же она потеряла сознание.              — Следуй за мной, — велел Хунсанг Джухёну Ли, как только вышел из комнаты Сангхи.              Особый рыцарь покосился на закрытые двери, но последовал за его Величеством без вопросов. Было маловероятно, что принцессе могло сейчас что-либо угрожать, кроме неё самой, а она, судя по дыханию, крепко спала. Король вернулся в свой кабинет, запечатал магией все звуки в нём и сел за стол. Он бы пошёл спать, но ему требовалось кое-что выяснить: он ни на секунду не поверил в историю про птицу.              — Что там произошло на самом деле? — спросил он, пристально глядя на рыцаря.              — Я просто...              — Я не буду наказывать ни одного из вас, — вздохнул король. — Так что мне нужна правда.              — Принцесса весь день не вставала с кровати и не шевелилась. Я слышал лишь её дыхание, — начал Джухён.              — Она плакала днём? — уточнил Хунсанг.              — Нет, я не слышал, — мотнул головой рыцарь. — Она не притронулась и к ужину, но когда совсем стемнело, около одиннадцати я услышал шорох. Когда я заглянул в комнату, принцесса готовилась выпрыгнуть из окна, и я втянул её обратно. Мне показалось, она была недовольна моим таким решением.              — Почему? — изогнул бровь король.              — Она... эм... вырывалась, — признался Джухён. Он не мог сказать его Величеству, что принцесса колотила его, потому что её могли наказать за это.              — Она ударила тебя хоть раз? — Хунсанг опустил подбородок.              — Я... — рыцарь неуверенно кивнул и тут же добавил: — не уверен, что это можно считать ударом.              — Вот как. И как твой контроль маны теперь? — король откинулась на спинку стула.              Джухён удивлённо посмотрел на него. После того, как он вышел из комнаты принцессы, ему ещё не пришлось использовать магию.              — Попробуй что-нибудь, — Хунсанг сложил руки на груди.              Рыцарь послушно чуть приподнялся над полом. И сразу же понял, что имел в виду его Величество: управлять маной стало гораздо легче. Он и прежде обладал высоким уровнем контроля, но это был совершенно другой уровень. Джухён Ли плавно опустился обратно, озадаченно глядя на короля.              — Ну что?              — Контроль заметно возрос, — признал Джухён.              — Такова сила моей дочери, — улыбнулся Хунсанг.              — Вы поэтому оберегаете её? — осторожно спросил рыцарь.              — Я оберегаю её, потому что она моя дочь, — признал его Величество. — А вот император, полагаю, заинтересован ей из-за этого.              — Тогда он не оставит попыток заполучить её, — Джухён нахмурился.              — Поэтому я вернул её в Корьё. Отчасти поэтому согласился на расторжение помолвки, — кивнул Хунсанг. — И поэтому ты остаёшься с ней даже здесь, — он сделал паузу. — Сколько раз Сангхи ударила тебя?              — Не могу ответить, — рыцарь опустил голову.              — Я не накажу её за то, что она повысила твой контроль маны, — его Величество свёл брови.              — Я не могу ответить, поскольку не считал, — признал Джухён. — Принцесса была не в себе и размахивала руками во все стороны, иногда попадая по мне, ведь я мешал ей вернуться к окну. Мне было не до подсчётов.              — Что ж, ясно, — кивнул Хунсанг. — Значит, пока нельзя понять наиболее эффективное количество её ударов... Ладно, разберёмся с этим позже. Иди.              Особый рыцарь Ли поклонился его Величеству и вышел. Он хотел отправиться в казармы, чтобы поспать. Но ноги сами принесли его к комнате принцессы. Джухён прислонился к стене, скрывшись невидимостью. С улицы доносились лишь звуки ночи — вся охрана имела достаточно навыков скрытности, чтобы её нельзя было заметить просто так. Был слышен лишь тихий шелест ветра и далёкое пение ночных птиц. Принцесса спала — звук её дыхания говорил об этом. А вот сон особого рыцаря Ли как рукой сняло, стоило ему подумать, что было бы, не окажись он здесь.